Глава 21

Интересные выверты судьбы. Не знаю, назовут ли потомки предстоящее сражение «Битвой народов», но оно тоже состоится под Лейпцигом, как в моей реальности. Разница только в полтора года и Австрия выступает на стороне Франции.

— Ещё бы месяц и наша армия оказалась в ловушке. Либо пришлось встречать врага на своей земле. Но в любом случае перевес на их стороне, — Каменский внимательно разглядывал перемещения противника в подзорную трубу.

Чего он там пытается рассмотреть сквозь пелену утреннего тумана? Хоть дождя сегодня нет, а то он порядком надоел в последние дни.

— У нас удачная диспозиция. Полевые укрепления французы с наскока не преодолеют. Слева и справа лес, так что обходные манёвры крупных сил затруднены. Общий фронт для атаки не более пяти — шести вёрст. За нами широкая просека, где можно удерживать противника. Понтоны через Эльбу охраняются и не позволят сбросить русские войска в реку. Зачем я всё это говорю? Ведь это ваш план.

— Не поверите, но я нервничаю, — хохотнул командующий, — Дело не в боязни поражения. Никогда в новейшей истории ещё не сходились такие огромные армии. Цена ошибки очень велика. Вот и думаю, всё ли мы предусмотрели.

— Николай Михайлович, всё предвидеть невозможно. Но вы лучший русский полководец со времён Суворова и армия верит в вас. Никто не допускает даже мысли о поражении. Ну и я помогу общему делу в меру своих сил.

— Вы хотите встретиться с французским Императором? Но какой в этом смысл?

— Политика такая вещь, что никогда не мешает обговорить некоторое моменты. А ещё я долго готовил Наполеону сюрприз. Надо обязательно его передать, — усмешка произвольно скривила моё лицо, — Поэтому ждём французского курьера и я отправляюсь на рандеву. Сражение же начнём сразу после переговоров.

На самом деле меня тоже слегка потряхивало. Французы гораздо быстрее выдвинули армию к Эльбе и неприятно нас удивили. Ещё и треклятые австрийцы усилили союзников более чем на семьдесят тысяч человек. Вернее, это были не только австрияки, вместе с ними подошли итальянские полки. Но сути дела это не меняет. Нашей стовосьмидесятитысячной группировке противостоит более двухсот семидесяти тысяч войск противника. Понятно, что русская армия лучше обучена и имеет перевес в артиллерии, но количественно мы сильно уступаем.

Благо хоть в тылу удалось навести быстрый порядок. В случае неудачи можно быстро отступить, не опасаясь удара в спину. Наши союзники в лице словенцев и мекленбужцев рьяно взялись за уничтожение разрозненных отрядов польской армии, которые ещё пытались сопротивляться. Особенно усердствовал полк лужицких егерей под командованием сына Леска Марка. Сам старый разбойник ныне возглавлял все войска лужичан, входящих в единую армию Словении. Мой друг Август проявил себя решительно и занял сторону России без всяких колебаний. И полякам сейчас вспоминают прошлые годы, когда их контрабандисты и разного рода полувоенные формирования нападали на словенские земли.

Вообще, у меня есть забавная идея по послевоенному статусу Польши. Только надо сначала разбить объединённые силы Европы. Более того, у Наполеона есть резервная армия, которая сейчас формируется на Рейне. Поэтому ситуация очень сложная. У нас тоже есть дополнительные войска на Дунае и группировка в районе Минска. В стране идёт мобилизация и уже через месяц будет формироваться ещё одна армия под Москвой. Плюс создаются мобильные отряды по всему бывшему Западному Краю. Их обязанность вести партизанскую войну и перерезать коммуникации противника. Если французы в этот раз перейдёт границу, то их встретят очень тепло, я бы сказал горячо. Это на всякий случай, ведь добротный тыл не мешал ещё ни одной армии.

— Надеюсь, вы прибыли обговорить условия капитуляции? Иначе не понимаю, зачем нужны бесполезные переговоры.

С годами он изменился ещё сильнее. Нет, внешние перемены не особенно заметны, разве что Бонапарт немного поправился. Но гонор корсиканца, превышает все разумные пределы. А ещё это самолюбование, я вроде не впечатлительная девушка, чтобы оценивать его героические позы. Улыбаюсь про себя, заметив, что Наполеон практически не вынимает руку из-за борта шинели. Но одно дело картины и совсем другое жизнь.

— Я хотел предотвратить бессмысленное кровопролитие. Всегда считал, что России и Франции нечего делить. Наша экспансия сосредоточена на юг и восток собственных огромных пространств. У вас есть Луизиана, Канада и желание занять место англичан в Индии. Подпишем соглашение о вечном мире, можно скрепить его династическим союзом вашей дочери и сына Александра. В Европе нет неразрешимых противоречий, после устранения главного подстрекателя. Разве что трения между Австрией и Венгрией, но это не тот конфликт, который должен привести ко всеобщей бойне.

Мда, зачем я мечу бисер перед свиньёй? Взгляд корсиканца был наполнен торжеством и даже нотками презрения. Вот почему некоторые люди воспринимают разумную позицию оппонента за слабость или трусость? Ну что же. Я сделал всё, что мог. Мне действительно не хочется предстоящего сражения и гибели десятков тысяч людей, которые могли принести пользу своим странам и европейской цивилизации в общем. Снимаю шляпу и провожу по лысине платком, жарковато сегодня. Одновременно этим жестом подаю сигнал.

— Вы напали на нашего союзника и должны ответить за коварство! Только безоговорочная капитуляция русских войск и признание вашим братом сюзеренитета Франции, избавит Россию от уничтожения, — чего-то корсиканского Остапа понесло, или он забыл, с кем разговаривает, — Вам придётся вернуть исторические польские земли и Литву, что не обсуждается. Также можете распрощаться с Венгрией и Словенией, этими гнойниками на теле Европы…

Не знаю, сколько ещё пафосной чуши хотел произнести разошедшийся Бонапарт. А ведь он действительно не совсем здоров. Маниакальная идея поработить всех вокруг ещё никого до добра не доводила. Прервал же его шум, исходящий от собственной свиты, а ещё две сигнальные ракеты. Это я решил подстраховаться, вдруг какая-то группа не сможет подать сигнал.

И ещё он не учится на собственных ошибках. Ведь знает, что у меня собственный кодекс, который часто расходится с современными понятиями о чести. Да и охрану можно было подготовить. Какой смысл тащить с собой десяток офицеров и двадцать военных жандармов, если они неспособны распознать простенькую засаду? Я же приехал только с одним денщиком, показывая свои мирные намерения. Хе-хе. Может это и расслабило сопровождение Наполеона. Поэтому сейчас их методично уничтожали люди в камуфляже болотного цвета. Сначала охрану расстреляли из небольших арбалетов, затем взяли в ножи. Обошлось без единого выстрела. Ну прямо маэстро от убийства, коими и являлись мои егеря, руководимые лично Богданом.

Бонапарт стоял и хлопал глазами, ничего не понимая. Вернее, он просто не мог осознать, что такое может произойти. Вся расправа заняла не более минуты, и вот егеря дорезают последнего офицера, оказавшегося весьма подвижным и умелым фехтовальщиком, неплохо скрывавшимся за корпусом лошади.

В этот момент с разных направлений лагеря Великой армии начали раздаваться звуки выстрелов и взрывов.

— Что это? — растерянно спросил Наполеон.

— Отряды диверсантов уничтожают штабы и командование вашей армии вплоть до дивизий и полков. Вы не переживайте, — говорю максимально ласковым тоном, будто передо мной ребёнок или умственно отсталый, — Ваш отказ от встречи ничего бы не изменил. Просто я дал вам шанс сохранить тысячи жизней. А вообще, поразительно как французское командование самонадеянно и беспечно. Ведь мы уже один раз преподали вашим генералам урок диверсионной войны. Но с тех пор они не озаботились нормальными охранными частями. Да, выросло количество жандармов и из обоза убрали всякую сволочь. Только что они могут противопоставить подготовленному диверсанту? Вот и сегодня союзная армия останется без значительной части запасов пороха.

— Безумец! Никто не простит такого варварства! Вы станете парией в собственной стране! — товарищ начал потихоньку приходить в себя.

— Странно, что один излишне возомнивший о себе корсиканец до сих пор не понял простой вещи. Мне плевать на все условности и правила. У меня есть цель — вывести Россию из многолетнего застоя и освободить свой народ. Ради этого я готов не только ко всеобщему порицанию, но и к смерти. Это вы сейчас побежите к своей армии и станете командовать, отправляя на смерть тысячи людей. А я встану в строй рядом с простыми солдатами. В этом вся разница. Вам нужна власть, дабы тешить своё болезненное самолюбие. Мне же она необходима для реформирования своей страны. Пшёл вон!

— Что? — Наполеон реально не понял моих слов.

— Идите вон, чего здесь неясного.

Не веря, что его отпускают Бонапарт нелепо и смешно взобрался на лошадь. Явно забыл, как это делать без слуги, держащего стремя. В этот момент со стороны лагеря союзников в небо взмыл столб чёрного дыма, сопровождаемый громким взрывом. Корсиканец ещё раз посмотрел на меня и поскакал в направлении своей армии.

— Готовсь! Огонь!

Наш редут взорвался грохотом от сотен выстрелов и позиции заволокло едким дымом. В пятидесяти метрах поредел строй синемундирников, что никак не отразилось на их решимости наступать. В этот момент нас накрыло очередным попаданием артиллерии, и рядом начали рваться гранаты. Особого вреда они не нанесли, но помешали всем солдатам перезарядить ружья. Залп уже со стороны французов нисколько не смутил выборжцев. Окопались мы неплохо и личный состав особых потерь не нёс.

— Приготовить гранаты! — ору как сумасшедший хриплым голосом, мою команду сразу продублировало несколько человек, — Выдернуть запал! Бросай! В укрытие!

Сотни гранат плотно легли в наступающие ряды французов и начали взрываться. Над головой пролетели осколки, не зря был приказ пригнуться.

— Готовсь! Огонь! — опять кричу своим солдатам.

Дым и пыль помешали увидеть, что на самом деле твориться у противника, но это не важно.

— Вперёд! — выхватываю шпагу, и держа в другой руке пистолет, устремляюсь в сторону французов.

А вот теперь у меня нет никаких сомнений в победе. Пусть локальной и на небольшом участке. Нет ещё в мире приёма против лома под названием штыковой удар русской пехоты. Быстро пробегаю пару десятков метров и со всем остервенением разрубаю голову немного потерянного француза. Рядом лютует Богдан и остальные егеря.

— Бегут суки! — рычит кто-то справа от меня.

— Вперёд! Ура! — крики перемешались со стонами и хрипами умирающих людей.

Сейчас главное — не увлечься атакой, попав под залп французской шрапнели или картечи. Командую отход, и большая часть солдат с неохотой разворачивается в сторону наших позиций. По дороге забираем всех раненых и убитых русских солдат. Если есть возможность кого спасти, то надо делать это прямо сейчас. Благо полевые госпитали разбиты практически в расположении укреплений.

— Почему мы не наступаем? — лицо Богдана перекошено в жуткой гримасе, ещё и измазано смесью грязи, копоти и крови.

— Наша задача не лечь в бессмысленной атаке, — пытаюсь перекричать жуткую какофонию битвы, — Мы должны перемолоть противника, нанеся ему максимальный урон и затем перейти в контратаку.

За день мы отбили четыре массированные наступления противника. Не знаю, чего там творится на других редутах, но выборжцы выдержали. Более того, мы могли уже не раз начать контрнаступление, но ждали приказа. Да и нет смысла из-за глупого желания пофорсить класть своих людей.

Честно говоря, я ждал любой реакции Наполеона, вплоть до перегруппировки. Но корсиканец не обманул моих ожиданий, и его унижение выплеснулось в неподготовленный штурм русских позиций. Единственное что не учло наше командование так это наличие большего количества артиллерии противника. Постоянные обстрелы доставили нам гораздо больше хлопот, нежели пехота. Насчёт кавалерии не в курсе. На нашем фланге стычек конницы практически не было.

Судя по солнцу сейчас часов шесть вечера. Может, сегодня атак уже не будет? Тут раздался новый залп со стороны французов, им сразу ответили наши боги войны. Никто не обещал, что будет легко, но Наполеон удивил своей настырностью. Уже позже я узнал, что французам удалось прорвать наш правый фланг и результат битвы висел на волоске. Но ценой неимоверных усилий и яростной атаки резерва во главе с Багратионом, положение удалось выровнять. Печально, что великий русский воин пал в том бою.

— Наши французские друзья не полезут в ночную атаку? — спрашиваю Филипса, который только что проверял секреты.

— Не должны, — отвечает егерь, принимая котелок с гречневой кашей, — Собирают своих раненых и убитых, как договорились. Но завтра перемирие заканчивается и будет жарко. А вы почему не поехали на военный совет?

Несколько голов повернулись в мою сторону. Чего им ответить? Наверное, правду.

— Никогда не считал себя полководцем. Мой уровень — это батальон, максимум два, но не более. Поэтому я лучше побуду здесь с вами. У нас достаточно грамотное командование, чтобы разобраться без моей помощи. Если будет нужно, то фон Миллер пришлёт адъютанта. Вон как раз он и идёт.

— Я не могу вас осуждать, — произнёс генерал, когда ознакомил меня с ситуацией на других участках, — Среди офицеров пошли странные слухи. В плен попал полковник артиллерии французов и он рассказал жуткую историю. Мол вы коварно напали на их Императора и попытались его убить. Он много всего наговорил, так что я отказываюсь верить в эти побасёнки.

— Отчего же? Француз говорит почти правду. Только я не собирался убивать Наполеона. А вот его офицерский корпус егеря основательно почистили. Спасибо за вино, Карл Карлович, пойду я в расположение своей роты.

Иду за двумя егерями, которые освещают дорогу. Со стороны поля, где шло сражение, до сих пор раздуются крики раненых. Сегодня их было так много, что специальные команды не успели вывезти всех несчастных. А ещё этот запах гари и крови с дерьмом. Если меня спросят, чем пахнет война, то я отвечу, что именно этими субстанциями. Но плевать, не я начал эту бойню.

Хреново, что пока в расположение наших войск вернулись всего две группы егерей, причём изрядно поредевшие. Мой авантюрный и наивный план всё-таки дал результат. Устранение высшего командования союзников отразилось на управлении армией и качестве принятия решений. Да и два хранилища боеприпасов удалось подорвать, что сильно ограничит Наполеона в использовании артиллерии. Но сегодня порох он не жалел, будто пытаясь решить исход сражения одним мощным ударом.

— Они бегут! Вперёд! — пытаюсь орать посаженным напрочь голосом.

Рядом раздаётся нарастающий гул, который перешёл в дружное «Ура»! Ускоряемся, преодолевая зону поражения картечи. Не успевших убежать артиллеристов буквально разрубили на куски, не обращая внимания на мольбы о пощаде и поднятые руки. Никакой жалости, а только вперёд! Смотрю на скалящегося Богдана, его замызганный кровью мундир и лицо в потёках пота. Улыбаюсь в ответ как безумный и несусь далее.

Всё-таки мы это сделали. Не знаю, что сыграло главную роль, но противник дрогнул. Отразив три атаки, наша армия перешла в контрнаступление. Плохо, что люди практически не отдыхали и шли вперёд из последних сил. Новый этап сражения разгорелся у деревеньки Вурцен, где сконцентрировались основные войска противника.

Нет, всё-таки Наполеон великий полководец. Грандиозная рубка не принесла русской армии особого преимущества. Да, инициатива теперь в наших руках, и мы атакуем, но перелома в сражении пока нет. Я правда не знаю, что твориться на других участках, но выборжцы натолкнулись на самое ожесточённое сопротивление. Но нас уже не остановить.

Громкий звук бьёт по перепонкам, и я не сразу понял, что лежу на спине. Вроде удалось сконцентрироваться, но вдруг всё поплыло перед глазами и дальше ничего не помню.

— Как он? Не пришёл в себя, — будто сквозь толщу воды слышу голос Богдана.

Пытаюсь сказать, что всё хорошо. Но из горла вырывается какой-то мерзкий хрип. Хочу привстать, но тут голову буквально разрывает изнутри от жуткой боли. Спасительная тьма помогает перенести эту жуть.

Открываю глаза и понимаю, что лежу в палатке судя по скудному освещению. Рядом в кресле спит Дугин. Интересно, где он взял этот предмет интерьера, более уместный для будуара какой-нибудь красотки. Пытаюсь пошевелиться, и голова реагирует на мои попытки новой порцией боли. Хотя сейчас более терпимо, чем в прошлый раз. Горло жутко першит и явно пересохла как ручеёк в пустыне Сахара. Издаю звук, похожий на клёкот, но Петя меня услышал и сразу открыл глаза. Догадавшись в чём дело, он подносит к моим губам фляжку.

Ух, как хорошо! Живительная влага буквально вдохнула жизнь в измученное тело. Отрываюсь от металлического горлышка и закрываю глаза. Сейчас спать, а всё остальное подождёт.

— Да, только на третий день удалось окончательно сломить сопротивление вражин, — голос Пети просто лучится от гордости, — Первыми дрогнули австрияки. Именно их фланг прорвала конница Соколовского. Далее началась паника и массовое бегство. Генерал фон Миллер говорит, что пока не удалось толком посчитать всех пленных. Но Бонапарт смог отступить.

В общем, ситуация двойственная. Мы победили и это главное! Пока я валялся в беспамятстве, наша армия разбила союзников. Но это было ещё не всё. Костяк войск Наполеона отошёл непосредственно в Лейпциг и не думал прекращать сопротивление. Два дня Каменский выбивал союзников из города, от которых откололась половина австрийцев. В итоге корсиканец отступил, но не побежал. Сейчас его войска двигаются в направлении Эрфурта. У нашей армии хватило сил только на преследование неприятеля силами лёгкой кавалерии. Каменский задействовал в битве все резервы, и мы просто выдохлись. Надо ещё учитывать, что изначально неприятель превосходил русские силы. Сейчас идёт перегруппировка и уже завтра командующий выдвигает основную армию вслед за неприятелем.

Думаю, Николай Михайлович уже своего не упустит. С учётом того, что союзники лишись больше части обоза и боеприпасов, у них осталось сил только на один скоротечный бой. Далее мы должны просто задавить их, имея преимущество в артиллерии.

Меня же контузило разоравшейся поблизости гранатой. Я остался цел, но основательно приложился головой при падении, ещё повредил правую ногу. Что же мне так не везёт с тыковкой и одной конкретной конечностью? Но это ладно. Печально, что нет известий от большинства диверсионных групп, которые выполнили свою задачу. Остаётся только ждать и надеяться, что парни живы.

— Это возмутительно и даже подло! Мне стыдно осознавать, что мой брат способен на такие ужасные поступки.

Сижу в роскошном кресле какого-то тюрингского помещика и выслушиваю нотации Александра. Вот умеет человек примазаться к чужому успеху. Как только началась навигация на Балтике, он сразу появился в Лейпциге. Вместе с ним прибыл полк императорских егерей и лейб-конвой. На подходе были ещё свежие части, ну хоть за это спасибо. Сам Император уже завтра собирался выдвигаться в расположение нашей армии.

После полной виктории под Эрфуртом Каменский продолжал преследовать разваливающуюся армию союзников. Пока нет разведданных, откалывались ли от Наполеона войска целых стран, но дезертиров и сдавшихся в плен хватало. В основном это были итальянцы и немцы из северных провинций РС. Баварцы, вюртембуржцы, гессенцы и швейцары сдавать не собирались. Они сделали свой выбор в пользу французов, что достойно уважения.

Не знаю, чем закончится эта кампания, так как из Франции в любой момент могут подойти свежие части. Одна надежда на то, что войска союзников обезглавлены. Именно за это меня сейчас и стыдит наш Император-рыцарь. Я же пью чай, и надеюсь только на одно, как бы русская армия не надорвалась. Чудес на свете не бывает и численное превосходство имеет ключевое значение. Тем более что союзники добрались до своих резервных магазинов и пополнили запасы пороха. Ещё они получили подкрепление в виде нескольких батарей артиллерии, что весьма настораживает. Верю, что нам удастся добить Наполеона и заключить выгодный мир, до подхода подкреплений.

— Ты понимаешь, что были уничтожены не просто офицеры противника? Твои егеря убили эрцгерцога Карла, короля Вюртемберга, наследных принцев Баварии и Гессена, а ещё брата герцога Баденского. Это, не считая десятков генералов и других важных персон. И своего пасынка, короля Италии, Наполеон тоже не простит, — братец чего-то совсем завёлся, аж покраснел от негодования.

— Мои парни ликвидировали руководство вражеской армии. Чины и звания здесь не важны. И король Богарне ничем не отличается от генерала Жана Тарро. Главное — войска неприятеля, которых оказалось больше, чем мы думали, так и не смогли восстановить управление. Жалко, что не удалось подловить Мюрата и хитреца Сульта. Они вдвоём стоят четверти французского генералитета.

Спокойно отвечаю готовому лопнуть от возмущения Александру. А чего? Мне нужно жалеть непримиримых врагов и верных союзников Наполеона?

— Но это ещё не всё, — продолжаю с ухмылкой, — Сейчас уже можно об этом сказать. Одновременно с атакой французского лагеря, были проведены акции во многих городах Европы. Министры, банкиры, крупные купцы и прочие промышленники отправились в мир иной.

На братца было страшно смотреть. Он резко сменил окраску и стал белее смерти.

— Это самое настоящие безумие, — наконец он вымолвил заикаясь.

— Отчего же? Я очистил вам всем путь. Взял на себя самую грязную работу. Только не рассказывай мне здесь про приличия, этикет и прочие моральные ценности. В большой политике их нет и не может быть. Что касается того же главы Банка Лиона или крупнейшего акционера Французской Вест-Индийской Компании, то они страшнее и опаснее любого генерала. Именно ростовщики и торгаши толкают корсиканца на новые завоевания. Понятно, что виновато его нездоровое честолюбие, но оно опирается на мощную поддержку финансовых и промышленных кругов всей Европы. А сейчас одним махом большая часть врагов уничтожена. Ещё и несколько талантливых учёных, работающих на военные заводы, нашли быструю смерть. Ты же можешь спокойно списать всё на безумного брата и заключить выгодный мир. В Россию вернёшься вообще триумфатором, которого доселе не было в нашей истории. Вот пакет с моими рекомендациями по предстоящим переговорам с французами. Надеюсь, у тебя хватит ума понять, что пора прекращать делать широкие жесты. Поляки и прочая сволочь не оценят твоей заботу, а будут только копить злобу, лелея надежду на реванш. Там же моё прошение об отставке с поста председателя Госсовета. Я возвращаюсь в Югороссию и займусь развитием региона.

Александр окликнул меня уже перед дверью, до которой я дохромал с помощью трости.

— Почему ты не убил Бонапарта?

Оборачиваюсь и смотрю на застывшего около кресла братца.

— Чтобы ты и твои лизоблюды не расслаблялись. Это ведь так приятно почувствовать себя самыми сильными, не имея к победе никакого отношения. Зато для вашей компании воспользоваться её плодами самое милое дело. Далее кому-то в голову придёт, что не пора ли свернуть часть реформ. А то народишко излишне распоясался, свободу почуял, шапки не ломает и спину при встрече перестал гнуть. Честные суды да образование этим сиволапым подавай. А как же наше природное право пороть, унижать и насиловать? Давай — ка ты батюшка Император, вертай всё назад. Мы же тебе служить будем верно, да снова Россию начнём разворовывать, — ухмыляюсь, наблюдая, как Александр опять начал краснеть, — Только с живым и здоровым Наполеоном не будет вам спокойствия. И новая война только вопрос времени. Надеюсь, что даже самый тупой и спесивый аристократ поймёт — следующая схватка будет ещё более кровавой. И более отсталая страна проиграет это противостояние. Тем более если внутри неё начнутся волнения и мятежи. Не думаешь же ты, что крестьяне, рабочие и мещане с купцами просто так вернут вам право относиться к ним как к скоту. Нет, ты со своими шлюхами в первую очередь кровно заинтересован в мощи русской экономики и внутреннем спокойствии.

— Ты безумец! — слышу в ответ.