Глава XXXIX
«Восставший из ада»

Векторы, по которым могло бы развиваться дальнейшее творчество Юрия Хоя, останься он в живых 4 июля 2000 года, обозначает последний альбом «Сектора Газа» «Восставший из ада». Вышедшая осенью 2000 года посмертная пластинка собрала среди поклонников коллектива полярные отзывы – от безоговорочного восторга до полного неприятия. Дело не только в том, что в России, в отличие от Европы и США, так и не сформировалось культуры потребления тяжелой музыки, поэтому, кроме «Арии» и поздней «Алисы», мало кому из адептов металлизированного звука удалось выйти в мейнстрим. Многие из особо чувствительных (или очень близко знавших его) поклонников Юрия Хоя воспринимали его посмертный диск чуть ли не как то, что убило их любимца. Но попробуем взглянуть на эту работу с другой стороны: «Восставший из ада» в полной мере отразил борьбу Юрия Хоя с внутренними «демонами» и его безудержное стремление к свету.

Ирина Клинских

Алексей Ушаков рассказывал, что примерно в 1999-м папу настиг творческий ступор. Как раз после этого появился «Восставший из ада» – предельно жесткий альбом.

Галина Клинских

«Восставший из ада» – это наркотики. Юра хотел от этого избавиться и в какой-то момент даже сказал себе – все, хватит. В этот период он и записал этот альбом. Он действительно стремился избавиться от этой напасти и прилагал к этому все усилия».

Алексей Привалов

Наркотики его прибили к этой тематике последнего альбома. Эмоциональный фон наркотический, который, в общем-то, его и погубил. Проявлением этого фона и служит последняя пластинка. Если «Наркологический университет миллионов» – это еще юмор, то здесь уже все по-серьезному. Налицо демонстрация того, что человек уходил.

«Восставший из ада» был задуман Юрием Клинских еще в 1997 году. Альбом изначально носил рабочее название «Бедный Юрик», и этот черный юмор вполне отражал его суть – если вспомнить, к кому подобным образом обращался Гамлет. Пластинка изначально планировалась им как новаторская. Конечно, увлечение Хоя тяжелым рэпом отчасти отразилось в «Наркологическом университете миллионов». Однако окончательно отпустить вожжи в плане бескомпромиссного саунда ему удалось лишь в «Восставшем из ада». Здесь его желания счастливым образом совпали с устремлениями его постоянного студийного гитариста Игоря Жирнова, раздобывшего где-то по случаю «металлическую» гитарную приставку и горевшего желанием где-нибудь применить ее в действии.

То, что для одного было исполнением давней мечты, для другого стало вожделенным экспериментом. Жирнов вспоминает, что Клинских, в отличие от многих предыдущих работ, дал ему на «Восставшем из ада» определенную свободу действий. Это очень чувствуется по сочным и продуманным аранжировкам, в которых нет ни малейшего ощущения нарочитости и натужности. Юрий Хой всерьез задался целью выпустить самый тяжелый альбом в России, оставив позади даже любимую «Коррозию металла». Насколько ему это удалось, вопрос дискуссионный. Но по плотности звучания прощальный «секторовский» альбом, по крайней мере, точно не уступает классическому «коррозийному» «Ордену Сатане» и той же «алисовской» «Черной метке» (в записи которой, кстати, недаром принимал участие Сергей «Боров» Высокосов из «Коррозии»).

Новаторским «Восставший из ада» стал и в плане концепции. В интервью последних лет Юрий Хой не раз упоминает о намерении выпустить первый в России мистический диск в духе рэпкора. Посмертный диск полностью укладывался бы в эту парадигму… если бы не открывающая его «Демобилизация» – дворовая дембельская песня, нанизанная на привычные для более раннего «Сектора Газа» хардовые риффы. Песня резко выбивалась из общей канвы, на что Юрию Хою указывали и издатели. Но он, видимо, предчувствуя, что следующего альбома уже не будет, настоял на включении «Демобилизации» именно сюда.

Сергей Ким

Альбом был долгожданным, и, конечно же, мы его ждали все с особым трепетом. Запись началась в январе, а уже в конце апреля альбом был полностью готов. Однако по приезде Юры из Германии у него появилась мысль записать в него еще одну песню – «Демобилизация».

В дальновидности Юрию Хою отказать нельзя. Помимо пророческого характера песни («демобилизоваться» на тот свет), она стала важнейшим цементирующим моментом «Восставшего из ада», превратившим его в связную историю, где нет ни одного лишнего элемента. «Там все очень хорошо получается, – с энтузиазмом признавался Юрий Хой в интервью «Московскому комсомольцу». – Первая песня – “Демобилизация”, вторая песня называется “Свадьба”, третья – “Рога”, то есть как проходит жизнь человека. А потом идут песни типа “Любовь загробная”, потом – “Черный вурдалак”, которая начинается: “На могильной на плите я был зачат нечистой силой”. И все это постепенно переходит в мистику, то есть альбом получился грамотный, составлен по порядку».

Действие практически всех песен происходит в деревне – за исключением все той же выпадающей из общего ряда «Демобилизации», фиксирующей некое пограничье социального статуса героя, который намеревается пройтись «рядом с будущей женою». Следующая вещь – «Свадьба» – как бы намекает нам на то, что, отслужив, герой взял в жены любимую девушку. Но посыл песни далек от романтики, к которой совершенно не располагает безудержная рэпкоровая подача. Матримониальные устремления героев поданы в сниженном виде, как в рассказе Михаила Зощенко «Свадебное происшествие» о незадачливом Володьке Завитушкине, не способном признать невесту среди гостей. Недаром фраза текста «чинно-благородно», видимо, как раз и позаимствована из лексикона несостоявшегося тестя Завитушкина в исполнении Георгия Вицина в экранизации рассказа Леонидом Гайдаем в киноальманахе «Не может быть». Еще один первоисточник «Свадьбы» – одноименная песня из репертуара Муслима Магомаева, в которой тоже упоминается «проселочная дорога». Уместно использованы у Юрия Хоя и ролевые элементы: сакраментальная реплика «вам хорошо, а мне жениться» произносится писклявым голосом безнадежного подкаблучника. К тому же в «Свадьбе» четко проходит водораздел между присущей «Сектору Газа» «чернухой» и «бытовухой». Начавшись как юмористическая картина из сельской жизни, песня превращается в итоге в самый натуральный хоррор с участием оборотней на деревенском погосте.

Бытовуха в альбоме на время берет верх в третьей песне «Рога», которая открывается театрализованной сценкой (скрипит дверь, и обманутый муж издает нечеловеческий вопль, услышав сладострастные стоны супруги) и представляет собой довольно злую пародию на песню из репертуара Вахтанга Кикабидзе «Мои года – мое богатство». Путем простой замены слова «года» на «рога» Юрий Хой разоблачает идею «мудрой старости», которая дается далеко не всем дожившим до преклонных лет гражданам. Без внутренней работы такие люди похожи, скорее, на недалеких шаловливых старичков из «Сказки о потерянном времени» Евгения Шварца. По сравнению с безответственным юнцом из «Явы» герой Хоя формально повзрослел, но так и не заматерел, сделав основной целью жизни соревнование с похотливой женой в количестве измен. Ну а чего еще мы хотели от человека, повторявшего, как заведенный, в день своей женитьбы «вам хорошо, а мне жениться»? Кстати, фразу «хоть борода моя седа, зато растут мои рога» Юрий Хой произносил в одном из интервью года за три до своей смерти, косвенно подтверждая тот факт, что последний альбом готовился несколько лет.

В «Сельском туалете» всеобщий раздрай в домашнем хозяйстве привел к нелепой гибели супруги в выгребной яме прогнившего сортира. В ситуации можно усмотреть оммаж к «неприличному» поэту Ивану Баркову, с которым нередко сравнивали самого Юрия Хоя. Именно Баркову молва приписывала трагикомичную смерть в аналогичных обстоятельствах и фразу «жил грешно, умер смешно» (можно подумать, что Барков мог физически высказаться по поводу собственной (!) гибели). Как бы то ни было, в тексте песни есть отсылка именно к этому афоризму: «Нет ужасней и смешнее смерти на всем белом свете». Обратим внимание на наличие народно-поэтического устойчивого выражения «белый свет» в «Сельском туалете». Придя к концу жизни к сугубо индустриальному саунду, Юрий Клинских продолжал подпитываться фольклорной традицией. Мало того, он стал еще ближе к корням, ведь если в ранней песне «Сектора Газа» «Я – мразь» «белый свет» фигурировал как объект ненависти, то в «Сельском туалете» ему возвращается исконный смысл: мир Божий, который служит мерилом всех поступков человека. Неслучайно здесь четко расставлены нравственные акценты: «Мораль песни такова: не мертвецы и не вампиры не опасны так для жизни, как прогнившие сортиры», давая понять, что подлинные ужасы следует искать не в дешевых страшилках, а в бытовом неустройстве нашей жизни. Именно в этой песне можно усмотреть зачатки новой стилистики Юрия Хоя, к которой он, возможно, пришел бы.

Татьяна Фатеева

«Сельский туалет» – высшая планка юмора Юры. Песня, которая вызывает спонтанный хохот! Когда он записал «Восставшего из ада», вскоре мне позвонил, а я как раз ехала к сестре. В итоге мы вместе туда отправились, он поставил альбом. Песни серьезные, я начинаю в них погружаться. И вдруг дело доходит до «Сельского туалета», я слышу первые фразы и понимаю, что себе уже не принадлежу. Даже не дождавшись припева, я ловлю себя на том, что хохочу в голос. Спонтанный и неосознанный смех – это же дорогого стоит! Я обожаю эти остроумные обороты, всегда их вижу и ценю. И тем, что у Юрки их много, – я просто любовалась. Остается восхищаться такой точной работой мысли, когда мало слов, но ни одного не выкинуть.

Столь же ювелирная работа присуща и следующей песне альбома. Если в «Сельском туалете» описана гибель «драгоценной супруги», то в «Грязной крови» фиксируется, как ненадолго переживший ее благоверный окончательно пустился во все тяжкие и отправился ей вослед. Хотя это и неочевидно, потому что ситуация строго зеркальная по отношению к народным сказаниям об упырях: кладбищенский вампир опрометчиво кусает праздношатающегося алкоголика, который «сорок лет каждый вечер бухал». В русском роке немало песен об алкогольной зависимости (чего стоит хрестоматийный «Алкоголь» группы «Сплин»), но выбранный «Сектором Газа» ракурс сугубо уникален. Несмотря на то что «все детство, сколько помню, я глотал пертуссин, а в 10 лет я начал пить самогон», он каким-то чудом не теряет человеческого облика. Много говорено о природной доброте Юрия Хоя, и это свое качество он передает герою «Грязной крови». Жалость распространяется даже на захлебнувшуюся его кровью нежить, ведь в тексте есть трогательное оправдание: «Откуда я знал, что так накроет его, иначе б я ему ни капли не дал?»

Как бы то ни было, мы помним, что укус вампира смертелен. Наверняка умерев после встречи на кладбище, герой «Грязной крови» воссоединяется наконец со своею женой в «Любови загробной». Действие песни происходит в Хеллоуин («конец октября с нетерпением жду я не зря»), когда, по преданию, начинает активничать всякая нечисть. Осознавая свою греховность, замогильная пара понимает, что их души «не взял Господь», но это не может положить конец их любви, и на могильной плите они решают зачать «скелетеночка». Несмотря на такие нелицеприятные подробности, песня не превращается в чистый хоррор, фактически являясь пародией на городской романс «Мы лежим с тобой в маленьком гробике» из арсенала любимого Юрием Хоем Аркадия Северного. Сравним фразу из первоисточника «череп твой аккуратно обглоданный улыбается ласково мне» со строчкой Юрия Хоя: «Твой череп оскаленный вновь улыбается мне».

Зато натуралистические подробности берут верх в «Черном вурдалаке», написанном от лица того самого произведенного на свет «скелетеночка». По наблюдениям Михаила Осокина, Юрий Клинских многое позаимствовал в этой песне у грайндкоровой группы Carcass, тексты которой, судя по всему, целенаправленно искал в Интернете. Но даже эти тошнотворные подробности с поглощаемым из груди гноем и кровоточащим геморроем странным образом не вызывают отвращение. Ведь в образе Черного вурдалака сквозь замогильный флер просматривается обычный беспризорник из неблагополучной семьи, для которого промысел на помойках и кладбищах составляет неотъемлемую часть жизни.

По самую макушку нагрузив слушателя инфернальными подробностями в «Черном вурдалаке», Юрий Хой вдруг резко спохватывается в «Истребителях вампиров» и объявляет демонам тотальную «святую войну». В отличие от своих западных коллег из тяжелых групп, Клинских никогда не заигрывался в демонизм. В песне «Истребители вампиров» положительные герои однозначно декларируют свою безграничную преданность Христу («мы – доблестные воины света, мы – избранные рыцари Святого завета… Сам Христос нам за командира»). Кроме того, в припевах Юрий Клинских вступает в рискованную игру, перекодируя революционную песню «Смело мы в бой пойдем» в чуть ли не религиозный гимн. В самом деле, если коммунисты для своего «морального кодекса» многое позаимствовали у христианства, то почему бы теперь не попытаться вернуть украденное?

Тут стоит затронуть более чем деликатный вопрос о религиозности Юрия Хоя. Несмотря на свой немеркнущий интерес к мистике, в детстве и юности он, судя по всему, никак не соприкасался с христианством.

Галина Клинских

Мама с папой Юру так и не окрестили. К этому муж пришел в итоге сам, когда мы решили окрестить дочку Иру. Ей тогда было уже лет пять. Батюшка нас спросил: «А вы сами крещеные?» Крещеная была только я, тогда священник сказал: «Сначала ты покрестись, а потом дочь приводи». Юра ответил: «Да, я хочу окреститься». Так что он это сделал осознанно. Помню, батюшка его венчиком побрызгал… Но Крещение его не изменило.

Тем не менее Юрий Клинских наряду с околодуховной литературой сомнительного происхождения интересовался и Евангелием – правда, не всегда в первоисточнике.

Галина Клинских

Много книг Юра покупал на мистическую тему. Но в последние годы он все же больше смотрел фильмы. Единственную книгу, которую он часто брал в руки, – «Забавное Евангелие» [вероятно, имеется в виду «Забавная Библия» французского писателя-антиклерикала Лео Таксиля. – Прим. автора]. Он ее постоянно читал. Была у нас и настоящая Библия. И первую Библию в нашу библиотеку принес именно Юра, купив ее красивое подарочное издание в год Крещения Руси. В Бога Юра верил, но, возможно, просто не понимал, как правильно это надо делать.

Не таким однозначным христианство предстает в песне «Сожженная ведьма», имеющей красноречивый подзаголовок «Жертвам средневековой инквизиции посвящается». Несмотря на ярко выраженный исторический контекст, эта баллада опередила свое время и выглядит очень злободневно в нашу эпоху бессмысленных законодательных запретов под прикрытием псевдоправославных лозунгов. Здесь можно усмотреть зачатки еще одного направления, по которому могло бы развиваться дальнейшее творчество Юрия Клинских.

Татьяна Фатеева

Если кому-то кажется, что Инквизиция ушла в прошлое, нет, она сейчас, пожалуйста, здесь – в полный рост. Мракобесие и сатанизм процветают, причем сатанизм не столько культовый как таковой, а как проявление неподлинной веры. Человек, допустим, верит не глубинно, а использует некоторые рычаги и аксессуары для своих корыстных целей. А где настоящая вера, которую надо услышать сердцем? Инквизиция рядом, это не прошлое, поэтому надо сейчас думать, как жить вокруг творящегося зла, и делать правильный выбор. Юрка четко понимал, что каждый шаг – это выбор между добром и злом.

В разрезе этого мировоззренческого выбора можно рассматривать и «Ночь страха», которая имеет много общего с «Истребителями вампиров». Песня сочинена от лица пары одиночек, вступающих в неравную схватку с ордами злых духов. Таким одиночкой был и сам Хой, который фактически всю жизнь тянул на себе весь «Сектор Газа», а на этапе последнего альбома взял на себя даже функции режиссера клипов. В напряженном рэпкоре «Истребителей вампиров» эта борьба обречена на поражение, тем не менее герои выходят из нее моральными победителями: «“Спаси, Отец Небесный!” – кричим мы в темноте. – Наша плоть досталась демонам, но душу отдаем Тебе». Наверное, абсолютно то же самое можно сказать и об участи самого Юрия Хоя.

Далее идет, пожалуй, самая недооцененная песня «Восставшего из ада» – «Мертвый в доме». Дошло даже до того, что Gala Records зачем-то выбросила ее (вместе с «Сожженной ведьмой») из дешевого издания альбома. И напрасно, потому что «Мертвый в доме», в отличие от прочих песен пластинки, демонстрирует немеркнущий интерес Юрия Хоя к панку. В обрамлении перегруженных гитар звучит типично «секс-пистоловский» боевик об умершей ведьме. Она имеет много общего с «Моей бабкой», которая вроде как казалась забавной, поскольку наводила порчу на внуков. Но контракт с дьяволом не имеет ничего общего с подлинной любовью. Поэтому беспомощная мольба «не трогай, бабушка, нас, мы ж – твои правнуки» повисает в воздухе, потому что абсолютное зло не приемлет никаких родственных связей.

Сергей Ким

После того как все уже было готово окончательно, мне позвонил Юра, и говорит: «Сейчас поеду на Gala Records, забирать клавиши и прочие инструменты, ну и хочу в несколько песен внести коррективы. Может, вместе сгоняем?» Я созвонился с Мишей Фиксом, и уже через час мы все собрались у Юры дома и выехали на «Галу». А там уже Юра попросил звукорежиссера студии Сергея Матвеева вывести на пульт четыре песни, одна из которых была «Мертвый в доме». Матвеев сначала думал, что приедет Андрей Дельцов и будет вносить правки, но очень удивился, когда Юра ответил: «Мы тут сами покрутим». В общем, начался процесс, а в первом варианте песни «Мертвый в доме» Юре не нравился звук ударных. Я вообще очень интересовался всем этим процессом, в отличие от Миши, который во время правок был рядом, но особо не лез в эту кухню, Я же сидел за пультом рядом с Юрой. И тут Юра говорит: «Серег, можешь тоже ручки покрутить». Показал мне, где и какие отвечают за звук, – и начали. В итоге я накрутил звучание малого барабана, и Юрок, засмеявшись, говорит: «О, прям как Modern Talking, оставляем». Я, конечно, был несказанно рад и вообще шокирован, что Юра позволил мне прикоснуться к рабочему процессу, да к тому же еще и утвердил мой вариант звука.

«Мертвый в доме» – крайне многослойная песня. С одной стороны, деревенская нечисть имеет здесь привычный для «секторовского» творчества облик метящих территорию гопников («здесь от покойников конкретно можно огрести», «мертвый в доме – е-мое»). С другой – герои песни боятся не за свою шкуру, а незавидной перспективы мучений в вечности («с тобою будем здесь торчать до Страшного Суда»). Нельзя сбрасывать со счетов и отразившегося в «Мертвом в доме» предчувствия Юрием Хоем собственной кончины.

Алексей Привалов

Посмертный «Восставший из ада», 13 треков – это ж мистический альбом. «Мертвый в доме – закрой зеркала», – там уже ощущалось какое-то предчувствие. Мы как-то шугались: мол, ничего себе, Юр, зачем ты такими вещами шутишь?!

В последних двух песнях личный Апокалипсис Юрия Хоя соединяется с всеобщим. «Святая война» и «Восставший из ада» созданы под несомненным влиянием заключительной книги Нового Завета «Откровение Иоанна Богослова». В обеих этих песнях христианские эсхатологические реалии вновь накладываются на образность советских революционных песен. В «Святой войне» – это «Интернационал»: «Сегодня настал решающий бой».

Кстати, именно «Святая война» может содержать на глубинном уровне одно из объяснений той трагедии, которая произошла с Юрием Хоем. В припеве есть такие показательные строки: «До тех пор продлится святая война, пока не подружат Бог и Сатана». Все близко знавшие Юрия Хоя выделяют его бесконечную доброту. Нет сомнений, что его душевных порывов хватало и на искреннее сочувствие бесам – вспомним, как и в «Грязной крови» жертва жалела вампира. Но с духовной точки зрения такое состояние довольно опасно. Идея средневекового богослова Оригена о том, что дьявол будет прощен Богом, не нашла поддержки в православии именно потому, что темные силы, не способные к покаянию, находят с помощью этого лазейку к неискушенной душе. Иными словами, брать на себя подвиг молиться за демонические сущности могут только опытные подвижники, а обычным людям вредно даже размышлять на подобные темы.

В песне «Восставший из ада», как и в «Святой войне», также цитируется «Интернационал»: «Вставай, проклятьем заклейменный». Таким образом, Хой вскрывает демоническую подоплеку коммунистического режима – и тут уже вовсе не до шуток. Причем прошлое нашей страны он экстраполирует на настоящее. Первый же год пресловутой путинской «стабильности» оборачивается в песне ощущением, что все катится в тартарары:

 
Роковой год, можете мне не верить ―
Тысяча девятьсот девяносто девять,
Дьявол повернет золотыми рогами
 

Три девятки кверху ногами!

Алексей Привалов

Да, линия «ужастиков» была у Юрия раньше, но в последнем альбоме она приобрела совсем уж мрачный оттенок. Если в ранних мистических песнях был юмор, то здесь уже все всерьез.

В силу этих причин об альбоме «Восставший из ада» нет единого мнения даже среди музыкантов «Сектора Газа» и родственников Юрия Хоя. Чего уж тогда говорить о рядовых поклонниках…

Владимир Лобанов

В «Восставшем из ада» Юрка поднял более серьезные темы. Мы говорили: дружище, ты доиграешься. К нему приходишь домой – у него среди видеокассет одна мистика. Причем жесткая мистика, сплошной дьявол. Мне рассказывали, что у него дома ужас что творилось: само включалось, само выключалось.

Алексей Ушаков

По звуку – действительно очень круто. По стилю – мне не нравится это направление. На мой взгляд, Юра в «Восставшем из ада» далеко ушел от «Сектора Газа», и неизвестно, куда бы он пришел. Возможно, колхозная тема была на тот момент полностью отыграна. Но вот то, что было на последнем альбоме, мне кажется, не принесло бы группе успеха. Это совершенно другой контингент слушателей.

Александр Кузьмичев

Как и для всех слушателей «Сектора Газа», которые вовлеклись в эту тему до 2000 года, для меня «Восставший из ада», как ни крути, сопряжен с трагической датой. Честно говоря, я не знаю, как этот альбом был бы воспринят, если бы вышел при жизни Юры. Потому что по музыке он абсолютно точно стоит особняком. Это прогрессивный альбом, потому что, если посмотреть, это альтернатива, которая у нас в стране началась, наверное, в году 2003-м – с рэпкорчиком и тяжелыми гитарами, но смешанная с русской народной подачей в ее глубинном изводе. В этом плане, как мне кажется, если бы альбом не был сакрален в связи с датой 4 июля 2000 года, массами он бы вряд ли был оценен по достоинству. Но по прошествии пары-тройки лет, когда подобная музыка пришла в Россию и стала не то чтобы мейнстримом, но таким музыкальным подспорьем, думаю, «Восставший из ада» был бы переосмыслен. Лично я выделяю для себя его первую половину – до того, как начинается полное погружение в мистику. Мне тяжеловато слушать вторую часть, которая идет после «Сожженной ведьмы». Я редко дослушиваю этот диск целенаправленно до конца. Не могу сказать, что это не моя музыка, – моя! Но именно тематически она не моя – давит эмоциональный груз, связанный с судьбой Юрия.

По причине все того же эмоционального груза вдова Юрия Хоя Галина Клинских признается, что до сих пор не может слушать «Восставшего из ада». А их дочери Ирине этот диск, напротив, помог спустя много лет хоть как-то примириться с фактом безвременного ухода папы.

Ирина Клинских

После смерти папы я первый раз осознанно послушала его записи лишь где-то в 2009 году. Села в машину и решила начать с самого тяжелого его диска «Восставший из ада». Прослушала альбом от и до. Рыдала очень сильно. В тот момент я как раз только начала встречаться с будущим папой моего сына Матвея и попросила его оставить меня на время одну, потому что впервые вообще пришла к этому. Не знаю, как я решилась, потому что, едва заслышав папин тембр, я начала плакать. Мало-помалу приходила в себя, дослушала альбом до конца и поняла, что я уже взрослая, мне нужно понять, что папы нет, и смириться с его потерей. Даже в тот момент я ощущала то самое состояние, которое накрыло меня после его ухода: мир существует, а его нигде не найдешь.