Книга: Полынь скитаний
Назад: Грасиас, перфекто и маньяна
Дальше: Примечания

Что день грядущий мне готовит?

Ритка проснулась с предвкушением радости: владыка обещал ей утешение, значит, Господь пошлет ей это утешение молитвами духовного отца и великого святителя Николая Чудотворца. Вчерашние события казались далеким странным сном, словно это не она, а другая девушка собиралась выйти замуж за почти незнакомого и совсем не любимого мужчину, словно это не ее, а чужое плечо мяли пухлые пальцы хозяина роскошного особняка и не на нее, а на кого-то другого презрительно-надменно смотрела черноволосая сеньора Мерседес Гомес.

Утешение могло быть в данный момент только одно – найти работу. Для того чтобы обещание владыки исполнилось, следовало встать с постели, несмотря на головную боль и отвратительное самочувствие после пережитого потрясения, следовало также помолиться, а потом отправиться по больницам Байреса.

В первом же госпитале «Ривадавия», где Ритка с трудом нашла главного врача, у нее потребовали диплом, а увидев его, сначала удивились, а потом только посмеялись – парагвайский диплом?! Вот и работайте, сеньорита, в Парагвае! Кто вас сюда звал?! Здесь хватает аргентинских медсестер, и все они имеют высокую квалификацию!

Та же история повторилась во втором госпитале «Доктор Рикардо Гутьеррес» и в третьем муниципальном госпитале «Фернандес Хуан»… Ритка ужасно устала, ей очень хотелось есть и пить, но она терпеливо обходила одну столичную больницу за другой.

Наконец в четвертом госпитале пожилой доктор с сочувствием глянул на измученную девушку, разглядел синяки под глазами, дрожащие губы и предложил ласково:

– Могу взять вас санитаркой в инфекционное отделение, только это трудная работа: нужно будет мыть полы, стирать испачканное испражнениями и рвотными массами белье, выносить утку…

– Хорошо, я согласна.

Ритка вышла из больницы, медленно побрела по улице. Вот и утешение – только что-то радости нет. Она уже работала санитаркой в инфекционном отделении и теперь возвращается к тому, с чего начинала два года назад. Два очень тяжелых года…

«Наверное, я неблагодарная, – думала она, – не чувствую радости, а ведь нашла работу, и наверняка, только с помощью святителя Николая Чудотворца и духовного отца… Я не буду роптать, нет, не буду! Благодарю вас, дорогие мои! Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!»

На глаза навернулись слезы, и она видела все, как сквозь залитое дождем стекло: платаны с поредевшей листвой, ярко-зеленых квакеров, одиноких прохожих, высокого парня, замершего в трех шагах от нее. Он смотрел пристально, провожал ее взглядом. Это был странный – слишком пристальный взгляд. Она прошла несколько шагов и обернулась – молодой человек продолжал стоять и смотреть ей вслед так, словно увидел что-то слишком удивительное, слишком нереальное.

Внезапно он тихо сказал что-то. Она не расслышала, и он повторил громче:

– Ритка.

Потом еще громче:

– Ритка! Ритка! Ритка!

И это был Мишка.

Она бросилась к нему, подбежала совсем близко, глянула недоверчиво в лицо снизу вверх: он стал намного-намного выше нее. Дотронулась до руки – может, это только сон? Мишки не могло здесь быть, никак не могло! Но это был он, Малек, собственной персоной! Это были его – такие знакомые, такие родные голубые глаза! И его руки, те самые, что когда-то закрыли ее голову от пули. Она схватила его за правый рукав, сдвинула – да! Вот он – след от той пули! Это был ее родной Малек – в этом не было никакого сомнения!

– Мишка! Мишка! Малек! Где же ты был?! Где ты был так долго?! Почему не отвечал на мои письма?! Ты обещал, ты обещал, что будешь со мной, – как же ты мог так долго пропадать?!

Она забарабанила кулачками по его груди, а он смотрел на нее – и по его загорелому мужественному лицу текли крупные слезы:

– Я искал тебя, Ритка! Я так долго тебя искал! Думал уже, что никогда больше тебя не увижу…

– Малек! Малек! Ах, какой же ты стал! Дай же мне посмотреть на тебя как следует! Ах, какой же ты стал здоровый, какие плечи! А рост!

– Я же обещал тебе, что вырасту…

– Какой китель! Ты капитан? Малек стал капитаном дальнего плавания?!

– Нет, я пилот. Пилот французской гражданской авиации. В прошлом году окончил École nationale de l’aviation civile. На самолете быстрее, чем на пароходе, можно облететь весь свет, чтобы найти одну девушку с серыми глазами, – одну, которая мне нужна. Одну на всем белом свете.

Он подхватил Ритку на руки, обнял крепко-крепко и закружил так, что было понятно: больше он ее никогда и никуда от себя не отпустит.

Эпилог

 
Вот стихи, там горечь всех разлук,
Боль сплетенных на прощанье рук,
Радость встреч и полдня чистый зной,
Блеск звезды прекрасно-голубой…
Тусклый взгляд убийцы-подлеца,
Нежный свет любимого лица,
Свежесть утра и дыханье роз,
Ангел смеха, рядом – ангел слез…
Все, что в мире было, будет, есть,
Что не высказать, не перечесть,
Что в душе твоей погребено,
Богом ласковым освящено…
Синий свет нездешней вышины…
Вот стихи – кому они нужны?!
 
 
Михаил Волин (Имяньпо, станция КВЖД – Харбин – Шанхай – остров Тубабао – Австралия)
 

«Седьмое ноября 1955 года, Париж. Я сшила две толстые тетради со своими “мемуарами”, но вот и вторая тетрадь подходит к концу. Сегодня, в день своего рождения, я просмотрела все записи еще раз. Синьцзян, Урумчи, каторжник, Шанхай, остров Тубабао, парагвайские джунгли, Асунсьон, Байрес, Париж. Для моих двадцати трех лет приключений вполне достаточно, надеюсь, что теперь у нас с Мишкой жизнь будет не такой стремительной. Надеюсь на счастье.

Париж. 1955 год


Мой дорогой владыка Иоанн сейчас – архиепископ Брюссельский и Западно-Европейский, и у него, как всегда, очень много работы. Мы с Мишкой, добравшись до Франции, первым делом съездили к нему в епархиальное управление. Оно находится в здании русского кадетского корпуса имени императора Николая II в тихой, отдаленной части Версаля. Это, по всей видимости, последний кадетский лицей Белой эмиграции.

Мы прошли по широкой аллее к двухэтажному прямолинейному зданию, окруженному тенистым садом, и попали в просторное нарядное помещение с явно русской обстановкой: русские флаги, двуглавый орел, бюст государя императора Николая II, на стенах портреты русских полководцев, поэтов и писателей – все дышало любовью к России.

Мы рассматривали портреты, и в этот момент вошел владыка Иоанн. Он совсем не изменился и приблизился к нам тем самым легким, летящим шагом, как будто лишен всяческой земной тяжести. Владыка был так рад увидеть меня! А уж как я сама была счастлива почувствовать его тяжелую теплую руку на своей макушке – этого словами не передать, нечего и стараться…

А потом я опустилась к ногам моего драгоценного духовного отца – его натруженным, больным ногам, которые много лет не отдыхали в постели, приникла к краю его старенького изношенного подрясника – и боюсь, что край этот стал совсем мокрым от моих слез. И я видела, что в чудесных, бархатных глазах моего родного владыки тоже стояли слезы. Он совсем не удивился нашему с Мишкой приезду – как будто знал о нем заранее. Полагаю, так оно и было…

Дорогой духовный отец владыка Иоанн Шанхайский благословил нас с Мишкой, и теперь Малек – мой родной и любимый муж. Так странно писать это слово, я еще не совсем к нему привыкла.

Мишкины родители, Надежда Ивановна и Леонид Сергеевич Суворовы, живут в Швейцарии, по-прежнему работают в штате Международного комитета Красного Креста, в его женевской штаб-квартире.

Лидочка опередила меня: она вышла замуж год назад, ее муж – состоятельный тридцатилетний швейцарец французского происхождения, служащий Банка Кантональ Водуаз, одного из ключевых банков Швейцарии. Живут они в Лозанне, столице франкоязычного кантона Во, на северном берегу озера Леман.

Лидочка стала настоящей красавицей: невысокая, изящная, белокурая, с прекрасными серо-голубыми глазами. Когда я смотрю на нее, вспоминаю мамочку, которую сама сестренка почти не помнит. Она выучилась на модельера, но сейчас не работает: в семье ее мужа не принято, чтобы жены работали. У них красивый старинный дом с чудесным садом.

Я так тосковала о Лидочке, так рвалась к ней, но она встретила меня довольно холодно, и это стало для меня еще одним потрясением. Сколько их уже было… К моему большому удивлению, сестра совершенно забыла русский – говорит только по-французски. Когда я предложила ей почитать свои «мемуары», отказалась наотрез. Сказала сухо:

– Мой муж, наши родственники и друзья – французы, и мне русский язык без надобности, а твои воспоминания слишком тяжелы для моей нервной системы.

– А бабушка? Ты же так любила ее! Ты забыла и о бабушке?

Голос Лидочки стал ледяным:

– Я чуть не умерла тогда! Ты что – хочешь, чтобы я снова вернулась в то жуткое состояние?!

– Нет, конечно нет! Прости, пожалуйста!

– Тогда не будем об этом!

Мы с Мишкой прогостили у нее только три дня. Мне показалось, что ей тяжело видеть меня: я напоминаю ей о том, что она хочет забыть как страшный сон. Что касается меня, я не хочу забывать ни русский язык, ни свое прошлое, каким бы оно ни было.

Но я рада, что Лидочка счастлива, – ведь это главное. Она такая свеженькая, румяная, нарядная, а ее муж – очень доброжелательный и воспитанный молодой человек. Сестренке есть чем заняться: свои незаурядные способности она проявляет в рукоделии, украшает дом, занимается цветами. Помоги им Господи!

Мы гуляли с Мишкой по кривым и крутым улочкам Лозанны, вымощенным старинной мелкой брусчаткой. От подъемов и спусков гудели ноги, я висла на крепкой руке моего мужа (ах, как приятно мне писать это слово!), и он совсем не был против, смеялся:

– Хочешь, я пронесу тебя по всему городу на руках?

– Ты устанешь, Малек!

– Нет, не устану!

Наверное, это и есть счастье? Гуляли по набережной, любовались гладью озера, умными, почти ручными лебедями, разноцветными яхтами, разглядывали заснеженные Альпы, утонувшие в облаках. Как сказал Виктор Гюго: “Лозанна – город живописных домиков, разбросанных на холмах, которые венчает собор словно тиара… Я видел озеро над крышами, горы над озером, облака над горами и звезды над облаками. Это было похоже на лестницу, где мои мысли поднимались шаг за шагом и стирались границы с каждым подъемом”.

Мне очень понравилась Лозанна – ее спокойствие, безопасность, незыблемость. Тишина веков. Старинный кафедральный собор Нотр-Дам-де-Лозанн, где словно застыли движение и время. С его колокольни каждую ночь, уже пять веков, сторож-дозорный кричит на все четыре стороны: “C’est le guet, il a sonné l’heure!” Это значит, что моей Лидочке и ее семье не угрожают ни пожары, ни враги.

Мы договорились с Мальком, что обязательно съездим в Китай, когда это станет возможным, – ведь когда-нибудь это же станет возможным! Хочу увидеть Урумчи моего детства, может, смогу найти следы миссии, где работал мой дед. Может, смогу найти родные могилки. Мы оба хотим также поехать в Шанхай, вспомнить город нашего отрочества и юности, помолиться у бабушкиной могилы.

Еще мечтаем побывать в России, ведь там живут наши родственники Дубровины и Суворовы, дети и внуки дедушкиного брата, бабушкиных сестер, – наверное, там у меня много родни! Очень хочу увидеть родные места бабушки! Помню, как она рассказывала нам с Лидочкой о своем детстве в родовом дворянском имении Голицыных, окруженном цветущими садами, где весной благоухали черемуха и сирень, и яблони, подобно невестам, надевали белоснежный наряд, а зимой все катались на санях и наряжали пушистую елку.

Мой муж – второй пилот дальнемагистрального авиалайнера Lockheed Constellation, работает в авиакомпании Air France, а я теперь знаю многое о самолетах и пилотах. Так как аэропорт Париж-Орли находится в четырнадцати километрах к югу от Парижа, мы снимаем небольшую мансардную квартиру в южной части столицы. Мишка планирует к весне снять квартиру поудобнее и с балконом, тогда Чико сможет в теплые дни обозревать город сверху. Париж прекрасен и огромен, и я только начинаю с ним знакомиться.

Две недели назад я нашла работу: по совету и рекомендациям моего свекра меня приняли во французское отделение Международного комитета Красного Креста. Как я поняла, их привлек не столько мой парагвайский диплом медсестры (тут хватает своих дипломированных медиков), а мое знание иностранных языков. Французы сами неохотно учат языки, гордясь своим собственным, поэтому, когда они услышали, что я хорошо владею не только французским, но и испанским, русским, китайским и сносно английским, – меня охотно зачислили в штат. Работа очень-очень интересная и полезная людям – я пока в ней только начинаю разбираться.

Мишка внимательно прочитал мои тетради, и я заметила, как мой большой, сильный муж украдкой вытирал слезы. Сказал потом, что у меня незаурядные литературные способности и мои “мемуары” должны превратиться в книгу. Ну что ж, поживем – увидим».

Назад: Грасиас, перфекто и маньяна
Дальше: Примечания

sportsbettingLom
cleveland cavaliers betting and 1xbet betting company .the betting expert the kelly criterion sports betting the open betting tips the royal exchange betting the sun football betting tips
Willieiteta
порно захотела большой Порно пиздец голая порно скачать бесплатно порно видео инцест новинки порно видео домашнее волосатые порно копро девушки порно зрелых мам анал порно девушка много кончает смотреть порно видео на телефоне порно молодые мамки порно письки онлайн бесплатно смотреть фильмы онлайн порно без порно больший попы женщин много красивых девушек порно d9769a7
Michaelcog
I am lucky to have stumbled across this web page, it's toally what I have been dreaming for. The details here on the webpage is definitely appreciated and will help me all throughout the week. It shows that the site gained a large amount of specifics concerning this and the other hyper links and info also show it. I'm not usually on the web during the week but when I get a break I am always searching for this kind of information or others closely having to do with it. I have two of my relatives that have developed an interest in this because of what I have put together about it and they are more than likely going to be visiting this site since it is such an awesome treasure. I'm also interested in government issues and dealing with the new twists and turns in world politics. When someone gets a chance, take a look at my website: Reconciliation nearby of Wesley Chapel FL