Южный ствол Паисиева древа
Южный ствол Паисиева древа — это главным образом Площанская и Глинская пустыни.
Площанская пустынь
История Площанской пустыни уходит вглубь веков и недостаточно изучена. Но достоверно известно, что обитель была разорена поляками в начале XVII века и после 1613 года начала возобновляться иеромонахом Киево-Печерской лавры Прокопием.
По-видимому, первым из учеников преподобного Паисия (Величковского), поступившим в Площанскую пустынь, был схимонах Афанасий (Захаров). Это произошло в 1815 году. До принятия монашества отец Афанасий был кавалерийским офицером, но потом удалился от мира и провёл семь лет под руководством преподобного Паисия (Величковского) в Нямецком монастыре, в Молдавии. Затем он вернулся в Россию и, побывав в разных монастырях, поступил наконец в Площанскую пустынь.
В Площанской пустыни иноки вскоре поняли духовную опытность отца Афанасия, и многие из них стали ежедневно приходить к старцу ради спасения души и духовного утешения. Для всех он находил простое слово, говорил с крайним смирением, как ничего не значащий. Любил назидать чужим примером, рассказывая о своих встречах с преуспевшими иноками.
За пять лет до поселения в Площанской пустыни схимонаха Афанасия, в 1810 году туда пришёл на богомолье молодой помещик Михаил Иванов — будущий великий оптинский старец Макарий. Оставшись в пустыни, он с ревностью предал себя в послушание духовнику обители иеромонаху Ионе. В 1814 году Михаил был пострижен в монашество с именем Макарий и в том же году был рукоположен во иеродиакона, а вскоре назначен ризничим обители.
Давно жаждавший встречи с иноком духовной жизни, учеником старца Паисия, отец Макарий по прибытии в пустынь старца Афанасия вошёл с ним в общение, затем сделался его келейником и в 1817 году поселился у него в келье.
С начала и до середины XIX века Площанской пустынью в разные годы управляли ученики и духовные чада преподобного Василия (Кишкина). Искренний последователь старца Паисия (Величковского) преподобный Василий (Кишкин) вернулся в Россию с Афона в конце XVIII века. Подвизаясь в разных монастырях Центральной и Южной России, он везде старался насадить учение старца Паисия, основанное на святоотеческом предании, восстанавливая в монашеских общинах дух истинного послушания и смирения.
В 1818 году строителем Площанской пустыни был назначен иеромонах Серафим (Веденисов), духовный сын преподобного Василия, постриженный им в Белобережской пустыни в один день с будущим оптинским старцем Львом (Наголкиным). Ко времени назначения отца Серафима Площанская пустынь пришла в расстройство, но он за восемь лет своего управления обителью успел собрать сто человек братии, для которых стал добрым наставником и духовным отцом. Иеромонах Серафим вёл жизнь воздержную, в разговорах был приветлив, нравом кроток и тих. Весной 1826 года он в мире покинул земное отечество на шестидесятом году жизни.
В 1827 году в Площанскую пустынь прибыл старец Василий (Кишкин) и провёл здесь последние четыре года своей земной жизни, окружённый благоговейной любовью, почитанием и заботой своих духовных чад.
На следующий год после прибытия отца Василия в Площанскую пустынь туда вслед за ним перешёл иеромонах Лев (Наголкин), которого отец Василий постригал в монашество в Белых Берегах в далёком 1801 году. С отцом Львом прибыло и несколько его учеников, в том числе будущий святитель Игнатий (Брянчанинов), тогда ещё послушник Димитрий. Тогда же произошла промыслительная встреча двух великих оптинских старцев Льва и Макария.
Преподобный Василий (Кишкин)
Преподобный Василий (в миру — Владимир Тимофеевич Кишкин) родился в 1745 году в семье благочестивых дворян Курской губернии и с младенчества был воспитан в добродетели. Когда мальчику исполнилось 7 лет, он, размышляя о словах Псалмопевца Давида «сердце чисто созижди во мне, Боже», загорелся желанием очиститься сердцем и решил для этого оставить родительский дом и уйти в монастырь.
С разрешения родителей будущий старец стал насельником Саровского монастыря и провёл там 4 года, потом перешёл в Киево-Печерскую лавру и там продолжал учиться духовной жизни у опытных пастырей. В 15-летнем возрасте юный подвижник был пострижен в монашество с именем Василий.
Живя в разное время в разных монастырях, юный возрастом, но зрелый духом, отец Василий везде старался заниматься умным молитвенным деланием и очень в этом преуспел. 20-ти лет отроду он поселился в Курской Коренной пустыни и прожил там несколько лет. Часто посещая Задонский монастырь, отец Василий беседовал там со святителем Тихоном Задонским и пользовался его наставлениями о молитве и борьбе со страстями. Со временем к отцу Василию стали обращаться за духовными советами монахи и мирские люди, и он по любви своей к ближним никому не отказывал.
Но слава и почитание со стороны посетителей, число которых всё более и более умножалось, огорчали смиренного отца Василия. Поэтому он удалился из Коренной пустыни на Афонскую гору, где начал было жить в Ильинском скиту. Однако вскоре, опасаясь нападения турок-мусульман, он с учениками переехал с Афона в Молдавию, в Нямецкий монастырь (старца Паисия он в живых уже не застал — только его учеников), а потом возвратился в Россию.
Побывав во многих монастырях и везде помогая монахам и мирским людям утвердиться на истинном пути умного делания, преподобный Василий поселился в Белобережской пустыни и был, ещё в сане иеродиакона, назначен её настоятелем.
Услышав о новом, известном своей высокой духовной жизнью настоятеле, в обитель потянулись многие подвижники, в их числе: будущий оптинский старец Лев (Наголкин), а также ученики преподобного Паисия (Величковского), проживавшие с ним долгое время в Нямецком монастыре: иеросхимонах Клеопа (Антонов) и схимонах Феодор (Пользиков).
Отец Василий большое внимание уделял миру и согласию между братией, он имел от Бога особенный дар начальствовать и удачно налагал на каждого наиболее подходящее ему послушание. Белобережским инокам приходилось много трудиться, и настоятель тоже старался работать вместе с братией; отец Василий любил телесный труд и ценил его, когда труд сочетался с внутренней молитвой.
В свободное от послушаний время братия должны были, по указанию старца Василия, стараться пребывать в кельях со страхом Божиим, читать святоотеческие книги и умом творить молитву Иисусову с поклонами по мере сил. «Ложась спать, — советовал старец, — помышляй в себе, что ты лежишь во гробе и ожидай: се Жених грядет в полунощи, и будет тебе суд».
Со временем, побывав ещё в нескольких монастырях, преподобный Василий, уже в сане иеромонаха, поселился в Глинской пустыни и стал помогать её настоятелю преподобному Филарету (Данилевскому) в духовном окормлении братии. Он прожил там 10 лет, но и в Глинской пустыни не окончились скитания святого Василия.
Последним его пристанищем стала Площанская пустынь. Там он тяжело заболел и, казалось, был при смерти, однако через некоторое время очнулся, сказал, что ещё поживёт 18 месяцев и стал готовиться к отшествию в вечность, затворившись в пустынной келье. Там старец Василий совершал ежедневные службы кроме литургии и сверх того непрестанно молился, произнося в сердце своём попеременно, то молитву Иисусову, то Богородичную. Незадолго до смерти, по изволению свыше, старец открыл двери своей кельи и стал принимать всех жаждущих совета и помощи.
В первый день Пасхи 1831 года отец Василий приобщился Святых Тайн, и лицо его заметно просияло. А через неделю старец попросил ученика возжечь пред святыми иконами свечи, призвать настоятеля и братию и, простившись со всеми, почил.
Усть-Медведицкий женский монастырь
Среди учеников преподобного старца Василия (Кишкина) была игумения Августа, настоятельница Усть-Медведицкого монастыря (в настоящее время входит в Урюпинскую епархию Волгоградской митрополии). Этот монастырь был построен в конце XVI века и больше ста лет действовал как мужской, но в 1785 году был преобразован в женский.
Наибольшую славу обители доставили преподобные схимонахиня Ардалиона (Игнатова) и её духовная дочь игумения Арсения (Себрякова), которая была, в свою очередь, духовной наставницей Петра Александровича Брянчанинова, родного брата святителя Игнатия.
Преподобная Ардалиона Усть-Медведицкая
Преподобная Ардалиона (в миру — Анна Андреевна Игнатова) родилась в 1816 году в семье священника, на хуторе Завязка Хопёрского округа земли Войска Донского. С детства в Анне проявилась великая любовь к чтению духовных книг, и она читала их всё своё свободное время.
В 1834 году, придя на богомолье в Усть-Медведицкий монастырь, она осталась там навсегда. Сначала Анна несла послушание чернорабочей, на огороде, на покосе; была золотошвейкой, пела на клиросе, затем была назначена благочинной. В 1855 году Анна приняла монашеский постриг с именем Алевтина, в 1859 году — постриг в схиму с именем Ардалиона.
Постоянное чтение святоотеческой литературы и подвижническая жизнь, растворённые смирением, привлекли к матери Ардалионе благодать Божию, и она обрела дар духовного рассуждения. Тогда около неё образовался небольшой кружок инокинь, которые в дальнейшем стали её ученицами и келейницами. Среди них была и монахиня Арсения (Себрякова), будущая игумения монастыря.
Последнее время своей жизни преподобная Ардалиона провела в затворе и тихо скончалась после долгой болезни. Её ученицы сохранили в памяти и записали наставления матушки. Приведём здесь некоторые из них (заголовки — автора книги).
Умереть до смерти
Чтоб легко было умирать, нужно прежде смерти умереть для всего, нужно уничтожить все земные пристрастия.
Немощь — слава Богу!
И хорошо, что человек сам по себе так немощен; хорошо, что только Бог один силен, что Он один Живый, во всём действующий и царствующий!
Научись любить себя
Господь повелел любить ближнего, как себя, значит, и себя-то надо учиться любить, как следует. Не надо тратить напрасно своего здоровья и сил своих, ни времени, данного на спасение, ни случая, данного для испытания нашей доброй воли, ни зародившегося доброго намерения. Всё надо сберегать доброе в себе, всё уничтожать злое. Вот как научишься себя любить, тогда сумеешь любить, как следует, и ближнего; а то себя любим со сластолюбием, так и ближнего любим только по страстям.
Преподобная Арсения Усть-Медведицкая (Себрякова)
Игумения Арсения (в миру — Анна Михайловна Себрякова) родилась в 1833 году в семье помещика. Мать её скончалась, когда Анне было только 6 лет, но отец, Михаил Васильевич Себряков, очень любил свою дочь, утешал её и много с ней занимался. Поэтому Анна получила прекрасное домашнее воспитание и образование, тем более, что Михаил Васильевич сам был широко образован. Он даже опубликовал несколько научных работ, занимался изобразительным искусством, издал сборник стихов. Будучи глубоко верующим православным человеком, Михаил Васильевич устроил в своём имении Себрово небольшую домашнюю церковь.
Дочь свою Анну он хотел поначалу выдать замуж, как и других дочерей. Но, узнав о её желании избрать путь иночества и поняв глубину этого желания, не только не стал препятствовать этому, но сам отвёз её в расположенный неподалёку от их поместья Усть-Медведицкий монастырь.
Анне было тогда 17 лет, настоящую духовную наставницу Бог послал ей не сразу, но опыт, почерпнутый из чтения святоотеческих книг и общения с благочестивыми людьми (в первую очередь, отцом), помог ей на первых порах. Анна строго постилась, много трудилась, старалась постоянно пребывать в молитве, неопустительно посещала церковные службы и оказывала послушание монастырскому начальству.
В 1854 году её постригли в рясофор, а ещё через 5 лет — в мантию с именем Арсения. Тогда-то она и вошла в духовное общение с преподобной Ардалионой, схимонахиней, к тому времени уже опытной подвижницей, не только начитанной в святых отцах, но и весьма преуспевшей в молитве и борьбе со страстями и обретшей дар духовного рассуждения. Монахиня Арсения — ей было тогда 26 лет — предала себя в полное послушание схимонахине Ардалионе.
Хотя нет сведений, что одна или другая из них были знакомы с кем-то из учеников преподобного Паисия (Величковского), но всё, что известно о жизни обеих подвижниц, свидетельствует о том, что они благодаря чтению святоотеческих книг и по благодати Божией были духовно включены в Паисиеву традицию. Кроме того, из писем преподобной Арсении известно, что со своими ученицами она постоянно читала и разбирала «Добротолюбие».
В своих письмах преподобная Арсения не раз упоминала о своём почитании святителя Игнатия (Брянчанинова). В частности, она писала о его сочинениях: «Когда я прочла первый том, то была поражена сходством нашего духовного пути. Тогда у меня уже сложились духовные понятия, и у меня уже были духовные ученицы. Они тоже, читая епископа Игнатия, удивлялись сходству наших понятий духовных. Это признавали и ученики епископа Игнатия, когда я приехала к ним в 1867 году».
Путь полного послушания старице Ардалионе, на который стала монахиня Арсения в 1859 году, был очень суров. Однажды, она подала нищенке полтинник, не спросив благословения у своей духовной матери, и та потребовала забрать полтинник обратно. Каково было это выполнить доброй по натуре и воспитанной в интеллигентной дворянской семье монахине Арсении? Но она исполнила послушание. Схимонахиня Ардалиона всегда говорила прямо то, что думала, что Бог полагал ей на сердце. «Нас не по лёгкой дорожке вели, — вспоминала потом о годах своего ученичества у преподобной старицы игумения Арсения, — и слово, полное духовной любви, не имело никогда покрова деликатности». «Душа там найдёт Господа, где потеряет себя», — писала она о духовном пути.
В 1864 году преподобная Арсения была назначена игуменьей Усть-Медведицкого монастыря. Она управляла обителью очень успешно, как в смысле внешнего благоустройства, так и в духовном отношении. Чтобы сёстры обители могли читать духовную литературу, мать Арсения решительно взялась за обучение грамоте всех, кто был к этому способен. Она лично руководила в духовной жизни многими монахинями своей обители, а также другими людьми.
Игумения Арсения вела духовные записки, ныне неоднократно переизданные, и писала письма с ответами на духовные вопросы разным лицам, в том числе родному брату святителя Игнатия (Брянчанинова) — Петру Александровичу Брянчанинову, Ставропольскому губернатору, бывшему её духовным сыном. Помещаем здесь некоторые наставления преподобной Арсении, почерпнутые из её жизнеописания, «Записок» и писем П. А. Брянчанинову и другим лицам (заголовки — автора книги).
Нужно считать их лучше себя
Однажды (старица Пафнутия — прим, автора), уже удручённая годами и ослабевшая от усиленного подвига, стала говорить матушке игумении, что не может больше принимать к себе сестёр, что не видит в них никакого труда над собою, а себе одно смущение и расстройство души. «Да, — отвечала матушка Арсения, — чтобы послужить ближним делом и словом, мало одной любви к ним, нужно ещё считать их лучше себя».
Правда земная и правда Небесная
Если человек действует по правде земной, то значит он не признает Небесную правду, потому что они совершенно различны. На земле Небесная правда пригвождена к Кресту.
Правильная борьба со страстью осуждения ближних
Ты чувствуешь в настоящее время зависть и нелюбовь к ближним, увидела в своём сердце как бы нарыв какой. Как же теперь лечить его? Не нужно стараться заживлять его только сверху, потому что если сверху ранка затянется, то гной останется всё-таки там и может заразить всю кровь. Нужно разрезать, расковырять этот струп, выдавить из него всё, тогда заживлять. Нужно не бороться с помыслом, осуждающим ближнего, говоря себе: «Эта сестра вовсе не такая, это только мне так кажется; это искушение и прочее». Нет, надо узнать её немощи ближе, не отвращать от них взора, приблизиться к ним, прочувствовать болезненно, сердцем всю тяжесть их, не видеть их чужими, потому что они — сестры, но общими человеческими, своими собственными, переболеть их, перестрадать и потом простить их всем своим братьям, потому что они искуплены, прощены Христом.
Не ищи добра в себе
Не скорби, что не видишь в себе ничего доброго, даже не ищи добра в себе. Человеческое добро мерзость есть пред Господом. Радуйся своей немощи, своему бессилию. Истинное добро есть Господь, Он разум, Он и сила. Молись, чтобы Он наполнил твоё сердце, чтобы Он, как истинный Свет, просветил твой разум, чтобы Он был силою, в тебе действующею, чтобы Он царствовал в тебе. Твоё же всё навсегда останется немощным и бессильным.
Все перед всеми виноваты и друг друга винят
Преступая заповеди Божии, мы грешим и пред Богом, и пред людьми, и пред своею совестию и попадаем не только под суд Божий, но и под суд человеческий. Оскорбляя Господа, бесчестя в себе и собою славу Его, мы постоянно делаем вред ближним нашим, соблазняя их, увлекая во грех, подавая собою пример греховной жизни, не отдавая им должной дани общего вспомоществования на пути ко спасению, и по всей правде мы преданы суду людей. Этот суд, выражающийся осуждением, злословием, клеветой, ненавистью и всяким делом, выходящим из этого воззрения на нас, как то: гонением, мучением, смертью, — мы должны принять как достойное воздаяние и всегда чувствовать себя должниками перед ближним.
Пока мы ходим по плоти, мы видим ближнего тоже как должника нашего; мы требуем от него и правды законной, и святыни благодатной как общего достояния человечества. Мы судим его и ненавидим, гоним и мучим, когда он не отдает нам долг наш. Но когда мы водимся Духом, когда Дух Божий изливает в наш дух всё богатство Своей благости, тогда от ближнего мы ничего не ищем, мы прощаем ему долг его пред нами, даже перестаём видеть в нем своего должника.
Усилие, потом — дар
Внимание есть первоначальный дар Божественной благодати, ниспосылаемый трудящемуся и терпеливо страждущему в подвиге молитвенном. Благодатному вниманию должно предшествовать собственное усилие ко вниманию: усилие должно быть деятельным свидетельством искреннего желания получить внимание.
Меч Херувима
Мечом молитвы сокрушается огненный меч Херувима, стерегущего путь к древу жизни, и победитель становится причастником живота вечного.
Слово любви — скальпель хирурга
Жесток путь спасения, жестоко бывает иногда и слово, высказанное о нём, — это меч обоюдоострый, и режет он наши страсти, нашу чувственность, а вместе с нею делает боль и в самом сердце, из которого вырезываются они. И будет ли время, чтоб для этого меча не оставалось больше дела в нашем сердце? Нет, для него всегда будет дело, нет конца духовному очищению, и во всяком сердце найдётся та частица нечистоты, которую нужно очищать. Я признаю в себе явным признаком нерадения, когда перестаёт болеть и бороться моё сердце, — это признак сильного помрачения. Когда же разгоняется этот мрак Словом Божиим, то сердце болит, а без болезни просвещение души невозможно — это будет мечтательность.
О духовном не болтай
Слово духовное, слышанное, читанное, испытанное, можно передавать только тогда, когда вызывается это надобностию; просто же передавать как новость, поразившую ум, я считаю не только ненужным, но вредным.
О воображении греховности
Ещё вы как-то писали, что вы видите в себе греховность, воображением созерцая в себе страсти и грехи как гады, им же несть числа. Нет, это созерцается не воображением, никак не им, а открывается в сердце по мере самоотвержения.
Подлинный мир — Божий дар, а не плод намеренных усилий
Когда дух правильно направлен, то молитва делается его дыханием, необходимым и правильно действуемым. А тишина помыслов и мир чувств подаётся Господом душе, прилепляющейся к Нему верою и молитвою; взять или установить этого не может никто в своей душе и очень стараться об этом не следует.
Я не верю в то состояние, которое нужно беречь
Я смутила вас похвалой, простите меня! Но нужно ли смущаться? Я не верю в то состояние, которое нужно беречь. Если есть что хорошее, его нельзя не видеть, нельзя не признавать его хорошим, но можно и должно приписать его Господу, и откроется новая причина для души смиряться и благоговеть пред Единым Святым и Спасающим.
Похвала, иногда и просто по-человечески принятая и ласкающая самость, бывает полезна, как ободряющая унывающий дух. Бывало, при матушке почувствуешь уныние духа от понятия и ощущения полной греховности и немощи своей, и придёшь к матушке с просьбой, чтоб она похвалила меня и уверила бы меня в моей способности к спасению. Матушка действительно начнёт уверять, и так серьёзно и сильно, что я поверю и утешусь, и ободрюсь. И не боялась она поблажить самости, но и её употребляла как орудие, спасающее против уныния, наносимого иногда силою вражиею. Так десными и шуиями соделывается наше спасение.
Чего достигаем воображением, остаётся лишь воображаемым
Ум, обогащённый чтением Слова Божия, может воображением входить во всякое духовное состояние, может шевелить чувства, умилять их на время, и этим утешиться, но это неправильный путь, и этот труд бесплоден. Что сам берёшь, то сам и должен хранить и непременно утрачивать при малейшем столкновении с жизнью, с действительностью, потому что состояние было ложно, мечтательно, воображаемо. А то, что приходит от Господа, то состояние, в которое душа вводится Самим Господом, бывает вечно, неизменно. Это не взятое ею делание, а её состояние. Лишиться его она может только тогда, если совсем сойдёт с духовного правильного пути, а столкновения внешние, даже свои собственные немощи и страсти, не отымут у неё того, что сделалось её вечным достоянием.
Правильные отношения
Вы спрашиваете: как стать в правильные отношения к ближним, чтоб от собеседования с ними могла быть общая польза и чтоб они не расстраивали обыденный порядок жизни. Можно давать только то, что мы имеем. Вы имеете большую веру к слову владыки (имеется в виду святитель Игнатий (Брянчанинов) — прим, автора), эту веру вы сообщайте всем беседующим с вами, и в беседе и в вас она оживляется. Вот и польза от собеседования.
Настоящее искушение лучше фальшивого покоя
Но всё-таки эти минуты (искушения — прим, автора) лучше воображаемого покоя. В эти минуты душа может правильно понять своё состояние, не обманывается воображаемым добром своим, и понятий ума не сочтёт своим достоянием.
Скорби от врага и скорби от Бога
Наведением скорбей враг усиливается погубить душу, уклоняя её в уныние, в ропот, в нелюбовь к ближнему, а Господь, попуская скорби, хочет спасти её, давая ей возможность борьбою приобрести мужество, терпение, разум духовный и, наконец, смирение, когда самые эти скорби превысят силу. Вот посреди этих путей, стоит душа и куда склонится, тот путь и примет её, и доведёт до своей цели.
Довериться Богу
Не предай нас, Господи, в руки человеческие неверием в Твой промысл!
О памяти смертной
Вы спрашивали о памяти смерти. Хорошо иметь память смерти, но с разумом. Когда она служит к отречению, к умилению, к сокрушению духа, к смирению. Если же она производит уныние, то и самая память смерти будет вести не к спасению, а к погибели. Во время уныния полезнее иметь память милости Божией, Его благости, Его дарований, туне нам посылаемых, спасения, даруемого Им нам и обстоятельствами жизни, и самыми нашими падениями. Все хорошо в своё время, а не вовремя и самое хорошее может послужить во вред.
Различия в путях ко Христу
Хотя и все христиане должны идти путём Христовых заповедей, путём отречения от своих греховных страстей, но есть различие в духовных подвигах, в приёмах жизненных, если можно так выразиться. Достигать отречения своей воли может затворник, и послушник, и мирской человек. Но достигать этой цели они все трое должны различными путями.
Первый из них видит волю Божию, пред которой он отвергает свою собственную волю, во свете Слова Божия; второй — в воле своего духовного руководителя; а третий — в обстоятельствах жизни. Для всех трёх доступна чистота сердца, но первый стремится к ней постоянной молитвой, второй — трудом послушания и исповедания помыслов, третий — честным исполнением служебных обязанностей и семейного долга. Все достигают одной цели, но разными путями.
Все мы немощны — простим друг другу
Если вы не можете победить в себе свои страсти, когда по милости Божией и видите их, и желаете выйти из них, когда трудитесь над собою, то как требовать от ближнего что-нибудь сверх его меры. Познайте эту общую всем нам немощь и старайтесь простить ближнего, примириться с ним, понести его недостатки.
Преподобный Феодосий (Маслов)
Будущий подвижник молдавских и российских обителей преподобный Феодосий (в миру — Феодор Петрович Маслов) родился в 1720 году в городе Глухове, на Украине, в семье бывшего казака, занимавшегося торговлей. Он получил домашнее начальное образование и в двадцатилетием возрасте, оставив суетный мир, поселился в Березунской общежительной обители в Молдавии.
Там Феодосий подвизался под руководством великого старца преподобного Василия Поляномерульского, тогда же он познакомился с преподобным Паисием (Величковским) и сделался его учеником.
Со временем отец Феодосий стал игуменом Березунского монастыря, а позже — Тисманского монастыря. Там он постриг в монашеский чин будущего архимандрита Феофана Новоезерского (Соколова).
Во время русско-турецкой войны отец Феодосий оказывал помощь русским войскам, поэтому, когда война кончилась, турки стали притеснять игумена и насельников Тисманского монастыря, и жизнь в оставшейся под властью турок Молдавии сделалась для русских иноков невозможной. Тогда отец Феодосий со всей братией переселился в Россию, где получил в управление Софрониево-Молченскую пустынь.
Там он ввёл афонский устав жизни и богослужений и с 1779 года до своей кончины в 1802 году благочестно управлял обителью. За несколько месяцев до смерти преподобного Феодосия в Софрониево-Молченскую пустынь пришёл будущий великий Глинский старец преподобный Филарет (Данилевский), и в это недолгое время он с помощью отца Феодосия много преуспел в деле рассуждения помыслов, очищения сердца и умной молитвы.
Глинская пустынь
Глинская пустынь в селе Сосновка (ныне территория Глуховского района Сумской области на Украине) известна с середины XVII века. Но начало особенного подъёма и расцвета духовной жизни в ней связано с настоятельством игумена Филарета (Данилевского), ученика старца Феодосия (Маслова), который сам окормлялся у преподобного Паисия (Величковского). Отсюда берёт своё начало Глинская ветвь Паисиева древа.
Глинская пустынь жила по строгому общежительному уставу афонских монастырей, в ней поддерживалась традиция духовного руководства новоначальных иноков опытными старцами, при этом обитель много занималась благотворительностью и духовным просвещением народа.
Высокие подвиги и духовные дарования глинских отцов сделали обитель широко известной. Преподобный Макарий (Глухарев), подвизавшийся в Глинской пустыни до начала своего миссионерского служения на Алтае, писал о ней: «Это школа Христова, это одна из светлых точек на земном шаре, в которую дабы войти, надлежит умалиться до Христова младенчества». «Благодарение Господу: иночество живо ещё на православной Руси», — писал о Глинской пустыни святитель Феофан Затворник.
Устав пустыни полностью или частично заимствовали не менее 14 русских монастырей. Своей жизнью глинские старцы оказывали огромное влияние на всё общество. К ним устремлялись многочисленные паломники со всех концов России. Многие воспитанники пустыни за высоту своей духовной жизни избирались на начальственные должности в другие монастыри для утверждения там истинно монашеского жития.
Преподобный Филарет Глинский (Данилевский)
Преподобный Филарет родился в 1777 году на Западной Украине в семье благочестивых казаков. Он с детства полюбил богослужение, читал и пел в храме на клиросе и самостоятельно хорошо освоил церковный устав.
Три года Фома (такое имя он получил при Крещении) провёл в Киево-Печерской Лавре, был келейником у старца иеромонаха Трифиллия, который пророчески сказал: «Знай же, ты будешь монахом и начальником над монахами!». Однако вскоре Фоме Данилевскому пришлось отбывать воинскую повинность в черноморском казачьем войске. После тяжёлой болезни и чудесного выздоровления Фома принял решение снова идти в Киево-Печерскую Лавру, где был принят с радостью и поставлен на клирос в церкви Успения Божией Матери.
Великое значение для судьбы будущего святого наставника монахов имел его переход в Софрониево-Молченскую пустынь под руководство преподобного Феодосия (Маслова), друга и сотаинника преподобного Паисия (Величковского). Этот опытнейший старец, взял отца Филарета под своё духовное руководство и обучил его науке рассуждения помыслов, очищения сердца и умной молитвы. Именно отец Феодосий познакомил монаха Филарета с «Добротолюбием» и объяснил ему великую духовную пользу этой книги.
В 1806 году отец Филарет был рукоположен в иеромонаха и назначен благочинным монастыря. Несмотря на сравнительно молодые годы (ему не исполнилось ещё и тридцати лет), отец Филарет пользовался большим почитанием у братии, и к нему стали обращаться за советом и духовным наставлением монахи, старшие его по возрасту. Он каждому помогал в его духовной нужде, и всё это делал не самовольно, а по благословению настоятеля и старцев.
Иеромонах Филарет совмещал духовные упражнения и телесный труд. С детства любивший садоводство, он и в Софрониевой пустыни посадил множество плодовых деревьев около своей кельи. А ещё он любил переписывать книги, особенно нотные.
Слух о замечательном подвижнике всё больше распространялся, обратило внимание на способного иеромонаха и священноначалие. Поэтому в 1817 году отец Филарет был переведён в Глинскую пустынь и назначен её настоятелем. Так исполнились слова Киево-Печерского старца Трифиллия о будущем начальствовании Фомы Данилевского над монахами.
В то время Глинская Рождество-Богородицкая пустынь находилась в печальном состоянии запустения и разрухи, как в материальном, так и в богослужебном отношении. И первым делом новый настоятель решительно взялся за исправление недостатков в монашеском житии своей новой обители. Огромное значение обрело написание им устава Глинской пустыни, по подобию Афонского, чем был заложен прочный духовный фундамент для монастыря.
В строгом и неукоснительном соблюдении правил устава настоятель видел успех и крепость духовной жизни обители и говорил: «Я дал обет Божией Матери установить этот устав в Глинской пустыни для всегдашнего строгого исполнения этого чиноположения моими будущими преемниками. Посему, если кто из них нарушит его, с таковыми буду судиться на суде Божием».
24 года управлял отец Филарет Глинской пустынью — и всё это время он подавал личный пример братии своей жизнью и трудами. Питался он, как правило, только вечером, к концу жизни — одной ячневой кашей без соли и масла. Все вещи служили отцу Филарету десятками лет. Помня, что молитву полезно сочетать с трудом, отец Филарет до конца жизни работал и в саду, и в столярной мастерской.
Несмотря на то, что в пустыни были построены новые большие корпуса с удобными помещениями, сам настоятель до конца дней жил в тесной келье длиной чуть больше четырёх, а шириной — двух метров. Спал на деревянной скамье с тремя стенками, наподобие гроба, положив на неё тощий мешок сена. В этой келье он кратко отдыхал, вёл деловую и душеполезную переписку, писал свои книги — наставления монашествующим.
Год за годом Глинская пустынь умножалась численно и преуспевала духовно. Слава о ней расходилась далеко по всей России и Украине. В переписке с отцом Филаретом состояли Оптинские старцы Лев и Моисей, глубоко уважал его преподобный Серафим Саровский, часто посылавший к нему людей за наставлениями.
В свою очередь и преподобный Филарет глубоко почитал великого святого и сподобился видеть душу Серафима Саровского, восходящую по кончине на небеса. Он тогда долго, стоя на крыльце, смотрел на видимое ему одному сияние и сказал келейнику: «Вот как отходят души праведных! Ныне в Сарове почил отец Серафим».
Сама Божия Матерь неоднократно являлась отцу Филарету. Один раз это было накануне празднования Иверской иконы Пресвятой Богородицы, когда во время чтения последнего кондака акафиста «О, Всепетая Мати!» он удостоился видения Девы Марии, а в другой раз — у себя в келье, как потом он открыл своему келейнику.
Преставился ко Господу преподобный Филарет Глинский на второй день Пасхи в 1841 году.
Преподобный Макарий Глинский (Шаров)
Преподобный Макарий (в миру — Матвей Терентьевич Шаров) происходил из богатой мещанской семьи города Ефремова Тульской губернии. Мать его отличалась особенным благочестием, всегда пребывала в молитве и воспитывала детей в страхе Божием. Следуя примеру своих родителей, Матвей Терентьевич тоже был искренне набожным, смиренным, вёл воздержную жизнь: не ел скоромного, читал духовные книги, удалялся от мирской суеты, усердно посещал храм Божий и часто молился Богу дома.
Двадцати шести лет от роду, в 1822 году, он окончательно решился оставить мир и поступил в Глинскую пустынь под руководство преподобного Филарета (Данилевского). Первоначально Матвея назначили трудиться на монастырской пасеке, куда часто приходил отец настоятель, присматривался ко вновь поступившему и отечески учил Матвея монашеской жизни. Заметив в нём большое усердие в послушании, воздержании, молитве и труде, отец Филарет постриг Матвея в монашество с именем Макарий.
Будучи ещё послушником, отец Макарий бдительно надзирал за состоянием своей души; сделавшись монахом, он ещё более стал внимателен к тому, чтобы никакие греховные помыслы не входили в его сердце. Со временем отец Макарий был рукоположен в священный сан.
Жил он очень скромно — в одной комнате, а в ней: икона Божией Матери Страстная, распятие, несколько книг, стол, стул, простая деревянная скамейка, на которой Макарий спал, и старый зипун. Никаких украшений в келье он не терпел. Любил один прогуливаться по лесу: молился, читал и размышлял.
Несколько лет преподобный Макарий нёс в обители послушание благочинного, но потом по слабости здоровья был освобождён от этого и вообще от всех внешних трудов. В тот период жизни он почти неисходно пребывал в своей келье, оставляя её только ради посещения церкви, трапезной и редких выходов на прогулку.
Первое время отец Макарий перестал принимать посетителей, отчего многие люди очень скорбели. Тогда Господь Сам вразумил избранного Своего раба. Об этом отец Макарий так сообщил настоятелю: «Лежу я, утомлённый и немощный, и явился мне ангел Божий и сказал: “Принимай народ”. Теперь я не могу противиться и должен исполнить волю Божию». После этого старец получил благословение от настоятеля на приём приходящих.
Кроме того, было отцу Макарию видение, по которому он без смущения стал принимать для беседы и женщин. «Я вас не принимал бы, — говорил подвижник одной монахине, — да мне было видение. Вижу, будто иду в церковь по монастырю и около меня летает множество ласточек. Они садятся и на руки, и на плечи мне; я их беру в руки и одуваю. После того будто возвращаюсь из церкви и на голове несу крест, а на крышах монашеских келий грачи каркают на меня». Видение ласточек было понято отцом Макарием в том смысле, что он не должен отказывать в приёме женщинам, ищущим его совета; несение креста означало, что дело это — нелёгкий подвиг; а каркающие грачи означали тех братиям, который роптали по поводу приёма женщин.
Для спасения своей души и душ ближних, а также ради славы Божией старец никогда не жалел себя. На церковную службу отец Макарий ходил до тех пор, пока ещё хватало сил. Опираясь на костыль, он твёрдо выстаивал до конца все продолжительные богослужения Глинской пустыни, несмотря на сильную болезнь.
За шесть месяцев до смерти измождённый подвижник затворился в своей келье и принимал к себе только иноков, но более предпочитал совершенное уединение. Теперь ещё чаще отец Макарий стал приобщаться Святых Тайн Христовых.
Особым видением он был извещён, что не будет задержан на страшных мытарствах. Об этом он сам рассказал так: «Лежу я больной и скорбный. Господи, не готов я, а конец жизни приближается! И вижу белый столб, как бы бумагой оклеен, до самого неба восходит. На том столбе большая площадь; там хорошо, сказать тебе не умею. Это мне было место показано, и слышал я глас, что мне мытарств проходить не придётся». Поэтому он с радостью ожидал своей кончины, которая последовала тихо и мирно на 63-м году жизни святого старца.
Преподобный Арсений Глинский, архимандрит Святогорский
Архимандрит Арсений (в миру — Алексей Яковлевич Митрофанов) родился в 1805 году в городе Ливны Орловской губернии. Происходя из зажиточного купеческого рода, он и сам занимался в молодости торговлей. Хотя влечение к монашеской жизни Алексей почувствовал с шестнадцатилетнего возраста, но семейные обстоятельства долгое время удерживали его в миру.
Наконец, тридцати лет от роду Алексей всё оставил и поступил в Глинскую пустынь, славившуюся в то время духовной опытностью своего настоятеля, игумена Филарета (Данилевского). По благословению старца, послушник Алексей отправился в паломничество по Святым местам, посетил Константинополь, Афон, Синайскую гору, был в Палестине и Египте и составил подробное описание своего путешествия, продолжавшегося четыре года.
По возвращении на родину Алексей вновь поступил в Глинскую пустынь, где всецело отдал себя в послушание отцу Филарету и стал ревностно проходить всё назначаемое им, чем вскоре привлёк к себе расположение старшей братии и самого старца Филарета, отличавшего его впоследствии своим доверием.
Для молодого послушника годы, проведённые под руководством отца Филарета, были временем постижения основ монашеского делания. Благодаря полному послушанию своему искусному и опытному наставнику, Алексей не только сам преуспел в добродетели, но и обрёл дар руководить другими на пути ко спасению. Вскоре игумен Филарет постриг Алексия в монашество с именем Арсений, а затем он был рукоположен в священный сан.
После кончины преподобного Филарета иеромонах Арсений был назначен казначеем обители, а затем его перевели в Святогорский монастырь на Украине и сделали там настоятелем. Ему было тогда 39 лет.
Неустанно с утра до вечера трудился отец Арсений, руководя всеми монастырскими работами, но при этом внимательно следил и за духовной жизнью обители. Отец Арсений призывал братию ежедневно открывать помыслы духовнику. Такая традиция старчества и откровения помыслов, благодаря преподобному Филарету (Данилевскому), была установлена в Глинской пустыни. Порядками её отец Арсений особенно дорожил и старался об укоренении их в Святогорской обители.
Он возродил её из руин, хорошо обстроил и обеспечил, собрал благонравных иноков, из которых многие, благодаря его духовному руководству, святоотеческой мудрости и опытности, просияли подвижнической жизнью и сподобились благодатных даров.
Сам отец Арсений неоднократно обращался за духовным советом и поддержкой к Оптинским старцам. Сохранились его письма к настоятелю Оптиной пустыни преподобному Моисею. В одном из них он пишет: «В бытность мою в Вашей Святой обители Вы столько меня облагодетельствовали Вашею отеческою любовью и старческими советами, что по гроб мой сие останется незабвенным». И ещё: «Дорого бы я дал, чтобы хоть часок побеседовать с вами лично и попросить совета и наставлений; часто требует сего душа, нередко и обстоятельства, много есть у меня знакомых, святых и учёных, но мне хочется поучиться у монаха толчёного (то есть опытного в терпении скорбей и искушений — прим. автора), как говаривал один старец, да где их взять? И у нас, слава Богу, есть очень добрые отцы и братия, но мы все ещё ученики. Вам же, Батюшка, вполне принадлежит имя Аввы!»
Письма отца Арсения дышат смирением перед великими старцами Оптиной пустыни, но и сам он достиг святости и причтён к лику преподобных, о чём были откровения другим прославленным Святогорским отцам после блаженной кончины старца Арсения, которая последовала на 55-м году его жизни, 12 октября 1859 года.
Преподобный Евфимий Глинский (Любимченко)
Схимонах Евфимий (в миру — Евстафий Любимченко) родился в 1795 году на Полтавщине (Украина), в семье отпущенного на волю крепостного крестьянина. На 23-м году жизни он решил стать на путь иночества и удалился в Глинскую пустынь.
Там он был пострижен в монахи и последовательно проходил различные послушания, руководствовался наставлениями преподобного Филарета (Данилевского) и какое-то время был его келейником. Затем отец Евфимий стал церковным пономарём и нёс это служение около тридцати лет.
Видя его строгую подвижническую жизнь, преуспеяние в молитве, смирение и духовную опытность, преподобный Филарет относился к отцу Евфимию весьма почтительно и, желая назначить его духовником для руководства молодых братий, предложил ему принять священный сан. Но монах Евфимий решительно отказался от этого. Он остался пономарём, а всё свободное от основного послушания время посвящал работам в монастырском саду. Молитва же старца была непрестанной.
Когда отец Евфимий на склоне лет уже не в силах стал исполнять пономарское послушание и был освобождён от него, он всё равно к началу каждого богослужения спешил в храм и выстаивал его до конца.
В начале 1866 года он заболел, и эта, уже предсмертная, болезнь приковала отца Евфимия к постели. Но любовь и благая привычка к храму Божию, к богослужению, песнопению, слушанию Слова Божия, влекла его в церковь. Поэтому, поддерживаемый братией под руки, он, пока ещё были силы, всё же посещал храмовые службы.
Когда старец приблизился к кончине, над ним совершили Елеосвящение и причастили Святых Христовых Тайн. По принятию Тела и Крови Христовых он тихо сидел на койке, ожидая своего переселения в иной мир. Светло улыбаясь, он тихо плакал. Один из братии по своей простоте спросил отходящего старца: «Батюшка, что вы плачете! Разве и вы боитесь умирать?»
Старец посмотрел на него с улыбкой и сказал: «Чего мне бояться? Идти к Отцу Небесному и бояться! Нет, брат, я, по благости Божией не боюсь, а что ты видишь мои слезы, это слезы радости. Столько лет душа моя стремилась ко Господу, а теперь приближается желанное время, я скоро предстану Тому, к Кому всю мою жизнь стремилась душа моя, и увижу Его: вот слёзы и текут».
Так, мирно пребывая в сердце своём с любимым Господом Иисусом, окончил земной путь преподобный Евфимий Глинский на 71-м году своей жизни, в 1866 году.
Преподобный Илиодор Глинский
Преподобный Илиодор (в миру — Иоанн Голованицкий) родился в 1795 году в семье приходского священника села Староселье под Киевом. Обучался в Киевской духовной академии, во время Отечественной войны служил в народном ополчении, а, выйдя в отставку, поступил в монастырь.
В Глинской пустыни, куда он пришёл в 1818 году, будущий старец окормлялся сначала у схимонаха Пахомия (Сковородки), а после его смерти — у настоятеля Глинской пустыни преподобного Филарета (Данилевского), ученика святого старца Паисия (Величковского).
Через несколько лет отец Илиодор был рукоположен в священный сан и назначен настоятелем Рыхловского Николаевского монастыря в Черниговской губернии, на Украине. Там он наладил уставную жизнь иноков, привёл в порядок обветшавшие постройки, а за сбором денежной помощи для обители ему пришлось съездить в Москву. И тут он, по промыслу Божьему, получил не только денежную, но и духовную помощь.
На обратном пути в свой монастырь отец Илиодор посетил Оптину пустынь, где познакомился и имел несколько душеполезных бесед с преподобным старцем Львом Оптинским. Об этом общении преподобный Илиодор с благодарностью рассказывал своим ученикам до глубокой старости.
И в дальнейшем он много общался с великими оптинскими отцами: Моисеем, Львом, Макарием и особенно близко — с Амвросием. Старец Амвросий писал своей духовной дочери: «Отец Илиодор посоветует тебе всегда полезное как опытный духовный муж». Преподобный Амвросий многим рекомендовал посетить Глинскую пустынь, передавал с паломниками книги для отца Илиодора. Духовное единение старцев раскрывается в совете, который преподобный Амвросий как-то дал сёстрам Севского Свято — Троицкого монастыря: «К отцу Илиодору в Глинскую пустынь можете писать и можете принимать его мнения и советы».
Через несколько лет настоятельства в Рыхловском монастыре отца Илиодора назначили настоятелем Петропавловского монастыря в той же Черниговской губернии и возвели в сан архимандрита. Настоятельская должность тяготила его, поэтому отец Илиодор молил Господа, чтобы Тот указал ему поистине богоугодный путь. И Господь дал ответ Своему рабу в видении.
Однажды во сне он узрел себя среди поля перед тремя дорогами: первая — к Рыхловскому монастырю — шла по цветущему лугу; вторая — к Петропавловскому монастырю — была усеяна маленькими кочками и лужами; третья, самая узкая дорога — к Глинской пустыни — поросла колючим кустарником и тянулась по оврагам. Проснувшись, отец Илиодор решил следовать «тесным путём», то есть поселиться в Глинской пустыни. Он обратился с прошением об этом к правящему архиерею и был уволен от настоятельской должности на покой в Глинскую пустынь. Ему было тогда 50 лет.
Обладая добрым и миролюбивым характером, отец Илиодор, живя в Глинской пустыни, всегда советовал братии прощать согрешения друг другу. Но многие неопытные в духовной жизни иноки зачастую смеялись над ним и осыпали упрёками. «Приду, бывало, — рассказывал старец, — начну уговаривать их и просить примириться; вот тут-то мне и достанется. Откуда, говорят мне с насмешкой, явился такой миротворец?! Уходи отсюда! Какое тебе до нас дело?» Со временем иноки изменили своё отношение к отцу Илиодору и стали его почитать как духовного старца.
В те годы отец Илиодор надолго и тяжело заболел и дал обет: в случае выздоровления поклониться Гробу Господню. Бог послал больному исцеление, и старец отправился в Палестину и в город Миры Ликийские, в котором некогда был епископом святитель Николай Чудотворец. Во время молебна у гробницы святителя Николая лампада, висевшая над ней, чудесным образом наклонилась и из лампады на Илиодора излилось масло. Свидетели этого события воскликнули: «Милость святитель изливает на архимандрита».
Через несколько лет после этого паломничества отец Илиодор решил удалиться на более строгое, чем раньше, безмолвие. По благословению настоятеля он вместе с келейником, послушником Викентием поселился в 3 километрах от монастыря, рядом с рекой Обестой (впоследствии здесь был основан Спасо-Илиодоровский скит Глинской пустыни). Там отшельники почти непрерывно занимались молитвой и очень строго постились, а по воскресеньям и праздникам приходили на богослужение в монастырь.
Своему келейнику отец Илиодор рассказывал, что однажды, когда он молился в монастыре во время освящения вновь устроенного собора обители, то сподобился увидеть на солее храма Деву Марию, окружённую светом Божественной славы.
По окончании монастырских богослужений старец обычно беседовал в обители с почитавшими его насельниками. Призывал их отсекать своеволие, покоряясь духовно опытному наставнику; советовал надеяться не на себя, а на молитвы старца и, смиряя себя, иметь в этом сильное оружие против гордого врага диавола; учил хранить сердечную чистоту.
Осенью 1874 году из-за болезни старец Илиодор переселился из своего скита в монастырь, где вскоре и преставился ко Господу.
Преподобный Иннокентий Глинский
Преподобный Иннокентий (в миру — Яков Фирсович Степанов), из дворян Курской губернии, поступил в Глинскую пустынь в 1845 году и находился под духовным руководством великих Глинских старцев.
Своими хорошими способностями, тихим нравом и усердием к благочестию он обратил на себя внимание монастырского начальства и скоро занял должность письмоводителя и библиотекаря обители. А в 1862 году отца Иннокентия назначили настоятелем Глинской пустыни.
При нём были построены соборный храм, двухэтажная каменная больница и другие здания. Кроме больших хозяйственных забот, на настоятеля, как духовного отца и пастыря, легла всегдашняя забота о воспитании многочисленной братии в мире и любви, чтобы по возможности всех представить Богу готовыми к Небесному Царству.
Иногда батюшка утомлялся приёмом людей до полного изнеможения, язык его уже не мог говорить, тогда он прекращал приём. Но видя множество народа, жаждущего его благословения и наставления, через несколько минут опять начинал выслушивать людей и отвечать на их вопросы. Однако удовлетворить всех было невозможно, и любвеобильный старец об этом немало скорбел.
Кроме того, отец Иннокентий, отпустив всех обычных посетителей, беседовал наедине с теми из братии, кто искал наставления в молитве и духовном трезвении. А оставшееся ночное время старец сам проводил в молитве. Вратарь, приходящий в полночь за благословением будить будильщика для пробуждения братии, всегда заставал отца Иннокентия одетым и бодрствующим.
Кроме слова духовной мудрости, отец Иннокентий имел от Бога дар прозрения. Молва об этом распространилась в народе, и очень многие стали обращаться к старцу за помощью в принятии важных для них решений. Имел он и дар исцелений: помазывал людей маслом из лампады от чудотворной Глинской иконы, и многие больные выздоравливали.
Но исцеляя других, сам отец Иннокентий не принимал никаких лекарств и при слабом телосложении почти всегда был болен. Однако переносил болезни благодушно, с благодарностью Господу, ибо в недугах тела видел пользу для здравия души. В своей предсмертной болезни он тяжко страдал, но внешне не подавал вида.
Кончину архимандрита Иннокентия за месяц предсказал подвизавшийся в Глинской обители преподобный Архипп. Тогда же одной благочестивой женщине было знаменательное видение: войдя в келью отца Иннокентия, она увидела вокруг его головы золотой венец, и лицо его было, как у ангела. Когда эта женщина стала говорить старцу о своём видении, он, улыбаясь, перебил её словами: «Молись, и ты то же получить можешь».
Преставился преподобный Иннокентий в субботу, во время всенощного бдения, когда на клиросе пели: «Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко». Напутствованный таинствами Елеосвящения, Исповеди и Причащения Тела и Крови Христовых, он мирно отошёл ко Господу.
Преподобный Архипп Глинский (Шестаков)
Преподобный Архипп (в миру — Афанасий Шестаков) родился в 1825 году в Курской губернии, в купеческой семье. С детства он отличался скромностью, воздержанием и благочестием: не любил щегольски одеваться, спал без подушки, чай пил без сахара, к деньгам был равнодушен, удовольствий избегал, а любил посещать храм Божий.
27 лет от роду будущий старец пришёл в Глинскую пустынь, где был назначен трудиться в пекарне, и трудился там 33 года. Ему несколько раз предлагали стать старшим, но по смирению он предпочитал подчиняться, а не повелевать. «Я ничего не смыслю, простите меня неразумного, — говорил он, падая в ноги, — назначьте другого». В монашестве он получил имя Архипп.
Со временем отцу Архиппу, как опытному в духовной жизни, поручили принимать посетителей, ищущих наставления. Для строгого аскета такое послушание было весьма тягостно, но он, привыкший во всем повиноваться монастырскому начальству, не прекословил.
Со временем отец Архипп поселился в Спасо-Илиодоровском скиту Глинской пустыни, при этом он ещё более усилил пост: горячую пищу стал употреблять только по субботам и воскресеньям. Причащался он во все воскресные и праздничные дни. Желая положить хранение устам и не согрешать языком, отец Архипп стал класть в рот щепку, пока не привык молчать или кратко говорить только необходимое для спасения души.
Подвиги смиренного подвижника были ещё при его земной жизни вознаграждены Богом. Он получил дарования прозрения и не раз предсказывал время кончины отцов Глинской пустыни, а также некоторых мирян. В августе 1888 году старца увидели лежащим и плачущим на полу соборного храма. На вопрос о причине плача старец отвечал: «Скоро все будете плакать». И действительно, через месяц все оплакивали кончину любимого братией архимандрита Иннокентия. Причём почивший погребён был на том самом месте, где плакал отец Архипп.
Кроме духовной мудрости и других благодатных даров, отец Архипп имел также дар исцелений. Но, исцеляя других, сам он, будучи больным, не жалел своего здоровья, силы его постепенно слабели, и наконец отец Архипп преставился ко Господу, предсказав свою кончину за несколько дней, со всеми попрощавшись и за полчаса до своей блаженной кончины причастившись Святых Христовых Тайн.
Преподобный Иоанникий Глинский (Гомолко)
Настоятель Глинской пустыни архимандрит Исаия (впоследствии схиархимандрит Иоанникий, в миру — Иоанн Гомолко) родился в 1842 году в семье офицера. С детства воспитанный в страхе Божием, он отличался сосредоточенностью и самоуглублением. После окончания Гомельского уездного училища в 1865 году Иоанн поступил в Глинскую пустынь.
В Глинской пустыни в то время подвизались преподобные схиархимандрит Илиодор, настоятель обители архимандрит Иннокентий, схимонах Евфимий и другие духовные отцы. Отсекая во всём свою волю, предав себя в полное послушание старцу, молодой подвижник очищал сердце ежедневным исповеданием всех своих помыслов и поступков, читал творения святых отцов, учился смирению.
Он старался всегда быть внутренне собранным и внимательным к каждому движению души, ум старался хранить от рассеяния, чтобы не утратить действия молитвы в сердце. Это побуждало Иоанна к безмолвию уст и воздержанию всех чувств от лишних впечатлений, а также к весьма умеренному употреблению пищи и питья.
При этом он избегал показливости и ходил в трапезную вместе со всеми, только ел понемногу, не привлекая к себе внимания. Также не предавался Иоанн и совершенному молчанию, просто избегал пустословия и говорил лишь тогда, когда в этом действительно была необходимость. Так он стремился ничем внешне не выделяться среди братии, чтобы не разжигать в себе тщеславия.
Смирение Иоанн ставил во главу угла: всегда укорял самого себя, старался терпеливо переносить укоризны от других и крайне остерегался осуждения. Такая бдительность над собой, соединённая со смиренной молитвой, стяжала ему непрестанную память о Боге.
В 1874 году Иоанн был пострижен в монашество с именем Исаия; в 1880 году рукоположен в иеродиакона, в 1884 году — в иеромонаха. Видя его духовную опытность, настоятель назначил отца Исаию письмоводителем и поверенным по делам монастыря. В должности письмоводителя отец Исаия должен был отвечать не только на официальные бумаги, но и на многочисленные письма богомольцев, обращавшихся за советом, духовным наставлением, просивших молитвенной помощи и поддержки в своём горе. Ответы его, наполненные благодатью Святого Духа, всегда были душеспасительными.
Как поверенный по делам монастыря отец Исаия стал «правой рукой» настоятеля, преподобного Иннокентия, и не только хорошо ознакомился со всем монастырским хозяйством и многотрудными обязанностями аввы обители, но и находился под непосредственным духовным руководством святого отца. После кончины архимандрита Иннокентия братия Глинской пустыни избрала иеромонаха Исаию на должность настоятеля обители, в которой он подвизался почти четверть века — с 1888 до 1912 года, года его невинного страдания от злых людей и блаженной кончины.
В должности настоятеля отец Исаия много потрудился для благоустройства и процветания обители, как внешнего, так и внутреннего. Были построены новые храмы и дома, обновлена церковная утварь, устроена больница с домовой церковью. При нем в Глинской пустыни были организованы разнообразные мастерские, процветали садоводство, огородничество, пчеловодство и рыбоводство.
С ростом благосостояния Глинской пустыни возросла и её благотворительность. В годы настоятельства отца Исаии обитель ежегодно принимала около 50 тысяч богомольцев, которые бесплатно пользовались жильём, монастырской трапезой, лекарствами, одеждой, обувью, а иногда получали и денежную помощь. В случае нужды жители окрестных деревень безвозмездно получали от пустыни помощь хлебом или деньгами. В 1890 году при Глинской пустыни был создан «Дом трудолюбия» для обучения в нем разным ремёслам и грамоте крестьянских детей-сирот.
Заботясь о просвещении народа, отец Исаия организовал в 1891 году в Глинской пустыни издание религиозно-нравственных книг и листков. Большой популярностью пользовались «Глинские листки» и «Глинские Богородицкие книжки». Они содержали выдержки из житий и творений святых отцов и подвижников благочестия. Понимая, какое значение имеет духовное чтение в борьбе христианина со своими страстями, отец Исаия всеми мерами способствовал издательской деятельности своей обители. Уже в середине 1893 года пустынь издала 35 «Глинских листков» и 22 книги. Они бесплатно раздавались в благословение богомольцам. Обитель поставила также своей задачей издание жизнеописаний замечательных подвижников Глинской пустыни, и при отце Исаии было издано 15 таких жизнеописаний.
В 1908 году для борьбы с сектантскими лжеучениями в обители был открыт миссионерский кружок во имя святого апостола Иоанна Богослова. В обязанности членов кружка входило ежедневное чтение поучений в храмах, а также среди народа в гостиницах, столовых, на монастырских дворах. Эта деятельность велась под непосредственным руководством и наблюдением отца Исаии.
Но среди этих многогранных и благих внешних трудов основной заботой настоятеля было созидание правильной внутренней жизни братии, и здесь большое внимание он уделял бодрствованию каждого инока над своей душой. Сам отец Исаия, несмотря на множество забот, не только не терял внутренней собранности, но и преуспел в духовном трезвении, то есть в непрестанной молитве при постоянном внимании к своим помыслам и сердечным движениям.
Игумен Исаия говорил, что с трезвением соединено и составляет как бы единое целое немедленное отвержение приражающихся греховных помыслов. Поставив ум в трезвенное состояние, мы должны бдительно смотреть на нападающие помыслы и отвергать их при самом появлении, не принимая их и не давая им проникнуть в наше сердце. Отец Исаия говорил, что в борьбе с греховными помыслами в первую очередь требуется молитвенная деятельность ума, а иначе от помыслов избавиться мы не можем.
Игумен Исаия призывал иноков внимательно читать и изучать Божественное Писание, ибо Слово Божие помогает бороться с греховными помыслами. И самым главным в духовной жизни христианина он называл Причащение Святых Христовых Тайн, которое, соединяя нас с Богом, является одновременно и смыслом нашей жизни, и спасительным средством искоренения греховных помыслов. Во время настоятельства этого ревностного подвижника и пламенного молитвенника богослужения в Глинской пустыни совершались с особым благоговением и торжественностью.
Отец Исаия сам прошёл строгую школу полного послушания старцам и знал, что невозможно иноку научиться трезвению без частого откровения помыслов, поэтому при нём старчество особенно процветало в обители. При поступлении в Глинскую пустынь каждому назначался старец, которому ежедневно следовало открывать свои мысли и поступки, без благословения его ничего нельзя было предпринимать. Именно это делание возводило Глинских подвижников на высоту духовного совершенства, сохраняя преемственность древних иноческих традиций.
Под многоопытным руководством старца Исаии сформировался целый сонм духовных подвижников, и эта линия протянулась до середины XX века. По широте своего благотворного влияния на духовную жизнь в русской Церкви Глинская пустынь может быть поставлена в ряд с такими величайшими обителями, как Троице-Сергиева Лавра, Оптина пустынь и Киево-Печерская Лавра.
В 1906 году отец Исаия постригся в схиму с именем Иоанникий. С этого времени старец, хотя и оставался настоятелем большого монастыря, усилил свои подвиги и все ночи проводил в молитвенном бодрствовании.
В конце жизни святого старца Иоанникия постигла клевета, которой, несмотря на всю её очевидную ложность, поверили власть имущие, и в 1912 году преподобный Иоанникий был отстранён от должности настоятеля и удалён из обители.
При этом совершилось явное чудо. Когда схиархимандрит Иоанникий уходил из монастыря, вокруг Глинской пустыни был сильный весенний разлив рек, вода поднялась высоко, а старец вышел из обители, перекрестил воду и на глазах у всех пошёл по ней, как посуху. Так Господь прославил Своего угодника и всем открыл святость его жизни и несправедливость возведённых на него обвинений.
До недавних пор дальнейшая судьба подвижника считалась неизвестной, но теперь установлено, что отца Иоанникия приютила одна крестьянская семья, в доме которой он вёл жизнь затворника до конца своих дней. После кончины старец был погребён на братском кладбище Глинской пустыни.
