Ведь это наша Родина!

С помощью Мишки Дубровины теперь знали о всех битвах Советского Союза с гитлеровской Германией. Не удовлетворившись простыми рассказами, он даже приволок из дома карту, на которой линия фронта была отмечена красными флажками, а между флажками Малек натянул красную нить. Регулярно он старательно передвигал нить, внимательно выслушивая сообщения советской радиостанции «Голос Родины», передачи которой хорошо ловились в Шанхае.

Бабушка слушала рассказ о войне СССР с нацистами затаив дыхание, Лидочка тоже сопереживала, Ритка же относилась к рассказам Малька гораздо холоднее, чем к историям о прошлом бабушки: она не желала слышать ни о каких военных действиях, к тому же война происходила слишком далеко от Шанхая, следовательно, не представляла прямой угрозы для ее жизни и жизни ее близких.

Малек удивлялся:

– Рит, ты ведь любишь истории Елизаветы Павловны…

– Я люблю истории о прошлом, о царской России, а не про Советский Союз!

– Но ведь это наша Родина!

– Как может быть Родиной место, где живут те, кто убил твоих близких?!

Вмешивалась бабушка:

– Детка, наших родных убили советские чекисты, а в России по-прежнему живут хорошие и добрые люди – их гораздо больше, чем чекистов. Понимаешь? Там жили наши предки, там и сейчас живут наши родные – брат твоего дедушки, мои сестры и их дети, наши двоюродные и троюродные родственники…

Ритка замолкала, не желая спорить с больной бабушкой, а Елизавета Павловна смотрела на нее пристально и только сейчас начинала понимать, что старшая внучка не в порядке, совсем не в порядке, и пострадала гораздо больше младшей. Бабушка горько корила себя за нечуткость, но делала это совершенно зря: самый опытный психолог вряд ли смог бы разглядеть, тем более решить тщательно скрываемые проблемы Ритки. Слишком страшные вещи ей пришлось пережить в очень раннем возрасте, слишком навязчива была антисоветская пропаганда в каторжнике, чтобы пройти бесследно.

Мишка словно случайно подкладывал Ритке напечатанные на желтоватой газетной бумаге поэтические альманахи и сборники стихов харбинских поэтов, что чудесным образом, через друзей, доставала его мама – большая любительница русской поэзии. Харбинцы писали о далекой любимой России, и белобрысый Малек, никогда в жизни ее не видевший, чувствовал странную сладкую тоску в сердце, повторяя про себя строки Перелешина:

 
Я сердца на дольки, на ломтики не разделю,
Россия, Россия, отчизна моя золотая!
Все страны Вселенной я сердцем широким люблю,
Но только, Россия, одну тебя больше Китая.
 

 
У мачехи ласковой – в желтой я вырос стране,
И желтые кроткие люди мне братьями стали:
Здесь неповторимые сказки мерещились мне,
И летние звезды в ночи для меня расцветали.
 

 
Лишь осенью поздней, в начальные дни октября,
Как северный ветер заплачет – родной и щемящий,
Когда на закате костром полыхает заря,
На север смотрю я – все дольше, и чаще, и чаще…
 

Но Ритка равнодушно пробегала глазами стихи – в ее душе они не находили никакого отклика: слишком прочный ледяной ком сковывал ее маленькое сердце, чтобы оно могло растаять от нескольких сентиментальных строк.

Мишка слышал, как несколько групп старших русских ребят из разных колледжей и училищ Шанхая тайно уехали в Харбин, вышли к маньчжурской границе и пытались ее нелегально пересечь: они мечтали защищать Родину и воевать с Гитлером. Мишка очень сопереживал этим ребятам и даже вынашивал план найти единомышленников и повторить сей славный поступок – к счастью, единомышленников он не нашел.

О судьбе этих чудесных русских парней Малек узнает только много лет спустя: все они погибли. Кто-то был застрелен китайскими пограничниками, кто-то – советскими, а те, кто сумел остаться в живых, получили десятилетний срок за «незаконный переход границы и шпионаж». Эти погибли уже в лагере: военные и послевоенные советские лагеря оказались совсем не подходящим местом для выживания романтически настроенных юношей.

Конец войне

Зима 1945 года сменилась весной. Малек внимательно слушал все сводки с фронта и, как обычно, пересказывал Дубровиным последние военные новости: шестнадцатого апреля началась тяжелейшая и кровавая Берлинская операция советских войск, двадцать пятого апреля советские и американские войска встретились на Эльбе, восьмого мая в 22 часа 43 минуты по центрально-европейскому времени ужасная война в Европе закончилась безоговорочной капитуляцией гитлеровской Германии.

Русские и американцы – встреча на Эльбе

Бабушка беззвучно плакала, и крупные слезы быстро скатывались с ее впалых щек:

– Дожила, слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Дожила! Милая моя Россия, родная моя…

Пришло лето – и принесло новые события, великие и страшные. Шестнадцатого июля американцы впервые в мире провели успешное испытание ядерного оружия: на полигоне Аламогордо, в штате Нью-Мексико была взорвана плутониевая бомба «Тринити».

Отсчет пошел.

Двадцать шестого июля состоялась Потсдамская конференция, где Великобритания, США и Китайская Республика потребовали безоговорочной капитуляции Японии.

Японцы отказались капитулировать. Американцы проводили беспощадные бомбардировки японских городов, но потомки самураев продолжали яростное сопротивление.

Янки стали прикидывать, каких потерь будет стоить им высадка на Японские острова. Применение нового смертоносного оружия могло решить все проблемы: сломить боевой дух японцев и продемонстрировать всему миру могущество США. В первоначальном списке целей значилось несколько японских городов, один из них, Киото, был вычеркнут из списка военным министром США Генри Стимсоном, потому что в молодости он провел в Киото медовый месяц.

Утром шестого августа американский самолет, названный полковником Полом Уорфилдом Тиббетсом-младшим “Enola Gay” в честь его матери, Энолы Гэй Тиббетс, взял курс на Хиросиму – важный промышленный центр и седьмой по величине японский город. Перед полетом американские пилоты сходили в церковь, им также раздали ампулы с цианистым калием на случай попадания в плен. Эти парни верили, что помогают родной стране и всему миру: боевые действия в тихоокеанском регионе уже привели к гибели тридцати одного миллиона человек, а жестокость японцев в Китае едва ли не превосходила жестокость гитлеровцев.

В восемь пятнадцать самолет “Enola Gay” сбросил атомную бомбу “Little Boy” , начиненную ураном-235, на Хиросиму – и огромное количество часов в городе остановилось, зафиксировав точное время взрыва. Температура в четыре тысячи градусов легко испаряла человеческую плоть, а световое излучение оставляло силуэты людей на зданиях и земле – их прозвали «тени Хиросимы».

Япония долго не могла понять, что случилось с городом: он просто перестал выходить на связь. Пассажиры самолета, посланного выяснить, что же там произошло, не могли поверить своим глазам: Хиросима исчезла. Осознание пришло только после официального объявления американцев: это стало шоком для всего мира, в том числе и для самой Америки.

Восьмого августа Советский Союз присоединился к требованиям Потсдамской конференции и объявил войну Японии.

Девятого августа в одиннадцать часов две минуты майор Чарльз Суини с самолета “Bockscar” сбросил вторую бомбу, “Fat Man”, начиненную плутонием-239, на Нагасаки – запасную цель, так как главная цель – город Кокура – был закрыт плотной облачностью.

Самолет “Bockscar”, сбросивший бомбу “Fat Man” на Нагасаки

В результате двух ядерных бомбардировок было мгновенно убито более двухсот тысяч человек.

Хибакуся Рейко Ямада в 1945 году было одиннадцать. Она вспоминала: «Когда бомба взорвалась, я была в школьном саду. От взрыва меня отделяло два с половиной километра. Район на другом берегу реки был полностью разрушен. Оттуда, из центра города, к нам бежали люди, вся дорога была забита ими. Не получая никакой медицинской помощи, они один за другим умирали под палящими лучами солнца прямо на дороге. Освобождая дорогу, груды мертвых тел сгребали, как мусор, и сжигали прямо во дворе нашей школы, вырыв несколько канав. Так же сжигали трупы во дворах других школ и просто на пустырях, над всем городом стоял запах горящей плоти».

Есиро Ямаваки ребенком жил в Нагасаки, и “Fat Man” взорвался в двух километрах от его дома. Он вспоминал: «Повсюду в беспорядке громоздились обгоревшие тела людей, раздувшиеся и напоминающие резиновых кукол, на обожженных лицах белели глаза… На мосту мы увидели шеренги мертвецов, стоявших у перил по обе стороны. Они умерли стоя. Так и стояли, склонив головы, словно в молитве. И по реке тоже плыли мертвые тела».

В те годы еще ничего не знали о радиоактивной зараженности местности и лучевой болезни, и жители Хиросимы отстраивали свой город и селились на месте взрыва, первоначально никак не связывая с радиацией многочисленные случаи онкологических заболеваний и генетических отклонений у младенцев. Поэтому точной цифры жертв ядерного взрыва до сих пор назвать никто не может. Предполагается, что сегодня общая цифра погибших и умерших от атомной бомбардировки Японии в 1945 году превысила 450 тысяч человек.

Хиросима после ядерного взрыва

Американцы не собирались ограничиваться «Малышом» и «Толстяком». Сброс третьей атомной бомбы на Японию был запланирован в середине августа, следующих трех бомб в сентябре – вплоть до начала высадки американского морского десанта и наземной операции.

Пятнадцатого августа Мишка ехал на велосипеде к Ритке по Avenue Joffre, когда полиция внезапно перекрыла движение в городе. Паренек в недоумении слез с велосипеда – он не знал, чего ждать: может, очередная бомбардировка? Но в воздухе царил лишь людской гомон многоязычной толпы: французы, русские, китайцы, японцы, белые из разных стран Европы – все они напряженно ожидали чего-то важного.

Динамики, установленные на перекрестках, громко вещали на японском, затем заиграл японский национальный гимн, и маленькие фигурки людей стали падать на грязную мостовую: это японцы становились на колени, опуская головы прямо на тротуар. Затем из динамика снова загремела японская речь: император Хирохито, чье имя означало «Изобилие и добродетель», приказывал всем своим подданным, где бы они ни находились, прекратить военные действия и всяческое сопротивление.

Движение возобновилось, и Малек стремглав домчался до пансиона, взлетел на второй этаж по деревянной лестнице и сообщил Дубровиным:

– Японцы капитулировали! Конец войне!

Второго сентября в Токийском заливе, на борту американского линкора «Миссури», был официально подписан акт о капитуляции Японии.

Скорбные и безутешные японцы быстро покидали Шанхай, сдавались в плен гоминьдановским войскам молча, без сопротивления. Однако не все они оказались столь законопослушны: отдельные японские части продолжали сражаться на разных направлениях вплоть до седьмого-восьмого сентября.