«Берегите вашего духовного отца: он святой человек!»

Четырнадцатого ноября 1950 года первая большая группа русских ДиПи в количестве шестисот шестнадцати человек выехала с Тубабао на американском военном транспортном корабле «Генерал М.-Л. Херси». Конечным пунктом их плавания был город Сан-Франциско, штат Калифорния.

Спустя два месяца, седьмого января 1951 года, тоже на американском военном транспортном корабле «Генерал В.-Дж. Хаан», отправилась с Тубабао в Калифорнию вторая группа русских. Она оказалась почти вдвое больше первой: тысяча сто семнадцать человек, включая воспитанников приюта святителя Тихона Задонского и их заведующую Марию Александровну Шахматову. Путешествие в Америку стало для них рождественским подарком.

Каждое утро Мария Александровна выходила в одиночестве на палубу. Все воспитанники приюта, как и взрослые пассажиры, спали в своих каютах, и у нее было время помолиться и поразмышлять в тишине.

Она смотрела вдаль, а перед глазами вставали картины из прошлого: чудесное детство в кругу любимой семьи, небольшой уютный храм в Якутске, где служил отец-священник, первая любовь, венчание с двадцатипятилетним штабс-капитаном Морозовым, участником Первой мировой войны, а затем – доля беженцев: сначала Шанхай, затем Япония (Хокодате, Кобэ) и снова Шанхай. Рождение и смерть младенца-сына; утешение – дочка Наташа. Расставание с мужем, решившим принять советское гражданство.

Встреча с духовным отцом, владыкой Иоанном Шанхайским, – вот, пожалуй, самое главное, что произошло в ее жизни. Владыка ждет ее с воспитанниками приюта в Сан-Франциско, наверняка встретит их в порту – и она не могла дождаться этого момента.

Шахматова очень любила духовного отца, и – в этом особенность настоящего духовника – ей, как и всем его духовным чадам, казалось, что именно ее владыка любит больше всех. А казалось так каждому чаду, потому что владыка, по благодати Божией, давал им почувствовать всю полноту любви – той самой Божественной любви, которая, в отличие от страстных земных привязанностей, долготерпит, милосердствует… не завидует… не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Но в одном Шахматова была права: пожалуй, она действительно знала владыку лучше многих: ей часто случалось сопровождать его по Шанхаю, когда он навещал больных и страждущих, спасал погибающих в мусорных баках младенцев, причащал умирающих.

Она знала, что владыка Иоанн часто заходил в госпитали, просил у дежурных медсестер книгу регистрации и просто смотрел, какие в ней фамилии. И если встречались русские, греческие, сербские, болгарские фамилии – он шел туда. Никогда не ждал приглашения или просьбы: «Владыко, вот моя мама заболела, приходите, навестите», – он шел к больным сам.

Когда заканчивались все многочисленные дневные дела и заботы, святитель Иоанн Шанхайский не ложился в постель отдыхать: по ночам он отправлялся навестить приютян, шел пешком сорок кварталов от собора в час или два ночи. Мария Александровна видела, как он обходил спальни и благословлял каждого спящего ребенка, а потом опять отправлялся в ночь – этот удивительный архиерей везде ходил один, пешком, без такси, без прислужников, без келейников. Он никогда никого не беспокоил – только жертвовал собой, не требуя ничего у других.

Когда дети приюта оказывались в тяжелом положении, когда безуспешны были все попытки найти японские военные иены или валюту в банках, торговых предприятиях, общественных учреждениях, у богатых иностранцев на французской или английской концессиях – владыка обращался к помощи Той, Которая помнила о всех забытых на земле и была Заступницей вдов и сирот. Владыка Иоанн говорил тогда Марии Александровне:

– Я назначил время для молитвы со своими детками и в шесть вечера совершу молебен. Обращусь со своими жалобами к Милующей, Высшей Херувимов, ибо все притекающие к Ней посрамленными не уходят.

И уже на следующий день после молебна на приют сыпались телефонные вызовы от предприятий, банков, богачей с иностранных концессий – всех тех, кто раньше был глух к нуждам сирот. Пожертвования поступали в изобилии: Пресвятая Богородица слышала молитвы Своего верного служителя и его чад и возносила эти молитвы к Престолу Всевышнего так молниеносно, как могла это только Она одна – теплая Заступница мира холодного.

Икона Божией Матери «Млекопитательница», перед которой владыка Иоанн вместе с приютскими детьми молился, когда возникала крайняя нужда

Находясь рядом со святителем Иоанном Шанхайским, Шахматова ясно видела, что ее духовный отец читал чужие мысли, и не только мысли: иной раз, когда они шли по улице, владыка внезапно останавливался, замирал на месте, словно прислушивался к чему-то, а затем разворачивался и шел в противоположную от намеченной цели сторону. Сначала она удивлялась, затем поняла: он идет туда, где нужна его молитвенная помощь, где стряслась беда, где погибает или тяжело страдает какой-то человек.

Как-то вечером она сопровождала владыку в русскую больницу в Шанхае. С ними отправился один шанхайский священнослужитель. Быстро темнело. Втроем они прошли через ярко освещенную приемную, поднялись по сумрачной лестнице в широкий общий коридор, куда выходили двери больших больничных палат с высокими потолками. Мария Александровна знала, что они спешат причастить тяжелобольного человека, который может умереть в любую минуту. Священник нервничал, спешил, но владыка шел спокойно. Внезапно он остановился и заглянул в одну из палат.

Оттуда доносилась негромкая музыка: молодой парень, стараясь особенно не шуметь, наигрывал на гармошке какую-то мелодию, а больные с удовольствием его слушали. Владыка вошел в палату и присоединился к слушающим. Марии Александровне и священнику ничего не оставалось, как последовать за ним. Желтый свет придавал помещению уют, пахло потом, йодом и немного хлоркой.

По палате пронеслось:

– Владыка Иоанн! Владыка Иоанн!

Святителя хорошо знали в шанхайских больницах. Те из больных, кто мог ходить, стали подниматься с кроватей, кланяться, протягивать руки для благословения.

Жизнерадостный гармонист сверкнул белозубой улыбкой, лихо сдвинул меха и тоже вскочил на ноги, чтобы поклониться владыке, – в его пружинистом подъеме чувствовалась молодая сила. Он выглядел совершенно здоровым и с радостью сообщил, что его готовят к выписке и совсем скоро он отправится домой, где его ждет куча самых разных неотложных дел.

Владыка выслушал молодого человека с ласковой улыбкой, а потом сказал:

– Хочу тебя сейчас причастить.

– Почтительно благодарю, Ваше Преосвященство!

Они вышли в коридор и уединились в дальнем углу для исповеди.

Мария Александровна и священник стояли поодаль в ожидании святителя, причем она заметила, что батюшка сильно нервничает. Он поделился с Шахматовой:

– Я совершенно не понимаю владыку! Мы торопимся к умирающему, дорога каждая минута, а он слушает музыку и занимается с совершенно здоровым молодым человеком, по-видимому, просто потому, что ему понравилась игра на гармошке…

– Думаю, владыка Иоанн знает, что делает. Вы можете спросить его и разрешить таким образом свои сомнения.

– Благодарю вас, я так и сделаю.

Святитель довольно долго исповедовал гармониста, затем причастил его, тепло простился и вернулся к спутникам. Священник, не выдержав долгого ожидания, решился задать ему вопрос:

– Святый владыко, простите мне мою дерзость, но почему вы уделили так много внимания этому совершенно здоровому парню, в то время как мы можем опоздать причастить умирающего?

– Этот паренек умрет сегодня ночью, а тот, который тяжело болен, будет жить еще много лет.

Священник в изумлении отшатнулся – он был поражен прозорливостью владыки. Мария Александровна застыла как вкопанная, также пораженная до глубины души: она, конечно, знала, что ее духовный отец прозорлив, но такое постижение судеб человеческих, которое Господь открывал Своему верному служителю, могло привести в трепет кого угодно.

Они молча отправились в палату к тяжелобольному. На следующее утро шанхайский священник позвонил Шахматовой ни свет ни заря. Он помолчал в трубку, потом сказал глухо:

– Я звонил сейчас в русскую больницу. Умирающий пациент, к которому мы так торопились вчера, чувствует себя гораздо лучше и пошел на поправку. А паренек с гармошкой умер сегодня ночью. Берегите, о, пожалуйста, берегите вашего духовного отца: он святой человек!