День седьмой
Гаага, Нидерланды
Четверг, 18 мая

Уладив после случившегося на Боденском озере все бюрократические вопросы с уголовной полицией Баден-Вюртемберга, они смогли выехать в Висбаден только на следующее утро около одиннадцати. Все кроме Тины, которая должна была еще остаться под наблюдением в клинике Констанца и последовать за ними вечером. Однако на этот раз они полетели не на вертолете, потому что пилот не мог так долго ждать. Их забрали три автомобиля БКА и доставили в Висбаден.

Почти на протяжении всей поездки Снейдер говорил по телефону с самыми разными людьми. Один разговор неприятнее другого. Хуже всего был звонок ван Нистельрою, который так наорал на Снейдера, что Сабина услышала каждое слово несмотря на шум транспорта. «На месте была целая толпа полицейских, и все равно преступник радостно убивает свою жертву? Вы что, совсем ни на что не годитесь?»

Снейдер на стал рассказывать про сообщение о минировании и пожарную сигнализацию.

Когда четыре часа спустя они наконец прибыли в Висбаден, Снейдер позволил им сделать короткую передышку и велел затем собраться у него в кабинете на совещание.

Дирка ван Нистельроя на нем не будет, потому что вместе с пресс-секретарем БКА он займется тем, чтобы более или менее правдоподобно объяснить прессе произошедшие события со всеми сложными связями, уходящими в Австрию и Швейцарию. К тому же позже на этот день было назначено заседание Европола в Гааге. Так что Снейдеру одному придется решать, как им действовать в этот последний день.

После того как переоделась у себя в кабинете, освежилась и проглотила в столовой сэндвич с кофе, Сабина в три часа дня вошла в бюро Снейдера. Как она заметила по свежей заутюженной складке брюк, Снейдер тоже поменял костюм и сорочку. Он стоял у открытого окна и курил сигарету. Хоровитц стучал по клавиатуре своего ноутбука, а Кржистоф ходил туда-сюда по комнате и разговаривал по телефону.

Когда Сабина вошла и села, Снейдер обернулся.

– У нас осталась только половина этого последнего дня, и если киллер будет придерживаться своего плана, то произойдет еще одно убийство.

Кржистоф закончил разговор и опустился на один из стульев для посетителей.

– Могу предложить один след, – устало промямлил Хоровитц. Он был таким же измотанным, как и все остальные.

Мы не сможем никого спасти, – подсказывала Сабине ее интуиция. Из-за самоубийства Майбах в Вене и убийств министра Хирша и доктора Ромбуш все СМИ заинтересовались их расследованием. Теперь они находились под непрерывным наблюдением.

– В чем дело? – Снейдер сурово посмотрел на нее.

– Ничего особенного, – солгала она и взглянула на Хоровитца: – Какой след?

– На сегодняшний день почти никого не осталось в живых из прежних ответственных лиц в отделе радиационных исследований Möerweck & Derwald. Но след так или иначе ведет к Glostermed. – Он открыл папку на экране. – Доктор Лунгстрём был тогда главным биологом фармацевтического концерна. Он должен был знать все о тех исследованиях с младенцами.

– Где нам его найти? – спросил Снейдер. На его лице тоже читались недосып и усталость.

– Не поверишь, но он депутат ЕС и сегодня участвует в конгрессе биологов в Гааге.

– Гаага, – повторил Снейдер и раздавил свой косячок о подоконник. То, что этот след вел именно в его родную страну, не очень-то его обрадовало.

Какое интересное совпадение, что в то же время у ван Нистельроя там встреча, – подумала Сабина. Хотя Гаага – где находилось нидерландское правительство – была излюбленным местом для разного рода встреч и как-никак штаб-квартирой Европола.

– Почему финал должен состояться именно там? – спросил Снейдер.

– Киллер говорил о министрах здравоохранения, авторитетных радиологах, членах наблюдательных советов фармацевтических предприятий и депутатах ЕС, – подчеркнул Хоровитц.

– Но эти следы могут вести куда угодно, – простонал Снейдер. – Даже если мы сосредоточимся только на директорах Glostermed и руководящих сотрудниках того времени, нам придется организовать личную охрану для десятка людей.

Очевидно, у него закончились идеи – или подвела интуиция. Впервые за все время, что Сабина его знала.

– У меня тоже есть наводка, – неожиданно заявил Кржистоф, который до этого момента только слушал.

– У тебя? – воскликнул Снейдер.

Все удивленно посмотрели на Кржистофа.

– Уже забыли? Я развожу медикаменты по аптекам и больницам. – Он пожал плечами. – И у меня есть свои источники. Когда мы возвращались с Боденского озера, я набрал кое-кого из них, и мне только что перезвонили.

– И что за наводка? – спросил Снейдер.

– Ганновер, – ответил Кржистоф. – Там живет фрау профессор Вандергаст, бывшая руководительница отдела развития и медицинских исследований в Glostermed, которая в 70-х годах отвечала за так называемый эксперимент со световым полем.

Снейдер наморщил лоб.

– Эксперимент со световым полем?

Кржистоф пожал плечами.

– Абсолютно секретная информация, никто не знал, что это было. Позже Вандергаст была членом наблюдательного совета в различных компаниях, и теперь ей уже девяносто.

– Девяносто? – переспросил Снейдер. – Только не говори мне, что она все еще работает и тоже делает доклады.

Кржистоф помотал головой.

– Она живет в пансионате для престарелых.

Снейдер задумчиво кивнул:

– О’кей, на этот раз я не буду устраивать ловушку для киллера. Будем действовать ломом, – решил он. – Это значит, мы затребуем для Лунгстрёма, Вандергаст и десятка других возможных жертв личную охрану.

– Это не проблема, – сказала Сабина, молчавшая до сих пор. – Но для Лунгстрёма нам нужна нидерландская полиция.

– Я знаю!

Да, что за гребаное дерьмо, – подумала Сабина. После одного совместного дела, которое два года назад привело их со Снейдером в Роттердам, она знала, что местная полиция не особо жаловала Снейдера.

– Я об этом позабочусь. – Снейдер достал из кармана телефон и нажал на кнопку быстрого набора. – Один гудок, второй. – Крюгер, у вас что-нибудь есть? – спросил он.

«Момент… я уже на пути к вам», – услышала Сабина жестяной голос Марка из динамика.

Без комментариев Снейдер оборвал разговор.

Они подождали. Наконец раздался стук в дверь, и вошел Марк. В руке он держал стопку распечаток, из которых по одному листу раздал Снейдеру, Кржистофу, Хоровитцу и Сабине.

Сабина взглянула на цветную фотографию мужчины, с которым столкнулась в Констанце, в сьюте 750. Ты смотри! На этот раз без макияжа и с красным родимым пятном под глазом.

– Вы были правы, – сказал Марк. – Та же дата рождения, что и у Грит Майбах, вырос без родителей, правда, в приюте в Регенсбурге. Три года назад был уволен из вооруженных сил. До этого он был…

– …В БКА! Томас Шэффер. – Снейдер щелкнул пальцами. – Я же говорил, что его знаю! – воскликнул он. – Много лет назад он был студентом в Академии БКА. Тогда носил бороду – вероятно, чтобы скрыть родимое пятно. Посещал курс по профайлингу, но только три семестра.

– Правильно, – подтвердил Марк. – В молодости начал обучаться в БКА, но затем выбрал карьеру в армии.

– Бывший солдат, – нерадостно пробормотал Кржистоф. Очевидно, как бывший польский солдат, он знал, что это означало.

– Я его тогда обучал… – пробормотал Снейдер.

– Почему только три семестра? – спросила Сабина.

– Он был многообещающим кандидатом, даже одним из лучших, поэтому я… – Снейдер помассировал виски, словно пытаясь собрать обрывочные воспоминания, – был к нему строже, чем к другим. Я хотел отшлифовать его и превратить в брильянт. Но, очевидно, это не пошло ему на пользу. Он не сдал итоговый психологический тест и покинул БКА незадолго до окончания курса.

– Вероятно, по этой причине монахиня хотела говорить только с вами, – сказала Сабина.

– Что? – Снейдер поднял на нее глаза. Похоже, он все еще витал мыслями где-то в облаках.

– Он вырос без родителей. Очевидно, вы значили для него больше, чем предполагали, – были для него своего рода фигурой отца, – уточнила Сабина. – Поэтому его мать была убеждена, что может говорить только с вами. Похоже, он больше никому не доверял.

Снейдер провел рукой по наметившейся щетине на подбородке.

– Вот дьявол! А мы не знаем, по кому он нанесет удар в следующий раз. – Взгляд Снейдера наконец прояснился. – Мартинелли сказала, что, возможно, ранила его в бедро.

– Из моего малокалиберного пистолета, – подтвердил Хоровитц. – При известной сноровке он уже давно сам вырезал себе пулю и проглотил пачку обезболивающих.

Снейдер вопросительно взглянул на Марка.

Тот помотал головой:

– Ни из одной больницы не поступало сообщения о пулевом ранении.

– Проверьте и нидерландские клиники, – распорядился Снейдер. – Возможно, он уже на пути в Гаагу.

– То есть на конгресс, – заметил Хоровитц.

Снейдер кивнул.

– Поэтому ты останешься здесь и организуешь личную охрану для бывших руководителей Glostermed.

– А остальные? – спросила Сабина.

– Наши наводки – это либо Гаага, либо Ганновер. Мы разделимся на две группы. – Снейдер взглянул на нее. – Кржистоф и я полетим в Гаагу, а вы и Крюгер займетесь биологом в интернате для престарелых. – Он подошел к своему письменному столу, открыл папку, достал глянцевую фотографию последних татуировок и положил перед ними на стол.

Hell7.

Сабина и Марк переглянулись, затем посмотрели на фотографию. Седьмая и последняя фотография не имела смысла. Что это должно было означать?