достаточно, чтобы протомолекула смогла захватить биомассу, необходимую для создания кольцевых врат. Но за те странные эоны, что прошли с момента образования врат и натыкания человечества на инопланетные руины, зона золотого сечения сдвинулась. Первоначально пригодная для жизни планета еще не была полностью поглощена звездой, но ее океаны выкипели до нуля, а атмосфера была разрушена. Единственная местная жизнь на Кроносе была на влажной луне соседнего газового гиганта, да и та представляла собой не более чем злобно конкурирующие между собой листы слизистой плесени размером с континент.

Человеческие жители Кроноса составляли около десяти тысяч шахтеров на семистах тридцати двух активных участках. Корпорации, спонсируемые правительством заинтересованные группы, независимые скалолазы и нечестивые юридические гибриды всех трех составляющих извлекали палладий из богатой россыпи астероидов и отправляли его всем, кто еще строил воздушные рециклеры или работал над проектами корректирующего терраформирования.

А это были все.

Когда-то Кронос был границей досягаемости Транспортного Союза, потом задницей Лаконской Империи, а теперь никто толком не знал, что это такое. Таких систем были сотни, по всей сети врат: места, которые либо еще не были самодостаточными, либо не планировали этого делать, больше сосредоточенные на том, чтобы выкопать свою собственную маленькую экономическую нишу, чем на более широкой коалиции. Такие места, где подпольщики обычно могли прятаться, ремонтировать свои корабли и планировать, что будет дальше. На тактической карте астероиды, отмеченные орбитой, статусом исследования, составом и законным владением, кружились вокруг разгневанной звезды густо, как пыльца весной. Корабли десятками сгрудились вокруг мест раскопок и исследований, и еще столько же находились на одиноких транзитах от одного маленького аванпоста к другому или на заданиях по сбору воды для реакционной массы и радиационной защиты.

Черный коршун прошел через кольцевые врата три дня назад, торпедировал радиоретранслятор подполья на поверхности врат, а затем аккуратно сгорел, оставаясь на месте, как вышибала в претенциозном ночном клубе. Кольцевые врата не столько вращались вокруг звезд, сколько оставались в фиксированном положении, словно их повесили на крючки в вакууме. Это было не самое странное в них. Джим позволил себе надеяться, что, взорвав пиратский передатчик подполья, "Кайт" сделает только это. Что враг закончит свой маленький акт вандализма и уедет, чтобы перерезать метафорические телеграфные провода в какой-нибудь другой системе.

Он остался, сканируя систему. Искал их. Терезу. Наоми, функционального лидера подполья. И его.

Дисплей комма загорелся зеленым светом входящей передачи, и у Джима сжалось нутро. На их нынешней дистанции битва начнется только через несколько часов, но адреналин хлынул так, словно кто-то выстрелил из пистолета. Страх был настолько сильным и всепоглощающим, что он не заметил ничего странного. "Передача", - сказал Алекс по корабельной связи с палубы над Джимом. "Странно, что это не плотный луч... Не думаю, что он говорит с нами".

Джим открыл канал.

Голос женщины был отрывистым, безэмоциональным и напоминал акцент лаконских военных. "... как наступательные действия и рассматриваются как таковые. Сообщение повторяется. Говорит "Черный змей" зарегистрированному грузовому судну "Скоропортящийся урожай". По приказу лаконских сил безопасности, вы должны отключить привод и приготовиться к посадке и досмотру. Отказ подчиниться будет рассматриваться как оскорбительное действие и рассматриваться как таковое. Сообщение повторяется..."

Джим просмотрел тактическую карту. Скоропортящийся урожай" находился примерно в тридцати градусах по спирали от "Роси" и горел в сторону широкого, злого солнца. Если они и получили сообщение, то еще не выполнили его.

"Это один из наших?" спросил Джим.

"Нет", - ответила Наоми. "Он числится за Дэвидом Калрасси из Бара Гаона. Я ничего об этом не знаю".

С учетом небольшой задержки, они должны были получить команду "Черного коршуна" на десять минут раньше "Росинанта". Джим представил, как другие члены экипажа в панике оттого, что получили сообщение, которого он так боялся. Что бы ни случилось дальше, "Росинант" был вне прицела, по крайней мере, на данный момент. Ему хотелось бы почувствовать облегчение чуть сильнее.

Джим отстегнулся от аварийной кушетки и покачался. Подшипники с шипением сдвинулись под его весом.

"Я на минутку спущусь на камбуз", - сказал он.

"Принеси и мне кофе", - сказал Алекс.

"О нет. Не кофе. Я, может быть, хочу ромашки или теплого молока. Что-нибудь успокаивающее и неагрессивное".

"Звучит неплохо", - сказал Алекс. "Когда передумаешь и выпьешь кофе, захвати и для меня".

В лифте Джим прислонился к стене и ждал, пока его сердце перестанет колотиться. Именно так случаются сердечные приступы, не так ли? Пульс начинался быстро, а потом никогда не замедлялся, пока не происходило что-то критическое. Возможно, это было неправильно, но ему так казалось. Он чувствовал себя так все время.

Становилось лучше. Легче. Автодок смог проследить за тем, как отрастают его отсутствующие зубы. Не считая того, что ему пришлось обезболивать десны, как маленькому ребенку, все прошло достаточно хорошо. Кошмары были уже старыми знакомыми. Они начали сниться ему еще на Лаконии, когда он был пленником верховного консула Дуарте. Он ожидал, что после освобождения они исчезнут, но они становились все хуже. Погребение заживо было самой последней версией. Чаще это был кто-то, кого он любил, убитый в соседней комнате, и он не мог ввести код замка достаточно быстро, чтобы спасти их. Или паразит, живущий под его кожей, и попытки найти способ его вырезать. Или когда охранники на Лаконии приходили избивать его, пока у него снова не ломались зубы. Так, как это было у них. С другой стороны, старые сны о том, что он забыл одеться или не подготовился к контрольной, похоже, перестали быть чередой. Его странная мстительная жизнь во сне была не так уж плоха.

Бывали дни, когда он не мог избавиться от ощущения угрозы. Иногда какая-то часть его сознания попадала в ловушку необоснованной и иррациональной уверенности в том, что его лаконская команда пыток вот-вот снова найдет его. В других случаях его охватывал менее иррациональный страх перед тем, что происходит за воротами. Апокалипсис, который уничтожил создателей протомолекулы и был на пути к уничтожению человечества.

Если посмотреть на это с другой стороны, возможно, он не был сломанной частью уравнения. Может быть, ситуация была настолько плоха, что чувствовать себя таким же цельным и здравомыслящим человеком, каким он был до своего лаконского заключения, было бы признаком безумия. Тем не менее, он хотел бы знать, были ли волны дрожи резонансным эффектом грязного привода, или же дело было только в нем.

Лифт остановился, и он вышел, повернувшись к камбузу. Мягкий, ритмичный стук собачьего хвоста о палубу сообщил ему, что Тереза и Мускрат уже там. Амос - черноглазый, серокожий, восставший из мертвых - тоже был там, сидел за столом с той же улыбкой, что и всегда. Джим не видел, как ему прострелили голову на Лаконии, но он знал о дронах, которые брали куски человеческой плоти и соединяли их. Наоми все еще пыталась понять, действительно ли то, что называло себя Амосом, было тем самым механиком, с которым они работали столько лет, или же он превратился в инопланетный механизм, который считал себя Амосом только потому, что был создан из его тела и мозга. Джим решил, что даже если он выглядит иначе, даже если он иногда знает вещи, которые были обрывками древнего инопланетного мира, Амос - это Амос. У него не было свободной энергии, чтобы думать об этом глубже, чем сейчас.

Кроме того, он нравился собаке. Не идеальный критический проводник, но, вероятно, наименее несовершенный.

Мускрат, сидевший у ног Терезы, с надеждой посмотрел на Джима и снова вильнул хвостом о палубу.

"У меня нет колбасы", - сказал Джим, глядя в выразительные карие глаза. "Тебе придется довольствоваться кибблом, как и всем нам".

"Ты избаловал ее", - сказала Тереза. "Она никогда не позволит тебе забыть об этом".

"Если я попаду в рай, то пусть это будет за баловство собак и детей", - сказал Джим и направился к автомату. Не задумываясь, он налил себе кофе. Затем, осознав, что он сделал, он добавил одну для Алекс.

Тереза Дуарте пожала плечами и вернула свое внимание к тюбику с грибами, ароматизаторами и пищеварительной клетчаткой, который был ее завтраком. Ее волосы были собраны в темный хвост, а рот постоянно слегка хмурился, что было либо причудой ее физиологии, либо характера. Джим видел, как она выросла из резвого ребенка в бунтующего подростка в здании штата в Лаконии. Сейчас ей было пятнадцать, и Джим с горечью вспоминал, кем он был в ее возрасте: худым темноволосым мальчишкой из Монтаны без особых амбиций, знавшим, что если ничего не получится, он может пойти служить на флот. Тереза казалась старше, чем был подросток Джим, одновременно более осведомленным о вселенной и более злым по отношению к ней. Возможно, эти два качества шли рука об руку.

Она боялась его, когда он был пленником ее отца. Теперь, когда она находилась на корабле Джима, страх, казалось, испарился. Тогда он был ее врагом, но сейчас он не был уверен, что является ее другом. Эмоциональная сложность девочки-подростка, живущей в изоляции, вероятно, была выше того, что он когда-либо мог понять. Автомат допил и его колбу, и колбу Алекса, и Джим взял их, оценив тепло ладоней. Дрожь уже почти прошла, а горечь кофе успокаивала лучше, чем чай.

"Нам понадобится пополнить запасы еще раньше", - сказал Амос.

"Правда?"

"С водой у нас все в порядке, но мы могли бы пополнить запасы топливных гранул. А рециркуляторы уже не те, что раньше".

"Насколько плохо?"

"Мы в прочности еще на несколько недель", - сказал Амос.

Джим кивнул. Его первым побуждением было отмахнуться от этой проблемы как от проблемы на другой день. Но это было неправильно. Мышление о кризисе, и если он не сможет вырваться из него, это приведет к новым кризисам в будущем.

"Я поговорю с Наоми", - сказал он. "Мы что-нибудь придумаем". Предполагая, что лаконианцы не найдут нас. Предполагая, что сущности врат не убьют нас. Предполагая, что любая из тысячи других катастроф, о которых я даже не подумал, не убьет нас всех раньше, чем это будет иметь значение. Он сделал еще один глоток своего кофе.

"Как дела, капитан?" спросил Амос. "Вы выглядите немного дерганым".

"Нормально", - сказал Джим. "Просто прикрываю почти постоянную панику легким юмором, как и все".

Амос на мгновение застыл в жуткой неподвижности - одна из отличительных черт его нового "я" - а затем улыбнулся чуть шире. "Хорошо."

Алекс ворвался через корабельный комм. "У нас кое-что есть".

"Что-то хорошее?"

"Кое-что", - сказал Алекс. "Скоропортящийся урожай" только что сбросил какую-то жидкость, и она горит как ад для большой торговой станции во внешнем Поясе".

"Принято", - сказала Наоми - тоже по связи - новым стаккато спокойным голосом, который Джим считал голосом командира Нагаты. "Подтверждаю".

"Черный змей?" спросил Джим у стены.

Алекс и Наоми на мгновение замолчали, затем Алекс сказал: "Похоже, они идут за ними".

"Двигаются прочь от кольцевых ворот?"

"Да, действительно", - сказал Алекс, и удовольствие в его голосе было безошибочным.

Джим почувствовал прилив облегчения, но это длилось не более мгновения. Он уже думал о том, как это может быть ловушкой. Если рочи повернут к кольцу слишком рано, это привлечет к ним внимание. Даже если "Роси" ускользнут от "Черного коршуна", в кольцевом пространстве может находиться еще один лаконский корабль, рискующий собой, готовый перехватить любой корабль, бегущий из системы.

"Почему они бегут?" спросила Тереза. "Они ведь не думают, что им удастся уйти? Потому что это было бы глупо".

"Они не пытаются спасти корабль", - сказал Амос. У него был такой же терпеливый, почти философский тон, как и тогда, когда он объяснял ей, как сделать хороший сварной шов в условиях микрогравитации или проверить герметичность трубы. Это был голос учителя, проводящего своего ученика через урок о том, как устроен мир. "Что бы у них ни было на корабле, из-за чего Лакония собиралась разозлиться, они не смогут это скрыть. Не в такой тонкой системе, как эта. И они никак не могут ускользнуть и поменять транспондеры, так что их кораблю конец. Торговая станция достаточно большая, они могут снять команду и пробраться на другие корабли или притвориться, что все это время были на станции".

"Бежать туда, где есть укрытия", - сказала Тереза.

"И чем больше у них времени, тем больше шансов, что они смогут найти хорошее место", - сказал Амос. Это могли быть мы, подумал Джим. Если бы Черный коршун решил, что мы выглядим немного не так, как Скоропортящийся Урожай, мы бы пожертвовали Роци и надеялись, что сможем стать достаточно маленькими, чтобы нас не заметили. Только это было неправдой. В Кроносе не было укромного места, да и вообще нигде, достаточно маленького, чтобы Лакония не стала туда заглядывать. Открытая видимость была их лучшей надеждой, потому что их планом Б было насилие.

Он не думал, что сказал что-нибудь вслух или издал какой-нибудь звук, который показал бы его расстройство, но, возможно, так оно и было, потому что Тереза посмотрела на него с чем-то средним между раздражением и сочувствием. "Ты знаешь, что я не позволю им причинить тебе вред".

"Я знаю, что ты будешь пытаться", - сказал Джим.

"Я все еще дочь верховного консула", - сказала она. "Я и раньше вытаскивала тебя из неприятностей".

"Я не собираюсь прибегать к этому трюку", - сказал Джим, более резко, чем собирался. Мускрат сдвинулась с места, поднялась на ноги и в страхе переводила взгляд с Джима на Терезу и обратно. Глаза Терезы ожесточились.

"Я думаю, капитан хочет сказать, - сказал Амос, - что использование тебя в качестве мясного щита - это не то, что его устраивает на сто процентов. Не то чтобы вы этого не сделали, ведь вы уже сделали. Но люди на другом конце пистолета? Мы их не знаем, они могут быть не самыми надежными, и чем меньше нам придется на них рассчитывать, тем лучше".

Тереза нахмурилась, но меньше.

"Да", - сказал Джим. "Это было гораздо красноречивее".

"Иногда я бываю хорош в этом", - сказал Амос, и это могло быть шуткой, а могло и не быть. "Вы хотите, чтобы мы подготовили корабль к бешенству? У нас достаточно реакционной массы для приличного сгорания".

"Я думал, нам нужны топливные гранулы".

"Нужны, но мы можем потратить их на то, чтобы выбраться с Кроноса, включить воду в список продуктов и считать, что все в порядке. Переработчики действительно будут нашим ограничивающим фактором".

Тяга к этой мысли была сильнее гравитации. Зажечь привод, направить нос к кольцевым воротам и убраться к чертям, пока враг не успел их схватить. Джим намеренно ослабил хватку на лампах. "Наоми. Что ты думаешь?"

Мгновение молчания, затем: "Извини. Я не слушала. Какой был вопрос?"

"Должны ли мы подготовить "Роси" к бешеному рывку отсюда? Как только "Черный коршун" полностью сгорит, мы сможем оторваться".

"Нет", - сказала она, как он и знал. "Они нас не опознали. Если мы уйдем слишком быстро, это только вызовет у них подозрения. Лучше, если мы будем выглядеть как случайные прохожие. Алекс? Организуй перехват "Уайтхока". Это большой ледовоз у второго газового гиганта".

"Есть", - сказал Алекс.

Амос сдвинулся на своей скамье. "Капитан?"

"Я в порядке".

"Если нам нужно бежать", - сказала Наоми, - "мы побежим".

Нам всегда нужно будет бежать. Мы никогда не сможем отдохнуть, подумал Джим. Казалось, не было смысла говорить об этом.