Глава 13

Когда челнок пристыковался к шлюзу линкора, вся посейдонская делегация в полном составе, шестеро мужчин и три женщины, стояла в шлюзовой камере в полной готовности к встрече с представителями Земли. Историческое воссоединение двух ветвей человечества вот-вот должно было стать реальностью. Для этой ответственной задачи Посейдон направил лучших из лучших:

Агрон Ворей — глава экспедиции, руководитель Коллегии первопроходцев, член Высшего Совета;

Нор Клиаз — член Коллегии общественного управления;

Руф Тортис — член Медицинской коллегии;

Волен Саганелл — член Промышленной коллегии;

Талисса Рик — заместитель руководителя экспедиции, глава Общества ксенобиологии;

Диора Саган — член Коллегии искусств;

Лита Кай — член Коллегии духовного развития.

Ну и оставшиеся двое были Игорь и Дарион — как имеющие уникальные навыки и знания, необходимые для общения с землянами.

Момент, безусловно, был волнительный, Игорь кожей чувствовал царящее в отсеке напряжение, хотя внешне все были предельно спокойны.

Дверь шлюза с тихим шипением разошлась, и перед посейдонцами предстала причальная палуба линкора со встречающей делегацией.

Не то чтобы посейдонцы надеялись на легкую и непринужденную встречу, но открывшаяся картина, откровенно говоря, обескуражила всех. Встречающих было двое, оба в огромных медицинских скафандрах повышенного класса биологической защиты, и на фоне посейдонцев в своих обычных обтягивающих комбинезонах и даже без шлемов (они-то знали, что воздух на корабле будет пригоден для дыхания) они смотрелись весьма нелепо. Больше в отсеке никого не было. Он был абсолютно пуст, не считая кучи какой-то аппаратуры рядом с фигурами в медскафандрах. Видимо, аппаратура предназначалась для установления контакта: там были доски для рисования, проекторы и тому подобное. Встречающие были явно шокированы видом девяти абсолютно человеческих фигур, вышедших им навстречу.

Вообще-то первые недели, а может, и месяцы пребывания на Посейдоне Игорь искренне думал, что чувства юмора у посейдонцев нет в принципе и они эдакие адепты логики и здравого смысла во всем. Потом-то он, конечно, разобрался и понял, что это совсем не так, и первое впечатление было обусловлено тем, что с ним общались в основном по рабочим вопросам, а к работе посейдонцы относились сверхсерьезно. Не будь Игорь на сто процентов уверен, что никто из руководства экспедиции не пытался подшутить над землянами, то он решил бы, что эта нелепая ситуация была задумана специально. Первый контакт, лучшие умы готовятся встретиться с собратьями по разуму, вызваны специалисты по лингвистике, привезена лучшая аппаратура, придумана куча протоколов, а навстречу вышли обычные люди, один из которых безуспешно пытается не заржать в голос и не испортить все впечатление.

Увидев молчаливую истерику Игоря, Агрон Ворей недовольно зыркнул на него и, явно не желая провала миссии по столь нелепой причине, сделал два широких шага навстречу земным контактерам и развел руки в умиротворяющем жесте, известном еще со времен охоты на мамонтов.

— Мы рады приветствовать вас, братья! — У Агрона был великолепно поставленный голос, а язык он выучил специально для миссии, так что говорил совершенно без акцента. — Хочу сразу сообщить что мы являемся обычными людьми, а не представителями иной цивилизации. Мы представители народа планеты Посейдон, которую колонизировали наши предки, покинувшие Землю три тысячи лет назад.

Один из контактеров, видимо, старший по званию, тоже шагнул вперед и произнес через динамики шлема:

— Человечество в лице Федерации Солнечной Системы приветствует вас… — Он был явно смущен и сбит с толку. Судя по всему, сейчас по интеркому ему сыпались инструкции, которые надо было быстро осознать и исполнить. — Э-э-э… Мы безмерно рады… обретению… столь долгожданной возможности… общения с потерянными… то есть вновь обретенными… братьями по разуму.

Контактер сам понимал, что его речь получается скомканной и неубедительной, и, видимо, отключил связь, взяв ситуацию под личный контроль. Он расстегнул мешковатый защитный комбинезон, оставшись в гражданской одежде — обычных штанах и куртке военного кроя, но довольно яркой расцветки. Это был высокий мужчина средних лет, с проседью в волосах и неожиданно добрым лицом школьного учителя литературы.

— Меня зовут Фарид Битруджи, — уверенно и спокойно начал он. — Я профессор лингвистики в университете Нью-Эдмонта. Меня выбрали, чтобы наладить контакт с пришельцами, но, как я понимаю, необходимости в моих услугах нет, так что я от себя скажу, что рад встрече. — Профессор протянул руку Агрону в приветственном жесте, которую тот спокойно и уверенно пожал, с открытой улыбкой глядя в глаза профессору Фариду.

В этот момент двери ангара открылись, и в импровизированный зал встречи вошла целая делегация, судя по форме, флотских шишек, а также группа людей в гражданских костюмах, с виду очень дорогих. Возглавляла делегацию женщина лет семидесяти на вид, сухая, морщинистая, с резкими уверенными движениями и властным взглядом.

Игорь с интересом наблюдал за вновь прибывшими, отметив про себя, что за прошедшие годы особо не изменились ни форма (что, в общем, логично), ни деловые костюмы, которые, впрочем, были тоже своего рода униформой, но для бюрократов и бизнесменов.

«Да, ребята, вам стоило бы побольше заниматься спортом», — думал Игорь, оглядывая фигуры представителей земной делегации. Большинство были не в лучшей форме, у многих явные признаки ожирения, которые не могла скрыть даже правильно подогнанная форма. Мало у кого из мужчин плечи были шире бедер, а в сравнении с атлетичными фигурами посейдонцев все выглядели ну очень блекло, кроме, пожалуй, пары охранников. Они хоть и без оружия, но так явно отличались комплекцией от остальных, что выглядели как два мастифа среди пуделей.

У Игоря было минут семь — восемь на то, чтобы изучить внешность земной делегации, пока ее глава, представившаяся как Хиллари Свон, обменивалась любезностями с Агроном.

Земляне в свою очередь откровенно изучали посейдонцев, и в их глазах Игорь без труда читал смесь восхищения с недоверием. Шутки ради он даже подмигнул одной из женщин, лет сорока пяти, в деловом костюме и с планшетом, на котором та вела записи, поймав ее взгляд на себе, а вернее, на мускулатуре, плохо скрываемой обтягивающим посейдонским комбинезоном. Женщина явно смутилась, быстро отвела взгляд и стала что-то старательно выписывать на своем планшете.

В этот момент по элсиму поступило текстовое сообщение от Дариона с одним словом: «Прекрати!», которое пульсирующей надписью всплыло перед глазами Игоря. «Черт, заметил-таки, зануда». В общем-то, Игорь и не собирался больше безобразничать, хотя настроение у него было просто великолепное. Впрочем, это, наверное, и было проблемой. Игорь запустил экспресс-проверку, и действительно, уровень эндорфинов был повышен почти на 40 %, адреналина — на 15 %. Не самое удачное состояние, приходится признать, в связи с чем он дал команду элсиму чуть изменить гормональный фон, понизив уровень эндорфинов до среднего. Только постепенно. Депрессии ему тут только не хватало.

Закончив с приветственными речами и обменом любезностями, Хиллари предложила посейдонцам продолжить беседу в более комфортной обстановке и проследовать для переговоров в конференц-зал. Возражений, естественно, не возникло, и обе делегации отправились в то помещение, которое назвали конференц-залом, потому как Игорь точно знал, что никаких конференц-залов на линкорах не бывает. Личный состав собирают либо на взлетных палубах, либо вообще передают сообщения по интеркому. Линкор хоть и огромная махина, но никто на боевом корабле не будет делать конференц-зал. Самыми большими помещениями, кроме взлетных палуб, были, как правило, столовая и спортзалы. Но вряд ли столь важная встреча состоится в столовой.

Впрочем, закончить цепочку своих рассуждений Игорь не успел, потому что они пришли к помещению «Оперативного зала 7», судя по надписи над дверью. Это было помещение для инструктажа и брифингов летного состава, как раз идеально подходящее для нынешних целей, поскольку там был большой стол, являющийся одновременно тактическим дисплеем, что, впрочем, не мешало сейчас использовать его просто как стол. Видимо, зал в панике готовили к встрече. На столе стояли стаканы, бутылки с водой, часть стульев были расставлены вокруг стола, а остальные — чуть в глубине рядами, вероятно, для сопутствующего персонала.

В самих переговорах Игорь не участвовал. Он не обладал ни достаточной квалификацией, ни необходимыми качествами, что, впрочем, его не сильно расстраивало. Поставленная капитаном задача была проста: контролировать ситуацию для предотвращения инцидентов, связанных с неправильной интерпретацией действий и намерений. По-простому — следить, чтобы кто не ляпнул лишнего, что может обидеть землян, ну и наоборот. Задача, надо сказать, практически бессмысленная, потому как обе стороны только и старались, чтобы, не дай бог, чем-то друг друга не обидеть и не вызвать ненужные трения. Но посейдонцы привыкли перестраховываться и исключать даже вероятность прокола, так что Игорь наблюдал за происходящим.

Хиллари Свон была явно профессионалом высочайшего класса, она вела переговоры просто виртуозно. Впрочем, посейдонская делегация была изначально настроена максимально дружелюбно, так что особых усилий прилагать не пришлось. После трехчасовой дискуссии был согласован визит посейдонцев на Землю для установления полноценных дипломатических отношений. А когда Агрон Ворей сообщил о желании поделиться некоторыми неизвестными Земле технологиями, то все закрутилось еще быстрее, хотя логичный, по мнению Игоря, вопрос — а откуда посейдонцам известно об отсутствии этих технологий у человечества? — так никто и не задал. Хотя это могло быть частью дипломатического протокола, где любое двусмысленное высказывание лучше вообще исключить, нежели рисковать начать конфронтацию.

От предложения остаться на линкоре, который назывался «Генри Прайд», посейдонцы отказались, убыв на собственный корабль. Впрочем, никто и не настаивал. Всем не терпелось провести анализ прошедшей встречи и разработать дальнейший план действий.

На обратном пути эскорт посейдонского челнока, кроме обычных «Немезид», составляли еще и два «Коршуна» — истребители РЭБ с усиленными сенсорами и системами визуального контроля. Осознав, что непосредственной угрозы нет, военные решили под шум волны получше изучить посейдонскую технику.

Игорь сообщил об изменении состава эскорта Агрону, но тот не придал этому значения, лишь пожав плечами, мол, ну и пусть.

Вернувшись на «Дельфин», посейдонцы преобразились — куда только подевались их спокойствие и отстраненность! Буквально сразу после стыковки начался бурный обмен мнениями и впечатлениями. Причем обсуждалось все: от устройства шлюзовых камер линкора до высоких каблуков женской части земной делегации.

Агрон отправился в зал управления — ему надо было связаться с Советом, а остальные дружной галдящей толпой пошли в комнату релаксации, где можно было спокойно побеседовать. Там Игоря просто закидали вопросами. Несмотря на то что экспедиция готовилась почти три месяца и все ее участники были весьма неплохо теоретически подготовлены — выучили язык и могли говорить без помощи элсима, смотрели кое-какие передачи, что шли открытым эфиром с окраинных планет Федерации, а также ознакомились с докладом Игоря на тему «Устройство человеческой цивилизации в базовом секторе космоса», — все-таки столкновение с реальностью принесло море новой информации.

Насчет использования каблуков и косметики Игорь смог ответить весьма пространно, что это делается для красоты: все же у земных женщин нет возможности через элсим сделать свои губы ярче, изменить тон кожи и цвет волос, вот и пользуются косметикой или пластической хирургией. По поводу же линкора Игорь был не слишком осведомлен — модель была явно новой. Громадина серьезная. Игорь обратил внимание на пилоны главного калибра: судя по всему, мощность установки не менее чем вдвое превышала применявшиеся на линкорах класса «Созвездие», которые в его время были мощнейшими во флоте. Посадочные палубы для истребителей также внушали уважение: опять же судя по размерам, линкор нес больше двух сотен единиц москитного флота. Это очень много. Даже авианосцы (ну, раньше, по крайней мере) могли принять не больше 250 истребителей, так на них почти не было ни брони, ни вооружения. В общем, линкор внушал уважение. Не зря именно его направили на встречу с «чужими», которые хоть и оказались соплеменниками, но тоже оценили мощь флота Федерации.

Хотя, наверное, это было излишним. За десять лет, прожитых на Посейдоне — впрочем, будет правильнее сказать «прожитых с посейдонцами», поскольку большую часть времени он провел не на планете, а во всевозможных экспедициях по всей галактике, — Игорь если и не стал думать как они, то уж точно начал понимать мировоззрение людей Посейдона. За их внешней простотой и, как ему иногда казалось, наивностью стояло четкое понимание роли человека в мире и в обществе, при этом Вселенную посейдонцы воспринимали как место, полное опасности и не прощающее разгильдяйства и глупости, а более всего — легкомысленного к себе отношения. Ежегодно тысячи кораблей уходили в неизвестность, исследуя звездные системы, и их экипажи, ежедневно рискуя жизнями и зная, что никакая техника не является абсолютной гарантией успеха, могли противопоставить неизведанному только свое мастерство, выдержку и взаимовыручку. Так что этих людей не стоило пугать — любую опасность они воспринимали всего лишь как часть поставленной задачи.

При этом Игоря всегда удивляло и продолжает удивлять олимпийское спокойствие большинства посейдонцев в критические минуты. Он лично видел, как при начале извержения вулкана на планете Карзон-3 два геолога, которые поняли, что не успеют добежать до флаера, спокойно передавали данные о вулканической активности даже в тот момент, когда лава уже прожигала ботинки их скафандров. Видимо, вопрос в воспитании. Недаром в возрасте пяти лет всех детей забирают у родителей и помещают в специальные школы, где они живут на полном пансионе под присмотром учителей и воспитателей, а к родителям ездят только раз в неделю. Там, собственно, у детей вырабатывают строжайшую самодисциплину, которая так поражала Игоря во взрослых посейдонцах.

Поначалу такой метод воспитания казался ему дикостью: ну кто из родителей согласится отдать ребенка в столь юном возрасте и фактически не видеть его всю оставшуюся жизнь! Однако со временем плюсы такой системы стали для него очевидны. Во-первых, дети были ограждены от психологических травм, связанных с возможным распадом семьи. Брака как такового у посейдонцев не было; если пара решала жить вместе, им достаточно было дать доступ друг другу к личным матвизам и переехать в один дом. Естественно, бывало и так, что спустя время приоритеты менялись, люди расставались: кто-то мог сменить род деятельности, улететь на другую планету, в экспедицию, ну или просто попробовать строить жизнь с другим человеком. В осмысленном возрасте для ребенка это всегда является травмой и препятствует его гармоничному развитию.

Кроме того, такой системой нивелировались и риски неправильного воспитания маленькой личности. Сколь бы ни были вдумчивы и ответственны граждане Посейдона, воспитание детей — сложный и многогранный процесс, который легко испортить неумелыми действиями пусть даже из самых лучших побуждений. Поэтому до пяти лет, в возрасте «неосознанности личности», детям на Посейдоне позволялось буквально все. Познание ребенком мира могло быть ограничено только соображениями его безопасности — и всё. Никогда вы не увидите, чтобы родители запрещали ребенку что-либо. Даже если во время концерта какой-нибудь малыш решит забрать палочку у дирижера, то никто не станет его осуждать, ругать или наказывать. Ему просто дадут эту палочку. Все-таки познание новым человеком мира важнее 30 секунд концерта! Ну, или просто ловко отвлекут внимание юного исследователя, переключив его на другой объект. И кстати, эти самые первые пять лет родители не занимаются абсолютно ничем, кроме ребенка. Все дела и проекты откладываются или прекращаются, и родители посвящают все время маленькому человечку. Эдакий пятилетний двойной декретный отпуск.

А в пять лет, с наступлением «возраста становления личности», ребенка забирают в школу, где уже, наоборот, все подчинены строгим правилам и жесткой дисциплине. Именно там у детей выявляют склонности к тем или иным областям науки и искусства и стараются максимально развивать их, не забывая про базовые знания. Такой подход позволяет провести максимальную социальную адаптацию детей и закладывает понимание ими базовых принципов человеческого общежития. По сути, к «возрасту социальной ответственности» — двенадцати годам — ребенок уже полностью адаптирован к жизни и осмысленно выбирает направление своего обучения, чтобы к шестнадцатилетию иметь возможность стать полноправным гражданином и заниматься интересующим его в жизни делом.

В общем, система, по личному мнению Игоря, жестковатая, но раз работает, значит, им так лучше, в свое время рассудил он и старался эту тему больше не трогать. Своих детей он пока не планировал, и хотя пара серьезных романов у него случилась, тойединственной он пока так и не встретил. Может, сказывалась разница в менталитете, но долгие отношения с женщинами Посейдона у него не складывались. Или у них с ним…

«Разбор полетов» участниками экспедиции продолжался почти час, а потом вернулся Агрон и сообщил, что им дали добро на продолжение миссии и они летят на Землю.

После согласования с Хиллари Свон основного протокола будущей встречи оба корабля ушли прыжком в Солнечную систему. Точку выхода земляне предложили в зените системы — условно говоря, «над» плоскостью орбит, по удалению примерно в районе Юпитера.

Игорь почему-то думал, что Федерация не даст так легко координаты Земли, но потом сообразил, что раз уж посейдонцы когда-то улетели отсюда, то и координаты они наверняка знают, а значит, нет никакого смысла их скрывать.

Расстояние до Солнечной системы было весьма приличным — почти 700 световых лет. Преодолеть их одним прыжком — задача для «Дельфина» выполнимая, но совсем не простая. Физика квантово-гравитационного перехода, который для простоты все называли гиперпереходом, была такова, что масса обратно пропорциональна преодолеваемой дистанции. Так что чем крупнее корабль, тем короче его прыжок. Вторая особенность — это размер гиперпривода. Разместить его можно минимум в корвете, так что мотаться по галактике на маленьких корабликах не получится. И третье — поглощаемая при переходе энергия. Необходимая мощность также зависит от дальности перехода, поэтому, по сути, огромные корабли хотя в теории и должны иметь самую малую дальность прыжка, но по факту могли совершать самые дальние переходы именно ввиду баланса этих параметров. Огромные двигатели и силовые установки давали возможность совершать серьезные прыжки. Более мелкие корабли пусть и могли математически прыгнуть дальше, но никогда бы не оказались способны на это ввиду малых размеров двигателя и самого привода.

В общем, что для «Генри Прайда» было рядовым прыжком, для «Дельфина» — самой гранью возможностей (а для любого земного фрегата, сопоставимого по размеру, — далеко за гранью).

Но посейдонцы рискнули. Все-таки тяги к приключениям в любом из них явно больше, чем они пытаются показать. Это Игорь усвоил давно и четко. Без этой нотки авантюризма в дальнем космосе делать нечего. Главное, вовремя брать ее под контроль.

И вот перед ними Солнце. То самое, которое ни один посейдонец не видел уже больше трех тысяч лет. Место, где начался их исход. Место, где началось вообще все. Колыбель человечества.

Игорь видел, как Дарион стоит у обзорного иллюминатора и смотрит на далекий желтый диск. Он видел сотни, если не тысячи, разных звезд. Красные гиганты, голубые сверхгиганты, белые карлики, двойные звезды, даже черные карлики, не говоря уже о куче солнцеподобных светил, куда в первую очередь стремились исследователи. Но именно одна эта звезда была Солнцем. Тем самым.

Почему-то Игорь не разделял восторг друга. Для него Солнце было всего лишь солнцем. Не проникшись глубиной момента, он тем не менее не стал портить его другу, а тихо встал рядом и смотрел на желтый диск.

— Интересно, как нас встретят?