Глава 13
В огненную ловушку попала и «Медуза Горгона», оповестившая нас о своей ошибке жутким многоголосым воплем. Органика, по большей части жир, прекрасно горели в условиях богатой кислородом атмосферы. Обезумевшее животное заметалось на краю обрыва и свалилось с него коптящим пламенем. Вместе с ним полетели вниз и остатки нашего костра.
Мы не стали сразу интересоваться тем, что происходит у подножия обрыва, чтобы не вызывать интерес у прочих форм ночной жизни, но когда повалили первые клубы белого дыма, поняли, что ситуация слегка пошла не по нашему плану. Кажется, под нами начался пожар. А через несколько минут, мы увидели его воочию. Яростное пламя, раздуваемое ветром, как огонь кузнечными мехами в печи, начало стремительно пожирать лес. Тысячи птиц, даже те, кто должны были спать, поднялись в воздух.
— Ой-ей. — Айрис ухватила себя рукой за лоб. — Что я натворила.
— Пустяки, когда все сгорит, мы сможем идти через лес беспрепятственно. — Успокоил я супругу.
— Ты шутишь?
— Да. А что остается делать? Хорошо, что за эти деяния нам не выпишут штраф.
— Гордей, какой штраф, там ведь тысячи животных могут сгореть.
— Формально, их подожгла ночная тварь. Считай это продолжением их войны. — Я как мог пытался избавить ее от чувства вины.
Верховой ветер гнал дым в нашу сторону. Стало тяжело дышать. Я закашлялся. Силы мои еще полностью не восстановились, от кашля закружилась голова. Я понял, что если задержусь здесь еще несколько минут, то потом не смогу подняться.
— Надо выбираться. — Сказал я Айрис.
— Сможешь? — Она посмотрела на меня с сомнением.
— Если не сейчас, то уж никогда. — Ответил я уверенно.
— Я первая, а ты точно повторяй за мной все движения.
— Хорошо. — Покашлял я.
Айрис взяла в одну руку дубину и полезла вверх. Я брался рукой там же где она и ставил ногу точно в то же место, где секунды назад стояла ее нога. Признаться, босиком наступать на острые камни не всегда было просто, но меня подобные трудности уже мало волновали. Я превратился в одно стоически превозмогающее «я».
Подъем прошел быстро и без всяких проблем. Айрис всучила мне дубинку.
— Это тебе, охраняй. — Произнесла она и быстро исчезла внизу.
Я завертелся на месте, ожидая нападения. Никто не изъявил желания съесть меня напоследок. Я посмотрел в небо, сквозь застилающий его дым пожара. Четкие контуры светил, «разлепившихся» прямо в момент, когда я обратил на них внимание, дали понять, что «ночь» закончилась. Я расслабился и опустил оружие. Подошел к краю и «полюбовался» расширяющимся пятном пожара. Снова подумал, что был прав, когда не дал разжечь огонь возле нашего убежища. Айрис карабкалась вверх, прихватив с собой весь наш скарб, который мог еще понадобиться. Я лег на край и ухватил ее под руку, чтобы помочь выбраться.
Она закашлялась.
— Пошли отсюда. — Произнесла она со слезами на глазах, раздраженных дымом.
Мы отошли от обрыва метров на сто, ближе к реке. Здесь уже дым почти не чувствовался. Он поднимался вверх. Я разделся и полез в воду. Мне жутко хотелось смыть с себя остатки липкой немощи, не дающей почувствовать себя полностью здоровым. Айрис последовала моему примеру, разделась донага и забралась в воду. Мы помылись, постирали одежду и развесили ее на кустах, а сами расселись на теплом песке.
— Наверное, после нас кислорода на этой планете останется не так много. — Решил я. — Когда остановится этот пожар?
Айрис пожала плечами.
— В этом есть один очевидный плюс, если за планетой наблюдают, то не пропустят такую серьезную стихию. — Предположила Айрис, задумчиво набирая промытый песок в ладонь и пропуская его между пальцев.
— А как они свяжут ее с нами? Нам надо бегать и махать руками, или поджигать в других местах, пока ученые не заметят подозрительную зависимость.
— Я не ученый, но хочу думать, что они рассмотрят местность в деталях и их сенсоры или камеры заметят нас.
— Проще дождаться, когда местные виды эволюционируют, создадут свою цивилизацию, выйдут в космос и отвезут нас домой. — Я посмеялся.
— Ты хочешь вернуться к родственникам и сказать, что надежды нет? — Айрис серьезно посмотрела на меня.
— Нет, не хочу. — Мне стало неловко, что Айрис заподозрила меня в слабости. — Не вижу пока, что можно сделать, чтобы успокоить их или обрадовать, но хочу верить, что у нас все получится. Всегда же получалось?
— Вот именно, у нас всегда всё получается. — Айрис взяла меня за руку. — Это звучит даже лучше, чем брачная клятва.
Пока увлеченно болтали, не заметили, как начала меняться погода. Вернее, она начала меняться по ту сторону обрыва. Мы это поняли, когда увидели первую вспышку и сильный гром, сотрясший воздух. Схватили одежду и, одеваясь на ходу, добежали до края обрыва. Лес внизу, и все что там происходило, было скрыто от глаз темно-серым туманом. Дуговые разряды молний, вспыхивали на всем обозримом пространстве. Я насчитал двенадцать вспышек в минуту. Часть из них ударила в обрыв. Когда молния сверкнула рядом с нами, оглушила громом и защекотала волосы на теле статическим электричеством, мы решили отойти от греха подальше.
— Думай, что хочешь, но это осознанная реакция планеты на пожар. — Заявил я. — Не может быть таких совпадений. Тем более дождь какой-то странный, не с неба, а непосредственно над лесом. Может быть и не планеты, но точно природы, защищающей себя.
— Я не спорю с тобой. Тоже думала, что гроза случилась подозрительно вовремя. Только это может быть неосознанной реакцией, правилами природы, созданными в процессе эволюции, что-то типа саморегулирующейся системы.
Я задумался над предположением Айрис и согласился с ней. Наша Земля тоже умела компенсировать смещение экологического равновесия различными способами. Не считали же мы планету разумной после этого. А может быть, зря.
Пользуясь моментом безделья, мы направились в высокий лес, чтобы сделать запас провизии. Орехи тут не росли, зато ягод и плодов всех форм и размеров имелось в изобилии. Мне повстречались даже грибы, похожие на земные, но они так бурно отреагировали на наше приближение выбросом облака спор, что мы не решились приближаться к ним. Нам было достаточно обойти опушку, чтобы набрать пару килограмм сочных ягод. Я не решился пробовать их сырыми, даже удалив семена, думая, что в третий раз мне может не повезти.
Пока гремела гроза, мы сварили компот. Признаться, в четвертый раз я уже не так радовался ему. Пресытился приторным вкусом. Захотелось вареной картошки с соленым огурцом и грамм сто холодной водки. Вот тогда бы я вытянул ноги на речном песке и, наслаждаясь негой, лежал бы пару часов подряд, не думая ни о чем.
Мы не заметили, как стихла гроза. Далекий шум водопада, отрезаемый обрывом, снова стал доминировать над остальными звуками природы. Допив компот и доев ягоды, отправились посмотреть на дело своих рук. Признаться, я ожидал увидеть огромную черную плешь, но вместо нее красовалось ярко-зеленое пятно молодой поросли. Способность к регенерации у природы этой планеты была просто потрясающей. Никакого намека на бушевавший пожар.
— Дорога свободна. — Радостно заявил я.
— Ты, прав, надо спешить.
Мы без проблем перешли обмелевшую реку и вскоре подошли к тому месту, о котором говорила Айрис. Природа будто нарочно нарезала гигантские ступени для удобного спуска. Относительно удобного, в сравнении с остальной частью обрыва. Айрис решила спускаться первой, чтобы давать мне указания. Она владела своим телом как опытный гимнаст. Использовала любой выступ для опоры. Могла встать на шпагат между двумя выступами. Прежде, чем ступить на первый выступ, она совершила несколько акробатических чудес. Я подумал, что мне вряд ли удастся повторить за ней все движения.
— Бросай! — Крикнула она с уступа, имея в виду весь наш необходимый «хлам».
Я перекидал ей, а затем стал прицеливаться, чтобы начать спуск. Если бы не самочувствие, слабость и головокружение при нагрузках, я бы так не волновался. Да еще и модификация, оставшаяся в одной руке. Я так привык к улучшениям и часто мечтал о том, чтобы мне вернули усиливающие устройства в правую руку.
— Левее! Правее! Чуть ниже! Ставь! — Командовала мне снизу супруга.
Я, как неуклюжий ребенок выполнял ее команды, смешно ища ногами невидимую опору. Мой спуск занял в два раза больше времени и сил, чем у нее. Я встал рядом с Айрис мокрый от пота.
— Теперь я не переживаю за наш переход. — Похвалила она меня. — Самую тяжелую часть пути мы прошли.
— Ты уверена? — спросил я, думая, что она просто подбадривает меня.
— Без сомнения. — Она взяла в руки дубинку и, бодро пошагала по террасному уступу.
Уступ имел уклон. В конце него имелся вполне удобный спуск на следующую террасу. Я поспешил за супругой, прихватив оставшиеся вещи.
— Это явно сделала не природа. — Я обратил внимание на слишком искусственное происхождение ступеней.
— Хочешь сказать, что здесь есть разумная жизнь, с которой мы еще не встретились? — Спросила она.
— Вообще я подумал, что это дело рук устроителей аттракциона, только они почему-то немного не доделали.
— Нет, для их оборудования эти уступы выглядят слишком коряво.
— А что если они пытались придать им натуральный вид, чтобы привередливые туристы решили, что это проделки природы?
— Может быть ты и прав. — Айрис пожала плечами. — Непонятно тогда, что им помешало доделать этот маршрут.
— А я знаю. Ты же видела, как моментально восстановился лес. Вдруг они не смогли нарезать тропинок и полян. Природа мгновенно отвоевывала себе измененное пространство. Это, конечно, мои домыслы.
— У природы здесь невероятная энергия роста. Не припомню, чтобы в школе нам о таком рассказывали. Я помню, как меня очень занимали планеты, покрытые сплошной однородной биомассой, поглощающей минералы литосферы. Любая вещь, попавшая в такую биомассу, превращалась в пищу путем химических реакций. Ей все равно было, что поглощать. Она находила управу на любой самый устойчивый к агрессивным средам материал. Подобные организмы являются самыми продвинутыми химиками во вселенной. Природа этой планеты очень напомнила мне по умению скрывать и поглощать следы биомассу-химика.
— Как, наверное, жутко выглядит планета, покрытая сплошной однородной биомассой. Мне представляется футбольный мяч, обмазанный кабачковой икрой.
— Они разные по цвету. Бывают веселенькие, яркие, с высоким альбедо, в зависимости от преобладающих в коре планеты минералов.
За разговорами мы не заметили, как спустились в самый низ. Лес касался кронами скал. Запахло сыростью и перегноем. Террасы спускались до самой земли, не вызвав никаких затруднений на последнем этапе спуска. Лес гомонил птичьим пением на разные голоса. Концентрация кислорода на этом уровне казалась еще выше. Я глубоко вдохнул насыщенный ароматами воздух и снова почувствовал пьянящую эйфорию. Остатки слабости окончательно покинули меня. Я снова стал абсолютно здоровым, готовым к любым испытаниям.
Лес здесь был другим, не похожим на тот, что остался за обрывом, огромный вековой, и на тот, где сейчас были наши родственники, где каждое дерево представляло собой устойчивый биоценоз. Лес, в котором мы оказались больше всего походил на земные джунгли. Относительно невысокие деревья были опутаны плетущимися стеблями растений, похожими из-за цветов на нарядные платья. Между деревьями высилась трава всех форм и размеров, сплетающаяся в ковры и живые изгороди.
Легкой дороги ждать не приходилось. Для такого похода требовалось острое мачете.
— Идем туда, где был пожар. — Предложила Айрис. — Может быть там будет легче идти, хотя бы пару километров.
— Идем. — С готовностью согласился я.
Мы пошли вдоль стены обрыва, дошли до падения водопада, после чего автоматически приняли решение идти вдоль реки. Чистая от растительности узкая полоска берега позволяла идти свободно до тех пор, пока направление реки совпадало с нашим. К тому же густая прибрежная растительность изобиловала плодоносящими кустарниками. Здесь росли плоды похожие на виноград оранжевого цвета. Я решил по аналогии с орехами, что это цвет неспелого плода и не стал рвать, хотя выглядели гроздья очень аппетитно.
Нарвали темных сочных плодов, но пробовать не стали. Я не был голоден. Мысли, о том, что скоро окажемся у цели нашего путешествия, отвлекали меня от ненужного чревоугодия. Отсюда, с земли, следы пожара все же были видны. Черные обгоревшие пни еще не успели покрыться сплошным слоем зелени. Каждый такой пенек был густо облеплен роем насекомых, будто бы объедающих его, или же как наши клопы пожарники, откладывающих яйца в горячие угли. Все в природе для кого-нибудь пригождалось. По наличию подобных насекомых я сделал вывод, что пожары тут случаются.
— В другой раз, когда Никас подрастет, я хотел бы сходить в поход на эту планету, но только с нормальной организацией тура. — Поделился я с Айрис.
Планета заслуживала того, чтобы любоваться ею.
— На выпускной, встречать рассвет. — Мечтательно произнесла Айрис.
В ее школе не было такой традиции, так как не было рассветов в земном представлении. Наверное, поэтому она казалась ей такой красивой, романтической, овеянной ореолом символического этапа начала новой жизни.
— Звучит как начало сюжета фильма ужасов. Группа выпускников оказалась на прекрасной планете, чтобы отметить окончание школы, но задержалась до наступления ночи. — Зловещим тоном произнес я.
— Несмотря на наши страдания, я уверена, что нас просто забыли, скоро ошибка будет исправлена, и экскурсии возобновятся без подобных эксцессов.
— Но мы об этом уже никогда не узнаем. И только могучий Тарзан, воспитанный медвежатами, и выучивший человеческий язык по бирке на майке погибшей матери, будет носиться по джунглям, и сворачивать головы ночным хищникам.
— Сразу видно, писатель, мысль развил на ровном месте. Под ноги смотри.
Я чуть не споткнулся о выступающий из песка черный бугорок. Мне он напомнил «Медузу Горгону». Рука непроизвольно выписала крест, хотя я не имел подобной привычки. Эта тварь очень сильно напоминала мне порождение какого-то антимира, на которую мог подействовать огонь, серебро или религиозные ритуалы.
Продвижение наше шло довольно успешно, благодаря тому, что течение реки до сих пор совпадало с выбранным направлением. Однажды она разошлась на два рукава, заставив нас сделать выбор, какое направление выбрать. Мы выбрали правое. А через триста метров река вновь слилась в одно русло. В детстве рядом с моей деревней тоже был такой остров на реке, только гораздо меньше. Для нас, пацанов, это был свой мирок, в котором строили шалаши, играли в войнушку, тайком курили и варили ракушки.
Неожиданно берега реки стали подниматься все круче и круче, и вскоре берег стал слишком обрывистым и близким к реке. Пришлось выбираться наверх по сыпучим откосам. Я уже не нуждался в помощи супруги, и забрался на берег раньше нее. Силы вернулись ко мне полностью. Помог Айрис выбраться. Мы осмотрелись. На нашей стороне примерно в паре километров от русла реки возвышался конический холм. Удивительно, но его вершина казалась «лысой», что в условиях этого мира выглядело противоестественно.
— Нам туда надо. — Заявил я решительно.
— Любопытный объект. — Произнесла Айрис. — Если что, можно будет осмотреть окрестности с его вершины.
Мы направились в сторону холма, продираясь сквозь сплетенные заросли. Эти два километра показались нам настоящим испытанием. Я представил, если бы нам не хватило ума идти вдоль реки, где бы мы сейчас находились, и где бы нам пришлось встречать «ночь». Начался подъем. Растительность редела, облегчая нам задачу. Стали попадаться открытые участки выступающих скальных пород. Камень тоже был тронут лишайниками, что неудивительно в таком влажном климате.
Край растущей растительности был очерчен четкой линией. Выше не росло ни травинки. Мы замерли в нерешительности на границе, думая, стоило ли идти дальше, или же можно осмотреться отсюда. Я боялся, что причиной «мертвой» зоны является высокий уровень радиации или какая-нибудь химическая причина. Айрис посмотрела под ноги, подняла рыжий камешек с земли и показала его мне.
— Твой отец говорил, что это окалина.
Я взял его из руки супруги. Ноздрястый материал, порыжевший от окисления. Было похоже на то, что перед тем, как поржаветь, он испытал высокотемпературное воздействие.
— Мы что, стоим на огромном куске железа? — Предположил я.
Судя по рыжему цвету открытого участка холма это так и было. Под нашими ногами находился мощный природный электрод. Я присел и потрогал поверхность. Она была теплой, гораздо теплее температуры окружающего воздуха.
— Я думаю, никакой опасности нет. Можно идти дальше, но если начнет собираться гроза, надо будет валить отсюда со всех ног. — Я направился вверх, не дожидаясь ответа Айрис.
Поднявшись на двести метров, мы очутились на вершине холма, оказавшейся огромной воронкой или кратером. Но что нас удивило еще сильнее, это белые корпуса какого-то оборудования установленные на дне воронки. Выходило, что этот холм и был объектом интереса ученых. Мы постояли несколько минут в нерешительности.
— Гордей, у нас нет другого выбора, кроме как спуститься и сломать оборудование. — Айрис вздохнула. — Чем раньше мы это сделаем, тем скорее они прилетят.
Она говорила дело. Надо было спуститься, разломать «ящики» и сидеть ждать, когда прилетят спасать космических вандалов. Спуск внутрь воронки или жерла не выглядел простым. Края ее были довольно крутыми и ровными, нигде не зацепиться. Температура вплавила все неровности в тело холма. Поднимающийся снизу воздух был теплым, что навело нас на мысль о том, что эпицентром грозы в округе был именно этот железный холм. Не хотел бы я оказаться внутри жерла в момент грозы.
Босые ноги буквально липли к шероховатой поверхности. Я спускался очень уверенно. К тому же подошвы служили нам индикатором температуры поверхности. Перед спуском мы опасались, что она может оказаться слишком горячей внизу. Ничего подобного, температура оказалась равномерной по всей глубине воронки и вполне приемлемой. Не больше тридцати пяти градусов по Цельсию.
Мы подошли к «ящикам» научного оборудования и увидели, что от них в самый центр воронки идут толстые кабели. Я ударил с приличным замахом по корпусу первого «ящика». Оказалось, оборудование было хорошо защищено от вандалов. Ни одного слабого места, сплошной монолитный корпус из крепкого материала. Как мы ни пытались, не смогли нанести ему заметных повреждений. Я сломал свою дубину напрасно.
— Надо идти вдоль кабеля, вдруг там будет находиться менее крепкое оборудование. — Предложила Айрис.
— Раз надо, значит надо. — Я выбросил разлохматившийся кусок дубинки. — Пора включать мозги.
Центр жерла таил секрет, толстые кабели уходили внутрь отверстия, диаметром в полтора метра куда-то под землю. Мы замерли в нерешительности. Планов становиться спелеологами у нас не было. Прошло уже больше половины дня, и любая заминка могла стоить нам больших последствий. Я внимательно осмотрел края отверстия. Они были искусственными и свежими, металл еще блестел, хотя в здешней атмосфере это было ненадолго. Я сунул голову внутрь прохода, чтобы разглядеть шахту.
Когда зрение немного справилось с царившим там мраком, понял, что никакой шахты нет. Ученые высверлили имеющееся отверстие, чтобы опустить устройство, прокладывающее кабели. То, что я видел, напоминало привычную пещеру. На полу покрытом влажной грязью виднелись свежие следы колесной техники и следы волочения кабеля.
— Там обыкновенная пещера. — Сообщил я Айрис результаты своего наблюдения. — Интересно, что они хотели там увидеть? Пещерного человека?
— Судя по тому, что представляет это место, они хотели узнать, как зарождаются здешние грозы. Я так думаю. — Айрис не хотела утверждать определенно.
Её предположение показалось мне вполне правдоподобным.
— У нас мало времени. Если мы не хотим остаться в этой воронке на ночь, нам надо определиться, спускаться или нет.
— Интуиция подсказывает мне, что ее обходят стороной не только дневные животные, но и ночные. Нет никаких причин для ночных хищников лезть сюда.
— То есть ты намекаешь, что мы должны забраться в пещеру и иди проверять кабель до победного, куда бы он ни тянулся? — Я чуть не забыл, что моя Айрис всегда выбирает самый рискованный вариант.
— Ну, если тебе страшно, или у тебя есть другие, более удачные варианты, я готова выслушать. — В ее голосе сквозила ирония, словно она знала, что других вариантов нет, и мне придется выбрать ее.
— Я, пожалуй, соглашусь, хоть и вижу кучу минусов в твоем предложении. Хочется покончить с этим поскорее.
Я первым спустился вниз, придерживаясь за толстые кабели, как за веревку. От отверстия в основании воронки, до дна пещеры было метра три. Перехватившись пару раз руками, я оказался на полу.
— Спускайся! — Крикнул я супруге.
Когда она закрыла единственный источник света, в пещере стало совершенно темно. Прошло несколько секунд, прежде чем вооруженные модификациями глаза смогли различить контуры пещеры.
— Я думала, здесь будет вонять горячим железом. — Айрис встала рядом со мной. — Пахнет, как в погребе у твоих родителей.
— Да, это же пещера, сырость и плесень. Я так живо представляю ваших ученых, которые отчитаются начальству, согласно произведенным исследованиями нами было установлено, что дыра в железной воронке ведет к пещерам, не представляющим научного интереса.
Айрис рассмеялась. Ее смех покатился по многочисленным ходам, ответвляющимся от первого грота. Жутковато. Подсознание так и ждало, что оттуда кто-нибудь ответит. Хорошо, что потеряться в темноте было невозможно, кабель служил для нас нитью Ариадны. Мы направились по нему. Я пошел первым, взяв у Айрис ее дубинку. Она вооружилась ножом. Спасибо маме, что хорошо подготовилась к этому походу. Без ножа наше приключение было бы еще труднее.
Судя по ощущениям, дорога вела вниз. Иногда приходилось буквально на животе пролезать сквозь узкие проходы, испытывая при этом невероятные приступы клаустрофобии. Казалось, что нависающие над тобой глыбы только и ждут момента, чтобы отколоться и расплющить. Никакой живности, не считая белесого пуха плесени по стенам, нам не попадалось. Только следы колесиков машины, тащившей кабель непонятно куда, напоминали нам о том, что здесь тоже иногда бывает оживленно.
Гроты становились все шире, проходы свободнее, по ним гулял ветер, словно мы приближались к выходу на поверхность. Мне показалось, что я стал видеть гораздо больше. А кабель все тянулся и тянулся, ведя нас в таинственные глубины.
— Мне кажется, что на такой глубине нет никакого разделения на день и ночь. — Шепнул я, чтобы не плодить пугающее эхо.
— Теперь уже поздно об этом переживать. Мы не успеем добраться до обрыва, а я ни за что не осталась бы рядом с рекой во время смены суток.
— Из-за Медузы Горгоны?
— Ага, мерзкая тварь, существо из ночных кошмаров.
— Согласен, напомнила мне Тамару Львовну со склада. У нее точно такая же прическа была.
— Может быть, твое воображение и породило её?
— Тамару?
— Нет, Медузу.
— Хрен знает. Иногда мне кажется, что планета прислушивается к нашим мыслям. Я вообще подумал, что мы сейчас не в пещерах в привычном смысле, а в мозгу планеты.
— Не фантазируй. Слишком явная аналогия, причем сделанная только на морфологическом сходстве между извилинами человеческого мозга и извилистыми ходами пещеры.
— Да, именно на этом сходстве.
— Разумные планеты мыслят иначе. У них там какие-то плазменные вихри в жидком ядре играют роль, аналогичную нашему мозгу. Чтобы понять вообще, что они мыслящие, Высшим пришлось приложить немало усилий, чтобы заметить следы интеллекта. Ввиду глобального отличия между любой расой и разумной планетой понять проявления чужого разума сложно.
— Мне в детстве казалось, что мои игрушки разговаривают между собой, когда я этого не вижу. А тут ситуация обратная, с тобой пытаются общаться, а ты этого не видишь.
— Да. Все существа, которых мы причисляем к разумной жизни, ужасно стереотипные. Все войны в космосе начинались из-за недопонимания друг друга. Каждому народу хотелось, чтобы остальные думали как они.
— Да и не только в космосе. Муравейники воюют друг против друга. — Я сделал уверенный шаг вперед, в пустоту.
Айрис успела ухватить меня за штаны и удержать от падения.
— Ох, ты черт, заболтались. — Я вытер мгновенно выступивший на лбу пот.
Кабель уходил под прямым углом вниз. Мои модифицированные глаза не способны были проницать толщу тьмы внизу. Я нащупал рукой камень и бросил его. Звук удара пришел сразу и разошелся эхом. Тут было неглубоко, метров пять.
— Потратились они на кабель. — Пошутил я, устав от бесцельного блуждания.
— Мне кажется, я вижу источник света. — Айрис указала рукой во тьму.
Вдалеке светилось пятнышко, которое можно было увидеть, только если знать, куда смотреть.
— Любопытно. — Произнес я без особого энтузиазма.
