Страницы «Робинзона»

Владыка был особенно внимателен к детям и подросткам. По субботам он разрешал им вечера́, и они танцевали под звуки джаза из громкоговорителя. Иногда играл маленький оркестр.

Ритка никогда не танцевала – ей непонятны и неприятны были эти странные движения, явно привлекающие субъектов противоположного пола. Мужчин Ритка по-прежнему терпеть не могла, кроме, конечно, владыки и Мишки. Но владыка был ангелом, он был святым, а Мишка… он был Мальком – ее лучшим другом. Если бы только он жил здесь, на острове, они облазили бы все вокруг, а может быть, даже провели бы разведку на других островах… С Мальком можно было построить лодку и сплавать куда-нибудь…

Как-то она в одиночку отправилась прогуляться по окрестностям и незаметно дошла до места, откуда виднелась филиппинская деревушка на берегу Самар. Деревня состояла из хижин, построенных на сваях прямо над океаном, и множества каноэ рядом с жильем. Ритка постояла, посмотрела и не спеша вернулась в лагерь. Да, в одиночку даже на разведку ходить не так интересно, как с Мишкой…

К сожалению, больше друзей у Ритки не появилось ни в приюте, ни в лагере. В ее палатке жили девочки и несколько девушек ее возраста, но Ритка сильно от них отличалась. Эти девушки – непосредственные, шаловливые, уже начинали кокетничать с молодыми людьми, звали друг друга «Катюсик», «Ленусик», бесконечно обнимались и поверяли друг другу сердечные секреты, ссорились и объединялись против одной девушки, потом мирились и шептались уже о другой, в общем, вели свою немудреную девичью жизнь, которая казалась Ритке совершенно чужой.

Она не умела обниматься и протягивать нараспев: «Катю-юсик! Я тебя просто обожа-аю!» Совершенно не умела ни кокетничать, ни манерничать, не интересовалась ни танцами, ни мальчишками, ни нарядами, рубила правду-матку с плеча и была, по выражению девчонок, «прямая, как рельс». Ее синие ниже колен ноги и покрытые рубцами руки и плечи, странный застывший взгляд, когда она прислушивалась к опасности, сильные, резкие движения пугали сверстниц, и сама она чувствовала себя чужой, слоном в посудной лавке, в этом маленьком девичьем коллективе.

Молитвы святителя Иоанна Шанхайского отогнали от Ритки черного в черном чабане, но он не ушел – затаился и ждал случая, чтобы напасть, и темная промоина полыньи все еще не сомкнула свой страшный зев, звала, тянула в безвозвратную глубину, и время от времени то за одной, то за другой палаткой мелькали зеленые глаза Рукии – то ли предостерегали, то ли хотели о чем-то сказать.

Девчонки дичились непонятной им соседки по палатке и, убегая на танцы, опасливо косились на нее. После того как во время общего купания они шушукались, обсуждая цвет ее ног, Ритка перестала купаться со всеми, уходила совсем одна к океану, шла подальше от общего пляжа, чутко прислушиваясь к жизни джунглей. Она подолгу сидела на пустынном берегу, всматривалась в одинокие следы ящериц и крабов на чистейшем белом песке, ласкавшем ее изящные ступни странного лилового цвета.

Может быть, это о ней, о Ритке, написала поэт Тубабао Ольга Скопиченко свои строки:

 
Мы безгранично, без конца устали —
Мы в бездорожье юность провели,
И младшие из нас лишь в книгах прочитали
Историю своей родной земли.
 

 
Последние года – страницы «Робинзона».
Зеленый остров… южные моря…
Где вечером, над глубиной бездонной,
Горела заревом вечерняя заря.
 

 
От повседневности бивачной, странной,
Когда томила будничная муть,
Мы уходили дальше, к океану,
Чтоб в синей мощи силу почерпнуть.
 

Ритке нравилось наблюдать за маленькими и большими обитателями здешних мест. Вот игуаны – умные ящерицы: самцы прикрывают самок своим телом в случае нападения хищника, и это единственные из рептилий, кто способен на такое самопожертвование. Длинные и на первый взгляд неповоротливые, игуаны, однако, прекрасно лазают по деревьям, способны не разбиться даже при падении с огромной пятнадцатиметровой высоты, хватаясь при этом когтями сильных лап за ветки и листву.

Ритка держалась подальше от игуан: испугавшись, они могли укусить, хоть и травоядные. А вот смешного пятнистого геккона она поймала легко. Малыш широко открывал пасть, глухо шипел, стараясь ее напугать, и даже пытался лаять, как щенок. Она принесла его в палатку, собираясь приручить и использовать как полезное домашнее животное: геккон с удовольствием лопал москитов, скорпионов, гигантских многоножек и прочих вредных насекомых.

Зеленая игуана

Но с приручением ничего не вышло: девчонки стали хором кричать, указывая Ритке на чрезвычайно острые зубки малыша-геккона, да и сколько она ни старалась приручить ящерицу – геккон только и ждал момента, чтобы вцепиться в ее руку. Ритка не обижалась: кому понравится, когда тебя лишат свободы?! Она выпустила малыша там же, где поймала, чтобы он легко мог вернуться домой.

Ритка поднялась с горячего песка и пошла купаться. Плавать здесь было небезопасно – в здешних водах жили смертоносные для человека создания, но девушка была уверена, что сумеет почувствовать опасность заранее. Осторожно, избегая морских ежей и стараясь не напороться на острые кораллы, она заходила в воду и подолгу плавала в теплой воде: ее больным ногам нравилась эта приятная теплота.

Ритка хорошо знала, что в здешних расщелинах и рифах обитали длинные мурены: их сплющенное с боков мускулистое тело, покрытое гладкой кожей, легко проскальзывало в любые дыры и норы. Днем хищницы обычно сидели в норах, высовывая только голову, и поводили ей из стороны в сторону, высматривая жертву. Охотились они ночью, но даже днем увидеть голову мурены – зрелище не из приятных, и Ритка старалась не подплывать близко к камням и расщелинам.

Коричневые рыбки с белой полосой казались безобидными, но это были рыбы-осы, опасные для людей своими ядовитыми шипами. К счастью, они встречались редко и равнодушно проскальзывали мимо.

Любопытные морские змеи, полосатые, длинные, подплывали к Ритке, зависали на одном месте. Они обычно не трогали пловца, если только он не досаждал им, и пускали в ход свое грозное оружие – яд, только когда охотились: парализовав ядом жертв, они медленно их глотали. Иной раз, когда не могли заглотить сразу большую рыбину, переваривали ее постепенно, так что хвост рыбы еще долго торчал из змеиной пасти. Человек не выглядел для морских змей жертвой, так как был слишком велик, чтобы его проглотить, а они не собирались кусать того, кого нельзя съесть.

Если морскую змею взять в руки осторожно, не причиняя ей боли, она не укусит, но желания коснуться хищницы у Ритки не возникало, ведь змея могла просто испугаться и укусить от испуга. Осторожность никогда не помешает!

Девушка опустила лицо в воду: мимо проплывали стаи ярких тропических рыб, разноцветные морские лилии отцеживали из воды рачков, личинок и прочую мелкую морскую живность. Розовые, фиолетовые, бордовые мягкие кораллы, красные и пурпурные веерные – целые коралловые сады освещались солнечными лучами, легко проникающими сквозь чистую лазурную воду.

Пару раз ей встретились небольшие морские черепахи с желто-коричневым панцирем. Первая мирно щипала водоросли, вторая в считаные секунды скрылась из виду: черепахи только казались медлительными, но на самом деле плавали очень быстро – просто летали в воде, размахивая ластами, словно крыльями.

Ритка заплыла дальше, и внезапно край кораллового рифа резко оборвался и сменился бездной с ее огромной толщей темно-синей воды и мраком, в котором скрывались невиданные чудовища. Это было похоже на Риткину жизнь: нынешний лагерь на солнечном острове и мрачные призраки прошлого.

Солнце садилось, его лучи теперь просвечивали толщу воды под косым углом. Девушка вышла на берег, присела на остывающий песок. Затрещали цикады, проснулись летучие мыши, рыжевато-бурые шерстокрылы начали свои планирующие полеты с ветки на ветку. На небе загорелись звезды, на деревьях – множество светлячков, мелкие рачки наполнили живым светом океан, и Ритке хотелось остаться на берегу и полюбоваться этой таинственной ночной жизнью, но близился комендантский час, и она поспешила вернуться лагерь.