Глава 16

Оказывается, мы проделали под землей огромное расстояние. Железная воронка очутилась в пяти километрах от карстового провала. Я увидел её только когда забрался на дерево. Мы с Айрис решили идти назад, к сыну и родителям. Чтобы быть уверенными в том, что нас станут искать ученые, мы решили вернуться к воронке и оставить на ее склонах послание, выложив его из камней, собранных по округе и заодно переждать ночь в ней. Жуткое место, но в лесу, как нам виделось, шансов вообще никаких.

Реки рядом не оказалось и нам пришлось продираться сквозь дикие заросли вьющихся растений и плотно растущие кустарники. Я сильно проголодался и собирал на ходу все приглянувшиеся плоды, используя для транспортировки остатки майки. Удивленные животные замирали, разглядывая нас. Разнообразие видов в этом лесу было богаче, чем в том, где мы оставили своих родственников. Помимо «медвежат» здесь водились горбатые «собачки» или «кенгурята» прыгающие в высоту до полутора метров. Такой способ намного лучше подходил для перемещения по лесу, чем наш. Так же здесь водились длинные меховые существа на коротеньких лапках, похожие на горностаев. Они совсем не спускались с деревьев. Перемещались по веткам, прижимаясь и обволакивая их по-змеиному. «Горностаи» внезапно останавливались, поняв, что рядом находятся неведомые существа, и долго провожали нас взглядом.

— Да уж, если мы тут застрянем, справлю тебе шубу. — В шутку пообещал я Айрис.

— Ага, в таком климате только шубы носить. — Усмехнулась Айрис. — Мне интересно, ты мех добывал бы ночью или днем?

Я задумался.

— Ночью. Не хотел бы, чтобы зверушки знали, что это я их убил. Пусть думают на других.

— Хитрый гуманист. — Айрис похлопала меня по плечу. — Что они подумают, когда увидят на мне шубу, напоминающую им что-то знакомое?

— Подумают, что в их лесу появилась новая звезда, хоть что-то понимающая в правильной расцветке.

— Какой ужас, Гордей. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Да уж, от мысли, что нам здесь жить до скончания века становится дурно. Эхе-хе, где же моя капсула, где же мой утренний кофе, где же мой интернет. — Я горько вздохнул. — Из всей нашей компании только твоя мама выиграла от этой поездки.

— Это почему? — Не поняла Айрис.

— Только у нее жизнь была настолько тоскливой и однообразной, что можно не сожалеть о подобных приключениях.

— Только при ней такое не говори. — Предупредила Айрис. — Она и так держится из последних сил. И не только природа планеты ее пугает, но и мы. Даже не знаю, захочет ли она родниться, когда мы вернемся.

— Я думаю, что общая беда наоборот, заставит пересмотреть свои взгляды. Ее тепличное сознание получило такой урок, который не может оставить Вестлину прежней. И вообще, теще надо приехать и пожить на Земле, чтобы она не придумывала себе о нас всякое. Пусть хоть немного окунется в нашу жизнь, поймет, что мы не дикари, не людоеды и не добываем еду в смертельной схватке с мамонтами.

— Я передам ей твою просьбу, хотя уверена, что в ближайшие несколько лет, она не прислушается к ней, пока не встанет вопрос, куда отдать учиться Никаса.

— Ладно, забудь, пусть живет, как ей нравится. Она и так сделала многое, разрешила называть себя мамой.

— Вот именно, и не надо думать, что она не хочет меняться.

Мы подошли к подножию холма. С каждым пройденным вверх метром природа редела. Мы набрали полные руки камней, валявшихся под ногами, ради которых пришлось оставить ягоды. Сбегали еще несколько раз туда-сюда, набрав приличную кучу для создания надписи.

— Что писать? — Поинтересовался я у Айрис.

— Живые в челноке. — Ответила она. — Не могу придумать более короткое и емкое выражение, чтобы они знали, где нас искать. Они должны знать, в каком месте упал челнок.

— Да, писать «спасите» в этом месте не имеет смысла, так как нас не будет рядом. Круг поиска расширится до огромных пределов. Учитывая, что мы сломали им оборудование, они могут кинуться искать нас под землей. Плохо, что камни и холм одного цвета. — Я положил несколько камешков на рыжую поверхность.

— А светящаяся мазь тебе на что? — Спросила Айрис.

— Точно, я чуть не забыл про нее. Правда, так мы не сможем соврать им, что поломка оборудования не наших рук дело.

— Сейчас это вообще не важно.

— Давай, ты выкладывай надпись, а я пойду, проверю, не сделали ли ученые дырку в воронке снова, пока мы лазали по пещерам.

— Иди. — Отпустила меня Айрис.

Я бегом поднялся на край воронки и так же бегом спустился вниз. Нет, в наше отсутствие так никто и не появился. Часть оборудования выглядела обожженным, но не сломанным. Только кабель не пережил суровые условия. Оплетка расплавилась, обнажив металлические жилы золотого цвета. Ближе к центру воронки, желтый металл расплавился и смешался с железом. Я поскреб пальцем по лужице желтого металла, предположив, что это золото. Наверное, я был прав. Мне легко удалось сломать одну жилу, погнув ее несколько раз туда-сюда. В руке у меня оказался метровый отрезок желтой проволоки. Подумав, что для хозяйства это незаменимая вещь, я наломал еще несколько кусков такой проволоки и вернулся к Айрис.

Она как раз заканчивала делать спасительную надпись.

— Никто не прилетал. — Сообщил я ей и показал проволоку. — Это добыл из сгоревшего кабеля. В хозяйстве сгодится. Очень напоминает золото.

Айрис взяла в руки один кусок и внимательно его рассмотрела.

— Да, это золото. Сгодится, когда будем делать новый черпак. — Она у меня тоже была очень хозяйственной.

Я скрутил проволоку вокруг запястья левой руки. Получился увесистый браслет, который не особо мешал мне. Надпись, сделанная Айрис, была хорошо видна с многих ракурсов, а с воздуха она должна быть видна лучше всего. Светящаяся мазь на свету не особо выделалась, но делала вид у камней влажным, оттеняя их на общем фоне.

С вершины воронки хорошо был виден обрыв, возвышающийся над зеленой низиной.

— Сколько осталось времени до наступления «ночи»? — Поинтересовался я у Айрис, но на всякий случай посмотрел в небо.

— Два часа десять минут.

Я сверился с собственными наблюдениями. Они совпадали. До обрыва нам никак не успеть за это время. Придется встречать ночь в воронке. Хотелось верить, что ее территория для ночных хищников являлась закрытой. Им здесь нечего было ловить в плане пропитания. В случае нашей самонадеянности, могли возникнуть серьезные проблемы. Бежать или спрятаться было негде. Сколько раз мы убеждали себя, что если будем тихо сидеть, нас никто не увидит, и каждый раз были неправы.

За это время, что у нас осталось, мы успевали добежать до реки, чтобы напиться. Так мы и поступили. Я выпил за раз литра три воды. Мой отощавший живот сделался выпуклым, как у майского клеща, прицепившегося к собаке. Вода на время заглушила чувство голода. Но когда я прошел мимо куста, увешанного с очными ягодами, мне нестерпимо захотелось перекусить.

— Слушай, если удалить косточки и семена, тогда они точно не смогут прорасти внутри меня. Давай рискнем? — Предложил я Айрис.

— Нет. — Неожиданно отказала она мне. — У меня есть идея получше. Снимай проволоку с руки.

Айрис предложила поступить таким образом, очистить ягоды и плоды от семян и косточек, развести огонь и сделать из них что-то типа шашлыка из сухофруктов. Идея мне понравилась. Мы заготовили хворост, наделали палочек, на которые привязали проволоку с нанизанными плодами, развели огонь и стали готовить. Капающий сок распространял вокруг нас аромат кондитерской. Пахло как у матери на летней кухне, когда она варила варенье. Горячие ягоды жгли губы. Я решил поиграть в «вертолет» покрутив их над головой прямо на проволоке. Это помогло.

Правда, спокойно перекусить нам не удалось. Лес стих в предвкушении ночного пиршества. Мы оставили догорать костер, прихватили еду, оружие и побежали прятаться в воронку. Никогда я так быстро не ел, давился, обжигался, но спешил доесть. Вдруг, это было в последний раз. Лес наполнился воем со всех сторон.

Мы притаились за ящиками оборудования, надеясь, что сюда никто не сунется в поисках пропитания.

— Как страшно, когда ничего не видно. — Признался я.

Страх заставлял меня вертеться юлой, ожидая появления врага с любой стороны.

— Давай прислонимся спиной к спине, чтобы видеть все вокруг. — Предложила Айрис.

— Давай.

Мы заняли боевую позицию.

— Что у тебя? — Спросил я через несколько секунд.

— Ничего. А у тебя.

— И у меня.

— А сейчас?

— И сейчас. А у тебя?

— Пока тихо.

Нервозность требовала выхода даже в таких ненужных диалогах. Минуло десять минут. Твари орали буквально в десятках метров от нас. Нам казалось, что они приближаются, что вот-вот появится богомерзкая рожа чудовища над краем склона. Я пожалел, что мы оставили догорать костер. Он мог нас выдать. Здешние ночные хищники похожие на обезьян с крокодильими мордами, показались мне достаточно разумными, чтобы улавливать взаимосвязь между такими вещами, как огонь и странные «неспящие» чужаки. Чего стоил прием, которым нас хотели вытащить из провала при помощи удивительного паразита. Это было проявлением высоких интеллектуальных способностей.

Прошло еще десять минут. Страх оставил нас. Осталось только томительное ожидание окончания «ночи». Я расслабился и чуть не потерял контроль над ситуацией. Беда пришла сверху. Огромная птица, того же вида, что подгорела на нашем костре у обрыва, спланировала над нами в нескольких метрах, умело копируя рельеф воронки. Я подумал, что это был разведывательный облет и теперь стоило ждать боевого.

Птица, издав хриплый клич, улетела из поля зрения.

— Насовсем? — Спросил я Айрис, ожидая утвердительного ответа.

— Без понятия. — Она не могла знать.

Птица вернулась через минуту. Внезапно появилась прямо над головами, пролетев в метре от края воронки. Она выронила что-то из лап и улетела. Я ожидал от нее атаки и потому замешкался, наблюдая за тем, как она улетает. Айрис сбила меня с ног и махнула дубинкой. «Тук-тук», раздалось два щелчка.

— Гордей, отбивайся! — Крикнула Айрис.

Я никак не мог понять, что происходит, от кого мне отбиваться, пока не обратил внимания на извивающиеся черные тела, похожие на ожившие пружины, поднимающиеся извивающимися движениями в нашу сторону из центра воронки. Айрис сунула мне в руки свою дубинку. Из неё извиваясь, торчали два черных существа, похожих на змей или червей, длиной в двадцать сантиметров и толщиной в палец. Они пробили собой дерево и застряли в нем. Существа неистово дергали гибкими телами, желая освободиться.

— Живые пули. — Назвала их Айрис. — Будь осторожнее.

Мы встали за ящики оборудования, чтобы отгородиться от приближающихся убийц. Я постучал дубинкой по корпусу ящика, провоцируя и пытаясь их обмануть. Уловка удалась. Еще двое червей, сжавшись в пружину, выстрелили прямо в металл корпуса. От оглушившего удара они потерялись, упали и задергались. Я добил их дубинкой, размазав по земле в жидкое пятно. Айрис тем временем, прибила одного точным ударом копья. Остальные твари расшиблись о железные ящики, и мы добили их на земле. От червей остались только сверхкрепкие конусы из передней части тела, которыми они пробивали жертв. Я поднял один и рассмотрел. Деталь можно было приспособить к деревянной дубинке, увеличив ее убойную силу. Кажется, я стал превращаться в пещерного человека. Наступала фаза принятия.

Птица вернулась. Кажется, она прилетела пировать, потому что смело присела на склон воронки в десяти метрах от нас. Я поступил инстинктивно, еще раз убедив себя в том, что наступает момент трансформации личности, превращения в дикаря, бросил пику левой модифицированной рукой. Самодельное копье пробило птицу насквозь и ударило в землю. Ночной хищник попытался взлететь, но не смог, забился в конвульсиях, как петух с отрубленной головой и через полминуты затих. Мы с Айрис тоже притихли, предполагая, что устроенный нами шум, может привлечь совсем ненужных существ.

Солнца создали беременную фигурку, готовую разродиться через несколько минут. Всё, что хотелось сейчас, это чтобы ночная флора и фауна не заметила нас. Я очень устал от осады, случающейся каждые девять с половиной часов.

— Ты великолепно бросаешь копьё. — Похвалила меня Айрис. — Я даже не успела испугаться.

— Я тоже не успел. Это все рука, она бросила копьё до того, как я успел подумать. — Скромно принизил я свои успехи.

— Верная рука, друг индейцев. — Продемонстрировала Айрис глубокие познания земного кинематографа.

Не представляю, когда она успевала смотреть столько фильмов.

Шум по ту сторону стен воронки стал затихать. Вой сменил тональность и стал удаляться. Погибшую птицу никто не спешил утилизировать. Мы решили, что территория железной аномалии являлась запретной для большинства ночных хищников. Только эта бестолковая птица, второй раз доказавшая посредственную сообразительность, проигнорировала сей запрет. Ее трупу все равно не лежать здесь долго, ровно до первой грозы.

Природа загомонила дневными звуками. Мы не стали медлить ни секунды. Покинули воронку и направились к реке. Ужасно хотелось скорее вернуться к родным. Пусть и не с добрыми вестями, но только увидеть их живыми и здоровыми. Чтобы правильно распределить остановки на ночевку, надо было переждать следующую «ночь» на обрыве, а потом со всех ног бежать до челнока.

По дороге мы собирали плоды и дрова. На обрыве у нас остались скорлупки от орехов, в которых мы снова могли приготовить компот. Для серьезного забега нам требовались силы впрок. Я уже мечтал перекусить и выспаться.

В наши планы вмешалась гроза. Похоже, низина являлась аналогом земного тропического леса. Осадки, насколько мы смогли заметить, случались здесь очень часто. Механизм их формирования я не понимал. Тучи или туман образовывались внезапно, на уровне поверхности. Откуда бралась влага, не ясно. Она просто появлялась, орошая собой растения и землю, а потом исчезала.

Видимость снизилась до пяти метров. Благо мы шли вдоль реки и не могли потеряться. Начало сверкать и громыхать. Снизу этот процесс выглядел классически, как обычная гроза, не так, как с обрыва, откуда напоминал работу индукционной катушки Теслы. Молния перекинулась через реку, ослепив нас и обдав прикосновением электричества. Последовавший за ней разряд оглушил меня. Мои модификации чувствительные к электромагнитным помехам словно взбесились. Я упал на влажный песок и затрясся в судорогах. Айрис корчилась рядом.

Прошло две минуты, прежде чем заглючившая электроника успокоилась. Будь у нас заправленными баки, модификации запросто могли сломать нам конечности. Я лежал на песке, не имея сил подняться. В рот и ноздри набился песок. Молнии сверкали рядом, но не настолько, чтобы повторить экзекуцию.

— Расплата за ненатуральность. — Произнес я иронично еле слышным голосом. Приподнялся на правой руке и подтянул себя к супруге. — Ты в порядке?

Айрис лежала на спине. Вокруг нее в песке руками были вычерчены глубокие борозды. Она молчала.

— Айрис? — Испугался я и начал тормошить.

Она медленно повернула голову в мою сторону.

— А знаешь, когда мы станем старыми, будем вспоминать эти моменты со смехом. — Произнесла она.

— Мне уже смешно. — Я нарочно рассмеялся. — Ты меня напугала.

— Модификация слуха дала сбой. Я оглохла на время. Вернее, я слышала свист, который перебивал все звуки. Сейчас все в норме, кажется.

— Нам надо выбираться отсюда. — Я попытался встать.

Ноги были ватными, еле слушались меня. А нам еще надо было забраться на отвесную стену, высотой в триста или четыреста метров. Грамм сто чистого спирта могли решить нашу проблему. Я помог Айрис подняться. Она попыталась сделать шаг и чуть не упала. Ноги тоже не слушались ее. Мы как будто присели накануне тысячу раз, а сейчас рассчитывались за этот эксперимент.

— У меня такое ощущение, что нас не хотят отпускать. — Посмеялась супруга.

— Кто?

— Кто-то, кому мы слишком интересны.

— Я не знаю никого, кроме наших родителей и Джанбоба, кому мы искренне интересны. — Попытался я пошутить.

Айрис принялась разминать мышцы на ногах.

— Это предположение, основанное на наблюдениях. — Пояснила она. — Ночные твари, будто всегда знают, где мы находимся, как бы мы ни прятались. За нами заплавилась воронка, в тот момент, когда мы были под землей. Нас шибануло током, чтобы мы далеко не убежали.

— Я думаю, последний случай не из этого ряда. Это была случайность. Откуда кому-то знать про наши модификации, и тем более, как на них можно повлиять. Если бы здесь находился настолько развитый разум, мы бы увидели не только лес и животных, но и космические корабли.

— Разум заметил еще в прошлый раз, что электричество вызвало у меня реакцию, а сейчас просто повторил, используя больший заряд. — Настаивала супруга.

— Я согласен, что на этой планете существует нечто, невидимое человеческому глазу, разумное и наблюдающее. Но оно именно наблюдает, а все приключения, которые не минуют нас, результат нашего собственного выбора и случайностей. Не надо наводить тень на плетень. Приключения липнут к нам, как репьи к собаке. Смотри, гроза заканчивается. Мы спокойно дойдем до обрыва, передохнём и спокойно продолжим путь.

В противовес моим словам молния снова сверкнула рядом с нами. Грохот ее оглушил нас, но модификации почти не отреагировали на нее. Видимо, заряд был не настолько мощным.

— Он не только наблюдает, но и подслушивает. — Произнесла Айрис.

Она поднялась, присела пять раз, умылась речной водой, и даже попила из реки.

— Ты готов? — Спросила она, демонстрируя собственную решимость продолжить путь.

— Всегда готов. — Я тоже присел, с трудом выдерживая боль в мышцах.

После разминки, они стали намного охотнее реагировать на мои команды. Как два колченогих старика, вперевалочку, направились к обрыву вдоль реки. Хорошо, что оставшееся расстояние оказалось незначительным. Даже в таком неспешном темпе мы подошли к нему меньше, чем за час. Водопад шумел, заглушая ор лесной живности. Перебрались через реку и очутились перед уступами, похожими на искусственный подъем. Только теперь надо было подниматься вверх, что с нашим физическим самочувствием представлялось непростой задачей.

— Я в детстве читал историю про одного китайца, который потерялся в джунглях, и уже так ослабел, что не мог идти. Он свалился и увидел, что рядом с ним растет плетущееся растение, на котором висят зеленые ягоды. Он решил, что хуже уже некуда и попробовал их. Это была актинидия, дикая форма киви. Плоды оказались кислыми, но после их употребления он почувствовал такой мощный приток энергии, что нашел в себе силы идти дальше, и тем самым, спасся. — Рассказал я Айрис поучительную историю.

— Так, а теперь поясни для не особо одаренных, что ты хотел этим сказать?

— Может попробовать съесть сырую ягоду? Вдруг прокатит, как с тем китайцем?

— А не боишься остаться здесь навечно в виде пышного плодоносящего куста?

— Блин, я уже так устал бояться. Тем более, мы будем есть только мякоть.

— Гордей, нам остался один дневной переход, давай не будем рисковать.

— На таких ножках этот переход покажется вечностью. Не факт, что мы сможем одолеть его, как в прошлый раз.

— Это глупость. Попытка решить любую проблему едой.

Я показал ей руку, в которой лежали три разных плода, размером от абрикоса до сливы.

— Как в Матрице, надо сделать выбор. Есть или не есть, вот в чем вопрос.

— С чего ты взял, что они подарят тебе энергию, как тому китайцу? — Спросила Айрис.

— Смотри, как устроен этот мир, здесь все напичкано энергией. Электрический лес, энергичные ночные хищники, успевающие сделать за полчаса все, что остальные делают за день. Растения растут как ненормальные. После термической обработки мы разрушаем эти свойства. Остается только сладенький сироп. Позволь? — Я вскрыл одну из ягод пальцами, как заправский хилер.

Внутри оказалась большая косточка. Я выбросил ее в сторону водопада. Она упала в сырой песок.

— Смотри, внутри ничего нет, только мякоть.

— Я никогда себе не прощу этого. — Айрис вздохнула.

— Это значит, да?

— Стой, я проверю на себе. — Супруга протянула руку.

— Нет. — Я решительно спрятал ягоду за спину. — Я сам.

Айрис взяла в руку нож, вынула лезвие и сделала надрез на предплечье.

— Ты зачем…

— Ягоду гони, проверю на безопасность, чтобы не рисковать глупым мужем. — Металлическим тоном произнесла она.

Я понял ее метод. Отдал ей ягоду. Айрис отрезала от мякоти плоский кусочек и вставила его в разрез, прямо в кровь. Ничего не произошло. Долька лежала себе, не проявляя никакой активности. Я нечаянно бросил взгляд в сторону берега и заметил, что в том месте, куда упала косточка от этой ягоды, появился росток.

— Смотри, косточка проросла. — Показал я Айрис.

Проблем сопоставить картинки до и после у нас не возникло. Опасность действительно таилась в ней. Айрис закинула остаток ягодной мякоти в рот и разжевала ее.

— М-мм, как вкусно. Намного вкуснее компота и шашлыка из ягод. Давай так, все другие ягоды ты выбросишь, а мы, убедившись, что эта безопасна, будем есть только ее. — Предложила она.

— Ты себя хорошо чувствуешь? В смысле, есть какие-нибудь ощущения? — Спросил я.

— Ты про прилив сил? — Поинтересовалась супруга.

— В первую очередь.

— Пока не чувствую. — Айрис помахала руками и ногами. — Вялые и болят.

Я сорвал с куста такую же ягоду, выбросил косточку и съел мякоть. На вкус она была кисло-сладкой и очень сочной. Сок, опускаясь по пищеводу, напоминал движение холодного шампанского. Желудок удовлетворенно заурчал, отзываясь на реакцию вкусовых рецепторов. Айрис рассмеялась, глядя на мой сосредоточенный вид, отмечающий процесс передвижения пищи. Меня рассмешил ее заразительный смех. Мы стояли, как два идиота и смеялись, глядя друг на друга. Прошло минут десять, прежде чем мы догадались, что это не совсем нормально.

— Ты чего ржешь? — давясь смехом, спросила меня Айрис.

— Потому что ты… смешная.

— Хватит, мы с тобой съели что-то не то.

Ее фраза про «что-то не то» скрутила нас минуты на две.

— Конечно, надо было съесть, что-то то, но оно тут не растет, потому что тут растет только что-то не то. — Я катался по траве, не имея сил остановить смех.

Постепенно дурь из нас выветрилась. У меня появилось ощущение, что из меня выбили все ненужное, оставив только полезное. В теле появилась необычайная легкость. Я попрыгал на месте. От былой боли остались только намеки. Помахал руками, то же самое. Ни боли, ни следов усталости. Даже ум работал необычайно ясно.

— Ягоды работают. — Произнес я.

— И не прорастают. — Айрис подставила пятерню.

Я ударил в неё.

— Ну, что полезли? — Я запрыгнул на выступ первым и подал руку супруге.

Мы забрались вверх играючи. Перебрались через реку, заодно смыли с себя песок, постирали одежду. Насобирали ягод, чтобы сварить компот. Побоялись получить передоз от свежих. Я сбегал за скорлупками и набрал воды. Планы поспать отменились. Я был настолько бодрым, что ни за что на свете не смог бы заснуть. В ожидании ночи и вынужденном безделье, мы нашли, чем занять друг друга.