Непривычные и удивительные

Да, не раз Ритка с Зоей вспоминали филиппинский остров Тубабао. В отличие от этого мирного острова, в джунглях Парагвая жило множество хищников. Среди них – огромные южноамериканские кошки: грациозные коричневато-желтые пумы с янтарными глазами и еще более крупные по размеру пятнистые ягуары, в переводе с гуарани – «звери, убивающие одним прыжком». Местные называли пуму львом, а ягуара – тигром. Хотя эти кошачьи и не считались людоедами, но могли быть опасны для человека, особенно если встретить мать с котятами или внезапно оказаться на тропе охоты пумы в ночное время.

Русских предупредили, что при встрече с хищниками ни в коем случае нельзя поворачиваться к ним спиной и убегать: тогда у зверя тут же включается инстинкт преследования жертвы, и ничем хорошим такая погоня не заканчивается. Нужно было застыть на месте, и в большинстве случаев хищник проходил мимо. Иногда пума приближалась к человеку вплотную, пристально рассматривала его, обнюхивала и, удовлетворив любопытство, уходила прочь.

Интересно, что, по мнению парагвайцев, пумы и ягуары, в отличие от других хищников, не боялись огня. Ритка неоднократно слышала рассказы о том, как пума подходила к спящим у костра, прогуливалась возле них, и в ее золотистых глазах отражались искры пламени (любопытно, о чем она думала в этот момент), а потом мирно удалялась, не тронув никого из людей. За эту особенность местные даже прозвали ее в шутку «другом христиан».

Ягуары

На Тубабао Ритка в одиночку исследовала остров, но здесь проделать подобный фокус у нее не получилось: решив еще раз прогуляться в глубь леса, девушка тут же наткнулась на следы, напоминающие отпечатки лап домашней кошки, только раз в пять больше. И Ритка снова повернула назад – к баракам.

Другие удивительные обитатели парагвайских джунглей отличались от всех животных, знакомых русским. Гривистые волки, золотистые, странные, с короткими хвостами, тонкими, длиннющими ногами и длинной густой гривой вокруг шеи, походили одновременно и на лис, и на волков, и на собак.

Травоядные тапиры весили от ста до трехсот килограммов и напоминали огромных свиней, но имели странный хобот, который заканчивался пятачком. Местные жители охотились на них ради вкусного мяса и толстой кожи, из которой получались самые разные кожаные изделия.

Броненосец сворачивался при опасности в клубок, как русский еж, но вместо иголок демонстрировал броню из светло-янтарных, окостеневших кожных щитков. Этот клубок, похожий на небольшую дыню, очень трудно было развернуть руками, и Ритка видела, как дети индейцев катали живую дыню по лужайке вместо мяча. Немного позабавившись, ребятишки оставили броненосца в покое и убежали к другим развлечениям. Ритка подошла поближе и присела на корточки: ей было интересно, как разворачивается зверек. После нескольких минут тишины он начал подергиваться – девушка сохраняла полную неподвижность.

Тогда, наконец, посередине дыньки показалась щель, а затем высунулась маленькая головка с треугольным шлемом брони, с вытянутым, на конце розовым носом, ослиными ушами и черными бусинками настороженных глаз. Не заметив человека, броненосец раскрыл брюшко, поросшее густым мехом, быстро перевернулся и встал на небольшие, но очень мощные ноги с длинными и крепкими когтями. Едва поднявшись, зверек ринулся в заросли – только Ритка его и видела. Зато теперь она знала, как выглядит броненосец.

Этот удивительный зверь передвигался по парагвайским джунглям, как танк, охотно поедал упавшие с деревьев плоды и ягоды, а также разорял птичьи гнезда и не брезговал птенцами, мышами и даже небольшими змеями. Во время преследования он зарывался в землю так быстро, что несколько мужчин с лопатами не успевали за ним. Отличались броненосцы также способностью не дышать в течение пяти-шести минут, отлично плавали и, скрываясь от врагов, легко могли переходить по дну небольшую речку. Индейцы убивали их ради нежного белого мяса, напоминавшего курятину. К сожалению, броненосцы болели человеческими болезнями, и одной из них была проказа.

Броненосец

Муравьеды были похожи на золотистых колли, но стоило глянуть на их косолапые ноги и вытянутую мордочку, становилось ясно, что никакие это не колли. Присмотревшись ближе, переселенцы замечали, что у муравьеда нет зубов, а уж когда пожиратель муравьев высовывал тридцатисантиметровый язык, похожий на огромное змеиное жало, новоприбывшие дамы падали в обморок.

Русские даже представить не могли, чтобы любимым домашним животным стал медведь, – а у индейцев гуарани так и было заведено. Правда, этот цепкохвостый медведь не походил на косолапого гиганта из русских лесов: во-первых, он был маленький, размером с кошку, во-вторых, с помощью длиннющего (длиннее, чем все тело), цепкого хвоста целый день лазал по деревьям, ни в чем не уступая обезьянам, да, скорее всего, вы и приняли бы его за обезьянку, только с медвежьей бархатно-плюшевой шубкой.

Этот цветочный медведь кинкажу легко приручался и становился совсем ручным, ласковым и дружелюбным. Несмотря на то что его называли цветочным медведем, а походил он на обезьяну, кинкажу не был ни тем ни другим: он принадлежал к семейству енотовых. Вот такие пироги! По ночам кинкажу иногда кричали, их истошный крик настолько походил на женские вопли, что, в первый раз услышав голос плюшевого цветочного медвежонка, Ритка решила, что на одну из женщин колонии напал хищник. Да, весьма странные для русских животные обитали в здешних джунглях!

Что касается местных обезьян (кто ж не знает обезьян!), то они тоже мало походили на известных европейцам. По восковым пальмам скакали золотисто-бурые обезьянки-игрунки весом в сто пятьдесят граммов и величиной чуть больше ладони. Отцы-игрунки трогательно заботились о своих маленьких отпрысках, носили их на спине и передавали супругам только для кормления. Но когда Ритка с Зоей попытались разглядеть крошек поближе, игрунки рассердились и забросали их грязью, так что девушкам пришлось быстро ретироваться.

По утрам здесь оглушительно ревели угрюмые обезьяны-ревуны со странными для обезьян оголенными лицами и густыми бровями. Достаточно было зареветь одной обезьяне, как ее поддерживал дружный хор всего стада. Эти леденящие кровь «концерты» разносились по всей окрестности на расстоянии трех километров, пугая русских переселенцев.