10. Приготовления

Дом Фёдора Матвеича изнутри напоминал поле битвы: развороченная рама окна с торчащими обломками разбитого стекла, вперемешку со щепками от деревянных поперечин, словно в окно влетел артиллерийский снаряд; рассыпанное по всему полу битое стекло, огарки свечей; в коридоре чернел зев открытого погреба, от которого до самого входного крыльца тянулся грязный след из потёков крови и ещё каких-то сгустков, оставшихся после волочения тела шатуна. Хозяин дома наскоро затопил баню, заверив гостей, что к обеду она будет готова. «Не то что мыться – блины на полках жарить можно будет!» – утверждал Матвеич. Пока топилась баня, в доме навели порядок, тоже наскоро. Степан Петрович заколотил разбитое окно листом толстой фанеры и вымел всё битое стекло из комнаты, где произошла ночная стычка с нечистью. Вадим помог Матвеичу оттереть пол в коридоре. Притащили лестницу, опустили в погреб и достали палас: «На выброс!» – определил Матвеич, кривя нос, палас пропитался едким запахом шатуна. Вадим хотел было положить крышку погреба на место, но старик остановил его, сказав, что необходимо проветрить погреб, как, впрочем, и весь дом, поэтому двери закрывать не стали, при этом открыв ещё и несколько окон. К полудню баня была готова, и все двинулись туда – отмываться от мерзкой грязи, в которой им пришлось вымазаться.

– Сейчас попаримся, как раз вещи твои высохнуть успеют! Я их замочил с утра, – говорил Матвеич, обращаясь к Вадиму.

– Да когда ты всё успеваешь?! Я всего на часок заснул, если это можно сном назвать, а ты уже все дела переделал! Помощника нашёл, костёр приготовил! – не переставал удивляться Вадим ловкости старика, такого хрупкого на вид человека, на самом же деле оказавшегося очень проворным.

– Так заранее всё делать нужно! Тогда и успевать будешь. Костёр я давно уже приготовил, ещё пару дней назад, а шмотки твои замочил, сразу же, как ты спать завалился, я ведь догадывался, что работа грязная предстоит. А Степан, так тот сам пришёл, мы с ним всегда ладили! Так ведь, Стёпка? – Матвеич обернулся к Степану Петровичу.

– Всё верно, Матвеич! Как я тебя одного брошу-то? Да и к тому же общая это беда наша, надоело прятаться! Прячься, не прячься – всё равно достанут силы эти нечистые. Пора уже что-то решать, всю жизнь прятаться невозможно, да и не жизнь это, а существование. Не хочу так, как шатун этот, жизнь свою окончить, помирать – так человеком! – согласился Степан Петрович.

Баня удалась, по меркам Матвеича и Степана Петровича, жар стоял такой, что уши скручивались в трубочку. Вадим редко бывал в банях, да и, если честно, не любил, поэтому, когда Степан Петрович в очередной раз плеснул воды из ковша на камни, Сорокин не выдержал и, под громкий хохот Матвеича и Степана Петровича, выскочил в предбанник, выпуская за собой клубы пара. Усевшись в предбаннике на лавку, Вадим стал с жадностью глотать воздух. Мужики остались париться, из-за двери было слышно, как свистит, рассекая воздух, берёзовый веник. Свист веника сопровождался вскриками: «Эх! Хорошо! Итить-колотить!» Вскоре головокружение, начавшееся у Вадима от сильного жара, прошло, и он расслабился. Через какое-то время вышли мужики – посидеть в предбаннике, немного остыть. Матвеич достал из стоящей рядом с лавкой тумбочки бутыль и вслед за ней три рюмки. Бутылка была наполовину пуста, в ней плескалась красноватая жидкость.

– Ну что, товарищи дорогие, замахнём настойки моей? На рябине настаивал. По чуть-чуть, для снятия напряжения, – заговорщицким тоном спросил старик.

– Замахнём, замахнём! Тем более – ты уж её родимую достал! – сказал Степан Петрович, заворачиваясь в полотенце.

– Я не против, – согласился Вадим, подумав про себя, что немного горячительного действительно не помешает.

– Ну, тогда за знакомство наше! – Матвеич разлил настойку по рюмкам, поставил бутыль и поднял свою ёмкость, ожидая остальных.

– Чтоб получилось всё! – добавил Степан Петрович и тоже поднял свою рюмку.

Вадим последовал примеру своих старших товарищей, сказав, что тоже рад знакомству. Настойка оказалась ядрёной, видимо спирта в ней было намного больше, чем рябины, о которой говорил Матвеич.

– Ядрёная у тебя настойка, Матвеич! – Вадим не смог справиться с нахлынувшим жжением в горле и закашлялся.

– А то! Что толку помои магазинные хлебать! Кто его знает, что они там намешивают, какую отраву добавляют! А эта своя, с душой делал! К тому же ещё и полезная, когда в меру, конечно! – Матвеич убрал всё обратно в тумбочку. В общем, дело такое мужики: будем Тамарку со дна поднимать.

– Как мы её там найдём? Озеро большое, глубокое, наверное, – спросил Вадим, по натуре он был не очень болтлив, но настойка Матвеича немного развязала ему язык, – а если найдём? Как доставать-то со дна?

– Ты, Вадимка, не торопись, сейчас всё расскажу. Озеро хоть и большое, да не слишком глубокое, а Тамарку ты чувствовать должен – связь у вас есть. Будем на лодке по озеру кружить, как только рядом окажемся – ты сразу почувствуешь, в этом я уверен. Кстати, лодку у Степана возьмём, – Матвеич обернулся к Степану Петровичу. – Лодка-то твоя цела хоть?

– Да что с ней станет? В сарае, на брёвнах стоит, весной красил, правда, давненько на воду не спускал, как покрасил, так и стоит, – объяснял Степан Петрович.

– Вот и хорошо, сейчас собираемся и к тебе, для тебя у меня отдельное задание, а мы с Вадимом вместе поплывём. Вадим, крюк куда бросил?

– Там, у костра остался. Как вытащил из тела, так и бросил рядом.

– С собой возьмём, только верёвку подлиннее привяжем. Как над нужным местом окажемся – тебе нырнуть придётся. Озеро чистое, прозрачное, а день жаркий будет, так что дно хорошо видно должно быть. Я примерно знаю, где тело в воду бросили, оттуда и начнём, но точное место только ты, Вадим, найти сможешь. А теперь собираться нужно, некогда рассиживаться, чтоб засветло успеть, а успеть нужно, не мне вам объяснять, что ночью от воды лучше подальше держаться.

С этими словами Матвеич поднялся, и все последовали его примеру, понимая, что он абсолютно прав. Вещи Вадима высохли, и он с удовольствием залез в свои привычные, удобные спортивные штаны и футболку. Старик дал ему свою армейскую кепку, чтоб солнце не напекло голову.

– Кататься весь день придётся, а от воды солнце ещё сильнее печёт! Не заметишь, как солнечный удар хватит, что я с тобой делать потом буду? Посреди озера? – приговаривал Матвеич.

Сам он тоже надел кепку, такую же какую дал Вадиму. Собрав нужные вещи, старик прихватил с собой тот самый синий термос с чаем, так как прогулка предстояла долгая. Они закрыли окна в доме и входную дверь, к этому времени запах почти выветрился из помещения, и, заперев ворота, двинулись к Степану Петровичу. Дом Степана Петровича находился на противоположной стороне улицы, через один двор дальше, в направлении озера. Дом был ухоженным, с высоким забором, через забор свешивались ветки черёмухи. В саду, который располагался за этим забором, так же виднелись яблони. Перед домом раскинулся небольшой палисадник с цветочными клумбами, на которых когда-то были цветы, ныне же палисадник был заброшен и порос сорняками; несколько кустов сирени росли почти под самыми окнами. Казалось бы, ничего особенного – обычный деревенский дом, каких много, но всё же жилище Степана Петровича было по-своему красиво и от него веяло домашним уютом. Они подошли к воротам и Степан Петрович, встав на лавочку, расположенную прямо перед входной калиткой, перегнувшись через забор, отодвинул засов и, спустившись на землю, открыл эту калитку.

– Хороший у вас замок, кодовый! Так просто не откроешь! – пошутил Вадим.

– А от кого запираться-то? У нас в деревне все свои, все друг друга знают, а если кто чужой сунется, так у меня Валет быстро с ним разберётся! Да и шатуна раньше не было, это сейчас тревожное время настало, а раньше всё спокойно было, никто ничего не боялся, – Степан Петрович прошёл во двор и развернулся. – Вы погодите немного здесь, я Валета на цепь посажу, а то кинется, не разобравшись, загрызет, не дай бог.

Матвеич и Вадим остановились у ворот, молча провожая взглядом Степана Петровича. Во дворе послышался радостный лай. Судя по низкому басу, это был большой пёс. Зазвенела цепь – Степан Петрович успокаивал собаку. Через какое-то время он вернулся обратно и повёл гостей в сарай, к лодке. Проходя мимо Валета, Степан Петрович остановился, чтобы познакомить с ним Вадима, Фёдора Матвеича пёс уже знал хорошо, так как не раз видел его и уже давно привык к старику. Увидев Сорокина, Валет захлебнулся громким лаем, но видя, что рядом с незнакомым человеком его хозяин и ещё один, хорошо знакомый ему, не раз приносивший угощения старик, Валет быстро успокоился и завилял хвостом. Это был действительно большой пёс, помесь немецкой овчарки и какой-то огромной дворняги, на вид добродушное животное, но если его разозлить, то способное без труда до смерти загрызть взрослого мужчину.

– Подойди, не бойся, – сказал Степан Петрович Вадиму, с опаской поглядывающему на пса.

Вадим нерешительно подошёл к собаке и осторожно протянул руку, готовый в любой момент отдернул её, но пёс больше не проявлял агрессии. Он дал себя погладить и радостно лизнул руку Вадима, продолжая вилять хвостом.

– Хороший пёс! – схватив за холку собаку и потрепав её, сказал Степан Петрович.

Затем они прошли дальше, в сарай. Через большое застеклённое окно падал солнечный свет. Помещение было довольно большим и служило не только местом хранения лодки, но и мастерской, где хранился инструмент и прочая хозяйственная утварь. Лодка лежала на двух брёвнах, поставленных поперёк неё, и имеющих специальные подпорки, фиксирующие лодку в прямом положении. Двухместная деревянная лодка была выкрашена в синий цвет, а днище, до ватерлинии, в красный. Внутри лежало два весла, на бортах имелись крепления для них, кроме того вдоль всего борта были приделаны металлические кольца, для подвязки различных рыболовных снастей.

– Красивая! Часто плаваете на ней? – спросил Вадим, ему лишь несколько раз в жизни довелось плавать на лодке, да и то на резиновой.

– Раньше часто плавал, рыбачил, теперь стоит без дела. Как беда стряслась, так и забыл про рыбалку. А у нас в озере знаешь, какая рыба водится!? Так руки и чешутся на зорьке лодку в воду столкнуть, отплыть подальше, да и забросить удочку! Там дальше, у камышей, щука раньше хорошо ловилась! Я как-то давно, по весне, заплываю за…

– Хорош трепаться, Степан! Потом расскажешь, как ты щуку за хвост поймал голыми руками, сейчас времени нет твои сказки слушать! – перебил его Матвеич.

– Ничего не сказки! На самом деле было! – обиделся Степан Петрович, который, как понял Вадим, очень любил поболтать.

– Где у тебя тележка, Степан? Для лодки которая, – Матвеич вопросительно уставился на хозяина лодки.

– Сейчас принесу, я её тоже покрасил, сохнет под навесом, – сказал Степан Петрович, затем, задумавшись, добавил, словно оправдываясь перед самим собой, – с весны и сохнет под навесом этим! Как я про неё забыл-то!?

Вскоре он вернулся, волоча за собой тележку. Таких тележек Вадиму ещё не приходилось видеть, да и тележкой-то её сложно было назвать, скорее приспособление для транспортировки лодки. Устройство было очень простое и надёжное. Оно было похоже на тележку для фляг: два небольших резиновых колеса, насаженных на ось. Перпендикулярно из центра этой оси шла длинная, металлическая труба, оканчивающаяся приваренной к ней рукояткой. Как на трубе, так и на оси имелись специальные упоры, на которые ставилась лодка и привязывалась верёвкой, как раз за те кольца, которые были приделаны к её бортам. В целом простая и надёжная конструкция, к тому же самодельная. Степан Петрович попросил Вадима и Матвеича приподнять нос лодки и, когда они это сделали, вытащил бревно и подкатил тележку под лодку так, чтобы колёса оказались по центру корпуса лодки. Затем привязал её верёвкой и вытащил второе бревно, оставив лодку полностью стоять на тележке. Всё это он проделал быстро и уверенно, видно было, что раньше он часто пользовался лодкой и довёл свой навык погрузки лодки на тележку до автоматизма.

– А это тут зачем? – Матвеич заметил на дне лодки большой алюминиевый ковш.

– Так… это… воду отчерпывать, – замялся Степан Петрович.

– Какую ещё воду? Вода обычно снаружи лодки находится, но никак не внутри! – настаивал старик.

– Ну, пропускает она малость! Ну, бывает! Тем более я, кажется, просмолил её перед покраской, не должна она больше течь, но ковш всё равно не выкладывайте, он много места не занимает, – Степан Петрович совсем смутился.

– Так «кажется», или «просмолил»? Утопить нас хочешь, Степан? Что-то не хочется кормом стать для рыб. Нам с Вадимкой что? Рядом с Тамаркой теперь на дно залечь?! – не унимался Матвеич.

– Да угомонись ты, старый! Я же сколько раз плавал! Там воды-то чуть-чуть набирается, один раз ковшом зачерпнуть придётся! Да и, я же говорю, просмолил! Хочешь, я с Вадимом поплыву? – в очередной раз обиделся на старика Степан Петрович.

– Ладно, успокойся, у тебя другие дела будут. Ты как нас проводишь, сразу на то место в лесу отправляйся, о котором мы с тобой говорили недавно. Дорогу-то помнишь? – перешёл к делу Матвеич.

– Помню! Хрен такое место забудешь! Стоит только один раз побывать! Прости, Господи!

– Раз всё понятно, тогда покатили лодку, давай Вадим, не мне же старику тащить, хоть она и на колёсах теперь, – Матвеич повернулся к Степану Петровичу. – Степан, открывай ворота.

Степан Петрович пошёл открывать ворота, а Вадим взялся за ручку тележки и потянул лодку в сторону выхода. Либо лодка оказалась не слишком тяжёлой, либо тележка хорошо выполняла свою функцию: тяжести Вадим не почувствовал, колёса проворачивались легко. Когда лодку выволокли наружу, ворота сарая выходили прямо на улицу, Степан Петрович закрыл сарай изнутри и, обойдя через входную калитку, догнал своих товарищей. Выходя со двора, он не забыл запереть и саму калитку тем же методом – взобравшись на лавочку и задвинув засов. Процессия двинулась по улице, в направлении озера, словно экспедиция, волоча за собой лодку. Впереди шёл Фёдор Матвеич, Вадим со Степаном Петровичем вдвоем тянули тележку за ручку. В деревне по-прежнему не было никаких признаков жизни. По мере того, как они проходили дома один за другим, Степан Петрович рассказывал Вадиму, что стало с их хозяевами: эти уехали, этих болезнь свела, а этих – шатун заломал. Лишь о нескольких домах, а всего по улице их насчитывалось около двух десятков, Степан Петрович отозвался как об обитаемых:

– В этой халупе старуха Марфа живёт, разума совсем ни грамма не осталось, такая даже ведьме не нужна, не интересна, что с неё взять? А в этом доме чета Соболевых обитает, Егор да Галина. Тоже уж в возрасте, ехать некуда – вот и живут, по ночам в гараже запираются. Огромный кирпичный гараж с железными воротами. Там у них всё есть: и свет, и насос воду из скважины качает. Егор старый механик, да и в электричестве понимает, как-никак институт заканчивал. Электрогенератор собрал сам, из бензопилы «Урал», представляешь! Всё у него там есть, в этом гараже, запасы разные, прям, не гараж – а крепость!

Так, незаметно, за рассказами Степана Петровича они вышли из деревни и уже приближались к озеру, пересекая большой луг, раскинувшийся на берегу. Вскоре они достигли берега. На берегу рос камыш, но кое-где были подходы к воде, годами вытаптываемая трава всё-таки уступила человеку, и растительность оставила небольшие проплешины на берегу, где среди камыша и образовались подходы к воде. Именно к одному такому подходу и подошла процессия.

– Всё, дальше колёса увязнут, – сказал Степан Петрович, – поднимай нос лодки, я тележку выкачу.

К ним подошёл Фёдор Матвеевич, и они с Вадимом подняли нос лодки. Когда лодка оказалась на земле – все трое навалились на неё и столкнули вводу. Волны, образованные лодкой, пробежали по воде и привели в движение обступившие узкую дорожку камыши. Камыши зашевелились, словно встревоженные появлением людей. Лодка, скользнув в воду, весело закачалась, как будто радуясь тому, что её наконец-то спустили на воду, после такого длительного пребывания в сарае. Матвеич с Вадимом заскочили в лодку, они заранее скинули обувь и закатали штанины, чтобы не промочить вещи, и теперь усаживались на деревянные поперечины, служившие лавочками. Вадим взял вёсла и установил их в соответствующие крепления на бортах, раздались первые всплески, и лодка уверенно заскользила по воде, всё дальше и дальше удаляясь от берега.

– Удачи! Без Тамарки не возвращайтесь! – крикнул вдогонку удаляющимся товарищам Степан Петрович.

Вадим помахал ему рукой и снова налёг на вёсла.