Глава XXIV
Танцы после порева

Проседания по гастролям Хой компенсировал усиленной студийной работой. В 1994-м практически одновременно вышли два альбома «Сектора Газа» – «Танцы после порева» и «Кащей Бессмертный». К восьмому альбому «Танцы после порева» окончательно прояснились две вещи: сам Юрий Клинских тяготел к «мистическим» песням и при возможности обязательно вставлял такие в альбом. А народу нравилось про мат, секс и прочие радости жизни – и с этим «заданием» Хой справлялся не хуже. Диск «Танцы после порева» словно вопиет: «Хотели – получите».

На обложке изрядно потасканные и полуголые колхозник с колхозницей с ярко выраженной печатью порока на лицах отплясывают из последних сил в стоптанных сапогах. Это почти буквальная иллюстрация к песне «Танцы после порева». Но Хой вновь проявил недюжинную иронию, спев о том, как у изнуренной всевозможными «кайфами» парочки дело до танцев так и не дошло. Им не достался только десерт, а вот в следующей песне «Не дает» безвестному страдальцу не удалось заполучить и главное блюдо. Пока девушка ломалась, его любовный пыл угас. Вся соль песни заключена в материализации народного эвфемизма «на полшестого», выражающей половое бессилие. Всю ночь герой пытался раскрутить подругу на секс, а потом настало «полшестого» – причем как в прямом, так и переносном смысле.

«Сектор Газа» не единственные мифологизаторы периода полшестого утра. В песне «Оберманекена» с таким названием происходит полное растворение во времени и пространстве. Нечто подобное наблюдается и в «Полшестого» «Ва-Банка» – всеобщее оцепенение и бытовой абсурд. Но в их случае имеется в виду скорее час открытия метро, а у «Сектора Газа» – менее очевидный источник вдохновения.

Иногда в альбоме «Танцы после порева» Юрий Хой и сам лукаво уводит слушателей по ложному следу. Казалось бы, в песне «Укус вампира» все предельно серьезно: хеви-металлическая гитара Игоря Жирнова, готические клавишные партии (за программирование на диске отвечал преимущественно сам Хой), душераздирающий текст, в основе которого – просьба укушенного убить его раньше, чем он превратится в вампира. Величественную и страшную картину поддерживает «замогильный» spoken word Юрия Клинских: «Человек, которого укусил вампир, сам после смерти становится вампиром. Аббат Кальме “Трактат о явлении духов”, 1698 год». Но дотошных архивариусов, задавшихся целью во что бы то ни стало найти этот труд, ждет фиаско. Бенедиктианский монах Огюстен Кальме действительно существовал. Но в его библиографии серьезные источники не указывают трактат с таким названием. А то, что размещено под подобным соусом в Интернете, попахивает мистификацией. Вероятно, Юрий Хой почерпнул эти сведения в каком-нибудь бульварном романе ужасов, до которых был охоч.

«Злая ночь» тоже по форме отсылает к «хоррорам»: спиритическое гадание, трепет, бесовские откровения… Однако на деле это – сатирическая зарисовка, поскольку в ходе сеанса вызова духов участники узнают друг о друге много нелицеприятного. Несмотря на предельную доступность песни, трактовок у нее может быть минимум две. Первая – падшим ангелам всегда выгодно видеть в человеке самые низменные качества, потому что так проще посеять раздоры между людьми. Второе – здесь показан механизм действия греха осуждения, который в той или иной степени присущ всем нам.

К середине 90-х испытал на себя атаки выпускников «школы злословия» и сам Юрий Хой. К этому времени некоторые воронежские приятели, с которыми он вместе начинал, из зависти все чаще стали упрекать его в «самоповторах». Поиски нового ощутимы в «Метаморфозе», причем как по источнику вдохновения, так и по форме подачи. Стилистически это почти тяжелый рэп в духе так любимых Клинских Red Hot Chili Peppers. Текст же представляет собой адаптацию ирландской народной песни «Семь пьяных ночей» («Seven Drunken Nights»), в которой молодая похотливая супруга неизменно обводит вокруг пальца пьяного и наивного мужа, пытающегося собрать доказательства ее неверности. В оригинале ночей было семь, но в народе чаще всего фигурировали пять из-за чрезмерной пошлости последних двух. Хой же благополучно обошелся четырьмя, причем с корректностью заморачиваться не стал.

В том же 1994 году будет выпущена и панк-опера «Кащей Бессмертный», доказавшая, что ни о каком топтании на месте в случае с Юрием Хоем речи не шло. На этом фоне альбом «Танцы после порева» воспринимается как генеральная репетиция перед подступом к этой пластинке. В середине альбома сосредоточена целая обойма песен на чужие мелодии, любопытно сочетающиеся с новым содержанием. Гедонистическая «Вдова» написана по мотивам твиста из репертуара Эдиты Пьехи «Наш сосед», где радость жильцов от появления соседа-духовика выглядела несколько натянутой и неправдоподобной, в отличие от жизненной коллизии «Сектора Газа».

«Проститутка» написана на музыку песни о Чебурашке из известного советского мультика – и «кукольный» голос Юрия Хоя здесь как нельзя к месту. Кстати, в пропаганде проституции автора не уличишь при всем желании, потому что описанные героиней песни «блага» на атрибуты роскошной жизни никак не тянут. Чего стоит пресловутый ликер «Амаретто» – жуткое приторное пойло с ореховым привкусом, продававшееся в 90-е в коммерческих ларьках вместе со спиртом Royal. А в «Комарах» цитируется «Маруся» из фильма Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию», ведь копье можно использовать и как фаллический символ, и как метафору комариного жала.

«Незнакомые места» – невероятный микс в духе концептуалистского проекта Егора Летова «Коммунизм», где музыка и текст для одной и той же песни заимствовались, как правило, из предельно далеких друг от друга сфер. Что касается Юрия Хоя, то музыкальную тему он взял из хита «No Limit» нидерландской евродэнс-группы Unlimited, а текст представляет собой переделку русской народной каторжной песни XIX века «Помню я». Практически одновременно с «Сектором Газа» ее адаптировали под себя в проекте «Боцман и Бродяга» Александр Ф. Скляр и Гарик Сукачев, в частности, спев:

 
Я не крал, не воровал,
Не занимался тайными вещами,
А на Арбате я в милицию попал по первому по разу.
(Санька, с тобой вместе!)
 

В основе этой репризы лежит реальный факт попадания Гарика Сукачева в арбатское отделение милиции, после чего был организован масштабный фестиваль «Рок против террора». У Юрия Хоя же степень обобщения гораздо выше. Отталкиваясь в своем тексте от плаката «Не ныряй в незнакомых местах», он творит какой-то воистину всеобъемлющий моральный императив. Причем для этого ему достаточно всего лишь в каждом следующем припеве менять по одной букве в глаголе: «не ныряй» – «не шныряй» и «не ширяй»! Вот каким плодотворным может быть иногда подход «что вижу, то пою».

Здесь же можно вспомнить и озвученный Анной Ахматовой принцип «Когда б вы знали, из какого сора / растут стихи, не ведая стыда». Задался этим вопросом и Юрий Клинских – в «Из чего же» – с лейтмотивом из одноименной детской песенки Юрия Чичкова и Якова Халецкого. Ответ неказист: «Из чего же сделан “Сектор Газа”? Из шприцов, из ханки и плана, из бутылок и стакана». Надо понимать, что это не только убийственная самоирония, но распространенный стереотип массового сознания – подобный приведенному выше сомнительному суждению о самоповторах. На самом деле «Сектор Газа» – это стихия народного фольклора, меткое деревенское соленое словцо, сельская готика, карнавализация, театрализация – и много чего еще, о чем речь пойдет впереди. А пример вдумчивого использования «сора» видим в песне «Богатые тоже плачут». К тому времени упоминание об одной из первых «мыльных опер» на российском ТВ могло уже показаться моветоном. Но Юрий Хой использует его инновационно – всего лишь как предлог поговорить об асоциальных элементах, которые палец о палец не ударят ради собственного благополучия, ссылаясь на то, что, оказывается, «богатые тоже плачут». Так что «Сектор Газа» здесь демонстративно дистанцируется от массовой культуры, показывая пример ее разрушительного воздействия на обывателей.

Подпитывался же Юрий Хой совсем другими источниками. Например, бытом казачьих станиц. Правда, «Казачья» начинается все же с пародийной картины: «А казак с казачкой хлещут самогон, / На базу мат-перемат, есаул лежит в умат», – однако ерничество сходит на нет, когда встает вопрос защиты рубежей:

 
Но если вдруг придет беда, если вражия орда
Пожелает вдруг сделать нам подляк,
Пусть не рыпается враг, всех замочим только так,
С шашкою на танк бросится казак.
 

Можно сколь угодно издеваться над песнями, фильмами и книгами, в которых солдаты часто прикладываются к «фронтовым ста граммам». Но подлинности в таких произведениях больше, нежели в безжизненных лубках. В любом случае «Казачья» «Сектора Газа» смотрится очень выгодно на фоне популярных тогда попсовых поделок вроде «Есаула» Олега Газманова и «Скажи мне правду, атаман» Татьяны Булановой. Фактически Юрий Хой продолжил (естественно – в собственной стилистике) линию, начатую Игорем Тальковым в «Бывшем подъесауле» тогда, когда петь о Родине и патриотизме без штампов, казенщины или беспробудного нигилизма никто не решался.