Глава XXXVIII
Это моя смерть

Разговор о смерти любого публичного человека невозможно вести без некоторого упрощения, мифологизации и даже вульгаризации темы. В случае же с Юрием Хоем не так важны точные обстоятельства его ухода, как анализ того, что ему предшествовало. Поэтому в поисках мины замедленного действия стоит начать издалека.

С Ольгой Самариной, сыгравшей роковую роль в судьбе Юрия Клинских, он познакомился еще в апреле 1991 года в гримерке после одного из концертов. Не зная, как скоротать вечер, девушка приняла предложение подруги сходить на сборный концерт с участием «Сектора Газа» по доставшимся бесплатно билетам. Мимолетная встреча в гримерке так могла бы ничем и не закончиться. Но Ольга проявила определенную настойчивость и инициировала свидание. Возможно, на руку ей сыграла тоска Клинских по дому, особенно остро проявившаяся на фоне наступившей Пасхи, которую он привык встречать в родном Воронеже. А тут новая знакомая предложила наведаться в храм, и он не нашел веских причин отказаться.

Галина Клинских

Пасху Юра вообще выделял. Пекли куличи, красили яйца. Пасхальное утро обязательно начиналось у нас с кусочка кулича и яичка. Потом ездили на кладбище – в основном к моим родственникам. Встречались с родными.

Впрочем, в последующих встречах Юрия с Ольгой романтики было мало, потому что постоянно мелькали какие-то нетрезвые компании, на все согласные женщины, склоки и ультиматумы. Их отношения явно затянулись. В 90-е он пытался порвать с возлюбленной и не встречался с нею года полтора. Однако все вернулось на круги своя. Драматизм ситуации усугубился, когда о пассии Юрия Клинских узнала его жена.

Галина Клинских

Не могу сказать точно, почему он с ней стал встречаться. От нее он уходил и уже не хотел близких отношений. Я так не могла жить и хотела уйти. Сказала Юре, что собираюсь разводиться. К детям приезжать я бы ему позволила в любое время. Юра как раз купил квартиру, я сказала, что могла бы жить там, он – в нашей. Он мне сказал: «Если ты уйдешь, я погибну. Ты – мой ангел-хранитель».

Судя по удрученному состоянию супруга и взволнованным интонациям его голоса, Галина Викторовна поняла, что он ничуть не лукавит и уж тем более не манипулирует ею. Однако и после этого его связь с Самариной не прервалась. В Воронеже он стал бывать реже, объясняя в интервью, что тяготится нездоровым вниманием к своей персоне со стороны праздношатающихся жителей района. Разлуку же с семьей переносил тяжело.

Галина Клинских

Всякий раз Юра старался приезжать на Новый год в Воронеж. Только один раз он с нами не встретил Новый год, оставшись с Олей в Москве. И то – звонит по телефону, узнает, как у нас дела, что делаем. Через час опять. Потом – вновь. И каждый раз голос все пьянее и пьянее. Уже в районе полуночи он признался, что собирается спать.

Дальнейшая история взаимоотношений Юрия и Ольги приобретает совсем уж деликатный оборот. У «Сектора Газа» немало песен на наркотическую и алкогольную тематику, но искать в них автобиографический подтекст было бы в корне неверно. В своих публичных высказываниях Хой не раз подчеркивал, что если бы он делал в жизни все то же самое, что описывает в своем творчестве, то, чтобы все успеть, ему нужно было бы прожить не менее двухсот 200 лет. К тому же многие тексты «Сектора Газа» следует воспринимать по аналогии с «Вредными советами» Григория Остера. А вот знак равенства между наркотиками и Ольгой дружно ставит все тогдашнее окружение Юрия Хоя, который тоже не смог уберечься от этой напасти.

Алексей Привалов

Любовница его и подсадила. Она была официанткой в каком-то этническом баре. Хозяева там и сами, и всех вокруг заражали этой «вакциной». Она подсела, а он за компанию. Юрка очень переживал. Где-то за год до смерти он ездил в Воронеж и встречался с какой-то бабкой-колдуньей, которая ему сказала, что если он не расстанется с Ольгой, то погибнет. После этого он приехал ко мне, поделился этим, был очень подавлен. Но оставить ее сразу он тоже не мог. Юрка метался – иногда у меня ночевал. Мать моя его борщом кормила. Он был как большое дитя.

Галина Клинских

А потом на горизонте возникли наркотики. Кололись они вместе с Ольгой. На эту тему я с ним говорила мало – не будешь же расспрашивать. Да и не думаю, что Юра бы стал о ней откровенничать. Возможно, ему просто было так удобнее, потому что он останавливался у нее в Москве. Я ему говорила: ты приезжаешь от молодой любовницы к жене постарше и, наверное, смотришь на меня уже не так, как раньше. А он возражал: «Нет, я возвращаюсь, а ты такая же молодая и красивая».

Как известно, самая распространенная причина, толкающая людей в алкогольно-наркотический ад, – безделье. Многие опускаются, не зная, чем заполнить свое время, теряя (или так и не обретая) жизненную цель. К Юрию Хою это совершенно не относится. Творческие дела своей группы он контролировал от и до, длительных периодов простоя в 90-е у «Сектора Газа» попросту не было, ведь 13 номерных альбомов, выпущенных за 11 лет, – более чем внушительный результат.

Даже как таковых отпусков, когда можно куда-то уехать и абстрагироваться от всего, у Хоя не было. «А у меня нет отпуска, потому что я нигде не работаю, – признавался он. – Моя работа – это студия: записывать альбом, сочинять его, аранжировать и сделать хорошую продукцию. Я зарабатываю на жизнь своей продукцией». Так что зависимость его откровенно тяготила, и избавиться от нее он пытался неоднократно, прибегая несколько раз к помощи врачей.

Галина Клинских

В наркотики Юра глубоко не погружался – в отличие, например, от некоторых наших соседей. Мог уколоться только для того, чтобы ломки не было, но не собирался употреблять их дальше. Сейчас избавиться от них проще, а тогда было очень тяжело. Хотя муж и старался, лечился. Хотел выбраться, но не мог. Говорил мне: «Ты себе не представляешь, как это тяжело, это такая зависимость. Когда утром просыпаешься и тебе надо (надо!) куда-то идти, забрать, привезти, употребить». Я видела в Юре это искреннее стремление исцелиться. Поэтому, может быть, и не ушла от него.

На закономерный вопрос, зачем ему все это было нужно, исчерпывающий ответ дает Татьяна Фатеева, тонко чувствовавшая Юрия Хоя.

Татьяна Фатеева

Даже если где-то он ошибался, то делал все для того, чтобы выбраться. Ни в коем случае он не говорил: «Мне и так хорошо, и принимайте меня таким, какой я есть». Часто он говорил: «Стоп, здесь что-то не то!» Даже не успев куда-то залезть, он уже пытался выбраться! А залезть ему в некоторые моменты хотелось, потому что он стремился жизнь потрогать. Ему хотелось посмотреть, как там внутри, о чем они мыслят, чтобы сочинить песню. Чтобы написать стихи, которые шли бы от сердца, надо либо поговорить по душам, либо побыть в шкуре. Не просто, чтобы музыкой навеяло, а глянуть, как человеку самому в такой ситуации. Кое-что ему удалось, где-то он, возможно, погрузился больше, чем нужно. Но он и любил по-настоящему, и спасал людей.

Когда летом 2000-го Юрий Клинсих по обыкновению засобирался в Воронеж, он был полон новых замыслов. Незадолго до отъезда он встретился с Татьяной Фатеевой, с которой намеревался возобновить сотрудничество.

Татьяна Фатеева

Прямо накануне своего последнего отъезда в Воронеж Юра ко мне забежал. В очередной раз я поменяла квартиру, но теперь уже сразу сообщила ему об этом, поэтому та квартира в Сокольниках была ему уже знакома. Юра заехал, поделился музыкальными новостями и сказал, что едет в Воронеж, предложив после возвращения в Москву обдумать момент моего воссоединения с «Сектором Газа». «Что-то задолбали меня уже эти зловещие мертвецы, – пояснил он. – Давай что-нибудь придумаем эдакое, как тогда?» Я была не против, и мы предварительно договорились о новой встрече. Мысль показалась мне здравой, потому что по этой теме народ уже давно соскучился. Из Воронежа Юра не вернулся – я уже туда сама поехала.

В окрестных воронежских деревнях Юрий Хой надеялся найти реалистичную натуру для съемок клипа на песню «Свадьба» с готовящегося альбома «Восставший из ада». Не оставляли его мысли и о доведении до ума экранизации панк-оперы «Кащей Бессмертный», чего никак не удавалось осуществить уже несколько лет подряд.

Алексей Привалов

Снимать Юрка собирался реальную сельскую свадьбу. Мы договорились, что он отправится туда первым, а потом заедет за мной в Москву.

Галина Клинских

В свою последнюю поездку в Воронеж Юра сбирался снять клип. У него остались даже наброски. Сказал, что здесь снимать в разы дешевле.

В Воронеж Юрий Хой приехал со своей подругой Ольгой Самариной. Отвезя жену и дочек в Усмань, он вернулся в свою квартиру, где начал вести себя довольно странно. Абсолютно не питая страсти к переслушиванию собственных песен (которые, как он шутил, до смерти надоедали ему во время концертов и записи), Клинских тем не менее вечером 3 июля посмотрел на видеокассете один из концертов «Сектора Газа». А наутро 4 июля начал бегать по комнатам и жаловаться, что испытывает необычные ощущения, будто у него в венах закипает кровь. Симптомы удивительным образом совпадали с состоянием, описанным в его песне «Укус вампира»: «Я не знаю, что случилось, но трясет меня, и жарко в груди».

Галина Клинских

Скорее всего, Юра укололся (я не знаю уж чем), и ему стало плохо. Моя мама ему позвонила и поинтересовалась, приедет ли он к нам. Муж ответил: «Я не могу, мне плохо». Соседи видели, как он выходил из дома и долго не мог дойти до машины. Прислонился к столбу, постоял, отдышался, потом поехал. Приехал в наркопритон, где была Оля, и умер на диване, где его никто не спас. Так совпало, что соседка моя приезжала по этому вызову. Потом она рассказывала: приехали – не узнали. Машина стоит хорошая, но возле такого запущенного места. Потом смотрит, лежит Юра. Она подтвердила, что, если бы они вызвали «скорую» чуть пораньше, он бы остался жив. Но, видимо, испугались. Оля тоже испугалась – бросила его и убежала.

Тем временем в Усмани, где Юрия Клинских с нетерпением ждали жена и дочки, разыгрывалась настоящая трагедия.

Ирина Клинских

Не знаю, что может быть страшнее потери самого близкого человека. Никакому врагу этого не пожелаешь. Мы были в Усмани, ждали папу. Вот-вот он должен был приехать. Там у нас стоит дом и неподалеку поворот. Когда мама с папой уезжали и оставляли меня буквально на пару дней, я их всегда там ждала на камнях, высматривая машину издалека. Едут – и слава богу, все хорошо. А тут вечер, папы нет. У нас там был пятачок, где я и сестра собирались с ребятами, которые приезжали на мотоциклах. Обычно нас рано загоняли домой, а тут почему-то никто за нами не выходил. Сидим, стемнело, 11 вечера, и выруливает машина. Я думала, что приехал папа, сказала ребятам, что побежала его встречать, остальные, конечно, тоже захотели увидеть дядю Юру. Смотрю – а машина, в отличие от папиной, совершенно не красного цвета. Оттуда вышел Андрей Дельцов и жена папиного старшего брата. Тут все сразу стало понятно, потому что они никак не могли вместе пересечься при иных обстоятельствах. У меня еще в сердце теплилась надежда, что, может, папа просто в больнице. Мы пошли по тропинке к дому, меня колотит, и только переступили порог, как в коридоре они говорят: «Юры больше нет». Я сразу же потеряла сознание. Все стояли в шоке, а мама говорит: «Нет, не может быть, он, наверное, в больнице? Вы неправильно поняли». Я поддержала: «Вы обманываете, зачем вы врете?!» Потом я опять пошла по стеночке, мама меня подхватила – просто какой-то ужас. Потом в Воронеж ехали очень долго, постоянно останавливаясь. То кому-то становилось плохо, то нужно было попить воды, то Андрея остановили ГАИшники, потому что он их проехал на автомате. То есть всю ситуацию я запомнила как-то кинематографично: ярко, четко, но фрагментарно. Самый страшный момент – похороны – тоже запомнила. Остальное – в тумане.

Непреодолимым препятствием для Ирины и Галины Викторовны показался порог собственной квартиры, который они долго не могли переступить. Внутри их ждала неожиданность, которой при иных обстоятельствах можно было бы умилиться, но теперь она воспринималась как еще одна дополнительная проверка на прочность.

Ирина Клинских

В квартире царила невозможная пустота. Зашли с мамой в комнату – и как начали плакать! Мебель стоит по своим местам, и деревья все на месте, дома тоже, по дорогам ездят машины, люди существуют, а все равно – пустота. Зашли в спальню мамы с папой, а там лежит открытый фотоальбом, который папа рассматривал перед выходом из дома, видимо, чувствуя, что это – последний шанс увидеть нас хотя бы так. А возле подушки лежала фотография Лили. Конечно, это жутко, когда ты понимаешь, что можешь вот-вот умереть, а семьи рядом нет, и родных своих не увидишь. Этот момент прямо впечатался мне в память: мама начала рыдать, сев на кровать и начав собирать фотографии.

Галина Клинских

Когда мы приехали, легли спать. А я прекрасно знала Юрины шаги и постоянно прислушивалась – вдруг это он идет. Слабая надежда теплилась всю ночь…

Смириться со смертью папы Ирина не могла очень долго. За неполные два месяца, оставшиеся до конца лета, она так и не нашла сил прийти в себя.

Галина Клинских

С Ирой было тяжело. Одно время она совсем перестала ходить в школу. Ира и до этого-то не горела желанием учиться, а после смерти Юры вообще забросила уроки. Приходит – и тут же уходит, тетради пустые. Учителя говорят: так она же болеет! Я не пойму: а кто вам такое сказал? Ребенка нет месяц в школе – что она, все это время, что ли, болеет? Отношения у нас с ней и до сих пор не самые простые. Мы разные. Она была папиной дочкой. Даже я ей что-то говорю – потом понимаю: уже говорила это Юре. Они с ним похожи даже внешне, не говоря уж о характере.

Ирина Клинских

Честно говоря, я вообще где-то полгода потом ходила в школу урывками. В июле похоронили папу, а в сентябре надо было в школу – плевать я на все это хотела, так как мне было просто ни до чего. Мама знает, какую я жесткую дорогу прошла. Было очень много страшного, потому что для меня в подростковом возрасте потеря родного человека казалась непосильной ношей.

Не менее тяжело переживала потерю мужа и Галина Викторовна, хотя отдаться горю целиком и не могла себе позволить из-за того, что надо было поднимать дочек. Тем не менее после ухода Юрия у нее от стресса наступила частичная амнезия. Память восстановилась лишь со временем. Не давало покоя Галине Клинских и чувство вины, которые обычно испытывают близкие умершего – особенно если он погиб внезапно и преждевременно.

Галина Клинских

Когда Юра умер, меня почему-то преследовало единственное ощущение, что я что-то ему не сказала. Мне надо было что-то сказать, хотела, но не сказала. Долго меня это мучило. Не знаю почему. Надо было что-то объяснить, а что надо-то?

Загадка не из легких. Но главное, что в этой попытке объясниться точно не было невысказанных претензий и потерявших всякий смысл упреков.

Галина Клинских

Я простила его сразу. На мужа у меня нет обиды – совсем, никакой. Наоборот, себя еще в чем-то виню. Может, что-нибудь сделала не так? Ведь я много внимания уделяла детям, а Юре как-то поменьше доставалось.

В первые дни после смерти Юрия Клинских его душа больше всего нуждалась в церковном поминовении. Этот священный долг его вдова отдала сполна.

Галина Клинских

После смерти Юры я ходила в церковь каждый день и спрашивала, что будет с его душой через 9 и 40 дней. Мне сказали: «Кто его знает, оттуда еще никто не пришел. Читаешь молитвы – и дальше читай». А я действительно начала читать Библию, молитвослов, подавала записки за упокой души Юры. Соблюдала траур, не смотрела 40 дней телевизор.

В глубине души Галина надеялась, что муж подаст ей какой-нибудь знак даже с того света. И это действительно вскоре произошло.

Галина Клинских

Когда Юра умер, дня через два мне снится сон, будто он стоит передо мной, а я немного в стороне от него. Он спрашивает: «Чего ты ко мне не подходишь? Ты меня боишься?» Отвечаю: «Нет». Он: «Ну, иди». Я подхожу, а между нами совсем маленькая – на один шаг – расщелина. Я перешагиваю, а он идет и приближается к какой-то арке. Говорю: «Ты куда?» А он в ответ: «Ну, конечно, ты совсем другая – ты была права во всем». Повернулся и ушел. Сейчас он мне тоже иногда снится, но мало и редко.

Замуж Галина Клинских больше так и не вышла. На вопрос почему она отвечает просто и бесхитростно.

Галина Клинских

Лучше не нашла. Да и забота о детях как-то поглотила, сама на второй план отошла. Первое время я вообще даже на улицу не хотела выходить. Очень тяжело было. Не хотелось, чтобы все расспрашивали.

Тяжело было далеко не только Галине Викторовне. Фан-клуб «Сектора Газа» без Юрия Хоя буквально осиротел.

Сергей Ким

Весть об уходе Юры выбила почву из-под ног. В прямом и переносном смысле лишила жизненного ориентира, это был сильнейший удар, от которого я оправился совсем немного только через месяц. Юра мне позвонил 3 июля и попросил купить пейджер, чтобы разместить его номер в буклете нового альбома – для организации гастролей. Его в последнее время не устраивали отношения с директором группы, и он хотел эти моменты скорректировать. Сказал мне, что пейджер будет у меня, и я дистанционно буду отправлять группу на гастроли посредством этого контакта. И вот 4 июля я пошел покупать пейджер, была гнетущая атмосфера, я где-то час стоял у входа в салон связи и прямо-таки «тупил». Как раз это было в районе часа дня… В итоге пейджер я все-таки приобрел, а когда вернулся домой, раздался тревожный телефонный звонок. Это был шок и ужас. Казалось, что это просто злая шутка и этого просто не могло быть. После бессонной ночи мы утром собрались на автовокзале и поехали в Воронеж. С Денисом Елисеевым, Мишей Фиксом, Таней Фатеевой. С Таней не спали всю дорогу, разговаривали… В Воронеже весь день было пасмурно и лил дождь. Тот день был одним из самых тяжелых для нас – осознание, что все это реальность, наверное, и тогда еще не приходило к нам.

Организацию похорон взяли на себя представители Gala Records и Андрей Дельцов. Деятельное участие принимал Алексей Привалов, который, как мы помним, ждал вызова Юрия Хоя в Воронеж, чтобы подобрать локацию для клипа на «Свадьбу».

Алексей Привалов

Буквально через несколько дней после отъезда Юры мне позвонил Ляхов и, плача, сообщил, что Юра умер в Воронеже. Мы тут же ночью отправились туда на машинах вместе с издателями. Помню, дождь шел стеной по всей трассе Москва – Дон. Поселились дома у Дельцова. У нас был такой оперативный план: организовать оперативный штаб по организации похорон. Нужно было понимать, кто поедет на одно кладбище, кто – на другое [в итоге Юрий Клинских нашел упокоение на Левобережном кладбище. – Прим. автора], кто договаривается о похоронах, кто – о панихиде, кто – с милицией. Прощание было в «Луче» – есть такой кинотеатр в центре Воронежа. Толпы людей шли поклониться ему последний раз. В этот день «Русское Радио» в Воронеже, на котором Леша Ушаков был техническим директором, вырубило московское вещание и целый день крутило песни «Сектора Газа». Это было очень неожиданно и приятно, и было абсолютное ощущение, что по-другому и быть бы не могло, – он был настоящим героем этого города, и город платил ему большой любовью.

Алексей Ушаков

Очень неожиданный и просто трагичный момент! Помню, Дельцов зашел на радио, весь трясется: «Беда! Юра умер…» Как так, он ведь только совсем недавно заходил? В «Луче» организовывали прощание. Там такая толпа была!

Сергей Ким

Во все, что происходило, мы до последнего не могли поверить. Поверили только на панихиде в «Луче». Было очень много народа, но каждый из тех, кто пришел, ощущал себя осиротевшим.

Ни один человек не способен точно ответить на вопрос, что в глобальном смысле ускорило уход Юрия Хоя из этого мира. Ясно одно: он стоял на пороге масштабной внутренней перезагрузки, которой он то ли пугался, то ли, наоборот, хотел ускорить, но эта ноша оказалась ему не по силам. Татьяна Фатеева убеждена, что Юрий Клинских оказался в мировоззренческом тупике, из которого так и не нашел выхода.

Татьяна Фатеева

В тот день нашей последней встречи мы с ним провели довольно много времени, он говорил мне интересные вещи. Юра признался, что не очень понимает, куда двигаться дальше. Говорил, что стоит на каком-то распутье, что хочет вернуться к сельской теме. Прежний задор вызывал у него чувство ностальгии. Не исключаю, что это был кризис среднего возраста, хотя такие громкие слова и не люблю использовать, потому что кризисы бывают у нас всех. Но у Юры был действительно момент какого-то осмысления, и, как я понимаю, он хотел вернуться к той стилистике, которая была присуща его чистому молодому сознанию, и начать сначала на новом витке. Он часто говорил, что не понимает, в чем смысл жизни и что дальше делать. Он чувствовал в себе потенциал, но ему казалось, что он делает одно и то же, а в этом амплуа его уже все знают. Я пыталась его разубеждать, говоря, что все прекрасно знают его как сильного поэта с гигантским потенциалом, что у него давно уже появились глубинные песни о сложных моментах в жизни человека, вроде «Пора домой». Ведь многие же, кто служил, говорят: «Я под эту песню демобилизовался!» Его творчество настолько глубоко ушло в народ, что люди связывали Юрины песни с какими-то важными событиями собственной жизни, пропуская их через себя осознанно. Например, тридцатилетия сейчас сплошь и рядом отмечают чисто под «30 лет». Уже сложились определенные традиции. Я пыталась донести до Юры, что раз у него есть мощный талант, то он его может применять в различных аспектах. Теоретически он мог заниматься хоть политикой, хоть общественной деятельностью. Он мог вести за собой народ, что-то объяснять, потому что у него было очень чистое сознание. Он был человеком, который всегда вел к свету и никогда никого не опускал. От его песен людям, наоборот, жить хотелось. Мы его так и звали: народный герой.

Вполне определенным видел будущее Юрия Хоя Алексей Привалов, вспоминающий, что лидер «Сектора Газа» точно не собирался петь песни типа «Носков» до старости.

Алексей Привалов

Скорее всего, Юра писал бы сейчас песни уже другого характера. Кажется, Дельцов мне говорил, что Юра сетовал: «Ну что, я эти песни буду, что ли, петь до 60?» Так что он уже явно задумывался над каким-то следующим этапом – другими формами и другим содержанием. Хой – это кровь и плоть народа. Это соль земли. Это человек, который сочетает все черты нашего народа, крепкого задним умом. Умеет рассказать об этом простым доступным языком, излагает бытовые истории, близкие и понятные любому человеку.

Скептикам, считавшим, что Юрий Хой перерос свои песни, поэтому мог в одночасье просто перестать выходить с ними на сцену, можно возразить, что он сам воспринимал свой артистический дар как призвание свыше, за которое он будет отчитываться не здесь. Он не любил говорить на такие пафосные темы, но однажды все же в ответ на вопрос о страхе «гореть в аду» все же обмолвился: «Нет, потому что это, мне кажется, судьба – и что я стал сочинять такие песни, и что мне хочется сочинять такие песни. Значит, это надо свыше кому-то. Если есть у меня эта способность, если кто-то меня наградил этим талантом сверху, то мне надо ее использовать, и все. Значит, если я буду гореть, то только по воле Всевышнего.