Необычный гость

В октябре и ноябре 1945 года друзьям исполнилось по тринадцать, и они, дети войны, резко повзрослели. Ритка, всегда не по возрасту высокая и крепкая, теперь замедлила в росте, но начала едва заметно округляться, обещая стать очаровательной девушкой. Зато Малек, наоборот, вытянулся, догнал Ритку, и теперь они смотрели друг другу глаза в глаза, но было уже понятно, что это не продлится долго: Малек рос очень быстро, как, впрочем, и обещал. Он также начал раздаваться в плечах, а в его голосе появилась новая, незнакомая хрипотца.

Подрастая, Мишка стал обретать уверенность в себе, и Ритка, ловя на себе его пристальный восхищенный взгляд, отчетливо чувствовала в нем проявление мужского начала. Да, Мишка не был Рукией – это она уже поняла. Он был мужчиной. Ритка ненавидела мужчин, но ведь это был ее Малек, заслонивший ее собой от пули, делившийся с ней хлебом, – и его она не могла ненавидеть.

Посетив больную бабушку, родители Мишки были очарованы Лидочкой – спокойной, ласковой и такой хрупкой, нежной. Мишкина мама с недоверием смотрела на решительную, независимую Ритку, Лидочка же внушала ей совсем другие чувства: малышку хотелось защищать и оберегать. Что если взять ее на воспитание? Мишкина мама стала время от времени навещать Дубровиных, причем никогда не приезжала с пустыми руками – привозила продукты и обязательно гостинец для Лидочки. Это было очень кстати: когда бабушка слегла, прекратились заказы и денег стало не хватать.

Мишка тоже приносил еду – то, что ему удавалось выкроить из собственных обедов и карманных денег. Но этого не хватало для ежедневного прокорма трех человек, даже учитывая совсем плохой аппетит у бабушки, и Ритка выходила на промысел, причем Малек без колебания становился соучастником ее дерзких операций: за этой девочкой он отправился бы и на край света.

Они подходили на рынке к фруктам, и Мишка, будто нечаянно, вынимал нижнюю мандаринку, яблоко или гранат из пирамиды. Фрукты мгновенно рассыпались, а хорошо одетый, благовоспитанный подросток извинялся и вежливо помогал их собирать, только при этом как-то слишком суетился и загораживал рассерженному продавцу обзор. В это время Ритка рассовывала по карманам все, что успевала. Фрукты доставлялись бабушке и Лидочке: обе очень нуждались в витаминах.

Пробовали друзья ловить рыбу. Подражая китайчатам, они залезли по пояс в грязную ледяную реку и с помощью корзины занялись рыболовством. К сожалению, больные ноги не позволили Ритке долго находиться в воде, и она, закусив губу, выскочила на берег. Малек сильно уступал в сноровке и скорости китайцам, навыкшим к этому делу с раннего детства, но не отступал так просто. Дрожа от холода, он умудрился поймать пару рыб.

Счастливые ребята накормили ухой бабушку и Лидочку, но уже на следующий день Малек слег с температурой. Ритка боялась холеры; к счастью, это оказалась просто ангина, но и с ней больной провалялся в постели дней десять, и было уже понятно, что рыбаков из них не получится.

Бабушкин дневной рацион все уменьшался – настал день, когда она не съела ни крошки, только выпила чашку воды. Еще бабушка стала просить привести ей русского священника. Ритка начала вспоминать, где во время путешествий по Шанхаю они с Мишкой видели русскую церковь, но искать священника не пришлось – он пришел сам.

Скрипучий пол в коридоре пансиона обычно предупреждал Дубровиных о гостях, но в этот раз дверь в комнату отворилась внезапно. Ритка вскинулась: когда входит обычный человек, вы слышите его шаги, его топот, тяжесть его тела, скрип половиц, в конце концов, но этот гость вошел совершенно бесшумно, словно он был лишен земной тяжести и умел летать. Он был одет в черное – и у Ритки перехватило дыхание: черный в черном чабане с его паучьими лапами выследил ее! Но гость, словно прочитав ее мысли, тут же развернулся к ней лицом, и Ритка поняла, что это совсем другой человек – священник в черном облачении.

Он слегка поклонился ей, кивнул онемевшей Лидочке за старинной ножной машинкой «Гоу» и, не мешкая, быстрыми шагами прошел по комнате к бабушкиной кровати. Ритка смотрела с изумлением: этот человек не ходил – он летал, словно кто-то его нес.

Бабушка же нисколько не удивилась – она смотрела на гостя как на старого знакомого и улыбалась ему. Пока девочки приходили в себя, незнакомец сам взял стул и присел рядом с больной.

Это был очень странный священник – невысокий, ниже Ритки, и довольно сутулый. Его темные с проседью волосы растрепались, из-под сильно поношенной рясы выглядывали босые ноги в сандалиях. Возможно, он ищет, чем можно поживиться? Ритка подошла поближе, расправила плечи, нащупала нож в кармане, глянула с вызовом на странного посетителя: пусть знает, что здесь ему ничего не обломится.

Священник поднялся навстречу девочке, глянул в упор, и Ритка обомлела. Никогда в жизни она не видела ничего подобного: прекрасные и проницательные глаза незнакомца смотрели на нее так, словно видели ее насквозь, словно читали ее мысли, как открытую книгу. Странный гость смотрел, двигался и вел себя как власть имущий, и когда он попросил, точнее приказал, девочкам выйти и подождать снаружи – они безропотно исполнили его повеление.

Владыка Иоанн Шанхайский

На всякий случай Ритка приложила ухо к двери, но там, в комнате, разговаривали тихо. Беседа длилась долго, наконец дверь распахнулась – бабушка лежала радостная, по ее сияющему лицу текли слезы. Священник сказал:

– Господь сподобил вашу бабушку исповедаться и причаститься Святых Даров. Если я вам понадоблюсь – ищите меня в кафедральном соборе «Споручница грешных». Храни Господь!

Прекрасные бархатные глаза обласкали девочек, и чудесный гость, так же быстро, как появился, вышел из комнаты. Ритка бросилась следом. Она быстро, очень быстро умела бегать, но нагнала этого немолодого, прихрамывающего священника только у самой лестницы, и ей показалось, что это он сам позволил ей догнать себя, иначе бы она его только и видела. Это был явно не обычный человек – поэтому она решила воспользоваться его силой и попросила со всей горячностью, нимало не сомневаясь в том, что он может исполнить ее желание:

– Сделайте, пожалуйста, так, чтобы наша бабушка выздоровела!

Незнакомец ничуть не удивился странной просьбе. Он тихо вздохнул:

– Твоя бабушка прошла свой жизненный путь, и она очень-очень устала. Там, на небесах, ее уже ждут Господь и Пресвятая Богородица, Которым она молилась всю свою жизнь. Там ждут ее и любимые ею люди. Не нужно мучить ее, детка! Отпусти ее!

– А как же Лидочка?! Как я?! Как мы будем жить без бабушки?! У нас никого больше нет!

– У вас есть Господь. И теперь у вас есть я. Мы скоро увидимся.

В этот же вечер бабушка умерла: ушла тихо и легко, так, что девочки даже не заметили мгновение ее ухода. Она лежала, сухонькая, как засушенный осенний цветок в старой Псалтири, и комната наполнилась тонким ароматом ладана.

Ритка и Лидочка плакали, обнявшись. Китайцы говорят: «Смерть родного человека и разлука – самые худшие из десяти тысяч печальных и грустных дел на земле».

Хоронили бабушку все вместе: хозяйка пансиона с мужем, и родители Мишки, и черноволосая Милица, и полковник Ушаков, и старый профессор Чэнь с тощей косицей на затылке. Ритка боялась, что бабушку похоронят заживо, и все требовала, чтобы потрогали ее руку: сухонькие руки Елизаветы Павловны действительно хранили живое тепло живого человеческого тела, словно она даже из иного мира хотела передать ненаглядным внучкам свою любовь.