67. Песнь камней
Не скорби о том, что случилось. Эта тетрадь была нашей общей мечтой, которая сама по себе прекрасна. Она доказательство истинности моих намерений, пусть даже проект был изначально обречен.Из «Ритма войны», с. 27
Венли мчалась по коридорам Уритиру, протискиваясь через группы человеков, которые были слишком медлительны, чтобы убраться с дороги. Запыхавшись от бега, она остановилась рядом с балконом и выглянула наружу.
Эта песня… Эта песня напомнила ей голос матери.
Но это была, конечно, не она. Фемалена, которая сидела на балконе – ткала циновку и пела в ритме мира, – не была Джакслим. Не те узоры на красной коже, волосы слишком короткие. Венли прислонилась к каменному дверному проему; остальные на балконе заметили ее, и голос фемалены оборвался. Она взглянула на Венли и загудела в ритме тревоги.
Разочарованная, Венли повернулась и пошла прочь. Оставалось надеяться, что она их не испугала. Царственный в таком смятенном виде, должно быть, производит сильное впечатление.
Тимбре затрепетала внутри ее.
– Я все время слышу ее песни, – призналась Венли. – В голосах людей, мимо которых прохожу. Я все время вспоминаю те дни, когда пела с ней. Я скучаю по тем временам, Тимбре. Жизнь тогда была такой простой.
Спрен начала пульсировать в ритме потери.
– Она уже почти утратила разум, когда случилось мое предательство, – ответила Венли на ее вопрос. – Отчасти я думаю, это было милосердием, ведь она ничего не понимала. Но я… В конце концов ее сгубили бури. Она была с теми, кто сбежал, но они ушли в ущелья. А потом… мы сделали то, что сделали. Наводнение, которое обрушилось на Равнины в тот день… Тимбре, она утонула. Она погибла от моей руки, как если бы я ударила ее ножом.
Маленькая подруга снова затрепетала, утешая. Она считала, что Венли нельзя полностью винить за то, что она сделала, поскольку формы повлияли на ее разум. Но Венли сама выбрала именно эти формы.
Она часто вспоминала те первые дни после освобождения Улима. Да, ее эмоции изменились. Она все больше и больше поддавалась своим амбициям. Но в то же время она не реагировала так, как Эшонай, которая, казалось, стала совершенно другой личностью, приняв форму власти. Венли почему-то казалась более стойкой. В большей степени собой, независимо от формы.
Можно было настроиться на ритм радости – выходит, вот почему ей удалось не покориться Вражде целиком и полностью. Но тогда Венли сама несла ответственность за свои поступки. Она не могла винить спренов или формы. Она сама отдала те приказы.
Тимбре пульсировала: «Я помогла».
И… да, так оно и было. После появления компаньонки Венли стала сильнее, смогла сопротивляться.
– Спасибо, – сказала Венли. – За эту помощь и за то, что ты продолжаешь делать. Я не достойна твоей веры. Но спасибо.
Тимбре пульсировала. Сегодня был тот самый день. Рабониэль проводила все свое время с Навани и, казалось, полностью наслаждалась сложным процессом манипулирования бывшей королевой. Это предоставило Венли свободу. Она припрятала мешочек с самосветами, некоторые с пустосветом, некоторые с буресветом.
Сегодня она проверит, что на самом деле означает быть на пути Сияния.
Она уже выбрала место для практики. Из утренних донесений Венли узнала, что разведчики Преследователя тщательно прочесывают пятнадцатый этаж. Большинство солдат Рабониэли были заняты наблюдением за человеками и не часто отваживались подниматься на верхние этажи. Поэтому Венли выбрала восьмой – место, которое Преследователь уже обыскал, но оно было далеко от заселенных зон.
Башня наверху была безмолвна и странно напоминала ей пропасти на Расколотых равнинах. Эти каменные ямы также были местом, где легко забыть о существовании солнца – но можно полюбоваться блистающим прекрасным камнем.
Она провела пальцами по стене, ожидая почувствовать неровности от ярких линий слоев, но та была гладкой. Как стены ущелий, на самом-то деле. Ее мать умерла в тех ямах. Вероятно, в ужасе, не в состоянии понять, что происходит, когда хлынула вода, и…
Венли настроилась на ритм потерь и положила на пол свой мешочек со сферами. Сначала она достала буресветную сферу, потом заглянула в Шейдсмар. Она больше не видела спрена пустоты, которого заметила возле камеры Рлайна, хотя внимательно наблюдала за ним последние несколько дней. В конце концов она отвела Рлайна к лекарю и его жене и поручила всем троим ухаживать за павшими Сияющими.
Шейдсмар не выявил спренов пустоты, прячущихся внутри кремлецов, так что она неохотно вернулась в Физическую реальность и вдохнула немного буресвета. Она умела это делать – несколько месяцев практиковалась с Тимбре.
Буресвет действовал не так, как пустосвет. Вместо того чтобы проникнуть в ее светсердце, он распространился по всему телу. Она чувствовала, как он бушует, – ощущение было скорее причудливое, чем неприятное.
Она прижала руку к каменной стене.
– Ты помнишь, как мы делали это в прошлый раз? – спросила она Тимбре.
Маленький спрен неуверенно затрепетал. Это было много месяцев назад и привлекло внимание спренов тайны, поэтому они быстро остановились. Казалось, однако, что Венли нужно было всего лишь прижать руку к стене, и ее силы начинали действовать.
Тимбре затрепетала сильнее. Она сомневалась, что с буресветом что-нибудь получится, когда защита башни работает. И в самом деле, когда Венли попыталась сделать хоть что-то, она почувствовала себя так, словно ее окружала невидимая стена.
Она не могла запихнуть буресвет в свое светсердце, чтобы хранить его там – внутри уже сидел пустотный спрен. Поэтому Венли позволила свету погаснуть самому, выдохнув, чтобы ускорить процесс. Затем достала сферу с пустосветом. Она могла получить такие без особых проблем, но не осмеливалась петь Песню молитвы, чтобы создать их самостоятельно. Она боялась привлечь внимание Вражды; он, казалось, игнорировал ее в последнее время, и она предпочла бы, чтобы так и оставалось.
Тимбре ободряюще пульсировала.
– Ты уверена? – спросила Венли. – Мне почему-то кажется неправильным использовать его силу, чтобы подпитывать наши способности.
Пульсирующий ответ спрена был прагматичным. В самом деле, они использовали пустосвет каждый день – его толика хранилась в светсердце, – чтобы питать переводческие способности Венли. Она не знала, была ли ее способность использовать пустосвет для сил Сияющей вызвана тем фактом, что она была Царственной, или любой певец, имеющий узы со спреном, мог бы сделать то же самое.
Сегодня она втянула пустосвет, как буресвет, и он полностью наполнил ее светсердце. Пустосвет не заставлял ее двигаться или действовать, как это делал буресвет. Вместо этого он воспламенил ее эмоции, в данном случае сделав еще более подозрительной, поэтому она снова проверила Шейдсмар. По-прежнему тревожиться было не о чем.
Она прижала руку к стене и попыталась прощупать камень. Не пальцами. Душой.
Камень ответил. Казалось, он шевелится, как человек, пробуждающийся от глубокого сна.
«Привет, – сказал он, и звуки были протяжными. Она не столько услышала это слово, сколько почувствовала его. – Мы… тебя знаем».
– Я Венли, – сказала она. – Из слушателей.
Камни задрожали. Они разговаривали одним голосом, но ей казалось, что это множество голосов накладываются друг на друга. Не голос башни, а голоса множества различных камней вокруг нее. Стены, потолок, пол.
«Сияющая, – сказали камни. – Нам… не хватало твоего прикосновения, Сияющая. Но что это такое? Что это за звук, что за нота?»
– Пустосвет, – призналась Венли.
«Знакомый звук, – ответили камни. – Дитя древних. Друг, ты вернулась, чтобы снова спеть нашу песню?»
– Какую песню? – спросила Венли.
Камень рядом с ее рукой пошел волнами, как рябь на поверхности пруда. Сквозь Венли прошла волна звука, которая начала пульсировать, создавая ритм, которого она никогда не слышала, но каким-то образом всегда знала. Глубокий, звучный ритм, древний, как ядро Рошара.
Вся стена последовала примеру, затем потолок и пол, окружая ее красивым ритмом, настроенным на чистый тон. Тимбре с ликованием присоединилась – и тело Венли тоже настроилось в унисон ритму, она почувствовала, как он гудит в ней, вибрируя от панциря до костей.
Она ахнула, затем прижала другую руку к камню, желая ощутить песню кожей. В этой песне таились неизъяснимые правота и совершенство.
«О, шквал, – подумала она. – О, ритмы древние и новые. Мое место здесь».
Ее место здесь!
До сих пор все, что она делала с Тимбре, было случайным, импульсивным. Она принимала какое-нибудь решение, но никогда не чувствовала, что заслуживает результата. Это больше походило на путь, на который она попала не по своей воле и продолжала идти, потому что он был лучше прочих вариантов.
Но теперь… ее место здесь.
«Вспомни», – сказали камни.
Поверхность перед ней перестала колыхаться и начала принимать некие очертания. Маленькие каменные домики с фигурками, стоящими рядом. У всего была форма. Она слышала, как они поют.
Она видела их. Древние люди, Певцы Зари, обрабатывали камень. Создавали города, инструменты. Им не нужны были ни духозаклинатели, ни кузницы. Они погружали в камень куски дерева и получали топоры. Пальцами придавали форму чашам. Все это время камень пел им.
«Почувствуй меня, придающая форму. Твори из меня. Мы – одно целое. Камень меняет твою жизнь так же, как ты меняешь камень. Добро пожаловать домой, дитя древних».
– Как? – спросила Венли. – Тогда Сияющих не существовало. Спрены не связывались с нами узами… верно?
«Все новое, – пели камни, – но новое делается из старого, и старые народы рождают новое. Старые камни помнят».
Вибрации затихли, переходя от мощных толчков к мелкой ряби, к спокойствию. Дома и люди снова превратились в обычный каменный пол, хотя рисунок слоев изменился. Словно эхо прежних вибраций.
Венли опустилась на колени. Через несколько минут, тяжело дыша, она поняла, что израсходовала весь пустосвет. Она порылась в своем мешке и обнаружила, что все ее сферы пусты, за исключением одной марки. Она потратила запас с пугающей скоростью. Но эта песня, этот момент единения, безусловно, стоили того.
Она втянула содержимое марки, затем нерешительно снова приложила руку к стене. Она чувствовала, как камень, готовый и податливый, ободряет ее и зовет «придающей форму». Она выпустила пустосвет, и он наполнил ее руку, заставляя светиться фиолетово-черным. Когда она надавила большим пальцем на камень, тот будто превратился в глину.
Венли вдавила ладонь, оставляя на стене отпечаток и чувствуя далекий – но явный – ритм. Она оторвала кусок и покатала в ладонях, превратила в шар. Материал сделался достаточно вязким, и стоило об этом подумать, как он растаял совсем. Венли разжала пальцы – каменный шар ударился о пол, вновь твердый, однако хранящий на себе отпечатки ее пальцев.
Она подняла его и прижала обратно к стене, где он слился с остальным камнем, как будто его никогда и не отрывали.
Закончив, она ненадолго погрузилась в раздумья.
– Я хочу этого, Тимбре. Мне это нужно.
Спрен возбужденно загудела.
– Что значит «они»? – спросила Венли.
Подняв глаза, она заметила свет в коридоре. Она настроилась на ритм волнения, но затем огни приблизились. Три маленьких спрена были похожи на Тимбре: в форме комет с хвостами из пульсирующих, светящихся колец.
– Это опасно, – прошипела Венли с упреком. – Они не должны быть здесь. Спрены пустоты их уничтожат, если увидят.
Тимбре затрепетала: спрена нельзя уничтожить. Если его рассечь осколочным клинком, он примет прежнюю форму. Венли, однако, не была так уверена. Конечно, Сплавленные могли сделать что-то нехорошее. Заманить их в банку? Запереть?
Тимбре настаивала, что в таком случае они просто растворятся в Шейдсмаре и будут свободны. Что бы она ни говорила, риск существовал. Эти спрены казались более… бодрыми, чем Венли ожидала. Они с любопытством вертелись вокруг нее.
– Разве ты не говорила, что спренам для осознания себя в Физической реальности нужны узы? Якорь?
Объяснение Тимбре прозвучало слегка пристыженно. Они стремились связать себя узами с друзьями Венли, ее оруженосцами. Это дало бы спренам доступ к мыслительным процессам и стабильности в Физической реальности. Их якорем была сама Венли.
Она кивнула.
– Скажи им, пусть пока убираются из башни. Если мои друзья начнут внезапно проявлять способности Сияющих, а камень станет петь там, где это увидит кто-то еще, мы можем оказаться в серьезной беде.
Тимбре вызывающе затрепетала. «Как долго?»
– Пока я не найду выход из этой передряги, – сказала Венли. Она прижала руку к стене, прислушиваясь к мягкому, довольному гудению камней. – Я как ребенок, делающий первые шаги. Но это может быть ответ, который нам нужен. Если я смогу вылепить выход через разрушенные туннели внизу, мы сумеем незаметно выбраться. Может быть, нам даже удастся сделать вид, что мы погибли при новом обвале, и это прикроет наш побег.
Тимбре пульсировала, подбадривая.
– Ты права, – сказала Венли. – У нас может получиться. Но надо действовать медленно и осторожно. Я спешила найти новые формы, и это обернулось катастрофой. На этот раз я все сделаю правильно.
Назад: 66. Обреченный мучиться
Дальше: 68. Одна семья
