17. Прощание

Вадим очнулся. В святилище было светло. Валет лежал рядом в своей любимой позе, положив голову на передние лапы, и смотрел на Сорокина. Увидев, что тот очнулся, пёс поднял голову и пару раз негромко пролаял. Тело ныло, но голова уже не болела. Вадим не знал, сколько он пролежал так на полу пещеры, но, по всей видимости, прошло уже много времени. Он поднялся, резко закружилась голова, но тут же прошла. От погребального костра осталась небольшая горстка углей и пепла, рассыпанного по всему алтарю, чего нельзя было сказать о теле. От тела не осталось ничего, даже обгоревших костей, но это почему-то нисколько не удивило Вадима – слишком много странных и необъяснимых вещей пришлось ему увидеть за последнее время. Окинув напоследок взглядом своё ночное пристанище, это необычное место, возможно, единственное в своём роде, оставшееся от далёких предков, Вадим ещё раз поразился величественности этого древнего святилища. Мысленно попрощавшись с подземельем, спасшим его от неминуемой гибели, Вадим стал подниматься на поверхность по уже знакомому сводчатому коридору. Деревянные идолы, стоящие вдоль стен, каменный истукан и алтарь остались позади в безмятежном одиночестве. Там, под землёй, скрытые от любопытных глаз они продолжат охранять покой и тишину этого мрачного подземелья. На поверхности уже давно расцветал день, яркое солнце слепило глаза, лёгкий ветерок обдал лесной прохладой лицо Вадима, где-то неподалёку раздавался непрерывный стук дятла. Пёс вышел следом за Сорокиным и тут же зажмурил глаза, отвыкшие от дневного света, после долгого нахождения под землёй. Какое-то время человек и собака стояли у входа в святилище, привыкая к дневному свету, наслаждаясь свежим воздухом, наполняющим легкие и придающим бодрости, словно кружка чая после долгого тяжёлого дня. Затем Вадим увидел тело Фёдора Матвеевича, лежащее на земле в той же позе. Первым к телу Матвеича подбежал пёс. Он просеменил на полусогнутых лапах, лизнул лежащего на земле человека в лицо и остался стоять над ним, пока не подошёл Вадим. Хотя старик и лежал в неестественной позе, в полусогнутом положении, прижав руки к груди, в засохшей луже собственной крови, его лицо оставалось спокойным и умиротворенным. Вадим прикрыл веки старику, что-то дрогнуло внутри Вадима, и по щеке скатилась одинокая слеза. Вадим отвернулся, вытер слезу грязным рукавом своей куртки и решительно направился к носилкам, тем самым, на которых они вчера принесли тело Тамары. Он не мог оставить Матвеича здесь, так же Вадим знал, что не может просто так закопать старика в землю, он попрощается с ним так, как бы хотел этого сам Матвеич. Почему он должен лежать в земле, где никто к нему не придет, и, со временем, его могила зарастёт бурьяном и сравняется с землёй? Этот человек заслужил большего: он должен раствориться в окружающем мире, должен слиться с природой. Нужно предать его тело огню, как в своё время они попрощались с Сергеем, тем несчастным человеком, скрывающимся за уродливой личиной шатуна. Именно так хотел бы Матвеич уйти из этого мира, он верил в это, он хотел этого. Вадим решил отнести его домой, в деревню, и там, на заднем дворе, сложив погребальный костёр, попрощаться с ним. Он аккуратно положил тело старика на носилки, теперь оставалось определиться с направлением. Где находится деревня? В какую сторону направиться? Если идти той дорогой, которой они пришли сюда, то Вадим выйдет к озеру, но берег, на котором они высадились… как далеко от деревни он был расположен?.. Получалось, что Вадим не знал дороги назад, и это ввело его в ступор. Выход из сложившейся ситуации подсказал Валет. Видя, что Сорокин застыл на месте, нерешительно оглядываясь по сторонам, пёс ткнулся мордой в ногу Вадима, затем побежал по направлению к границе леса, а когда достиг её – развернулся и завилял хвостом. Вадим понял, что пёс показывает дорогу, он указывает путь, по которому прибежал сюда из деревни, и, недолго думая, потащил носилки в том направлении, куда умчался пёс. В зарослях действительно оказалась тропинка, достаточно широкая для того, чтобы спокойно пройти самому и протащить за собой носилки. Пёс бежал впереди, время от времени останавливаясь, чтобы дождаться Вадима, а потом зарывался глубже в заросли. Вскоре лес сильно поредел, между деревьями появились просветы, и метров через сто показалось озеро. Выйдя из леса, Вадим узнал местность – это было поле перед деревней, с вьющейся между холмов, словно верёвка, дорогой, по которой они ещё вчера шли втроём, таща за собой лодку. Теперь они тоже шли втроём, только его спутники были уже не такими, как раньше. Вместо Степана Петровича рядом бежал пёс, а Матвеич и вовсе был мёртв и лежал на носилках, как та лодка, которую они вчера по этой самой дороге тащили к воде. Кстати, на счёт лодки… Тележка должна остаться на том же месте, где они спустили лодку на воду! Нужно найти её, и тогда он пристроит носилки на неё и повезёт Матвеича. То место, где они спустили лодку, должно было быть где-то неподалеку, Вадим помнил, как Степан Петрович удалялся, пока не скрылся в лесу, после того как они с Матвеичем отплыли от берега, Вадим видел это, находясь в лодке. Он опустил носилки на землю. «Да, тележка сейчас была бы как-никогда кстати! До деревни ещё прилично, а руки уже отнимаются» – подумал Вадим. Он решил прогуляться до берега, тем более что ближайший заход в воду виднелся неподалёку. Валет последовал было за ним, но Вадим остановил его, указав место рядом с носилками: «Валет! Жди здесь! Я скоро вернусь, а ты присмотри за Матвеичем». Вадим подошёл к собаке и нежно потрепал за холку, затем указал место возле носилок, где пёс должен был ожидать его, а сам направился к озеру. Валет с ворчанием улёгся на землю, рядом с носилками, и недовольно опустил голову на лапы. Искать пришлось недолго, тележка стояла у камышей, там же, где её и оставили, а заход в воду был именно тем, по которому они с Матвеичем спустили лодку на воду и отчалили на поиски Тамары. Везти тело Матвеича на тележке было гораздо легче, чем тащить по земле, Вадим просто пристроил носилки на тележку и покатил в деревню уже знакомой дорогой. Он бы ни за что ни бросил Матвеича в лесу. День был в самом разгаре, солнце стояло высоко и до деревни оставалось немного. Войдя в деревню, он почувствовал здесь какие-то перемены, словно кто-то сдернул ту невидимую, но осязаемую пелену уныния, которая всё это время накрывала деревню. Словно какой-то художник отреставрировал старую, потускневшую картину, и теперь она засияла новыми, яркими красками. Только на душе у Вадима было тяжело, он никак не мог свыкнуться со смертью старика, но жизнь на этом не останавливается, нужно двигаться дальше и у него, у Вадима, ещё всё впереди, так кажется, сказало то существо, тот демон в лесу. Вадим медленно шёл по пустой деревенской улице, тележка тихо шелестела колёсами по грунтовому покрытию, рядом семенил Валет. В одном из домов, в окне, показалось чьё-то лицо, усталое, измождённое долгими, бессонными ночами. Сам факт того, что оконные ставни были открыты, уже говорило о том, что люди, каким-то образом, узнали о случившемся, о том, что всё кончено. Скорее всего, ночью они заметили яркое свечение в лесу, да и туман исчез. Теперь эти люди могут жить спокойно, сколько бы их здесь не осталось. И сам Вадим теперь может быть свободен, теперь он сможет покинуть это место и вернуться домой, теперь ему никто не помешает, в этом он был твёрдо уверен. У ворот одного из домов стояла какая-то старуха, она смотрела на идущую процессию и, когда Вадим поравнялся с ней, она молча поклонилась ему, низко, насколько ей позволяли её годы. Вадим растерялся, но останавливаться не стал, теперь он видел и других людей, конечно, не в каждом доме, но всё же людей, живых, настоящих людей. Он был не один в этой деревне. В какой-то момент Вадим даже не заметил, как к нему присоединился мужчина, появившийся неизвестно откуда, и помог тащить тележку, молча, ни говоря ни слова. Вадим тоже ничего не сказал, он просто не знал что сказать. Так они молча шли до самого дома Матвеича, затем мужчина помог открыть ворота и ушел ни проронив ни слова. Не теряя времени, Вадим сложил погребальный костёр на том же месте, где они прощались с Сергеем, дрова он принес из дровника. Берёзовые поленья Вадим старательно, в несколько слоев, разложил на земле, он не знал сколько нужно дров, чтобы тело сгорело полностью, и поэтому решил перестраховаться, наложив как можно больше дров. Костёр обещал быть жарким, об этом говорили длинные ряды березовых поленьев, уложенные на земле. Место для костра располагалось далеко от построек, и огонь не мог перекинуться на строения. В своё время Матвеич тщательно всё предусмотрел, выбирая место для костра, ведь он не хотел сжечь свой дом. В гараже нашлись запасы бензина, там стоял старый уазик «буханка», колёс не было, но вместо них под машину были подставлены пни. Заглянув внутрь, Вадим заметил, что двигатель наполовину разобран, по всему салону аккуратно расположились гаечные ключи и прочий ручной инструмент, старик что-то чинил в машине и, судя по толстому слою пыли, покрывавшему кузов, давно забросил ремонт. Вадим хотел слить бензин из машины, стал бродить по гаражу в поисках шланга и подходящей канистры или какой-нибудь другой ёмкости. Удалось найти и шланг и ёмкость, но возле верстака Вадим нашёл то, что избавило его от такой неприятной процедуры, как сцеживание бензина из бака. Рядом с верстаком, у стены, стояли две большие алюминиевые канистры литров на двадцать каждая, по всей видимости, старые запасы горючего для уазика, бережно припрятанные стариком. В канистрах действительно оказался бензин, причем обе ёмкости были заполнены до краёв. Было тяжело тащить такую неподъёмную ношу, но Вадиму всё-таки удалось облить дрова вместе с лежащим на них телом Матвеича, и при этом не облиться самому. Матвеича Вадим уложил аккуратно на спину, под голову подложил, найденную в доме куртку, руки сложил на груди и только после всего этого вылил половину канистры на погребальный костёр. Отступив на несколько шагов назад, чиркнул спичкой и бросил её на дрова. Горящая спичка, описав дугу, едва успела коснуться сложенного костра, как вспыхнуло пламя, моментально разбежавшись по всем поленьям. Вадима обдало жаром, он прикрыл рукой лицо и ещё дальше отступил назад, Валет тоже отбежал на безопасное расстояние, всё это время он с интересом наблюдал за действиями Сорокина. Костёр действительно оказался огромным, намного больше того, на котором сожгли Сергея, больше того, на котором сгорела Тамара, именно такой, какой и хотел Вадим. Теперь он успокоился, костра действительно хватит, для того чтобы тело Матвеича полностью сгорело. Костёр горел быстро, дым поднимался высоко к небу, едва ли не к самым облакам, где ветер подхватывал его и относил куда-то в сторону. Вадим сидел на бревне, лежащем поодаль от костра, там жар не доставал Сорокина, у ног развалился пёс, ставший его другом, оба как зачарованные наблюдали за костром. Прошло очень много времени, и солнце уже начало клониться к закату, прежде чем пламя понемногу начало угасать. Вадим очнулся от своих мыслей, которые были далеко отсюда, в его уютной квартире, пусть съемной, но это был его уголок, где он мог отдохнуть от работы, от тяжёлого дня. Кстати, на работе его уже наверняка потеряли, что он им скажет? Что заблудился в лесу, а потом его околдовала ведьма, что ему помог древний старик, которого он сейчас сжёг на костре? Конечно, он этого не расскажет, да и кто ему поверит? Он придумает байку о том, что по дороге сломалась машина, и что ему пришлось ночевать на трассе, а потом, его притащил на буксире проезжавший мимо «Москвич», водитель которого, пожилой человек, оказался его земляком. Внезапно проснулся голод, вернее, не внезапно, потому что есть Вадим хотел уже очень давно, просто были дела поважнее, не до голода ему было, а вот теперь он бы чего-нибудь перекусил, да и пёс тоже бы не отказался от куска хлеба. Вадим оставил догорающий костёр и прошел в дом, там он нашел кое-какие припасы в виде рыбных консервов, на готовку не было времени, поэтому консервы пришлись как-никогда кстати. Открыв пару банок, одну из которых Вадим сразу же вывалил собаке, он с жадностью проглотил содержимое своей, запил стаканом воды и стал собираться в дорогу. Костёр полностью погас, оставалось лишь немного углей и пепел. Вместе с консервами Вадим нашёл старую металлическую банку из-под леденцов, похожую на ту, которая была у Матвеича в лесу. В банку Вадим собрал прах старика, вернее, немного пепла с того места, где лежало тело Матвеича, затем закрыв крышку, пошёл к своей машине, по-прежнему стоявшей во дворе, на том же месте. Сложив все необходимые вещи, Вадим запустил двигатель и заметил, что загорелась контрольная лампа топлива на приборной панели. Вадим тут же вспомнил о необъятных запасах бензина в гараже, притащив оттуда канистру, он залил её содержимое в бак и снова запустил двигатель, стрелка указателя уровня топлива медленно поползла вверх, контрольная лампа погасла. Открыв ворота, Вадим стал медленно сдавать назад и тут заметил пса, который маячил перед машиной, в глазах которого читалось недоумение, почему это его друг уезжает и не берет его с собой. Вадим выкатился на дорогу и вышел из машины, чтобы закрыть ворота, в это время Валет подбежал к нему, завилял хвостом и тихо поскуливая, уткнулся лохматой мордой в ногу Вадима. Сорокин наклонился, погладил пса:

– Ну, куда я тебя возьму? Тебе здесь лучше будет, ты здесь дома, а в городе тебе не понравится. В городе шумно, душно. Беги домой, Валет!

Вадим сел в машину и медленно поехал по улице, пёс остался сидеть на месте с понурой головой, он негромко тявкнул, потом заскулил, прижав уши, и улегся, приняв свою любимую позу, наблюдая, как удаляется машина, увозя его нового и единственного друга.

– Ну, куда я его в полуторку?.. Да ещё в съёмную! – вслух утешал сам себя Вадим, сердце щемило, словно его зажало в тиски. Лохматая фигура собаки быстро уменьшалась в зеркале заднего вида. – Кто за ним присмотрит, пока я на работе? Нет, не место ему в городе! Здесь он дома, как-никак деревенский пёс.

Валет лежал на земле, он не собирался уходить, ему больше некуда было идти, хозяина больше нет, значит, и дома тоже больше нет, единственный друг сейчас скроется за поворотом, машина уже превращается в точку. Но вот эта точка остановилась, долго стояла на месте, а потом стала приближаться, пёс с надеждой поднял голову. «Девятка» подъехала задним ходом к тому месту, где лежал пёс, открылась задняя дверь, послышался голос Вадима:

– Ну, чего разлёгся?! Запрыгивай! Поехали домой!

Валет не заставил себя долго ждать, он вскочил на ноги и с громким радостным лаем запрыгнул на заднее сидение. Оказавшись внутри, пёс тут же принялся лизать лицо своего нового хозяина, повернувшегося к нему, чтобы потрепать по лохматой голове.

– Да ладно тебе! Всего уже обслюнявил! Неужели ты думал, что я тебя здесь оставлю! Ты же мне жизнь спас! Ну, всё! Сиди теперь тихо там, не мешай, мне машину вести нужно! – Вадим развернулся лицом к дороге, выжал сцепление, и машина вновь покатилась по улице.

Прежде чем покинуть деревню, Вадим завернул на берег озера, у него оставалось последнее незавершенное дело – он хотел попрощаться с Матвеичем. Выбрав небольшой пляж, неподалёку от деревни, Вадим остановился на берегу. Место было подходящим, ветер дул в сторону озера. В том месте, которое выбрал Вадим, берег резко обрывался, образуя небольшой уступ, у подножия которого тихо плескалась вода. Волн не было, озеро было спокойным, безмятежным, лёгкая рябь медленно расходилась от берега. В руках Вадим держал банку с прахом Матвеича, у ног как всегда лежал спокойный Валет. Вадим не умел красиво говорить, ему трудно было подобрать слова, а просто промолчать он не мог. В груди всё сжалось, он еле сдерживал себя, чтобы не поддаться слабости и не пустить слезу.

– Прощай, Матвеич! Надеюсь, ты встретишься со своей Нюркой, может быть, уже встретился, я не могу этого знать наверняка, но верю, что ты наконец-то обрёл покой. Прости меня если что-то не так, я мало знал тебя, но за эти несколько дней ты стал для меня родным человеком. Прощай, друг!

После этих слов, Вадим развеял пепел над водой. Пепел сразу же был подхвачен ветром, который пронес его над спокойной рябью озера, чистой голубоватой массой воды. Солнце ещё светило, небольшие белые хлопья облаков, разбросанные по всему небу, неожиданно подтянулись друг к другу и слились в невероятную форму. Форма была невероятной в том, что на Вадима с неба смотрели чьи-то глаза, и этот взгляд мог принадлежать только одному человеку. Вадим сразу же узнал этот взгляд – это были глаза Матвеича. Немного проплыв по небу глаза исчезли, облака разлетелись в разных направлениях, лишь в памяти Вадима остался этот взгляд. Сердце успокоилось, на душе стало легче, настроение поднялось и Вадим, не теряя больше времени, забрался в машину, дождался, пока Валет запрыгнет на своё место на заднем сидении, и поехал в сторону выезда – здесь его больше ничего не задерживало.

Дорога нашлась сразу, последний раз они ехали здесь с Матвеичем, когда тот вытащил его из заброшенного дома. А вот, кстати, и сам дом на холме, ещё издалека Вадим заметил что-то странное: не то дымок – не то пыль поднималась со стороны дома на холме. Проезжая мимо, Вадиму стало ясно в чём дело: дом развалился на части, крыша рухнула, разметав заросли бурьяна по всей округе, из окон вылетели все уцелевшие стекла, а веранда с крыльцом была погребена под обломками шифера и кровельных перекладин. Почему-то это опять не удивило Вадима, даже наоборот, если бы этого не произошло – вот тогда он бы удивился, а сейчас это было в порядке вещей. Нет больше той силы, что способна сохранять это ветхое жилище, и теперь оно рухнуло. Старое кладбище так же уныло мелькало среди редких деревьев. Вот то место, где упало дерево, но никакого дерева нет, словно и не было его здесь, словно не было той ночной грозы, которая завела его в тот проклятый дом – всё было чисто. Через какое-то время показался просвет, предвещающий границу леса, деревья стали редеть и вскоре расступились совсем, открыв перед собой долгожданную дорогу, ведущую к шоссе. Сама трасса виднелась впереди, Вадим включил магнитолу, с заезженным сборником Наутилуса, когда-то он сам записывал эти песни на кассету и теперь знал их все наизусть, знал последовательность каждой из них. Сейчас его интересовала конкретная песня, и он перемотал кассету немного вперед. П динамиках раздался знакомый голос Вячеслава Бутусова, под мелодичный гитарный проигрыш он пел «Чужая земля»:

«Девятка», высоко задрав нос, взобралась по крутой обочине на шоссе и устремилась в сторону родного города, всё дальше и дальше удаляясь от этого странного соснового бора, от этой маленькой деревеньки, затерявшейся в лесной глуши, от этого красивого лесного озера, безмятежно раскинувшего свои прозрачные, чистые воды. Машина быстро набрала скорость и помчалась вдаль, пока не превратилась в красную точку на темнеющем полотне дороги и вскоре полностью скрылась за горизонтом.