Глава 82
Элис лежит рядом с Джесс на больничной койке, уютно прижавшись к ней своим маленьким тельцем. Болтает без умолку, рассказывая матери про школу, про то, чем занималась с бабушкой и дедушкой, и Джесс снисходительно улыбается дочери. Та ведет себя тише, чем обычно, горюет о потере отца — теперь, когда Джесс уже рассказала ей, — но большей частью и знать не знает про то, что произошло. В том числе и про серийного убийцу. Про полицейского детектива, который убил всех этих людей. Когда-нибудь, когда Элис станет старше, Джесс расскажет ей правду, но сейчас дочь пребывает в блаженном неведении касательно событий последних десяти дней. И того, как именно погиб ее отец.
Джесс смотрит, как медленно набухают и падают капли в прозрачном цилиндрике капельницы. Нога туго охвачена гипсом. Ей сделали операцию, зашили пулевую рану и сложили обратно сломанные кости, строго наказав не двигаться. На ладони повязка. Врачи сказали, что сделали все, что могли, но подвижность некоторых пальцев — там, где нож повредил сухожилия, — может не восстановиться. И все же, думает она, все не так уж плохо. По крайней мере, ей ни капельки не больно.
Родители Джесс сидят рядом с койкой, слушая обеих и радуясь, что их дочь вернулась. Вся ее семья здесь. Ей тоже сейчас только бы радоваться. Но единственный человек, о котором она сейчас способна думать, — это Гриффин.
Там, в лесу, в темноте и под дождем, Джесс лежала у него под боком. Глядя, как бессильно разглаживается его искаженное от боли лицо, прислушивалась к сиренам вдалеке и молилась, чтобы помощь прибыла вовремя. Шепотом звала его по имени, вновь и вновь, надеясь, что он слышит ее.
Потом голоса совсем рядом, крики. Какие-то люди бросились к ним, и она в отчаянии смотрела, как они пытаются спасти Гриффина. Он пришел за ней и теперь умирал. Потом долго провожала его взглядом, когда они уносили его, не обращая внимания на медиков, которые пытались наложить шину на ее сломанную ногу. Уже в «Скорой» вновь и вновь спрашивала, жив ли он. Пока врач наконец не подсел к ней.
— Джесс, — произнес он. Его лицо было настолько серьезно, что она опять расплакалась. — Нат потерял много крови, сердце у него остановилось, и нам пришлось прибегнуть к реанимационным действиям прямо на месте. Но сейчас он в порядке, Джесс.
— Нат в порядке? — повторила она.
— В порядке.
И Гриффин сейчас здесь, где-то в этой самой больнице… Джесс знает, что он в сознании. Ей отчаянно хочется увидеть его, но она не совсем понимает, что ему сказать.
Что теперь ждет их обоих? Она не знает, какие чувства он испытывает к ней. Но уверена в одном: сама она любит его. Это то, что она знает совершенно точно.
Слышится стук, и все поднимают взгляды. В дверях стоит старший детектив-инспектор Эллиотт.
— Можно войти? — спрашивает она.
Джесс кивает, смотрит на своих родных:
— Не можете дать нам минутку?
Те выходят, оставив Джесс и Эллиотт наедине.
Старший детектив-инспектор садится на стул рядом с кроватью.
— Рада, что у вас все в порядке, Джесс.
— Рада, что у ваших тоже, детектив.
— Просто Кара, пожалуйста, — поправляет Эллиотт с улыбкой. — Я слышала, что вы уезжаете?
Это было предложение матери. Журналисты вились вокруг них, как мухи. Ну как же, такой заголовок: прекрасная вдова, которая не чувствует боли!
— Давай начнем все сначала, — сказала тогда ее мать. — Уедем туда, где никто нас не знает. По крайней мере, Элис этого точно заслуживает.
И Джесс согласилась. Элис нужна жизнь без шепотков вокруг.
— Вы не против? — спрашивает Джесс у Кары, и та кивает.
— Мы сняли с вас все обвинения. Мы знаем, что это не вы убили Патрика. Мне остается лишь принести извинения.
— Извинения?
Эллиотт вдруг резко спадает с лица, и Джесс гадает, уж не собирается ли она заплакать.
— Простите за все, что с вами случилось. Простите, что мы этого не увидели. Ведь это был один из наших. Нам надо было…
— Откуда вам было это знать? — перебивает ее Джесс. А потом задает вопрос, который едва решается произнести вслух: — А как же Нав?
— Он признался в попытке убийства. Но, учитывая угрозы убить вас и Элис, мы знаем, что он действовал по принуждению.
— Его посадят в тюрьму?
Кара кивает:
— Да, это вполне вероятно. Но мы сделаем все возможное, Джесс, обещаю.
Джесс натужно сглатывает. Все в этой больнице напоминает ей о Наве. Каждый высокий смуглый врач, каждый мужской голос в коридоре. Он никогда больше не сможет заниматься медициной. Именно от этого ее больше всего грызет совесть. Все, ради чего он работал, вдруг вмиг пошло прахом. Из-за нее.
— И Гриффин собирается выступить в его оправдание на суде, Джесс, — продолжает Кара. — Это тоже поможет.
Потом умолкает. Смотрит на Джесс.
— Вы уже виделись с Натом? — спрашивает она. Джесс мотает головой. — Он про вас спрашивал.
— Вообще-то собираюсь, — бормочет Джесс.
— Послушайте, — произносит Кара с серьезным лицом. — Я хорошо знаю своего младшего брата. Знаю, что человек он сложный, сварливый и вообще заноза в заднице. Но под всем этим… Все это потому, что Нат думает, будто он этого не стоит. — Пауза. — Мы-то с вами знаем, какой он на самом деле, так ведь? — тихо заканчивает она.
Джесс опять кивает, не доверяя себе что-нибудь произнести.
Кара похлопывает ее по руке.
— Отдыхайте. Но как-нибудь загляните к нему, хорошо? Отделение «Беррел», шестая палата.
Детектив оставляет Джесс одну. И в пустой палате та начинает плакать. Все свою жизнь она чувствовала себя ущербной, порченым товаром. Чем-то сломанным, ни на что не годным.
А Гриффин понял. Понял, потому что чувствовал то же самое. Вел себя как эдакий плохиш — сплошь кулаки да насупленные брови. Но он не был таким. Он любил свою жену, любил Кару, своих племянницу с племянником. Может, и ее он тоже полюбил.
Джесс вытирает слезы рукавом и садится на кровати. Чувствует, как слегка натягиваются швы, как трутся друг о друга кости под гипсом. Надо подождать, попросить инвалидное кресло, но она понимает, что если будет и дальше пребывать в нерешительности, то придется окончательно отказаться от этой затеи.
Джесс отсоединяет капельницу от катетера в руке, кое-как встает, тянется за халатом и парой костылей, припасенных до того времени, когда ей разрешат ими пользоваться. Но ей это не впервой, и скоро она быстро ковыляет по коридору, выискивая по указателям дорогу к его отделению.
Плиточный пол холодит босые ноги, попадающиеся по пути медсестры бросают на нее недоуменные взгляды, но никто ее не останавливает.
Наконец Джесс видит табличку с номером шесть, ненадолго задерживается перед ней. Дверь палаты приоткрыта, и ей видно Гриффина, опирающегося спиной на подушку. Глаза у него закрыты, и секунду она наблюдает за ним.
Абсолютно все в нем сейчас не так — в этом решительном бесстрашном мужчине, когда он неподвижно лежит под бледно-голубым больничным одеялом рядом с попискивающими сбоку от него мониторами.
Джесс пытается напомнить себе о своих планах уехать, но тут же выбрасывает эту мысль из головы.
Гриффин открывает глаза и поворачивается к двери. Улыбается, завидев ее.
«Я не могу бросить тебя», — думает она.
— Привет! — говорит он, и Джесс входит в палату.
«Скажи мне, чтобы я осталась, — думает она, — и я останусь».
