Дорога в Парагвай

Скрылась последняя полоса закатного света, и на корабль мгновенно опустилась южная ночь. Душисто-сладкий ночной ветер обдувал два девичьих лица: Ритка и Зоя, в числе тридцати с лишним тубабаовцев, плыли в Парагвай, чтобы присоединиться к большой русской группе, уехавшей туда раньше.

Девушкам не спалось – они любовались залитым лунным светом океаном и строили планы на будущее. Вернее, строила их Ритка, а Зоя только кивала головой в знак согласия или задавала вопросы: в их дружбе младшая по возрасту являлась лидером.

– Риточка, мы же с тобой в сельхозлагере надолго не задержимся?

– Не задержимся!

– Я на полях и на жаре долго не протяну, ты же знаешь!

– Знаю.

Зоя действительно очень плохо переносила жару, и жизнь на Тубабао, даже без работ в поле, была для нее тяжела. Загар не приставал к ее нежной белой коже, а обжигал до красноты, так что бедная девушка выглядела на острове словно ошпаренная кипятком.

– Риточка, нам бы с этих плантаций побыстрее сбежать – и к моей тетке. Надеюсь, у нее все в порядке… Она, правда, мне давно не писала, но, может, письма просто не доходили до Филиппин.

– Будем надеяться на лучшее! В Парагвае мы все равно не останемся! Мы с тобой, Зоя, поедем в Брюссель, потом в Женеву…

– А там что?

– Там? Там живут дорогие мне люди, и мне нужно обязательно оказаться рядом с ними!

– А я?

– А ты будешь со мной! Не бойся, я тебя не брошу!

Ритка утешала и успокаивала Зою, но сама сильно тревожилась: как встретит их чужая страна? В ее жизни было двое друзей: Рукия и Мишка. Зоя сильно отличалась от них. Правда, с прежними друзьями Ритка тоже чувствовала свое лидерство, но видела и заботу о себе, готовность друга подставить в беде плечо.

Зоя же, будучи старше и гораздо крупнее подруги, часто жаловалась и постоянно нуждалась в помощи и попечении, напоминая собой большого, толстого кукушонка, который прожорливо раскрывает клюв, выпрашивая пищу у маленькой птички. Но Ритка жалела беспомощную и слабохарактерную девушку и заботилась о ней, забывая о себе. Она хорошо помнила завет верного друга Мишки: когда ты заботишься о ком-то – это как если бы кто-то заботился о тебе.

Утром штиль сменился бурей, пароход швыряло из стороны в сторону, волны били о борт и захлестывали палубу, проворные матросы задраивали иллюминаторы и люки, что-то крепили. Электрический свет в каютах мигал, пассажиры притихли, многих скрутила морская болезнь. В средней части парохода качка была слабее, но тем, кто плыл в носовых и кормовых каютах, доставалось по полной программе. Хорошо, что кровати имели решетки по бокам, чтобы человек при качке не выпал.

Как-то Ритка с трудом вскарабкалась на палубу – подышать свежим воздухом. Большая волна захлестнула пароход, девушка еле успела вцепиться в поручни и, мокрая насквозь, кубарем скатилась вниз. В соседнем номере плакала женщина, громко повторяя как заведенная: «Мы тонем, мы тонем!» Но Ритка знала: они не тонут. Она не чувствовала никакой особенной тревоги или страха и понимала: нужно просто немного потерпеть неприятную качку и выматывающую тошноту, нужно часто пить воду для предотвращения обезвоживания организма, пить небольшими глотками, чтобы не вызвать рвотный рефлекс.

Зоя лежала пластом, ее постоянно рвало, желудок совершенно не принимал пищи, изо рта текла струйка слюны. Ритка, тоже сильно ослабевшая, ухаживала за подругой: раздобыла лимон и время от времени совала осунувшейся Заиньке в рот ломтик лимона, облегчающий приступы рвоты, заставляла понемногу пить. Несмотря на то что Ритка убирала за больной подругой, каюта постепенно пропитывалась кислым запахом рвотных масс, и от этого обеих мутило еще больше.

Буря утихла только через три дня. Волны наконец успокоились, небо очистилось от туч, и в притихшем море отразилось предрассветное красное солнце. Пассажиры потихоньку выползли на палубу, начисто отмытую соленой водой шторма. Зоя с Риткой, обе бледные, измученные, встали только к обеду, переоделись в чистое, кое-как собрали вещи, разметавшиеся при качке по всей каюте, и отправились в столовую.

За обедом народ повеселел, аппетит, пропавший во время качки, вернулся. Всех охватило воодушевление, какое обычно бывает у людей, переживших вместе трудные испытания, пассажиры весело переговаривались, перемигивались, с удовольствием уплетали сваренные вкрутую яйца и куриные окорочка, передавали друг другу соль, приправы, кружки с кофе.

В хорошую погоду девушки почти все время проводили на верхней палубе, любовались бесконечным водным пространством вокруг, пенистыми волнами, которые сверкали на солнце и переливались разными цветами. Море становилось то нежно-сиреневым, то насыщенно-фиолетовым, то изумрудно-зеленым, то блистало почти черной лакированной поверхностью – морские глубины жили своей таинственной жизнью и скрывали под огромной толщей воды своих самых загадочных обитателей.

На поверхность океана время от времени выскакивали летающие рыбы, пугая пассажиров своей внезапностью. Любопытные дельфины неотступно сопровождали пароход, то появляясь, то скрываясь в волнах. Пару раз девушки разглядели плывущих мимо китов.

Дельфины

Ритка в сотый раз перечитывала главы из «Справочника медицинской сестры», пытаясь представить, какие вопросы ей могли бы задать на экзаменах в медицинском колледже. Она начала читать бабушкину Псалтирь – по паре кафизм в день, это чтение приносило мир в душу, напоминало о родных и духовном отце. Зоя дремала на свежем воздухе, а отдохнув, с любопытством следила за пассажирами на палубе. Между тем путешествие потихоньку подходило к концу и несло с собой новую опасность, о которой девушки пока не подозревали.