Глава 83
— Хреново выглядишь, — говорит она.
— А сама-то!
Но Гриффин не может удержаться от улыбки. На ней пижама в сине-белую полоску — одна штанина собралась в гармошку над белым гипсом, сверху серый халат… Но она — единственный человек, которого он сейчас отчаянно хочет видеть.
Джесс присаживается рядом с его кроватью.
— Как себя чувствуешь?
— Все болит. И жутко хочется сигаретку, но они не разрешают.
— Вообще-то пора бросать. Когда-нибудь эти штуки тебя убьют, знаешь ли.
Он смеется и тут же морщится от боли.
— Наверное. Как ты?
Она пожимает плечами:
— Получше.
— Джесс, — произносит Гриффин. — Когда я тогда ночью ушел, я… — Он останавливается. Но должен ей это сказать. — Я ходил покупать наркотики. Просто на улице. Чтобы хоть чем-то умерить боль. Прости, я не должен был бросать тебя…
Джесс перебивает его:
— Я знаю. Сейчас это неважно. Как все прошло с Карой?
— Гм! — Вот и все, что он способен сказать в ответ.
Когда Гриффин очнулся, сестра сидела рядом с ним. Он был на седативах, заторможенный, в голове все путалось, и поначалу ему понадобилось какое-то время, чтобы восстановить в памяти недавние события. Но потом он все вспомнил. Лорен, мертвую и висящую на дереве. Ноя Дикина с пистолетом в руке. Напарника его сестры. Человека, с которым Кара проводила, блин, чуть ли не каждую секунду, — человека, о котором он часто тихо гадал, не рассматривает ли тот его сестру как нечто большее, чем просто коллегу. И этот человек оказался убийцей. Убийцей его жены…
Кара тогда подняла на него покрасневшие глаза.
— О, Нат! — произнесла она, а потом расплакалась. — Я не знаю, я не знаю…
Он потянулся к ней и положил слабую, дрожащую руку ей на плечо.
— Я тоже в жизни бы не подумал, — ответил он тогда, вновь в той же мере ощутив стыд и унижение, как и в тот момент, когда увидел в лесу Ноя. Он никогда не любил Дикина. Но чтобы тот оказался серийным убийцей?.. Гриффин и представить себе такого не мог.
— Ты не винишь меня?.. — У Кары не было нужды заканчивать фразу. Он и так понял, о чем она спрашивает. «Смерть Миа — это моя вина?»
— Нет, — отозвался он.
Но после того как сестра ушла и Гриффин остался один, а отвлечь его от тоскливых мыслей могло лишь тихое попискивание мониторов, то осознал, что покривил душой. Да, да, он еще как винит ее! Она ведь профессиональный детектив, причем в немаленьком звании. И возглавляла проводимое тогда расследование. Она должна была понять. То чувство вины и собственной несостоятельности, что поселилось у него в душе после смерти Миа, никуда не девалось, только теперь он делил его с Карой.
Но она — его родная сестра. Его практически единственный близкий родственник. Он простит ее, он знает это. Но только не сегодня.
…Они с Джесс некоторое время сидят в молчании. Гриффин так многое хочет сказать ей, но, как и с Карой, не знает, с чего начать.
— Я уезжаю, — вдруг выпаливает Джесс. — В смысле, мы все уезжаем. Мама с папой думают, что так будет лучше. Для Элис.
— О… — Он примолкает. — А сама-то что думаешь?
— Наверняка они правы.
— О! — повторяет Гриффин. Новость явно застала его врасплох. Он думал, что… Да он и сам не знает, что думал. Что они будут вместе? Где? В его убогой полуподвальной квартирке? Да это просто смешно. Теперь она вернула себе свою собственную жизнь. Свою дочь, свою семью. Ей нужно организовать похороны своего мужа, горевать по нему…
Эта последняя неделя в его квартире была чем-то нереальным. Джесс была просто вынуждена укрыться там, торчать там вместе с ним. Не более того. И совершенно неизбежно, что теперь, когда все кончилось, ее уже больше ничего не держит.
Гриффин молча изучает ее лицо, ее чудесное лицо, и воспринимает ее как то, что наверняка видит в последний раз.
— Нат… — начинает она, и он встречается с ней взглядом. Какая-то часть его позволяет сохранять надежду. — Спасибо тебе, — произносит Джесс.
Гриффин прокашливается.
— Всегда пожалуйста, — хрипло отзывается он.
Это нормально. Это совершенно нормально, повторяет он себе. У него по-любому нет на это времени. Кара говорит, что ему позволят вернуться к работе, когда он поправится. А он знает, что быть детективом — это никогда самому себе не принадлежать. Как раз на это всегда жаловалась Миа. Полиция на первом месте, она на втором. Только ведь это было не так, верно? Он никогда не говорил ей, как много она на самом деле для него значит. Наверное, надо было…
Но Джесс уже встает. Секунду медлит, а потом неловко наклоняется и мягко целует его в щеку. Гриффин тянется вверх, запускает руку ей в волосы, и они целуются уже по-настоящему.
Но тут она резко отстраняется. Без единого слова разворачивается и выметается из палаты, щелкая костылями по полу. Гриффин слышит, как Джесс шмыгает носом — наверное, не сумела сдержать слез, думает он.
Хочет последовать за ней, но не может. Он словно застрял здесь — боль, трубки и провода намертво приковали его к кровати.
— Джесс! — кричит он ей вслед.
Ждет, глядя на дверь. Из коридора доносятся обрывки разговоров, шум многолюдной больницы.
Но дверной проем остается пустым.
Она ушла.
Гриффин качает головой. Она пришла не потому, что хочет быть с ним. Ничего у них все равно не вышло бы.
Он откидывается обратно на подушку и таращится в потолок. Стиснув зубы, чувствуя противную пустоту под ложечкой. Но тут — бодрое поскрипывание резиновых подошв в коридоре, ветерок от развевающегося халата касается его лица — и в палату споро заходит медсестра. Хлопочет сбоку от него, проверяет мониторы, что-то записывает, а потом поворачивается к нему лицом.
— Как самочувствие? — спрашивает она.
Гриффин не смотрит на нее. Черт… Настроение ниже плинтуса. Опять один.
— Нормально, — отзывается он.
Медсестра протягивает к нему руку.
— Эта женщина, ваша знакомая, просила вам это передать.
Гриффин резко поднимает взгляд.
— Кто? Когда?
— Да вот только что в коридоре.
Медсестра кладет ему что-то на кровать. Он подбирает с одеяла совсем крошечный клочок бумаги, сложенный вчетверо. Разворачивает его. Всего три слова, нацарапанные черной подтекающей шариковой ручкой.
«За мной должок».
— Она сказала, вы поймете, что это значит, — заканчивает она.
Гриффин аккуратно складывает бумажку обратно в крошечный квадратик, крепко сжимает его в кулаке и улыбается.
