Глава XXXVI
Последние концерты

В 2000-м году «Сектор Газа» концертировал так же нерегулярно, как и в предыдущую пару лет. В Москве группа по-прежнему выступала по старым советским ДК, поскольку в клубах они так и не стали своими. Хотя, возможно, и могли бы, потому что, во всяком случае, ночной тусовочный формат отдыха был Юрию Хою близок. До раннего утра он мог зависать в столичных клубах, а потом отсыпаться в московской квартире на Юго-Западе часов до четырех дня.

В Москве Юрий Клинских по-прежнему чувствовал себя одиноким. Его поддерживали, как могли, некоторые экс-«секторовцы», вроде Татьяны Фатеевой, да члены фан-клуба «Газовая атака», с которыми он время от времени тусовался и вне контекста концертов.

Сергей Ким

В детстве я проводил все свое свободное время в деревне, где один мой приятель Леха Кураксин переписал мне кассету с альбомами «Сектора Газа», правда, перед этим уточнил: «Мамка не убьет?» Я говорю: «Так сама посоветовала!» А прикол в том, что Леха в итоге в конце 90-х переехал в Москву и жил недалеко от меня, на Кутузовском проспекте. И вот как-то едем мы с Юрой на машине с Речного вокзала, заняться, в принципе, нечем. Юра говорит: «Куда б заехать затусить на пару часов, есть идеи?» А мы как раз проезжаем по Большой Филевской. Я говорю: «Юр, есть вариант, живет у меня неподалеку друг, который мне первый и переписал альбом “Сектора Газа”. Можем нагрянуть, он будет в шоке». Тормозим около таксофона, я звоню, он дома. Говорю: «Лех мы к тебе ненадолго заедем», но не говорю, что с Юрой. Подъехали к подъезду, он выходит встречать и просто как вкопанный встает с выпученными глазами. Вот поржали мы тогда славно.

За несколько месяцев до смерти «Сектор Газа» играл в Минске. Тогда еще ничего не предвещало беды, но те, кто мог бы послушать тогда группу и не сделал этого, сейчас рвут на себе волосы.

Алексей Привалов

«Сектор Газа» играл концерт в КЗ «Минск». Я предложил жене: «Пойдем покурим на улице». Она возражает: «Да я послушать песни хочу». Начал ее убеждать, мол, сколько еще этих концертов будет! Так вот – это был последний, на котором мы были (исключая злополучную «Звуковую дорожку»).

21 апреля 2000 года «Сектор Газа» выступил в московском кинотеатре «Ереван». Практически сразу после этого группа уехала в очередной тур по Германии, где пробыла вплоть для июня. Тем не менее в среде поклонников «Сектора Газа» выступление в «Ереване» получило статус «Последнего концерта» – видимо, потому что из всех позднейших концертов команды именно он в наиболее полном виде был зафиксирован кем-то из зрителей на видеокамеру. Да, финальная часть заснята лишь фрагментами, но представление о состоянии группы на тот момент можно получить из этого документа исчерпывающее.

На сцену Юрий Хой вышел в легких штанах и простецкой мешковатой толстовке, подтверждая тезис о том, что в последние годы он предпочитал выступать в том же, в чем и приезжал на площадку. Довольно по-свойски извинился перед залом за задержку шоу, пространно сославшись на проблемы с аппаратом и на то, что «здесь у нас свои понты». Что бы ни означало данное утверждение, к таким аргументам обычно проникаешься доверием автоматически.

Затем Юрий Клинских доложил: мол, обстановка такая – за лето «Сектор Газа» планирует снять клип и завершить работу над новым альбомом, а осенью – все представить. Из этих слов можно лишний раз убедиться, что загад не бывает богат. Помнится, и десятью годами раньше Виктор Цой на аналогичном последнем концерте группы «Кино» в «Лужниках» тоже сулил поклонникам клип и альбом. Оба музыканта так и не дождались плодов своих трудов…

Последние концерты тех или иных исполнителей позволяют остановить мгновение и взглянуть на происходящее с точки зрения вечности. Вдвойне интересно, чем артист жил незадолго до своего ухода, что его волновало, чем он хотел поделиться с аудиторией и что завещать всем нам. Не менее важно уловить в манере поведения, интонациях, жестах, комментариях и выборе песен музыканта предчувствие близкой смерти, а также – зачатки личного мифа (некоего идеализированного образа), который будет формироваться на волне его посмертного почитания.

По концерту в «Ереване» хорошо заметно, что Юрий Хой в этот период если не тяготился ранними стебовыми песнями, то воспринимал их уже как нечто проходное и необязательное. Во всяком случае, начав именно с такой вещи, как «Попец», он пояснил, что исполняет ее «для разогрева». Следующая «Песенка» казалась на этом фоне уже развлекательным продуктом более зрелого автора, который мог вызвать у зрителей чувство эйфории без нарочитых грубостей, ненормативной лексики и апелляции к телесному низу. Зрители азартно подпевали бессловесному припеву, а клавишник Игорь Аникеев выводил его зверским голосом.

После «Песенки» у «Сектора Газа» произошла заминка, во время которой Вадим Глухов сыграл сверх нормы еще несколько забористых риффов из предыдущего номера. Обычно Юрий Хой во время подобных пауз разражался каким-нибудь неприличным анекдотом, но теперь обошелся без этого. Песне «30 лет» зал подпевал так же азартно, как «Песенке», а Клинских не забыл поздравить всех тех, кому еще предстоит отпраздновать такую дату. На третьем куплете у него отрубался микрофон, так что чудом всплывшая фраза «я имею право сегодня жить» приобрела особый вес и измерение. Сегодня у него такое право действительно было, но вскоре жизнь его оборвется так же внезапно, как вокальная партия. Еще более наглядно примерно то же самое случится через пару месяцев с Юрием Хоем на фестивале «Звуковая дорожка» на песне «Демобилизация».

Концертная жестикуляция к моменту выступления в «Ереване» у Юрия Хоя стала еще более скупой. Особых мизансцен он больше не демонстрировал, за исключением завода мотоцикла перед «Явой». Зато в «Тумане» на словах «Бог для нас всегда бесплотный вождь» выразительно поднимал глаза к небу, будто обозначая тот вектор, по которому ему вскоре предстояло направиться.

Ближе к середине в одном блоке с «Явой» прозвучали еще несколько ранних залихватских песен «Сектора Газа» – посвящение всем «не дающим» «Не дает», «Теща» с убедительной просьбой зрителям спеть эту песню мамам их жен и «Снегурочка» с неизменно отданным на откуп зрителям припевом про «педераста горбатого». Перед «Давай-давай» Хой прибег к небольшой мистификации, лукаво пообещав самую нежную песню. Но на самом деле таковая прозвучала лишь следом – «Лирика». Во время этой песни Юрий Клинских подал публике пример, запалив зажигалку, словно поминальную свечу.

Почти сочувственно прозвучала некогда издевательская «ГАИ», которую Хой предсказуемо адресовал «доблестной госавтоинспекции». Это посвящение воспринималось уже почти всерьез, поскольку несколькими годами раньше, во время одного из радиоэфиров, лидер «Сектора Газа» ею же благодарил тульских гаишников, оказавших группе по дороге на концерт некую услугу. Еще пронзительнее прозвучал «Бомж», которым Юрий Хой попытался приободрить «всех пацанов, которым, как всегда, не везет».

Кульминацией концерта стал цикл мистических песен, который певец представил особо. Чувствовалось: это именно то, что сильнее всего его занимает в данный момент. «Песней № 1», по замечанию Хоя, оказалась сказочная «Ночь перед Рождеством» на которой он вновь поднимал взгляд к небу, когда пел о Богородице. О продолжении мытарств героя по фольклорному паноптикуму всяческой нечисти свидетельствовали «Вурдалак» и «Укус вампира». Во второй из них пророчески были описаны обстоятельства смерти Юрия Клинских: «Я не знаю, что мне делать, но трясет меня, и жарко в груди».

А дальше для тех ценителей «Сектора Газа», которые давно ждали от группы чего-то нового, небывалого и ударного, наступил момент истины. Группа исполнила песню «Ночь страха» из готовящегося альбома «Восставший из ада», которую Хой окрестил «легким рэпачком». Как-то в интервью он жаловался, что практически не может встраивать номера с хип-хоповой основой в концертную программу, потому что ему «не хватает дыхалки» их начитывать. Однако «Ночь страха» в контексте последнего концерта смотрелась насущно необходимым завещанием. Донельзя немногочисленный отряд «истребителей вампиров» из «Сектора Газа» оборонялся не на жизнь, а на смерть. Вадим Глухов строчил из своей гитары почти автоматными очередями, Юрий Хой отдавал команды о святой воде и дальнейшей боевой стратегии, а Игорь Аникеев, подхватывая концовки фраз припевов, громогласно рапортовал об исполнении приказов: «Есть! Здесь!»

Еще одной «ласточкой» из «Восставшего из ада» выпорхнула «Сожженная ведьма», которую Юрий Клинских, как и в трек-листе буклета будущего альбома, посвятил в «Ереване» «жертвам средневековой инквизиции». Круг замкнулся, когда ее закономерным продолжением прозвучала одна из первых песен Хоя – «Утопленник». «Вальпургиева ночь» стала пугающе осязаемой, поскольку Клинских напомнил, что этот самый праздник настанет совсем скоро – через каких-то 10 дней. До его собственной «Вальпургиевой ночи» было чуть дольше…

Шабаш в зале был к этому моменту что надо и еще многократно усилился, когда группа заиграла залихватский «Сельский кайф». И вновь Юрий Хой абстрагировался от двусмысленного посыла этой вещи, подчеркнув в ремарке к ней, что это – лишь «для отдельных лиц». Для коды он достаточно неожиданно выбрал песни о венерических болезнях, декларативно объединив их в дилогию – «Трипак» и «Сифон». Но, учитывая ощущение болезненности, обреченности и ожидания встречи с потусторонним миром, которыми веяло от этого концерта, выбор был понятен. Однако даже в этом недружелюбном антураже Юрий Хой остался для поклонников близким и родным. Особенно наглядно это проявилось, когда во время долгого вступления к «Сифону» он охотно бросился подписывать разложенные перед ним зрителями на краю сцены плакаты и буклеты.

Парой дней позже «Сектор Газа» уже играл в небольшом клубе в Дрездене. От этого выступления сохранилась лишь восьмиминутная видеонарезка, но даже по ней видно, что программа отличалась от московской. В самом начале музыканты сыграли «Гуляй мужик!», относящуюся как раз к тому переходному историческому периоду, когда многие из пришедших на это выступление людей покинули родную страну. Да и эта разухабистая песня больше подходила к клубному разгулу, чем к стенам неуютного кинотеатра, который Юрий Хой предлагал сотрясти громоподобной «Песенкой». Последняя, впрочем, была и в Дрездене. Здесь же был сыгран и «Колхозный панк», которого в Москве не было (или же он просто не запечатлелся на записи). «Вальпургиева ночь» была еще ближе во всех отношениях (календарно, географически и метафизически), поэтому Юрий Хой спел ее в конце и пожелал всем после нее «счастья и удачи по жизни».

Складывалось ощущение, что ему самому больше всего хотелось бы расширить «мистический блок» до масштабов целого концерта, разбавив его парой-тройкой композиций вроде «Тумана», «30 лет» и «Бомжа». Как лезвием по сердцу, впечатывалась «Ночь страха». Прежде чем уйти в историю, Юрий Хой, исполняя ее, производил впечатление бесстрашного, но обреченного бойца с инфернальными сущностями, который попал в окружение ненасытной нежити, фактически проиграл свою «святую войну», но не сдался, понимая, что дух все равно уйдет к Богу, а безжалостным демонам достанется лишь бренная плоть.