Глава 8
А вы когда-нибудь смотрели в деревянный глаз? Живая лиана скрутила в кольца мои ноги и подняла меня до странного образования на стволе дерева. Мое подсознание совершенно отчетливо ощущало посторонний взгляд, который шел именно от этого нароста видоизмененной коры.
— Бать, неси нож! — Крикнул я вниз. — Меня дерево поймало!
— Ё-мое, Гордей, ну, ты не можешь… — Он убежал.
— Что ты на меня вылупилось? — Спросил я у дерева и попытался выбраться из объятий лианы.
Куда там, ее древесное тело не чувствовало усилий моих рук, даже с учетом модификации. Лиана начала слегка раскачивать меня, словно решило шлепнуть меня о ствол дерева.
— Что тебе от меня надо? — Я дотянулся рукой до ствола и тронул нарост.
Во время прикосновения произошло что-то необычное. Я почувствовал, как до моего сознания дотронулись. Ощутил чей-то разум, и это было приятно. Лиана ослабила хватку и выронила меня из своих объятий. Я едва успел ухватиться за ветку, иначе полетел бы вниз, пересчитывая ребра.
Меня заинтересовал «глаз». Это было своеобразное око разумного дерева, которым оно познавало мир, а лианы, видимо, конечностями. Не знаю, что оно поняло, прочитав мои мысли, но какой-то ответ, удовлетворивший его, получило. А я еще нет. Подобрался к стволу и приложил руку к наросту. Теплое чувство прикосновения к спокойному и любопытному разуму. Я ощутил дремотную созерцательность, похожую на состояние полусна. Неподвижный образ жизни создал бы именно такую форму разума. Трудно было представить суетящееся дерево.
— Гордей, ты как? Живой? — Закричал снизу отец.
— Я в порядке.
— Где ты, я тебя не вижу? Как нож подать?
— Уже не надо. Дерево меня отпустило.
— Само?
— Да. Держи еще пару орехов. — Я сбросил отцу два увесистых плода.
Затем спустился сам. Отец посмотрел на меня с подозрением. Я задрал штанину и показал ему след от пережатия лианой.
— Дерево разумное. — Пояснил я ему. — Оно познакомилось со мной, а потом отпустило.
— Ты ничего там не ел? — Спросил отец подозрительно.
— Нет. Не хочешь верить, не верь, только смотри, чтобы тебя лиана не сцапала. Вдруг ты ему не понравишься, и оно порвет тебя пополам.
— Болтун. — Усмехнулся отец. — Я из-за тебя переполошил всех. Идем скорее, пока они не решили нас найти и не потерялись в лесу.
Мы подняли с земли расколовшиеся орехи. Мякоть их имела еще более насыщенный коричневый цвет и выглядела зернистой, словно внутри нее начался процесс формирования семян. Айрис встречала нас на опушке с Никасом в руках. Увидев меня, она облегченно выдохнула.
— Папа сказал, что тебя поймало дерево?
— Так и было, потом отпустило. Между нами произошел мысленный контакт, после чего оно решило, что я ему больше не интересен.
— Заливает. — Прокомментировал отец мое признание и забрал из рук половинки орехов. — Побочный эффект натурального заливного блюда. — Он отдал одно из них матери, а другое Вестлине.
— Оно совсем другое внутри. — Заметила мать. — Крупинками.
— Я думаю, что это формируются семена или косточки. — Снова поделился я своими соображениями.
— Да? А они не прорастут внутри нас? — Осторожно спросила Вестлина.
Отец, съевший перед этим приличный объем мякоти чуть не поперхнулся.
— Так, никто не ест пятнадцать минут. — Приказал я. — Ждем.
Тяжело было смотреть на еду и на отца. Очень хотелось есть. Низкокалорийная растительная пища, даже наполнив желудок, не давала ощущения сытости. Отец же, поверив, что орехи поспели и теперь могут вырасти внутри него, внимательно прислушивался к своим ощущениям.
— Николай, вы как себя чувствуете? — Спросила Вестлина.
— Пока ничего. — Ответил он неуверенно. — Если бы не ваши предположения, то было бы намного лучше.
— Пап, не напрягайся так, а то действительно что-нибудь прорастет. — Попросил я его.
— Ты про геморрой? У меня его и раньше не было, а после капсулы так еще лет сто не должно быть. — Отец ощупал живот. — Вроде ничего не выпирает. По идее, уже должно вылезти.
— Ладно, мне кажется, что есть можно. — Я зачерпнул единственной ложкой мякоти из ореха и передал ее Айрис.
Мы так и ели одной ложкой, передавая её по кругу.
— Если сдохнем здесь, то от одной болезни. — Рассмеялся отец, увидев, как Вестлина тщательно протирает ложку перед тем, как начать есть.
Привал занял у нас больше времени, чем мы планировали. Я с Никасом встал во главе нашего семейного отряда и повел за собой быстрым шагом. Природа купалась в лучах солнц, светилась яркой зеленью и переливалась разноцветьем птичьего оперения. Настоящий Эдем. Если бы не ночь, то я бы согласился пожить здесь с месяц, впитывая положительные эмоции первозданности, отдыхая от вечных проблем человеческого общества.
Впереди показалась знакомая поляна. На месте погибшего кабана, от которого не осталось и намека, рос пышный куст. На вид рос он тут будто бы уже много лет. Я определил направление, в котором находился рухнувший челнок и повел остальных за собой. Зелень за один день уничтожила следы пожара, поэтому я выбирал маршрут исключительно по памяти. И она не подвела. Мы нашли разбившийся аппарат почти сразу. Природа уже начала заявлять на него свои права. Стебли молодых побегов вытянулись вдоль бортов судна.
Я забрался на дерево и подошел к выгоревшему отверстию, являющемуся единственным входом внутрь. Засунул голову и принюхался. Внутри еще пахло пожаром, но уже не так сильно.
— Что будем делать? — Спросил я у семьи, задравшей голову вверх.
— Надо бы очистить его от сажи, а внутрь накидать зеленых веток, чтобы не противно было сидеть. — Предложил отец.
— На ветках будет очень неприятно сидеть. — Решила мать. — Туда надо либо траву постелить, либо рогоз какой-нибудь.
— Рогоз. — Усмехнулся отец. — Ты не в деревне.
— Давайте так, девчата займутся очисткой, а вы мужики, найдите, что постелить на пол. Только не потеряйтесь. — Распорядилась мать.
В наведении порядка она понимала больше, поэтому мы с отцом не стали спорить. Оставили Никаса на женщин, а сами отправились на поляну, за травой. Таков был наш первоначальный план, нарвать травы, сделав несколько ходок. Когда мы вышли на тропу, отец долго смотрел в сторону выцветшего леса.
— Что ты там увидел? — Поинтересовался я.
— Я подумал, а вдруг там болото и растет рогоз. Женская интуиция и все такое. — Он почесал голову. — Не боишься?
— Чего бояться днем? Пошли.
До начала белесого леса было не больше ста метров. Как только мы приблизились к нему вплотную, действительно почувствовали запах застоявшейся воды. Раз теория матери насчет хлороза почти подтвердилась, можно было ожидать, что и остальное она предвидела. Да и просто интересно было посмотреть на местный болотный биоценоз.
Тропинка закончилась тупиком. Дальше для туристов хода не было. Это могло что-нибудь значить для их безопасности. Болота, пожалуй, могли быть не такими дружественными, как дневная флора и фауна леса.
— Чтобы гулять по болотам, нам нужная длинная палка, слега. — Заявил отец. — Если кто-нибудь из нас провалиться в трясину второй вытащит его.
— Нам бы сейчас влетело от наших женщин за ненужный риск. — Я был уверен, что Айрис не одобрила бы наш безрассудный поступок.
— Вот ты космический подкаблучник. Одобрят, не одобрят, зачем нам об этом думать. Пусть они там занимаются женскими делами, драят палубу, а мы будем рисковать, потому что мы кто?
— Мужики?
— Вот именно. Очень рад, что ты знаешь это слово.
Отец первым ринулся сквозь кусты. Перед нами открылось редколесье, занятое многочисленными темными лужами, окаймленными плотной густой травой. Болота очень напоминали земные. Отец пошел первым, я за ним. Земля под ногами подозрительно заходила, будто под ней не было твердой опоры. На каждом шаге лужи находящиеся поблизости сотрясались.
— Стой, не надо дальше. — Я ухватил отца за майку.
— Почему.
— Почва нетвердая. Колышется все.
— Разве ты не знаешь, что растительные остатки в болоте не гниют? Упавшие ветки и деревья из года в год образуют пружинистый матрас, и когда идешь по болоту, кажется, что все трясется.
— Я этого не знал. — Признался я.
— Конечно, ты же за компьютером все детство и юность просидел, откуда тебе такое знать. Это у меня было лихое детство. Дважды с головой уходил в трясину, ладно друзья видели и вытаскивали меня.
У кромки большой лужи росли несколько тоненьких деревцев. Отец подошел к одному и попытался сломать. У него не получилось.
— Гордей, ну-ка сделай нам слегу своей рабочей рукой. — Попросил он.
Я сломал деревце без особых усилий. Освободил его от веток и сломал самую тонкую часть ствола. Получилась палка чуть более трех метров. Мы пошли дальше, держась с разных концов за палку, как два охотника, которые собирались привязать к ней дичь. Как и на Земле, здешние болота оказались рассадником насекомых, с той лишь разницей, что мы их совсем не интересовали. Или они ждали ночи, чтобы вонзить в нас кровососущие жала.
Травянистая растительность на болоте, встречавшаяся нам, выглядела слишком водянистой и ломкой. Листья их были усеяны насекомыми, которые видимо были убежденными вегетарианцами и пили растительный сок.
— Пошли отсюда. — Попросил я отца, поняв, что здесь нам ловить нечего.
— Не спеши. Неизвестно еще, сколько мы здесь проживем, надо знать, что нас окружает.
Он был прав. Если нас не спасут, хотя мне совершенно непонятно почему, то нам, волей-неволей, придется приспосабливаться к этому удивительному миру, будь он проклят. Ничего похожего на рогоз или камыш здесь не водилось. Грязная вода в лужах не годилась для питья. Зато здесь было полно ягод, разных форм, цветов и калибров. Выглядели они очень аппетитно, искушая меня сорвать и попробовать. Гид ничего не говорил про ягоды, но он мог этого и не делать, будучи уверенным, что на болота никто не попадет.
Отец занес ногу, чтобы переступить узкую лужу и замер.
— Что там? — Поинтересовался я.
— Очень странные растения. Они мне что-то напоминают.
Я отставил слегу в сторону и подошел к отцу. Из лужи торчали несколько полых стеблей, без листьев и необычного для болотной палитры красновато-коричневого цвета. Стебли росли на расстоянии полуметра друг от друга.
— Мне кажется, что это корнеплоды. — Задумчиво произнес отец. — Какой-нибудь болотный топинамбур.
Он ухватился рукой за стебель и потянул на себя.
— Крупный. — Кряхтя, произнес он. — Помоги.
Куда деваться, когда отец просит. Я тоже ухватился за стебель, который неожиданно оказался теплым на ощупь и потянул. «Корнеплод» поддался совместным усилиям. С бульканьем и чавканьем болотная трясина отпустила свое добро. Когда отец опознал, что мы вытащили, испуганно отдернул руки. Добыча осталась висеть в моей вытянутой руке. Это был ночной хищник из первой ночи. Кажется, он спал беспробудным сном, обняв себя лапами, переваривая съеденное ночью.
— Выбрось эту дрянь. — Взмолился отец.
Я аккуратно опустил существо назад, чтобы дыхательный хоботок остался торчать наружу. Оно могло задохнуться, набрав в него воды.
— Теперь я вспомнил, что они мне напоминали.
— Пошли отсюда. — Отец, забыв про правила хождения по болотам, трусцой направился к опушке леса. — Ты чего с ним как с другом? Притопить надо было. Завязать им всем хоботки узлом, чтобы задохнулись.
— Я так не могу. Они беззащитны передо мной. К тому же, не они к нам пожаловали и устроили геноцид, а мы к ним.
— Добрый ты, Гордей.
— Надо быть добрым. Злость — признак слабости, великодушие — признак силы.
— Это тебя на станции такому научили? — Иронично спросил он.
— Сам дошел. — Честно признался я. — Заметь, маленькие собачки всегда злее больших, потому что трусливы и всего бояться. А большие собаки чувствуют силу и потому спокойны.
— Это значит я маленькая собачка?
— Без обид, пап. Хочешь быть сильным, сделай себе модификации и попади в пару переделок, из которых можно не выбраться живым, тогда поймешь, о чем я говорю.
— Обойдусь я и без твоих модификаций.
Заговорившись, отец потерял контроль и наступил мимо кочки, прямо в лужу. Я понять ничего не успел, как он ушел с головой в воду. Я рывком кинулся за ним и поймал за вытянутую вверх руку. Вытянул отца наружу, покрытого смоляной грязью с головы до ног. Он успел нахлебаться болотной жижи, кашлял и отплевывался грязной слюной.
— Ты… почему… слегу не дал? — Спросил он сипло.
— Так ты же побежал, как ошпаренный.
— Третий. — Произнес он.
— Что третий? — Не понял я.
— Третий раз я провалился в болото. — Отец вытер лицо грязной рукой, размазав по нему грязь еще сильнее.
— Счастливое число. Наверное, в последний раз.
— Или в последний раз меня успели вытащить.
Отец подполз на корячках к другой луже, в которой вода была незамутненной и стал умываться. Снял с себя майку и штаны, прополоскал их, затем обувь. Вы вместе выжали от воды его одежду. После стирки он стал выглядеть чуточку лучше.
— Мать будет смеяться надо мной. — Кажется, это пугало отца больше всего.
— Ну, ты и, правда, сейчас выглядишь смешно. Только скоро мы все будем так выглядеть, а потом переоденемся в лопухи.
— Давай, иди первым, если что, я тебя вытащу. — Распорядился он.
— Давай. — Согласился я с легкостью, потому что помнил каждый шаг, который мы сделали по дороге сюда.
Мы выбрались через кусты на тропу. Я посмотрел в небо.
— Бать, надо спешить. Осталось не больше двух часов, а от нас еще никакой пользы. — Поторопил я его.
— Придется рвать траву на поляне. — Он усмехнулся. — На поляне траву зайцы в полночь косили…
В этой дисциплине отец мог дать фору любому. У него руки были заточены как серп. Он рвал траву и складывал ее в одну кучку. Через полчаса у него получилась небольшая копна, а у меня небольшая кучка измученной измятой травы, словно я глумился над нею, прежде чем сорвать.
— Делим мою кучу пополам и несем. — Предложил отец.
Я охотно согласился. Разнотравье источало бесподобно свежий аромат. Сюда бы домик, козу и можно наслаждаться природной естественностью, и клепать детишек. Правда, не знаю, зачем им тут жить.
Наши женщины отнеслись к своей работе намного ответственнее нас. У челнока они выкопали яму и скидывали в нее вынутый из его внутренностей пепел, а так же использованные веники, которыми они обметали стенки транспорта.
— Жить можно? — Поинтересовался я у Айрис, сидящей на ветке вместе с Никасом. Оба были чумазыми.
— Как крепость, лучше не придумать, а как жилье, такое себе. Темно там и плохо пахнет. А вы, я смотрю, накосили?
— Да, отец профессиональный косарь. Трава пахнет бесподобно. Мне кажется, она освежит воздух в нашей крепости. А еще мы выяснили причину светлого окраса листьев в низине. Там действительно заболоченная местность. Но самое интересное, в этом болоте живут твари, которые являлись нам в первую ночь. Мы увидели хоботки и решили, что это стебель какого-то корнеплода, растущего в болотной жиже. Вытянули и слегка удивились.
— Ого, они так близко. — Айрис удивилась. — А папа чего такой грязный?
— Долгая история. — Я не стал рассказывать, чтобы не смущать отца. — Как думаешь, этой травы хватит?
— Хватит. Надо заняться защитой входа. Придумать какую-нибудь конструкцию, через которую не проберутся хищники. — Посоветовала она. — С пола будет высоко отбиваться, кто-нибудь да прошмыгнет внутрь. Пока будем ловить одного, заберутся все.
— А как они узнают, что мы внутри? Будем тихо сидеть, они и не узнают. — Я рассчитывал именно на такой сценарий.
— Я не думаю, что звери настолько доверяют зрению. Они могут учуять наш запах.
— Ты права. — Вынужденно согласился я. — Надо будет сделать решетку. И у меня уже есть идея.
Я вообразил себе, как должна выглядеть защита, установленная в отверстие борта челнока. Надо было приготовить ветки распорки, установив их параллельно несколько штук в края отверстия, и продеть между ними ветки потоньше. С моей силой и Айрис конструкцию можно было сделать довольно прочной.
Я забрал у матери нож и отправился на заготовку веток. По моему мнению, лучше всего для этой цели подходила гибкая молодая поросль, в половину толщины руки. Вряд ли эти обезьяноподобные животные справились бы с ней. Я сломал несколько деревьев и поволок их к нашему убежищу. Кроме стволов, наделся, что и ветки с листьями пригодятся для чего-нибудь.
Отца заставили расширять яму, в которую сбрасывали мусор. Увидев меня, он бросил ковырять половинкой ореха землю и направился ко мне.
— Что ты задумал? — Спросил он с интересом.
— Я сделаю решетку на входное отверстие. Воткну палки, а потом прошью их крест-накрест ветками потоньше.
— Здорово придумал. — Согласился отец. Надо только оставить отверстия, чтобы отбиваться заостренными пиками, если к нам пожалуют гости. Я такое видел в каком-то историческом кино.
— У меня такое ощущение, что мы готовимся к осаде. Я бы советовал нам всем набраться терпения на полчаса и не издавать ни звука, глядишь пронесет.
— Было бы здорово, но лучше приготовиться к худшему. Кстати, надо поторопиться. — Отец посмотрел вверх.
Я тоже задрал голову и не увидел ничего через листву. Только применив модификации, смог разглядеть сквозь листву оба диска. На этот раз они сходились в чистом небе. Планеты гиганта не было видно. До начала наступления «ночи» оставался примерно час.
— Поможешь? — Попросил я отца.
— Конечно. Кто, думаешь, корзины гусям плел? Опыт есть.
Вначале мы прикинули, размер основной средней поперечины. Обрезали ножом по нужной длине. Потом сделали выемки, которыми палка должна упираться в края отверстия. Примерили и остались довольны, поперечина держалась крепко. Достаточно было еще двух таких параллельных поперечин и можно было продевать прутья сквозь них.
Прежде, чем начать закрывать вход, надо было всем забраться внутрь убежища.
— Дамы, прекращаем работы. — Распорядился отец. — Начинаем прятаться.
Мать закопала яму с мусором и присыпала старой листвой. Я слазил за новыми орехами. Примечательно, что лианы на меня больше не реагировали, хоть я и находился рядом с ними. Сбросил три ореха вниз, затем спустился сам. Передал расколовшиеся половинки внутрь. Все, кроме меня и Айрис уже сидели внутри челнока.
— Как там? — Спросил я.
— Отлично. — Ответил за всех отец. — Не могу только отделаться от ощущения, что добыча поймала сама себя.
— Коля! — Прикрикнула на него мать. — Задрал ты со своей паникой.
— Всё, молчу. Гордей, ты копья приготовил?
— Нет, забыл.
— Ну, вот. — Отец развел руками. — А ты говоришь…
— Сейчас делаю. У нас еще есть время.
Мы с Айрис наломали ровных стволов, заточили концы и спустили в челнок, чтобы отцу было спокойнее. В лесу уже начиналось какое-то организованное движение. «Медвежата» забирались на деревья. Птицы рассаживались по веткам в кроне. Их поведение заставило нас поторопиться. Мы нырнули внутрь челнока. Чтобы удобнее было монтировать решетку, пришлось посадить Айрис на шею. Опираться было не на что. Она вставила три параллельных распорки и стала продевать сквозь них ветки в палец толщиной. Они скрипели, сопротивлялись, но не могли справиться с ее силой.
— Готово. — Радостно сообщила моя ненаглядная.
— Надежно? — Спросил я.
Айрис подергала конструкцию, которая завибрировала вместе со стенкой челнока. Лучшей демонстрации не придумать. Я спустил её на землю, и мы стали ждать в полной тишине наступления ночи. Однако, меня начало терзать любопытство, что же происходило в момент смены времени суток.
Я подпрыгнул и уцепился за край отверстия двумя пальцами, просунув их сквозь прутья. Подтянулся и перехватился удобнее. Мне было видно как несколько «медвежат» карабкались по дереву вверх. Неужели они могли найти там безопасное место? Ночные «обезьяны» не выглядели увальнями и запросто могли подняться на любую высоту. Я присмотрелся внимательнее и увидел, то, чего совсем не ожидал. Лианы хватали зверей, скручивали их, поднимая вверх.
«Медвежата» намеренно касались древесных щупалец, чтобы оказаться в их плотных объятьях. Я понял, что природа предусмотрела защиту животных. Не стопроцентную, но какую-то проблему для ночных хищников это представляло. А животные тем временем ползли вверх по всем деревьям, насколько хватало глаз.
— Что ты видишь? — Спросила Айрис.
— Вижу, как «медвежата» отправляются спать. Вы не поверите, но их закручивают лианы и поднимают вверх.
— А птицы? — Спросила мать.
Я присмотрелся при помощи модификаций и разглядел, что птицам тоже предусмотрена своя защита. На самых верхних ветвях, то, что я ранее принял за гнезда, происходили трансформации. «Гнезда» закрывались, когда в них набивались несколько птиц. Процесс отхождения в кратковременную спячку происходил шумно. Птицы щебетали, дрались за место в «гнезде». «Медвежата» тоже спешили наперегонки, издавая при этом смешные звуки, похожие на звук кукольных пищиков. Некоторые дерзкие особи сталкивали с ветвей менее удачливых соплеменников. На ветвях между ними завязывались потешные драки.
И вот, в один миг все затихло. Все, кто не успели оказаться во власти лиан, отключились как по команде. Повалились с дерева на землю, как переспелые груши. Я насчитал на нашем дереве четверых неудачников «медвежат». Но отключились не только они, птицы тоже спикировали камнем к земле. Я спрыгнул вниз и сел на траву. Забрал у Айрис сына, клюющего носом.
— Что? — Айрис поняла, что я чем-то впечатлен.
— Они все отключились одновременно. Раз и готово. У них каждый день соревнование, кто раньше займет место на дереве.
— Прям так и отключились? — Не поверил отец.
— Ты же сам слышал, как в один миг наступила тишина. Именно в этот момент они и вырубились. А перед этим лезли наперегонки на дерево. — Я вспомнил момент отключения.
Удивительное явление для живых существ, внезапный сон. Оно казалось мне каким-то противоестественным, более присущим искусственным созданиям, у которых есть кнопка отключения.
— Мы могли бы спасти их. — В своей манере предложила Вестлина. — У нас же есть время до наступления ночи.
— Если бы не решетка, то запросто смогли. — Мне почему-то понравилась эта идея. — Минут шесть-семь у нас есть.
— Вы даже кошку дома не держите. — Отец уел нас с Айрис. — Спасители.
— Зато мы кормим всех бездомных кошек в округе. — Заступилась за нас супруга.
— У-у-у-а-а-а! — Разнеслось по округе.
Отец нервно передернул плечами.
— Началось. — Произнес он трагическим шепотом.
�льцом вокруг ног.
