Спустя пятнадцать лет после появления первых постоянных поселений Новый Египет был более молодой системой колоний. В ней было две планеты с большими пригодными для жизни зонами. Школа, где она собиралась жить, как и большинство других основанных поселений, находилась на меньшей из них, четвертой планете от Солнца. На этой планете, называемой Аббасия, было чуть меньше трех четвертей g и тридцатичасовой день. По причинам, которые еще не были глубоко изучены, магнитосфера была очень сильной, что было важно, учитывая очень активные и частые вспышки на Солнце. Даже вблизи экватора авроры должны были быть великолепными.

Общее население двух планет вместе составляло меньше, чем столица Лаконии, и было распределено по полудюжине небольших городов и десятку мест добычи полезных ископаемых. Только треть Аббассии была покрыта океаном, а большая часть поверхности суши была засушливой, хотя и с обширными аналогами облачных лесов на верхних высотах как в северном, так и в южном полушариях.

Пресвитерианская академия Сохаг располагалась в долине реки на юге страны, в нескольких сотнях километров от Нувель Эколь, с которой она сотрудничала в академическом плане. Территория Сохаг Пресвитериан составляла чуть меньше тысячи гектаров терраформированной почвы и сельскохозяйственных культур. Здания были построены по проекту Альваро Пио незадолго до его смерти, и они были включены в список тысячи самых значительных архитектурных объектов в новых мирах.

Тереза рассматривала фотографии кампуса, заполненного улыбающимися молодыми людьми ее возраста и немного старше. Она попыталась представить себя среди них. Попыталась представить, кем бы она была, будь она на этих снимках. Теперь это будет мой дом. Если только что-то не пойдет не так.

И казалось, что что-то может пойти не так.

Весь экипаж собрался у экрана на оперативной палубе, на котором отображалась тактическая картина системы Нового Египта. Их внимание - и внимание Терезы тоже - было сосредоточено на корабле, который только что прошел через кольцевые врата в 6 AU позади них и упорно стремился к Аббасии.

"У меня нет его ни в одном из транзитных расписаний из метро", - сказала Наоми. "Но в этом-то и проблема. Нет единого согласованного набора полетных планов, и даже если бы он был, люди сейчас постоянно занимаются контрабандой."

"В подписи на диске ничего нет?" спросил Джим.

"Не совпадает ни с чем в записях", - сказал Алекс. "Но это тоже мало что значит. Это может быть что-то, что было построено или поменяно на верфи в Бара Гаоне или Обероне. В других системах тоже все больше и больше приличных верфей. Это уже не то, что было раньше, когда все было только в системе Сол".

"Я знаю", - сказал Джим.

Алекс увеличила размер изображения, но корабль все еще был слишком мал, чтобы его разглядеть - черная точка на фоне яркого шлейфа его привода. Несколько десятков метров керамических и углеродно-силикатных кружев, виднеющихся почти с девятисот миллионов километров. Это было просто чудо, что они смогли разглядеть хоть что-то. "Шансы на то, что он пролетит сейчас, очень велики - это просто совпадение".

"Да", - сказал Джим голосом, который означал, что он не согласен. Амос скрестил свои толстые руки на груди и улыбнулся. Он ничему не улыбался. Тереза все еще иногда думала о нем как о Тимоти. Тимоти всегда улыбался, даже когда прятался в пещере. Джим широко вздохнул и снова выдохнул. "Но если это лаконский корабль..."

"Он все равно, вероятно, не будет нас отслеживать", - сказала Наоми. "Мы храним радиомолчание. Мы даже не передаем данные через местную ретрансляционную сеть. Они должны были знать, что мы идем сюда".

"Вероятно, все так и выглядит", - сказал Амос. "Грузовой корабль, перевозящий груз. Или пират. Пираты тоже хороши".

 

"Меня беспокоят не шансы", - сказал Джим. "Дело в ставках. Я не хочу, чтобы они выследили нас на поверхности".

"Я могу сделать привал, когда объект будет на дальней стороне планеты", - сказал Алекс. "Приземлиться, высадить Терезу и щенка и вернуться в атмосферу до того, как они увидят наш взлет. Даже если они наблюдают, они не будут знать, куда мы полетели. Возможно, даже не узнают, что мы вообще приземлились".

Тереза слушала с нарастающим ощущением в животе. Это было похоже на стеснение. Или камень. У него был и вкус. Она отстегнула себя от аварийной кушетки и потянулась вниз по лифту. Она не была уверена, куда идет, но то, что экипаж "Росинанта" обсуждал детали того, как они собираются ее высадить, делало пребывание на месте невыносимым.

Она прошла мимо камбуза к каютам экипажа, включая свою собственную. Она услышала, как Мускрат что-то спросил, когда она проходила мимо, но не ответила, а продолжала спускаться. Машинный цех был настолько близок к безопасному и комфортному месту, насколько она вообще могла себе представить. У нее был список заданий, полученный от Амоса, и она подняла его. Пришло время проверить химические датчики водопровода. Она никогда не делала этого раньше, но инструкции были приложены к записи. Она прочитала их, собрала инструменты и направилась к резервуару с водой. У нее болела челюсть. Она заставила себя перестать сжимать зубы.

Путешествие между системами было медленным. На "Росинанте" не было ни одной из аварийных кушеток с дышащей жидкостью, которые позволяли бы телам выдерживать длительные ожоги при высокой температуре. Обязанности, которые Амос поручил ей, чтобы занять ее, заполнили пробел, который оставили Илич и другие наставники, и теперь она цеплялась за них не потому, что они ей особенно нравились, а потому, что они были знакомы. И потому что это было похоже на претензию на что-то.

Она была уже на полпути, когда пузырек выделившейся воды размером с ее кулак прилип к ее руке, когда Амос примостился рядом с ней. Он ничего не сказал, просто взял небольшой ручной пылесос и убрал пролитую воду с ее запястья. Он передавал ей инструменты, когда они были нужны, и убирал их, когда не нужны. С ним дело пошло быстрее. В конце концов, она обнаружила, что два датчика из шестидесяти показывают периодические неисправности. Низковольтные замыкания. Безвредные. Они могли бы отключить половину датчиков и не беспокоиться о качестве воды. Но она все равно пометила оба датчика для замены. Философия Амоса заключалась в том, чтобы заменять вещи до того, как в них возникнет необходимость, а не после. Она считала это разумным правилом.

"Итак, - сказал он, - это было еще на Земле, когда я был моложе, чем ты сейчас. Я знал одного парня. Его родители умерли от передозировки в ту же ночь. Плюс в том, что он был зарегистрированным новорожденным, так что кому-то было не наплевать. А минус в том, что его отдали в приемную семью. Это его здорово подкосило".

"Жестокие приемные опекуны - обычная проблема в агрессивно-индивидуалистических социальных порядках. Два года назад у меня был предмет о реформе государственной службы. Мы изучали это".

"Верно, но это было не единственное, что его зацепило. Он был одним из тех людей, которые пытаются пустить корни, понимаете? Где бы он ни был, он находил вещи и держался за них. Помести его в новый город на неделю, и у него уже был любимый парк. И все в таком духе. Только он был приемным сыном, поэтому каждые несколько месяцев он снова все терял".

"Это приободряющая история о том, как он нашел свой настоящий дом внутри себя?"

Амос на мгновение застыл на месте, а затем посмотрел с досадой. "Вообще-то, он пристрастился к куче наркотиков домашнего приготовления и медленно расплавил свою нервную систему. Так что, нет, не совсем. Я пытался сказать, что ты не единственный, кому трудно отпустить ситуацию. Переходить к следующему. Я не знаю. Подумал, что это может помочь услышать это".

"А что насчет тебя?"

"Мне хорошо везде, где бы я ни был", - сказал он. "Но дойти до этого момента было неприятно. Ты не хочешь быть таким, как я".

На мгновение они замолчали. Ее рукав все еще был мокрым. Он прилип к ее руке.

"Я злюсь", - сказала она.

"Я знаю".

"Мне кажется, что он меня отбрасывает. Откладывает меня в сторону, потому что я неудобная".

"Я тебя понимаю".

"Как будто то, кто я и чего я хочу, для него не имеет никакого значения. Я знаю, что это безумие. Или, по крайней мере, я знаю, что это слишком раздуто, но это как будто у меня заноза, которую я не могу выковырять. Она находится прямо там, на нервном окончании, и каждый раз, когда я даже задеваю ее, мне больно".

"Да."

Она сидела неподвижно, чувствуя, как кровь пульсирует в виске, а мысли будоражатся. "Я ведь не злюсь на капитана, правда? Речь идет о моем отце".

"Эта школа может пойти тебе на пользу, Кроха. Гораздо полезнее, чем торчать на старом военном корабле, где нет никого твоего возраста".

"Но мне здесь нравится. Тебе ведь нравится, что я здесь?"

"Нет", - сказал Амос. "Я не хочу, чтобы ты оставался".

Это было похоже на удар по кишкам. "Но..."

"Послушай, Кроха, я видел, как умирает много людей. Некоторые из них были моими друзьями. Сейчас я уже смирился с этим. Но я не готов смотреть, как умираешь ты. И если ты останешься здесь, на этом корабле, то так и будет. Это такой корабль".

"Джим тоже так сказал", - сказала Тереза.

"Да? Ну, мы двое видим многие вещи одинаково".

"Вы кажетесь мне совсем другими".

"Так и есть".

"Ты будешь бороться за судьбу человечества. А я буду беспокоиться о заданиях по алгебре".

"Ну, может быть, тебе повезет, и мы победим, и алгебра будет иметь значение. Тогда через двадцать-тридцать лет появится что-то другое, чтобы всех уничтожить, и ты сможешь позаботиться об этом".

Она не хотела плакать. Она не хотела быть грустной. Амос наклонился и обнял ее толстой корявой рукой. Он был странно горячим на ощупь, как будто у него всегда был жар. Она прильнула к нему и все равно заплакала.

 

Она попрощалась с Алексом и Наоми на корабле сразу после того, как они приземлились. Они приземлились достаточно далеко от школы, чтобы не повредить территорию, так что от старой жизни до новой оставалось еще немного пройти. Она старалась не думать об этом. Было проще притвориться, что это не последний раз, когда она будет на корабле. Что ей не придется начинать жизнь заново. Она просто ставила одну ногу перед другой, как будто эта прогулка не означала ничего особенного.

Джим и Амос шли с ней, чтобы убедиться, что все в порядке, но она могла сказать, что их мысли были больше чем наполовину заняты прибывающим кораблем. Как и охранники из Стейт Билдинг, они были в легких бронежилетах и с пистолетами. У нее была только вещевая сумка с парой сложенных летных костюмов и запасом собачьего корма на несколько дней. Мускрат рысил рядом с ними, ее карие обеспокоенные глаза перебегали с Терезы на Амоса.

Небо было широким и голубым, на горизонте виднелись кучевые облака. Перед ними открылась долина, пологие изгибы земли, похожие на эрозию, ветер и рост растений. Местные растения были высокими и тонкими, поднимаясь в воздух, как трехметровые лезвия голубоватой травы. Пролетающий среди них ветерок звучал как радиопомехи. Территория школы выделялась из окружающего мира - прямые линии и прямые углы. В воздухе пахло перегретым металлом.

Людей не было.

"Занятия начнутся только через две недели", - сказал Джим. "Ты, наверное, приедешь первым".

"Разве это не школа-интернат?" спросила Тереза.

"У них все еще есть перерывы между семестрами. Ведь так?"

Амос пожал плечами. "В моих кругах не так много представителей частных школ. Они знают, что мы приедем?"

"Финли знает, что нас ждут, но Наоми довольно строго соблюдала радиомолчание. Ну, знаешь, на всякий случай".

"Конечно", - сказал Амос.

Главная дорожка была выложена щебнем, светло-серого цвета с проблесками розового, голубого и золотого, когда солнечный свет отражался от нее. На обочине стоял без дела землеройный комбайн. Его широкие промышленные протекторы оставляли за собой следы в полметра в поперечнике. Потревоженная земля была темной и влажной. Солнце еще не успело ее высушить. Амос улыбался, не обращая внимания ни на что, оглядываясь по сторонам, как турист, осматривающий достопримечательности. Джим выглядел более напряженным.

Они прошли по тропинке к центральному двору высотой в три этажа со стеклянными окнами и навесом, натянутым между зданиями. На каменном фонтане были видны линии минеральных отложений, которые показывали, куда бы текла вода, если бы она текла.

Тереза узнала все это из прочитанного о школе - бледное дерево в сочетании со стеклом было очень интересно с архитектурной точки зрения, но ей казалось, что это выглядит неуклюже. Улыбающихся детей и серьезных преподавателей, которые заполняли кампус, здесь не было. Мускрат заскулил и прижался к ноге Терезы.

"Да, собака", - сказал Амос. "У меня тоже шерсть дыбом встала".

Широкие двойные двери главного здания в десяти метрах перед ними распахнулись, и из них вышла женщина. Ее руки были вытянуты по бокам, ладони открыты и пусты. Она была высокой, длинноногой и худой, с высокими скулами и темными глазами. Ее кожа выглядела упругой и жесткой, как будто ее вырезали из дерева. Тереза не могла угадать возраст женщины, но на ней была форма лаконского морского пехотинца.

Джим пробормотал про себя.

"Я безоружна", - сказала женщина. Тереза узнала ее тон. Голос офицера. Грубый и предполагающий повиновение. Дворец ее отца был наполнен подобными голосами. "Я не представляю для вас угрозы. Вам не нужно обострять ситуацию".

"Что ты здесь делаешь?" сказала Тереза, достаточно громко, чтобы пронестись по двору. "Ты знаешь, кто я?"

Амос положил руку ей на плечо и мягко отстранил ее на полшага назад. Глаза Джима были широко раскрыты, а лицо бескровно. Если бы его выражение не было таким спокойным, она бы подумала, что у него приступ паники.

"Да, я знаю, кто вы", - сказала женщина. "Вы Тереза Дуарте. Я - полковник Алиана Танака из Лаконской морской пехоты. И капитан Холден, если я не ошибаюсь. Должна сказать, что это немного неожиданно. Я бы подумала, что вы посадили ее на другой корабль. Яйца. Корзины. Ну, вы понимаете".

Джим стоял молча. Замороженный. О, подумала Тереза. У него сейчас будет панический приступ.

"Я здесь не для того, чтобы причинить кому-то вред", - сказал Танака. "Мне нужна помощь девочки".

"Я здесь по своей собственной воле", - сказала Тереза. "Если мой отец..."

"На данный момент я гораздо лучше вас осведомлен о состоянии вашего отца", - сказал Танака.

Амос потянулся в карман и, казалось, почесал ногу, глядя на навес. Тереза услышала крошечный, далекий голос. Алекс, мол, как дела, здоровяк?

"Если мы все друзья и просто разговариваем, - сказал Амос, его голос был достаточно громким, чтобы его можно было услышать, - то почему у вас на крыше пожарная команда?"

Тереза посмотрела вверх. Она не была уверена, но на козырьке могли быть тени. Сердце стучало в ребра, словно хотело вырваться наружу. Мускрат заскулил, и она положила руку на спину старого пса.

"Он прав", - сказал Джим, его голос был более твердым, чем ожидала Тереза. "Это не похоже на дружелюбие".

Женщина не пропустила ни одного удара. "Вы правы. Если бы я хотела решить эту проблему с помощью насилия, она уже была бы решена. Но я думаю, что мы все прошли через достаточное количество перестрелок, чтобы понять, что когда начинают лететь пули, становится очень трудно определить, где они все окажутся. И я не хочу, чтобы с девочкой тоже что-нибудь случилось".

"Где глава школы?" сказал Джим. "Та, которая нас встречала?"

"Она в безопасности. Честно говоря, я надеялся, что найду Терезу уже здесь".

"Мы не знали, что причиняем вам неудобства, иначе мы бы все спланировали по-другому", - сказал Джим. Несмотря на непринужденность его слов, его голос был похож на проволоку, находящуюся под таким напряжением, что она вот-вот оборвется.

"На вашем месте я бы сделал ее спасение гораздо более приоритетной задачей. Вы не можете себе представить, какое облегчение я испытал, обнаружив, что не зря потратил время на выход".

"Ты уверен в этом?" сказал Джим.

"Я бы не стал играть с этим, кэп", - тихо сказал Амос. В его голосе звучал опасный гул, который Тереза слышала лишь однажды. Закрой глаза, Кроха. Ты не хочешь смотреть на это. Последнее, что он сказал ей перед тем, как его убили.

"Это не тот бой, который нам обоим нужен", - сказал Танака, сделав несколько медленных шагов вперед. Ее руки были по-прежнему вытянуты в стороны, пальцы растопырены, чтобы подчеркнуть пустоту ее рук. "Я не собираюсь арестовывать вас, капитан Холден. Или вашу команду. Или ваш корабль. Вы свободны. В настоящее время мои полномочия очень узки".

Тереза взглянула на Джима, и он посмотрел в ответ. Когда их взгляды все еще были заперты, он крикнул: "Откуда мне знать, что вы не откроете огонь, как только она останется без нас?".

У нее не было причин верить, что Джим блефует. В тот момент Тереза была уверена, что он оставит ее с Танакой, и облегчение пересилило страх. Они не хотели видеть ее смерть. Теперь она понимала это лучше. Она не хотела, чтобы они тоже умирали.

"Даю слово", - сказал Танака.

"Я искал что-то более надежное".

"У меня нет привычки разрушать веру. Этого должно быть достаточно".

Джим отвел взгляд от Терезы и вернулся к женщине. Амос начал тихо и беззвучно напевать. Тени на навесе стали больше и больше напоминали лаконскую силовую броню.

"Не уверен, что этого будет достаточно, - сказал Джим, - но я готов обсудить другие способы передачи. Вы позволите нам вернуться на наш корабль. Как только мы окажемся в шлюзе, мы позволим девушке идти обратно самостоятельно".

Улыбка Танаки была жесткой. "Позвольте мне сделать встречное предложение. Как насчет того, чтобы вы сделали то, что я сказал, и никто не погиб?"

Джим напрягся. Он был на грани того, чтобы от страха совершить какую-нибудь глупость, а Танака начал нагнетать обстановку. Тереза была обучена стратегиям ведения переговоров, вплоть до ситуаций с заложниками. Джим собирался все испортить. Она должна была взять ситуацию под контроль. "Я немного устала от того, что обо мне говорят, как о багаже. Это не разговор между ним и тобой. Это разговор со мной. Я решаю, на каком корабле я покину это место. Не он".

Мускрат, почувствовав напряжение, начал лаять и прыгать на передних лапах. Танака улыбнулся, и от улыбки повеяло холодом.

"Хорошо", - сказал Танака. "Пожалуйста, пойдем со мной. Сделай это сейчас, и взамен я не буду убивать твоих друзей".

"Ты не должен этого делать", - сказал Джим, достаточно тихо, чтобы она его услышала.

Что бы ни случилось, она будет знать, что даже сейчас, приземлившись на эту планету, чтобы избавиться от нее, он все еще готов умереть, чтобы защитить ее. Узел в ее животе сменился чем-то теплым и успокаивающим. Этого должно было быть достаточно.

"Я пойду", - сказала Тереза, но ее никто не услышал. Ее голос внезапно затих, когда неподвижное шипение травы, растущей на деревьях, перешло в оглушительный грохот. На секунду она подумала о землетрясении или падеже скота. Шея Танаки работала. Она кому-то подголосила.

"Считайте до трех", - крикнул Танака. "Раз..."

Амос сказал "К черту", шагнул к Терезе и достал пистолет.