Северный ствол Паисиева древа
Северный ствол Паисиева древа имел своими главными центрами Александро-Невскую Лавру в Санкт-Петербурге, Александро-Свирский монастырь, Валаам и Соловки.
В Александро-Невской Лавре ещё при жизни старца Паисия образовался кружок его почитателей и последователей во главе с митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Гавриилом.
На Валааме и в Александро-Свирском монастыре трудились ученики старца Паисия: схимонах Феодор и иеросхимонах Клеопа. Они вышли из Молдавии в Россию в 1801 году и были: Клеопа родом малороссиянин, а Феодор из граждан города Карачева Орловской губернии.
Они много лет жили в обители старца Паисия, приняли от него пострижение в монашество и были им основательно наставлены и утверждены в духовной жизни. По прибытии в Россию они жили сначала в Челнском монастыре Орловской епархии, потом в Белобережской пустыни той же епархии, расположенной среди глухих и почти непроходимых брянских лесов. Там они сблизились с монахом Леонидом (в схиме — Львом, будущим оптинским старцем), который был родом, как и Феодор, из города Карачева и происходил из купеческого звания.
В 1811 году Леонид и Клеопа переселились на Валаам, куда прибыл к ним и Феодор. На Валааме они прожили 5 лет, проходя умное делание по руководству старца Паисия и много из-за этого пострадали от невежественных ревнителей внешнего подвига.
В 1816 году старец Клеопа скончался в Валаамском монастыре, а Феодор и Леонид перешли в Александро-Свирский монастырь. Здесь в 1822 году скончался отец Феодор в день Святой Пасхи, а отец Леонид, спустя несколько лет, перешёл со своими учениками в Оптину пустынь, где и оставался до самой кончины в 1841 году.
Проживая на Валааме и в Александро-Свирском монастыре, старцы не прерывали духовное общение с Александро-Невской Лаврой и везде имели единомышленных братий и учеников. На Валааме их учениками были: старец игумен Варлаам, потом переселившийся в Оптину пустынь и там скончавшийся; и духовник Валаамского монастыря отец Евфимий. Евфимий, в свою очередь, имел своими учениками Дамаскина, игумена Валаамского, и Илариона, перенесшего предания старца Паисия в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии.
На Крайнем Севере в Соловецком монастыре насадителем Паисиевых преданий был схимонах Феофан.
Пустынник Феофан Соловецкий
Старец Феофан родился на Украине в крестьянской семье в 1744 году. Монашеский путь он начал послушником у преподобного Досифея, Киево-Печерского затворника, который направил его в Нямецкий монастырь, к преподобному Паисию (Величковскому).
Молодому послушнику пришёлся по сердцу уклад Нямецкого монастыря, и он просил преподобного Паисия оставить его в Молдавии, но тот велел ему возвратиться в Киев, ещё послужить старцу Досифею, а затем идти в ту обитель, в какую тот благословит. Перед своей праведной кончиной преподобный Досифей благословил отцу Феофану идти на север, в Соловецкий монастырь, стоящий на островах посреди Белого моря.
Инок Феофан сначала не исполнил завета своего старца и остался жить в Киеве. Ископав себе пещеру, он думал поселиться в ней, но ему не позволили; потом он удалился в другое место неподалёку, но и здесь ему жить запретили. Видя неблаговоление Божие к своим намерениям из-за непослушания старцу, Феофан оставил Киев и направился в отдалённую Соловецкую обитель.
На Соловках он был поставлен трудиться в просфорне, но вскоре ощутил сильное стремление к пустыннической жизни. Поэтому отец Феофан тайно выкопал себе землянку в десяти верстах от монастыря, недалеко от озера Ягодное и поселился в ней.
Ночью он пел псалмы и клал поклоны, а днём занимался рукоделием и собирал мох и корни для пищи. Диавол страшил отца Феофана разными видениями: иногда, казалось ему, являлись дикие звери, или прилетали во множестве хищные птицы и поднимали крик; иногда представлялось как бы конное войско врагов, иногда демоны даже избивали его. Тогда повергался он пред Богом, прося помощи и заступления, и Господь спасал его.
Но через некоторое время насельники Соловецкого монастыря нашли отца Феофана и возвратили в обитель. Там он был поставлен на должность эконома всего Соловецкого монастыря, поэтому отцу Феофану часто приходилось ездить в Архангельск и делать закупки. Такая хлопотливая жизнь очень тяготила его, и отец Феофан решился вновь тайно удалиться в пустынное место.
Он взял лодку и запас хлеба и пустился в море, желая поселиться где-либо на берегу. Сначала дул тихий ветер, но потом поднялась буря. Отец Феофан лежал на дне лодки, молясь и каждую минуту ожидая смерти. Так его носило по морю десять дней, и наконец он был выброшен на берег. Здесь его нашёл один из местных жителей и отвёл отца Феофана в хижину в густом лесу.
Какое-то время он прожил там мирно, но его обнаружили и, чтобы не возвращаться в монастырь, отец Феофан убежал в лес, где поселился в охотничьем шалаше. В этом шалаше его нашли охотники, оказавшиеся людьми недобрыми. Узнав, что отец Феофан был монастырским экономом, они подумали, что он сбежал из монастыря с украденными деньгами, и стали пытать его, чтобы он отдал им деньги. Ничего не добившись, потому что никаких денег у него не было, разбойники сожгли шалаш и бросили пустынника полуживым.
Придя в чувство, отец Феофан благодарил Бога за перенесённые страдания, признавая себя достойным и большего наказания за свои грехи. Увидев, что его шалаш сожжён, все имущество и съестные припасы разграблены, он ушёл оттуда, нашёл другое уединённое место, выкопал там пещеру и поселился.
Поморяне, жившие неподалёку, полюбили старца Феофана как своего духовного отца, но вскоре его опять разыскали власти и отправили обратно в Соловецкий монастырь. Это было в 1817 году.
Старец прибыл в обитель ночью и, придя к утрени в церковь преподобных Зосимы и Савватия, приложился к мощам и стал молиться вместе во всеми. Братия удивилась при виде его: почерневший от дыма, на голове — ветхая камилавка, вся одежда изорвана.
Вскоре старец Феофан был отпущен с Большого Соловецкого острова на остров Анзер, в Голгофский скит, расположенный на горе. Старцу было в это время уже семьдесят три года; он не мог поднимать дрова и воду на гору, поэтому ему поставили келью под горой. Туда к старцу приходило много желающих получить духовное наставление — братия монастыря и миряне.
Незадолго до кончины старца Феофана на него опять напали злые люди, ища денег, били его, вырвали волосы на голове и бороде, горящей головнёй опалили его тело и, оставив едва живым, ушли. Старец Феофан три дня лежал полумёртвый, изнемогая от голода и холода, и до конца жизни уже не смог совершенно оправиться.
Однажды свет осиял его келью, ему явился преподобный Иисус Анзерский и сказал: «Радуйся, брат, скоро наступит твой конец». Старец Феофан преставился от временной страдальческой к вечной блаженной жизни в 1819 году, семидесяти пяти лет от роду.
Александро-Свирский монастырь
Александро-Свирский монастырь был основан преподобным Александром Свирским в Олонецких лесах в конце XV века. Преподобный Александр воспитал множество учеников, которые стали основателями святых обителей на Карельской земле. Мощи его сохранились нетленными до наших дней.
В начале XIX века в этой святой обители подвизались ученик преподобного Паисия (Величковского): схимонах Феодор (Пользиков) и его духовный сын, великий оптинский старец иеросхимонах Лев (Наголкин). Отец Феодор здесь и скончался, и был погребён в 1822 году. А преподобный Лев в 1828 году перешёл из Александро-Свирского монастыря в Площанскую, а оттуда — в Оптину пустынь.
Схимонах Феодор (Пользиков)
Схимонах Феодор родился в Карачеве, уездном городе Орловской губернии, в 1756 году в купеческой семье. Отец рано умер, и мать отдала мальчика в дом одного священника для обучения грамоте и пению. Мальчик проявил отличные способности и полюбил читать духовные книги.
Став юношей, Феодор хотел уйти в монастырь, чтобы целиком посвятить себя Богу, но мать настаивала, чтобы он занимался торговлей. Дважды Феодор пытался тайно уйти из дому, чтобы стать иноком, но мать его возвращала насильно. Из-за такой её неразумной настойчивости Феодор впал в искушения и даже грехи, но потом раскаялся и решительно ушёл из родных мест.
Господь привёл будущего великого подвижника в Молдавию, в Нямецкий монастырь, где его принял в число братии и постриг в монахи святой старец Паисий (Величковский). Для откровения помыслов и душевного назидания Феодор был вручён духовнику старцу Софронию, исповедал пред ним по обычаю той обители все грехи, соделанные им от самой юности, и понёс за эти грехи положенную епитимью.
Сначала отец Феодор трудился в Нямецкой обители на различных послушаниях: в хлебне, на пчельнике, в просфорной. А потом он, по благословению старцев Паисия и Софрония, перешёл в пустынный скит на потоке Поляна Ворона к престарелому и ослабевшему в силах, но духовно опытному отцу Онуфрию, чтобы послужить ему и научиться у него духовной жизни.
Отец Феодор вступил в совершенное и подробное послушание отцу Онуфрию. Отсекая волю пред этим рассудительным и святым старцем, исповедуя ему все помыслы, он постепенно умирал для мира и воскресал для вечности. По кончине старца Онуфрия Феодор возвратился в Нямецкий монастырь и там, по благословению преподобного Паисия, занялся пением на клиросе и переписыванием книг Святых отцов, которые Паисий переводил с греческого языка на славянский.
Когда скончался преподобный Паисий, отец Феодор, по совету и благословению ставшего настоятелем в Нямецком монастыре старца Софрония, возвратился в Россию, где встретился с будущим Оптинским старцем Львом, который стал учеником Феодора.
Через некоторое время оба они поселились в Белобережской пустыни, где отца Льва назначили настоятелем. При этом он не возгордился и не перестал быть учеником своего старца. Многие другие насельники Белобережской обители тоже сделались учениками схимонаха Феодора, который наставлял их в умном молитвенном делании и в борьбе со страстями. И все, кто искренне слушались своего духоносного наставника, получили от этого великую пользу для спасения души.
Отец Феодор не только поучал братию, но и являл им пример жертвенного служения ближним. Когда в обители случилась эпидемия некоей тяжёлой и опасной заразной болезни, отец Феодор, рискуя жизнью, ухаживал за больными; при этом сам заболел и чуть было не умер.
Во время болезни, когда Феодор на трое суток потерял сознание и, как подумали его друзья и ученики, приблизился к кончине, ему было Божественное видение. Феодору явился некий безвидный юноша, ощущаемый одним сердечным чувством, и повёл его узкою стезёю в левую сторону. «Так, — говорил смиренномудрый Феодор самому себе, — я уже скончался, неизвестно, спасусь ли или погибну?» — «Ты спасён», — ответствовал ему глас. И вдруг некоторая сила, подобная стремительному вихрю, перенесла его на правую сторону. — «Вкуси сладость райских обручений, которые даю любящим Меня», — вещал ему невидимый глас.
При этих словах ему показалось, что Сам Спаситель наложил десницу Свою на его сердце, и он был восхищён в неизреченно приятную обитель, совершенно безвидную, неизъяснимую словами земного языка. От сего чувства перешёл он к другому, ещё превосходнейшему чувству, и потом к третьему, которые, по его собственным словам, сам он мог только помнить сердцем, но не мог понимать умом. Потом увидел церковь, и в ней на правой стороне близ алтаря шалаш, в коем было пять или шесть человек. «Для сих людей отменяется смерть твоя, для них ты будешь ещё жить», — сказал мысленный глас. Тогда открыт был ему духовный возраст некоторых его учеников.
После этого видения Феодор встал с постели совершенно здоровым и сразу же отправился ухаживать за больными. Когда эпидемия прекратилась, схимонах Феодор переселился из монастыря в маленькую лесную келью, где стал жить с отцом Львом, который сложил с себя настоятельство, и с ещё одним старцем Клеопой (Антоновым).
Но не может укрыться град, стоящий на вершине горы — скоро слава о великих достоинствах схимонаха Феодора распространилась, беспрестанно стали толпиться при дверях его кельи многочисленные посетители и нарушать безмолвие пустынножителей. Поэтому монахи удалились из Белых Берегов и стали странствовать.
Несколько лет провели на Валааме, там скончался отец Клеопа, а потом перешли в Александро-Свирский монастырь, ставший последним местом земной жизни отца Феодора. За день до блаженной кончины он имел утешительное видение о своей вечной участи, ему было возвещено: «Феодор! Настало время твоего отдохновения. Приди к нам!» В Александро-Свирском монастыре и был погребён схимонах Феодор, духовный сын преподобного Паисия (Величковского) и духовный отец великого Оптинского старца Льва.
Иеросхимонах Клеопа (Антонов)
Отец Клеопа родился на Украине, в дворянской семье, принял монашество и подвизался в Нямецком монастыре под руководством преподобного Паисия (Величковского). По возвращении в Россию он был рукоположен в священный сан, несколько лет подвизался в Белобережской пустыни, был в ней духовником, при этом отличался духовным трезвением и совершенным нестяжанием.
Он странствовал вместе со схимонахом Феодором (Пользиковым) и преподобным Львом Оптинским. Вместе с ними жил в Спасо-Преображенском Валаамском монастыре, где и преставился, и был похоронен во Всехсвятском скиту, у алтаря храма.
Белобережская Брянская мужская пустынь
Белобережская пустынь была основана в начале XVIII века в урочище Белые Берега в связи с указом Петра I об укреплении крепости Брянск в ходе Северной войны.
В 1717 году управление обителью было поручено опытному старцу, ранее подвизавшемуся в брянских лесах, преподобному Серапиону Белобережскому, который ввёл в Белобережской пустыни строгий устав, запретил братии употреблять хмельные напитки и ходить за продуктами в окрестные селения. Сам старец не чуждался тяжёлой работы: колол дрова, вручную молол зерно, пёк на всю братию хлеб.
Обитель духовно и материально процветала, однако в 1764 году в результате антицерковных действий тогдашних властей едва не была закрыта. Сохранить монастырь удалось, но он пришёл в запустение, и к 1777 году там оставалось вместе с настоятелем только девяти насельников.
Возрождение Белобережской пустыни произошло в начале XIX века, когда её настоятелем был назначен преподобный Василий (Кишкин), подвизавшийся ранее на Афоне и в Молдавии, в Нямецком монастыре. Он ввёл в Белобережской пустыни афонский общежительный устав и привлёк в неё замечательных подвижников: схимонаха Афанасия (Захарова), преподобного Тихона Белобережского, схимонаха Феодора (Пользикова), иеросхимонаха Клеопу (Антонова), преподобного Льва Оптинского и других.
Преподобный Лев Оптинский был настоятелем Белобережской пустыни с 1804 по 1808 год. Он в согласии со всей братией обители письменно изложил её устав, который был опубликован и стал образцом для многих монастырей России. Постриженики Белобережской пустыни стали настоятелями большого числа русских монастырей.
Архимандрит Феофан Новоезерский (Соколов)
Архимандрит Феофан (в миру — Феодор Соколов) родился в 1752 году в благочестивой дворянской семье, в Пензенской губернии. Образование он получил в родительском доме и уже на 14 году жизни объявил о своём намерении уйти в монастырь, но по желанию родителей должен был отправиться в Москву и поступить на гражданскую службу.
Однако при первой же возможности Феодор удалился в Саровскую пустынь, а потом вскоре — в Санаксарский монастырь, где 3 года подвизался под руководством преподобного Феодора (Ушакова). Здесь изучил он монашескую азбуку: терпение, строгость к себе, безусловное послушание. Об этом времени сохранились замечательные воспоминания самого архимандрита Феофана:
«Скажу вам, каким мы делали своё начало (т.е. первые опыты в монашеской жизни): мы искали, где бы жестокая жизнь была, подольше службу выбирали — в Саровской пустыни; нет, ещё слабо! пошли к отцу Феодору в Санаксар.
Обитель без ограды, забором огорожена, церковь маленькая, волоковые окошки, внутри и стены не отёсаны, и свечей то не было; с лучиной читали в церкви. И платье-то какое носили! балахоны! Один смурый кафтан был для одного, который для покупок выезжал. Начало-то недостаточное и трудное! В лаптях ходили...
А чтобы при себе что-нибудь иметь — ничего уж не было! Огня в келье никогда не бывало. А послушание было такое, что я сам и полы мыл, и щепки собирал, и ложки мыл, и пищу варил; сами караулили по ночам, походим, да поклонов несколько земных и положим — помолимся. А всенощная продолжалась в Санаксаре 7 часов. Когда закладывали в Санаксаре церковь, где алтарю-то надобно быть, вдруг прилетел рой пчел; отец Феодор велел отцу Герасиму огрести в улей, и с того времени все пчелы в монастыре...
Отец Феодор никого из братий не удерживал в монастыре силою и говорил: «У меня ворота отворены для всех, кто хочет выходите»; а уж не терпел слова «не хочу», и слышать не мог».
В 1774 году преподобный Феодор Санаксарский, по наветам людей, которые злились на него за то, что он вступался за обижаемых ими крестьян, был сослан в Соловецкий монастырь. Большая часть учеников его тогда разошлись по другим обителям.
Феодор Соколов перешёл во Введенскую Островскую пустынь близ города Покрова, Владимирской губернии и здесь стал жить под руководством настоятеля старца Клеопы. Это был преподобный Клеопа Покровский, который до того долго жил на Афоне и упражнялся там в высшем молитвенном делании под руководством преподобного Паисия (Величковского).
Преподобный Клеопа проводил жизнь в постоянной молитве и богомыслии, братией же управлял с кротостью, прощением и любовью; заботился не столько об упражнении их в суровых постах и трудах, сколько о водворении смирения, незлобия и миролюбия. Этим было прекрасно дополнено иноческое воспитание Феодора, начатое в Санаксарском монастыре.
В 1777 году Феодор отправился в паломничество, надеясь побывать на Афоне, в Палестине и затем поселиться у старца Паисия, но когда он пришёл в Молдавию, в Тисманский монастырь, настоятель, преподобный Феодосий (Маслов) удержал его и немедленно постриг с именем Феофан.
Тисманская обитель, совершенно удалённая от мира, процветала под управлением замечательного старца игумена Феодосия, сподвижника преподобного Паисия (Величковского). Под руководством этого святого, ведшего своих учеников к высоким степеням внутренней духовной жизни, отец Феофан ещё более преуспел в смирении и сердечной молитве.
Со временем ему пришлось вернуться в Россию, и там на него обратил внимание митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (Петров), который сделал его своим помощником, так что все годы дальнейшей службы отец Феофан пользовался неограниченным доверием владыки.
Митрополит Гавриил, человек большого ума и образованности, строгий подвижник и молитвенник, имел милостивое и любвеобильное сердце. У него было положено по 50 рублей в день на нищих и бедных (в то время это были немалые деньги), кроме того, он раздавал 300 рублей в месяц в тюрьмах. Этой милостыней заведовал отец Феофан. Однажды митрополиту донесли, что келейник ежедневно устраивает для кого-то обеды. Оказалось, что действительно отец Феофан устраивает трапезу для людей, не имеющих дневного пропитания. С этой поры митрополит стал ещё более доверять своему келейнику. Благодаря старцу Феофану был вызван из заточения и возвращён в Санаксар преподобный Феодор (Ушаков).
Но не хозяйственные поручения были главными в служении отца Феофана. Когда митрополит Гавриил близко узнал его, он стал во многих делах советоваться с отцом Феофаном и сделал его своим помощником в трудах по устроению и обновлению монастырей, большинство которых находилось тогда в самом печальном состоянии.
Для этого митрополит Гавриил искал духовных старцев, которые могли бы послужить делу внешнего и внутреннего обновления пришедших в упадок святых обителей. А отец Феофан многих таких старцев знал и указывал на них митрополиту. Таким образом старец Назарий был вызван из Саровской пустыни на Валаам. Отец Игнатий (Ушаков) был назначен в Тихвинский монастырь и восстановил его; позднее он же воссоздал и древнюю московскую Симонову обитель (её перед этим превратили в казарму кавалерийского полка). В Пешношский монастырь был вызван отец Макарий (Брюшков).
В 1793 году сам архимандрит Феофан был назначен настоятелем Кирилло-Новоезерского монастыря, который он и возглавлял после того около 30 лет почти до самой своей кончины. Управлять он старался в основном посредством убеждения, поучал братию и наедине, и в полном собрании, после трапезы. Он не любил обличать в лицо, но, заметив недостаток инока, говорил об этом в виде общего наставления братии. Его простые, дышавшие убеждением и кротостью поучения производили неотразимое впечатление и благое влияние.
Но сильнее всего действовал пример старца: он не пропускал ни одной службы, исполнял с братией все послушания, работал на полях, ел в общей трапезной, носил самую простую одежду и не имел своего имущества.
В декабре 1832 года на восемьдесят первом году жизни, после Причастия и Елеосвящения, архимандрит Феофан тихо преставился с именем Господа Иисуса Христа на устах.
Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра в Санкт-Петербурге
Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра была основана по инициативе и повелению императора Петра I в самом начале XVIII века. Закладывая новую столицу России, царь возымел благое желание устроить в ней монастырь и уже весной 1704 года выбрал для него место.
Но в то время в окрестностях Санкт-Петербурга шла война со шведами, и поэтому не было возможности сразу приступить к строительству обители. Только в 1712 году состоялась закладка первого деревянного Благовещенского храма, который на следующий год уже был торжественно освящён.
Александро-Невский монастырь был задуман царём Петром как образцовый в смысле социального служения. Здесь предполагалось устроить приют для увечных и отставных воинов, для инвалидов войны, душевнобольных, устроить при монастыре госпиталь, в котором должны были нести послушание все иноки, а также учредить лечебно-исправительное заведение для принудительного лечения пьяниц. Эти намерения так и не были осуществлены. К счастью для обители, так как осуществление всех этих проектов противоречило самому смыслу монастыря, как источника духовного света и образца праведной жизни, где главное дело монашества — молитва.
В 1720 году в Александро-Невском монастыре была устроена типография, в которой печаталась духовная, учебная и богослужебная литература. На следующий год при монастыре была учреждена школа, позднее преобразованная в семинарию, а в 1797 году — в Александро-Невскую Академию.
В Александро-Невской Лавре ещё при жизни старца Паисия образовался кружок его почитателей и последователей во главе с митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Гавриилом. Здесь подвизался преподобный Феодор Санаксарский до перехода в Санаксарский монастырь. Здесь начинал свой монашеский путь знаменитый старец московского Новоспасского монастыря иеромонах Филарет (Пуляшкин).
Святитель Игнатий (Брянчанинов) в бытность свою студентом Военно-инженерного училища в Санкт-Петербурге обращался за наставлениями в духовной жизни в Александро-Невскую лавру и там познакомился с некоторыми учениками схимонаха Феодора (Пользикова) и преподобного Льва Оптинского — монахами Аароном, Харитоном и Иоанникием, а затем и с лаврским духовником Афанасием. Будущий святитель совещался с ними обо всём, что касается внутреннего делания.
Преподобный Феодор Санаксарский (Ушаков)
Преподобный Феодор сам не был учеником преподобного Паисия (Величковского) или учеником его учеников, но несколько воспитанников отца Феодора в дальнейшем окормлялись у преподобного Клеопы Покровского, который был учеником старца Паисия, а затем стали знаменитыми духовными наставниками и настоятелями прославленных монастырей. Это архимандриты Игнатий (Ушаков), Макарий (Брюшков) и Феофан (Соколов). Поэтому представляется уместным почтить память преподобного Феодора Санаксарского (Ушакова), поместив здесь его краткое житие.
Преподобный Феодор родился в 1718 году в семье потомственного русского дворянина и в Крещении был назван Иоанном. Получив доброе христианское воспитание, он семнадцати лет от роду начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку в Санкт-Петербурге. Юноша служил усердно и, благодаря хорошим способностям, успешно продвигался по службе.
Многие из товарищей Иоанна вели распущенную жизнь, и это могло бы повредить его нравственности. Но, однажды, когда Иоанн был в шумном собрании гвардейцев, в самый разгар весёлого застолья один из молодых людей, бывший до того, по-видимому, здоров и весел, внезапно упал замертво. Этот ужасный случай так потряс Иоанна, что он тогда же положил твёрдое намерение оставить всё мирское ради спасения души.
Наскоро собравшись, Иоанн выехал из Санкт-Петербурга и в заранее приготовленной нищенской одежде ушёл на берега Северной Двины в поморские леса. Там молодой подвижник (ему было тогда двадцать шесть лет) нашёл в чаще опустелую келью и жил в ней три года в молитвах, посте и всяком злострадании. Пищу самую скудную, едва только избавляющую от голодной смерти, доставляли ему окрестные боголюбивые жители. Затем Иоанн ушёл в Площанскую пустынь Орловской губернии и поселился в лесной келье в окрестностях монастыря.
Но так как подвижник оставил мир тайно и не имел положенных документов, его арестовали как незаконно оставившего военную службу. А, поскольку он был знатного рода и служил в лейб-гвардейском полку, Иоанна пожелала видеть сама императрица Елисавета Петровна.
— Зачем ты ушёл из моего полка? — спросила императрица.
— Для удобства спасения души моей, — со смирением, но и с твёрдостью отвечал Иоанн.
Императрица Елисавета Петровна поверила в искренность молодого подвижника и позволила ему вступить в монашеское звание, но повелела остаться в Санкт-Петербурге, в Александро-Невском монастыре, где он через год был пострижен в монашество с именем Феодор.
Монах Феодор ревностно подвизался в молитве, воздержании, терпении и смирении. Многие из петербуржцев, желающих богоугодно жить в мире, и даже из бывших гвардейских сослуживцев, стали приходить к отцу Феодору, усердно прося от него наставлений ко спасению. Преподобный с любовью принимал всех, помня слова Спасителя: «Приходящего ко Мне не изгоню вон».
Отец Феодор учил духовных чад терпеть находящие скорби ради Бога с радостью и благодарением; пищу и питие употреблять умеренно и не роскошествовать; платье носить не худое, но и не щеголеватое; в праздничные дни для душеспасительного собеседования и чтения святоотеческих книг сходиться к одному из более сведущих и образованных учеников его, а для решения недоумений приходить в обитель к отцу Феодору. Дано было всем духовным чадам и молитвенное правило, необходимое для спасительного жития.
Со временем по просьбе отца Феодора он был переведён в Саровскую пустынь, куда вслед за ним переехали и несколько его духовных сыновей. Духовные же дочери преподобного поселились неподалёку от Саровской пустыни и со временем составили Алексеевскую общину, в которой жили в строгом следовании уставу, данному отцом Феодором. Все они были дворянского происхождения, но решили посвятить себя целиком на служение Богу.
По прошествии нескольких лет преподобный Феодор был рукоположен в священный сан и назначен настоятелем Санаксарского монастыря. Обитель эта пришла в то время в большой упадок и нуждалась в восстановлении. Иеромонах Феодор переехал в неё со своими учениками и с Божией помощью вскоре привёл Санаксарский монастырь в порядок.
Когда преподобный совершал Божественную литургию, то видно было на нём как бы дивное знамение Божие: лицо сияло необычной красотою, и весь тот день пребывал он особенно радостным.
Но настоятелем преподобный Феодор был твёрдым и строгим. В церкви он требовал раздельного неспешного чтения, так чтобы и простым людям было понятно. Богослужения получались очень продолжительными, но при внятном чтении молящиеся чувствовали в себе особую силу и усердие и не скучали от долготы службы. Пища предлагалась самая простая, необходимая только для поддержания немощной плоти. Спиртное было строго запрещено.
Старец завёл в обители самую первую и прочную основу иночества: личное духовное руководство братией и полное и чистосердечное с их стороны откровение помыслов. Если кто обуреваем был помыслами — днём или ночью, — всякий мог немедленно идти к настоятелю: двери кельи старца всегда были открыты для его духовных чад. Отец Феодор отечески выслушивал инока и, успокаивая его, говорил с ним хоть час или два, и отпускал от себя лишь когда помысел и искушение вражьи исчезали и умирялась душа. Братия признавались, что по выходе от старца чувствовали такую свободу и мир, что как бы забывали всё земное! Поэтому-то многие из учеников отца Феодора почитали себя воистину блаженными, находясь в послушании у него.
К такому настоятелю и мудрому учителю естественно стремились жаждущие спасения и доброй подвижнической жизни. Вскоре собралось в Санаксарской обители до двадцати человек братии, а потом ещё больше.
Но один человек оклеветал преподобного Феодора перед императрицей (тогда уже Екатериной II), и старца сослали на Соловки. При этом ему разрешили взять с собой собственное имущество в сундуках. Но имущества, кроме рясы и зимней одежды у настоятеля Санаксарского монастыря не оказалось никакого.
Девять лет прожил преподобный в Соловецком монастыре, от холодного климата и разных лишений совершенно изнемог, но потом клевета раскрылась, и отец Феодор был возвращён в Санаксарский монастырь, где по прошествии нескольких лет мирно преставился ко Господу.
Валаамский монастырь
Основателями монашества на острове Валаам посреди Ладожского озера почитаются греческие священноиноки преподобные Сергий и Герман, ими же был установлен в обители строгий общежительный устав. Для совершения богослужений был возведён храм во имя Святой Троицы. Братия обители проводили богоугодное житие и были добрым примером для других людей.
В дальнейшем на Валааме было развито и скитское житие по два-три монаха, и отшельничество. Иноческая жизнь на острове в XVI веке была такой сильной, что распространилась на берега Ладожского озера. Здесь Валаамскими монахами было основано 12 скитов, Валаамский монастырь даже стали почётно называть Лаврой.
Но в начале XVII века святая обитель была полностью разорена шведскими войсками в ходе военных действий.
Только святые мощи преподобных первоначальников Сергия и Германа оставались на Валааме в глубине могилы. Восстановление Валаамского монастыря началось в 1717 году по велению Петра I.
Постепенно и с большими трудностями обитель восстановилась. Но подлинное возрождение и расцвет духовной жизни в ней начались, когда в 1781 году митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил вызвал на Валаам из Саровской пустыни опытного старца Назария и поручил ему ввести для валаамских иноков устав Саровской пустыни.
В 1811 году на Валаам переселились преподобный Лев Оптинский, его наставник схимонах Феодор (Пользиков) и иеросхимонах Клеопа (Антонов) и прожили там 5 лет. Старец Клеопа там и скончался. В течение XIX и XX веков на Валааме подвизались многие замечательные подвижники, в их числе преподобные настоятели монастыря Варлаам и Дамаскин.
Преподобный Назарий Валаамский (Кондратьев)
Преподобный Назарий (в миру — Николай Кондратьев) родился в 1735 году в Воронежской губернии в семье сельского церковнослужителя.
В 1752 году Николай пришёл в Саровскую пустынь, пробыл там 3 года и, по совету своего старца иеросхимонаха Варлаама, перешёл к известному своими монашескими подвигами отцу Мефодию, архимандриту Астраханского Спасо-Преображенского монастыря, будущему астраханскому епископу.
Там, в Астрахани, Николай состоялся и как монах, и как будущий наставник монахов. В дальнейшем, при его посредничестве установились тесные контакты Саровской пустыни с астраханскими монастырями. Там он принял постриг с именем Назарий и был рукоположен в диаконский сан. А ещё через 4 года отец Назарий возвратился в Саровскую пустынь, где его вскоре посвятили в иеромонаха.
Вся жизнь отца Назария была подвигом, строгое исполнение иноческого устава было его всегдашней заботой, о делах мирских он не говорил никогда. Но если отец Назарий говорил о борьбе со страстями или о молитве, то его беседа была необычайно приятной, так что и сам он, и слушающие забывали о времени.
В общении с людьми отец Назарий бывал прям и чужд всякого двоедушия. Делая поучения людям или отвечая на их вопросы о духовной жизни, он всегда искал основания в Слове Божием, а не в своём ограниченном опыте; этому он учил и других. Смиренный сам, он и всех, кто просили у него наставления, прежде всего учил смирению. Жизнь старец проводил неизменно постническую и нестяжательную, одежду носил самую простую.
О благочестии и духовной опытности отца Назария стало известно митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу, и в начале 1781 года владыка вызвал его из Саровской пустыни для восстановления Валаамского монастыря и для заведения в оном Саровского устава. Тогдашний Саровский настоятель иеромонах Пахомий на это не совсем охотно соглашался, представляя в своём отзыве отца Назария как человека малоумного и неопытного в духовной жизни. Преосвященный Гавриил понял извинительную хитрость отца Пахомия и написал ему: «У меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца». Таким образом, отец Назарий был определён настоятелем Валаамского монастыря для устройства в нем общежития и порядка по уставу Саровской пустыни.
При игумене Назарии Валаамский монастырь возродился как в материальном, так и в духовном отношении. Слава о Валааме стала расходиться по православному миру; даже приходившие в него афонские иноки смотрели на Валаам с удивлением, говоря, что по внутреннему устройству он выше афонских монастырей.
Отец Назарий возымел великую ревность к изданию творений святых отцов. Его сподвижник, архимандрит Феофан (Соколов), много рассказывал ему о великом старце Паисии (Величковском) и о его переводческой деятельности. Впоследствии к ним присоединился иеромонах Филарет, воспитанник Саровской пустыни, в будущем архимандрит Новоспасского монастыря в Москве.
Когда отец Назарий и отец Феофан познакомили со своими издательскими планами митрополита Гавриила, тот принял в этом деле самое горячее участие. Чтобы получить переводы святых отцов, они написали письмо старцу Паисию. Когда был переведен с греческого великий сборник отеческих поучений о внутренней духовной жизни «Добротолюбие», митрополит Гавриил предписал учёным переводчикам советоваться во всем с духовными старцами и в том числе указал на отца Назария. «Они из опыта лучше вас понимают духовные истины», — сказал митрополит.
В 1801 году отец Назарий испросил себе увольнение на покой. Сначала он уединился на Валааме, а затем перешёл в Саровской монастырь, где когда-то начинал свои подвиги, и устроил себе пустынную келью в лесу, при речке Саровке. Когда хватало сил, он в ночное время ходил по лесу, совершая на память молитвословие 12 псалмов, и к рассвету возвращался в келью. Не раз встречался он с медведями, которые не трогали его, и он их не боялся.
Многие отшельники поверяли ему свои помыслы. Будучи делателем умной молитвы, старец наставлял в ней и своих учеников. В Тамбовском и Нижегородском краю образовалось под его руководством несколько женских общежительных обителей.
В 1809 году преподобный Назарий отошёл ко Господу.
Игумен Варлаам Валаамский
Игумен Варлаам (в миру — Василий Давыдов) родился в 1767 году в семье московских мещан. Ему не было ещё тридцати лет, когда он в 1796 году, при игумене Назарии, поступил в Валаамский монастырь.
Обладая крепким здоровьем и большой физической силой, послушник Василий проходил на Валааме самые трудные послушания: был поваром, трудился в хлебной, в просфорной. И ещё он был назначен читать в скиту Псалтирь.
Вспоминая о том времени, он говорил: «В бытность мою на Валааме в поварне молитва Иисусова кипела во мне, как пища в котле». Такую пользу принесло молодому подвижнику искреннее исполнение возложенного настоятелем послушания.
В 1798 году Василий был пострижен игуменом Назарием в монашество с именем Варлаам, а в 1805 году он стал иеромонахом. Жил отец Варлаам в пустынной келье, а богослужения совершал в скиту Всех Святых, где в то время подвизались старцы Феодор (Пользиков) и Леонид (Наголкин), будущий Оптинский старец Лев.
Отец Варлаам рассказывал, что он, постоянно желавший безмолвия и уединения, недоумевал, как эти старцы, проводя целые дни в общении с множеством людей, приходивших к ним ради духовных советов и молитвенной помощи, пребывали в непоколебимом духовном трезвении. Однажды он обратился к схимонаху Феодору с такими слова: «Батюшка, я соблазняюсь на вас, как это вы по целым дням пребываете в молве и беседах со внешними, — каково есть дело сие?» «Экой ты, братец, чудак! Да я за любовь к брату два дня пробеседую с ним ради его пользы душевной и пребуду несмущённым», — отвечал старец.
Из этого ответа старца Феодора, уже известного своими подвигами и благодатными дарованиями, отец Варлаам понял, что надо различать духовные пути «смотрительные», на которые Бог по Своему смотрению ставит Своих особенных избранников, и пути общие для всех. Всем инокам нужно было стараться избегать частого и долгого общения с мирянами, а отца Феодора Сам Господь поставил на исключительное служение ближним — старчество.
Иеромонаха Варлаама Бог поставил настоятелем Валаамского монастыря, и пришлось пустыннолюбивому старцу ради блага родной обители и ради святого послушания оставить свою пустыньку и согласиться принять бремя игуменства в Валаамском монастыре.
Это произошло в 1830 году, но постепенно обстоятельства стали складываться так, что в 1839 году его перевели в Оптину пустынь, где в то время подвизался хорошо известный ему старец иеросхимонах Лев. Здесь отец Варлаам был окружён всеобщей любовью и заботой, от которых, по смирению, старался уклоняться.
До конца своих дней не мог отец Варлаам забыть любимого им Валаама. «Хорошо, нечего сказать, хорошо у вас, — говорил старец собратьям-оптинцам, — а все не то, что на Валааме. Там возьмёшь, бывало, краюшку хлеба за пазуху и хоть три дня оставайся в лесу: ни дикого зверя, ни злого человека. Бог да ты, ты да Бог». «А от бесовских-то страхований, батюшка, как спасались?» — спрашивали его. «Ну, да от них-то и в келье не уйдёшь, если не тем путём пойдёшь», — отвечал старец.
И на Валааме, и в Оптиной пустыни отец Варлаам вёл строгую подвижническую жизнь: нестяжание, простота и смирение. Всё имущество бывшего Валаамского настоятеля, привезённое с ним, состояло из тулупа и жёсткой подушки. Жил он в Оптиной пустыни на пасеке, кельи никогда не запирал и вовсе о ней не заботился. В молитве проводил он целые ночи, только в крайнем утомлении садился на лавочку. От непрестанного плача веки глаз старца опухли, и ресницы выпали.
Игумен Варлаам скончался в 1849 году, 82 лет от рождения, сподобившись перед кончиной принять таинство Соборования и причаститься Святых Христовых Таин.
Игумен Дамаскин Валаамский
Игумен Дамаскин (в миру — Дамиан Кононов) родился в 1795 году в крестьянской семье в Тверской губернии и уже с детства отличался благочестием и скромностью. В 1816 году он ходил на богомолье в Киев, а потом побывал во многих монастырях, в том числе на Валааме.
В 1819 году Дамиан опять посетил Валаамский монастырь и поступил в число братии. Сначала он проходил послушание в конюшне, затем в хлебной. Потом стал нарядчиком рабочих, а позже ему была поручена охрана от воров всего монастырского острова.
В 1825 году он принял монашеский постриг с именем Дамаскин и на следующий год удалился на безмолвие в скит. Ежедневно повар оставлял у двери его кельи кусок хлеба, который отшельник съедал, запивая водой. В пустыни отец Дамаскин занимался рукоделием: вырезал деревянные ложки и переписывал книги.
Но в 1838 году его рукоположили в священный сан, а через два месяца назначили игуменом Валаамского монастыря. Это сделано было по представлению святителя Игнатия (Брянчанинова), в то время ещё архимандрита, благочинного монастырей Санкт-Петербургской епархии.
Ко времени назначения отца Дамаскина настоятелем Валаамского монастыря во внутреннем и внешнем устройстве обители набралось много недостатков. Архимандрит Игнатий (Брянчанинов), посетивший Валаам при прежнем настоятеле, описывал свои впечатления: «Кельи в скиту необыкновенно худы, нездоровы, ни в одном российском монастыре я подобных не видел.... В валаамских пустынях господствует дух самочиния... между пустынниками ни одного искусного нет». Игумен Дамаскин, по совету отца Игнатия, упразднил отшельничество на Валааме, а самих подвижников переселил в скиты, чтобы старцы безмолвствовали вдвоём или втроём, а отнюдь не в одиночестве.
Отец Дамаскин строго следил за исполнением Саровского устава обители. В монастыре воспрещалось употребление вина и табака, без благословения игумена запрещалось читать книги, посылать и получать письма, принимать в келье братию, разговаривать насельникам с паломниками.
При этом келья самого настоятеля была открыта для всех нуждавшихся в духовной поддержке монахов и мирских. Особенно он принимал участие в судьбах людей, падших нравственно, старался любовью наставить их на истинный путь покаяния. Он вёл обширную переписку с монашествующими, в том числе со святителем Игнатием (Брянчаниновым) и мирянами. Будучи приверженцем старчества, заботился, чтобы у каждого насельника был духовный руководитель, сам являлся духовным отцом для братии.
Наладив внутреннюю жизнь монастыря, отец Дамаскин много сделал и для его внешнего благоустройства — украсил Валаам скитами, церквами, часовнями, поклонными крестами, многочисленными домами и удобными дорогами. За все 40 с лишним лет, которые отец Дамаскин был игуменом, на острове Валаам было построено 6 скитов, 10 церквей, около 20 часовен и около 10 больших каменных и деревянных поклонных крестов. Для монашествующих и богомольцев появились 20 домов, выстроена была монастырская гостиница и странноприимный дом. Он также устроил при монастыре книгохранилище. С 1860 года на Валааме появился водопровод, водоподъемная машина и мастерские, рабочий и конюшенный дома, специально для монастыря завели пароход. Было устроено ещё многое и многое другое.
Хотя настоятельская деятельность отца Дамаскина требовала, как кажется, всего его внимания, однако он среди внешних хлопот стяжал дары умной молитвы и прозорливости. Сохранились рассказы очевидцев о том, как присутствие отца Дамаскина и его молитва избавили их от неминуемой гибели.
В 1871 году отец Дамаскин начал тяжело болеть, болел десять лет, поражая окружавших терпением и крайней нетребовательностью, а в 1881 году скончался.
В заключение приведём отрывок из одного письма отца Дамаскина: «Вы ищете от меня слово утешения: вот постоянное утешение, постоянная причина спокойствия — принимать всё, случающееся с нами в жизни, как от благодатной Руки Божией. Тогда не будет места ни печали, ни заботе излишней, сердце верующее тогда будет всегда в радости о Господе!»
