Глава XIX
Гастроли

Одновременно с выходом альбома «Гуляй, мужик!» «Сектор Газа» находился в практически непрерывном гастрольном туре. По самым скромным подсчетам, за 1992 год группа сыграла порядка 150 концертов. Сами музыканты дружно это называют коротким и понятным русским словом – чес.

Владимир Лобанов

Концертов на самом деле было много. Действительно это был чес, но я не ожидал, что настолько плотный. Уезжали на две недели, потом день-два отдыха – и опять. А то вообще утром приезжаешь, скидываешь грязное белье, отдаешь деньги жене – и вечером уже вновь аэропорт. Конечно, это тяжело. Ребенок у меня рос, папку не видел вообще. По телевизору меня показывают, подбегал: «Мама, мама, там папа!» В этом плане все было не очень весело.

Татьяна Фатеева

Концерт шел за концертом, мы домой приезжали на неделю, а дальше на два месяца, как это называли ребята, чес.

Алексей Ушаков

Было тяжело. Мы-то изначально не были гастрольной группой. Туры были действительно жесткими. Причем тогда-то нормальной аппаратуры практически нигде не было – все такое древнее! Надо было уметь работать на том аппарате, который нам ставили. Бывало, даже мониторных линий не было. Мы выкручивались, как могли.

Как уже было подмечено, студийная и концертная ипостась «Сектора Газа» после начала сотрудничества с Gala Records представляли собой два совершенно обособленных явления.

Повторить в тех экстремальных условиях студийное звучание во время бесконечных мытарств по стране музыканты не смогли бы при всем желании. Приходилось прибегать к маленьким хитростям.

Алексей Ушаков

Концертные версии отличались от студийных очень сильно. Тогда же не было нормального концертного звука, поэтому приходилось работать на том, что есть. Сидя за пультом, Андрей Дельцов понимал, что здесь нужно поменять тембр, тут – партию, а тут надо продублировать клавишами гитару, потому что иногда не получалось плотного звука. Постепенно звучание все дальше уходило от первоначально задуманного. К тому же на записи несколько гитар, а на записи – одна. Нужно было как-то подстраиваться, чем-то компенсировать.

Владимир Лобанов

Я играл основные партии – такие, которые требует мелодия, которые уже прописаны. Менять их нельзя, потому что люди слушают записи. А запилы были от меня, это я умел, учитывая мой опыт в предыдущих группах.

Алексей Ушаков

Тупикин играл на басу, а барабанщик стучал поверх электронных барабанов. А когда не стало и бас-гитариста, пошел уже и электронный бас. Он тоже добавил своих красок, потому что ритм-секция – это основа и концертной, и студийной записи. Нам необходимо было достигать плотного звука любыми путями.

Владимир Лобанов

Плотность звучания на концертах давал Roland. Тот же барабанщик играл дабл-треком в Roland. А иной раз, например, Тупикин просил: «Ну, отрубите забитый бас, дайте и мне хоть пошлепать слэпом-то чуть-чуть!» В остальном – «роландовские» барабаны – это и есть фирменный звук «Сектора Газа». Он тоже сильно отличался от живого, да и слава богу. Потому что аппаратура была такая, что живые барабаны использовать было практически невозможно. Это сейчас мы как-то можем их накрутить. Поэтому нам и предложили: чтобы на концерте хоть как-то прозвучать, должен играть Roland с вшитыми барабанными звуками. Лешка Ушаков искал, чтобы это слушалось, так что работа была проведена серьезная. И уже под эту ритм-секцию – болванку – подыгрывали мы. Это еще более или менее как-то звучало на той аппаратуре, с которой нам приходилось сталкиваться. Потому что мы ездили по таким Пырловкам, где аппарат был дискотечным.

Обычно, когда заходит речь о гастролях, музыканты начинают оживленно вспоминать какие-то байки из закулисья. А у «Сектора Газа» из ряда вон выходящей ситуацией был практически каждый выход на сцену.

Владимир Лобанов

Приезжали – аппаратура через полчаса нередко отключалась. Народ визжит. Звук отвратительный. Спасибо звукорежиссерам, которые умудрялись выкручивать нам более-менее приличный звук даже в таких условиях. Слава богу, записей нет, ибо камеры в то время далеко не каждый имел. У кого были – оставил нам исторические артефакты.

К сожалению, «Сектор Газа» так и не выпустил ни одного официального концертного альбома (хотя, по воспоминаниям клавишника Игоря Аникеева, незадолго до своей смерти Юрий Хой как раз задумал двойной live).

Тем, кому непонятно, по какой причине, – рекомендуем еще раз перечитать эту главу сначала. Это не значит, что на каждом выступлении музыканты играли спустя рукава. Пристойные по качеству игры live-записи у команды остались, но тогдашние технические возможности звукозаписи не позволяют их теперь довести до слушабельного вида.

Владимир Лобанов

Записывали концерты в Воронеже, к которым мы обычно готовились особенно тщательно. Конечно, Хой тоже готовился и переживал, потому что понимали, что придет очень много друзей-музыкантов, которые его недолюбливали и которые были уверены, что «Сектор Газа» – это «говнорок». Естественно, делали максимально крутой звук. С этих концертов остались именно аудиозаписи. Возможно, это хотели выпускать. Насколько мне известно, остались подобные записи и с концертов в Витебске. Но подозреваю, что эти записи – не многоканальные.

В таких приближенных к боевым условиях «секторовцы» еще умудрялись формировать свое неповторимое концертное шоу и отрабатывать сценические движения. Катализатором этого процесса служил непоседливый Владимир Лобанов, который во время выступлений ни секунды не мог устоять на месте. Драйва харизматичного гитариста хватало не только раскачку зала, но и на заряд согруппников.

Владимир Лобанов

Со мной в группе было шоу, я заставлял всех бегать, как сайгаков, потому что всегда и сам был активным. Потому что до меня «Сектор» вообще был ВИА. Никто не двигался. Елки-палки, но вас, что ли, прибили гвоздями? Давайте работать, раз уж это панк и стебалово! Не обязательно трясти хайером – мы придумывали какие-то смешные движения. Тупикину это делать было сложно, он такой был Грач [прозвище бас-гитариста. – Прим. автора], сидевший на пожизненной депрессухе. И то его раскачал – давай, Грач, веселее! Давай, туда-сюда. Это ж шоу – жизнь-то продолжается. Говорю: тебе нужен костюм – шорты вот какие-то немыслимые. Чем дурнее, тем веселее.

Алексей Ушаков

Володя действительно здорово влиял на наше сценическое шоу. Он и гитарист хороший, и не стоит на месте – постоянно двигается. Глядя на него, и все остальные тоже начали двигаться. Это же кайф! Когда говорят «золотой состав», подразумевают Сережу Тупикина и Вову Лобанова, которые делали шоу.

В процесс всеобщего сценического бурления волей-неволей вовлекался и Юрий Хой.

Владимир Лобанов

Юрка видит, как все двигаются на сцене, – и тоже вливается в процесс по-своему. Его сценическое поведение уже стало классикой. А бегать по сцене ему и не было нужно. Но, безусловно, под остальных он тоже подстраивался. Ведь это энергетика, драйв. Если на сцене идет драйв, ты хочешь – не хочешь, не устоишь. Так что там кто во что горазд. Ничего, конечно, особо не отрабатывалось, но синхронные движения делали. Или я подойду к Тупикину, скажу что-то смешное, и мы вместе поприкалываемся. Все это – веселуха.

Фирменных сценических фишек у Юрия Хоя было хоть отбавляй. Это и знаменитые присказки перед песнями, и мизансцены (наподобие завода мотоцикла перед «Явой»), и экспрессивная жестикуляция. Одной из его визитных карточек было увлеченное раскручивание микрофона, который из-за этого, как вспоминает Алексей Ушаков, бывало, вырывался из рук и улетал прямиком в зал.

Особой пикантности сценическому шоу «Сектора Газа» придавало присутствие красивой поющей девушки – Татьяны Фатеевой, которая к тому же выходила на сцену со своим коронным номером «Вечером на лавочке» в самый кульминационный момент концерта.

Татьяна Фатеева

Было здорово, потому что к моему выходу ребята разогревали зал так, что я выхожу – а все уже на ушах. Мне приятно было выходить под напутствия Юры: «Вот, наша подруга – девчонка хоть куда!» И дальше присказка: «…хоть туда и хоть сюда». Зал просто начинал на этой фразе вопить в экстазе. Подобные присказки он придумывал и ко многим другим песням. Юре поразительно удавалось постоянно держать зал в диалоге с собой. Думаю, эти культовые моменты оправдывали мое присутствие в группе сполна.

На концертах Юрий Хой никогда не задействовал Татьяну Фатееву в тех песнях, где в студийных версиях ее вокал не звучал. Да и из тех песен, в записи которых она участвовала, на живых выступлениях игрались далеко не все. Несмотря на свой отвязный имидж, лидер «Сектора Газа» всегда думал о последствиях, которые могут иметь для репутации группы концертное исполнение тех или иных вещей.

Татьяна Фатеева

Какие-то песни с моим участием мы не исполняли. Понимая, что в турах всякое может быть, Юра не давал мне на концертах, например, петь «Частушки» или «Снегурочку», хотя его все спрашивали: когда вы настоящие частушки будете делать? Но он осознавал, что эти вещи несколько эпатажные и могут вызвать нездоровый ажиотаж.

Тем не менее присутствие в программе любимой народом «Вечером на лавочке» искупало все. Да и нельзя сказать, что, ожидая своего выхода на сцену, Татьяна Фатеева изнывала от безделья. Для нее всегда находилась работа и за кулисами – например, распевка или охрана гримерки от посягательств посторонних граждан.

Татьяна Фатеева

Хотя иногда я выражала Юре свои сомнения: «Юра, ну а смысл выходить мне на сцену ради одной песни и пары моментов в паре других – не маловато ли?» А он отвечал: «Погоди, я думаю над этим и что-нибудь обязательно придумаю». Он был прав, потому что создал в итоге сказку «Кащей Бессмертный» как раз с этим прицелом. Так что он говорил: «Ты не дергайся, эту песню народ ждет, а дальше я уже буду решать вопрос».

Но даже в полевых условиях непрерывного гастрольного чеса Юрий Клинских находил возможности для поиска тем своих новых песен. Казалось, этот процесс не прерывался у него никогда. На вопрос, как пишутся песни, Хой в середине 90-х отвечал: «Надо просто побольше общаться с народом. Раньше, конечно, было намного проще: были пивнухи и все дела, всегда услышишь какую-нибудь классную фразу, сам что-нибудь придумаешь, так и идет просто своим чередом. Сейчас намного труднее, работы стало больше, весь крутишься, но все равно хватаешь и хватаешь информацию».

Татьяна Фатеева

Юрка любил людей, и в каждом городе, куда мы приезжали на гастроли, он прежде всего искал для себя не комфорт и удовольствия, а стремился к людям и общению с ними. Он хотел узнать у них что-то новое, расспрашивал их о чем-то, и потом какие-то моменты и жизненные наблюдения у него преломлялись в текстах песен.

Ирина Клинских

Леша Ушаков мне рассказывал: Юра иногда после концерта в гримерке сидит, ни с кем не общается. Потому что его заботило одно: тексты нужны, а все темы вроде как уже исчерпаны, давайте рассказывайте какие ситуации. Кто-то что-то припоминал, Юра оживлялся: так, подождите. Уходил, что-то записывал себе на листочке. Возвращался – песня готова. Но все же был период, когда было тяжело фонтанировать песнями, когда выходили альбом за альбомом.

Татьяна Фатеева

Юра едет на гастроли – с ним блокнот. Потом появился, правда, диктофон. Он в поезде смотрит в окно – и что-то набрасывает. Общается с нами, вдруг отворачивается – и что-то записывает. Процесс был непрерывным, эта кухня постоянно что-то готовила.