Согласно объявлению пилота, Снейдер и Кржистоф должны были приземлиться по расписанию в аэропорту Схипхол в Амстердаме, третьем по величине в Европе, – и у Снейдера каждый раз начинались спазмы желудка, когда он думал о невероятных толпах людей на километровых эскалаторах и пассажирских конвейерах.

Он так спланировал полет, чтобы они отправились тем же рейсом, что и Дирк ван Нистельрой со своей секретаршей и двумя телохранителями, которые сопровождали его в этой поездке.

Ван Нистельроя ожидали на заседании Европола в качестве приглашенного спикера. Пока он отшлифовывал свою речь на ноутбуке, а секретарша со своего планшета снабжала его статистическими данными, Снейдер выпил томатный сок с перцем, солью, табаско и внушительным количеством водки и затем попытался вздремнуть, что ему, однако, не удалось, потому что Кржистоф постоянно докучал ему плоскими полицейскими шутками.

Спустя час и десять минут полет наконец-то закончился, и, пока ван Нистельрой ждал багаж у транспортерной ленты, Снейдер и телохранители забрали свое служебное оружие у таможенников. Так как они задекларировали провоз, пистолеты и магазины прилетели тем же рейсом в специальном ящике.

Затем они покинули зал прилета и поймали такси. Расставаясь, Дирк ван Нистельрой с беспокойством посмотрел на наплечную кобуру у Снейдера под пиджаком.

– Что такое? – буркнул Снейдер.

– Нидерландская полиция в курсе нашего дела, доктор Лунгстрём и конгресс биологов проинформированы, – подчеркнуто тихо сказал ван Нистельрой. – Пусть этим займутся коллеги, держись в стороне и только наблюдай. Ты знаешь, они тебя…

– Спасибо, что напомнил, но я и сам не выношу этих godverdomden Idiooten.

Ван Нистельрой кивнул со вздохом, затем он и его сопровождающие сели в такси, которое должно было доставить их в Гаагу. Кржистоф и Снейдер взяли следующую машину. Их цель находилась на противоположном конце города: конгресс биологов.

Конгресс-холл – современное стеклянное строение в форме ярко освещенного вытянутого летящего блюдца – располагался недалеко от порта Схевенинген. Повсюду висели баннеры, посвященные Science and Research in Modern Biology. Все напоминало церемонию вручения «Оскара». Красная дорожка, черные лимузины, толпа журналистов и, разумеется, демонстранты с плакатами и транспарантами, которые, как всегда, протестовали против подобных конгрессов.

Снейдер даже не пытался прочитать все слоганы против опытов над животными и разбазаривания денег налогоплательщиков. Если бы они знали, что кроме этого творится!

Вместе с Кржистофом он протиснулся сквозь толпу людей и подошел к огражденной зоне, где показал охраннику свое удостоверение, и тот проводил их к полицейскому.

Тот, в свою очередь, провел Снейдера и Кржистофа через боковой вход в крыло Конгресс-холла, где были размещены VIP-гости. Докладчики пользовались привилегией жить прямо рядом с Конгресс-холлом и попадать в него по стеклянному переходу.

Здесь тоже повсюду стояли охранники. Хотя это скорее было связано с демонстрантами, чем с предупреждением ван Нистельроя о возможном покушении на убийство. Подобное воспринимают всерьез только после того, как что-то случится.

В лаунж-зоне сидело несколько референтов, как Снейдер мог судить по бейджам на блейзерах и пиджаках. Официантка предложила Кржистофу и ему кофе, выпечку и закуски, но Снейдер от всего раздраженно отказался. Словно мир вокруг был в порядке, здесь пахло пирогами, кексами и кофе, а из динамиков раздавалась парализующая синтезаторная музыка, которая, видимо, должна была успокаивать, но заставляла Снейдера еще больше нервничать.

– Я хотел бы поговорить с доктором Лунгстрёмом! – в очередной раз повторил Снейдер начальнику полиции, который только что появился.

– Сначала присядьте и возьмите себе…

– Свои закуски можете засунуть себе куда подальше, – прошипел Снейдер на нидерландском. – У меня за плечами крайне напряженная неделя, нервный перелет с идиотскими полицейскими шутками, – которые, по моему опыту, к сожалению, были пугающе реалистичными, – и утомительная поездка на такси. И пока мы бездельничаем за кофе и пирогами, где-то, возможно, готовится покушение на убийство.

Полицейский сохранял спокойствие.

– В ходе демонстраций мы регулярно получаем…

– Забудьте про демонстрации! – перебил его Снейдер. – Речь идет о покушении на убийство, которое планирует бывший солдат бундесвера, слетевший с катушек. Фото мужчины мы вам уже прислали. Мы знаем возможную цель – доктор Лунгстрём, и с ним я хотел бы сейчас поговорить, что достаточно важно, если ваше ценное время это позволяет.

Полицейский проигнорировал циничный тон Снейдера и глубоко вздохнул.

– Доктор Лунгстрём находится в здании, но в настоящий момент занят.

– Принимает порорасширяющую ванну у себя в номере?

– Он на важном совещании с организаторами и спонсорами. Его ожидают здесь… – мужчина взглянул на наручные часы, – через час. Затем у него первый доклад.

– Через час? – фыркнул Снейдер. – Тогда сразу готовьте мешок для трупа и убедительные объяснения для семьи.

– Не переживайте, доктор Лунгстрём поговорит с вами. Он уже проинформирован о вас.

Идем прямо сейчас к Лунгстрёму, – казалось, говорил взгляд Кржистофа, но Снейдер покачал головой. Как по мне, так этот конгресс вообще должен быть отменен, – подумал он. Только не ему здесь решать!

– Когда его совещание закончится, сразу сообщите мне. Но действительно сразу! А до того времени организуйте для него личную охрану.

– Уже сделали – все хорошо. Вот ваши бейджы посетителей – пожалуйста, прикрепите их так, чтобы они были видны, – и магнитные карты с доступом во все зоны этого здания. Меня уже проинформировали о ваших специальных методах работы, как вы полтора года назад гонялись за киллером по Роттердаму. Ситуация тогда вышла из-под…

Снейдер резко оборвал его:

– Никогда не критикуйте расследование, в котором сами не участвовали!

Мужчина заскрипел зубами.

– Будьте на этот раз немного сдержаннее – и не испытывайте нашу готовность идти вам навстречу.

Без дальнейших комментариев Снейдер взял карты, передал Кржистофу его бейдж, а свой сунул в карман. Он точно не станет прокалывать иглой нагрудный карман пиджака.

Мужчина приподнял бровь, но выдавил только «Goe-dendag!»и исчез.

Высокомерный нидерландский говнюк! – подумал Снейдер, глядя ему вслед.

– О чем ты говорил с этим типом? – осторожно спросил Кржистоф, который, видимо, мало что понял из быстрого и эмоционального разговора на нидерландском.

– Я вежливо попросил о встрече с Лунгстрёмом.

– Ты это называешь вежливо? – У Кржистофа округлились глаза. – Ну, может, по твом меркам. – Он помахал рукой, затем огляделся. – Думаешь, эти элегантные люди будут против, если я возьму один бутерброд?

Снейдер сделал великодушный жест рукой:

– Угощайся.

Через полчаса – в течение которых публика в лаунж-зоне дважды полностью сменилась и Снейдер несколько раз уточнял, по-прежнему ли приставлена к Лунгстрёму личная охрана, – наконец появился пожилой невысокий мужчина с животиком, говорящем о благосостоянии.

Благодаря имеющимся у них фотографиям, Снейдер тут же узнал в нем доктора Лунгстрёма. Под шестьдесят, редкие светлые волосы, неудачно зачесанные на пробор, рыжеватые бакенбарды, двойной подбородок, узковатый черный смокинг, желтая бабочка, желтые лакированные туфли и очки в желтой оправе. Тип напоминал циркового клоуна.

Дайте мне оптический прицел, и я собственноручно грохну его.

Снейдер толкнул Кржистофа локтем в бок.

– Это он. Идем!

Кржистоф открыл глаза.

– Что?

– Ты здесь для того, чтобы спать или работать? – спросил Снейдер.

– Не знал, что могу выбирать, – ответил Кржистоф и устало огляделся.

Снейдер ничего не сказал. Они поднялись и пошли навстречу Лунгстрёму.

Тот раздраженно закатил глаза, когда увидел направляющегося к нему Снейдера.

– Это вы из полиции?

– Немецкое федеральное ведомство уголовной полиции Висбадена, – ответил Снейдер и не стал показывать клоуну свое удостоверение. – Где ваша личная охрана?

Лунгстрём прищелкнул языком.

– Я хотел взглянуть на распоряжение судьи, которого, разумеется, не было, поэтому объяснил им, что мне не нужны паяцы и весь этот детский сад, – сказал он по-немецки. – Я уже много лет являюсь гостем на этих конгрессах и знаю отель, холл и все подсобные помещения, как карман своей жилетки. Я полжизни здесь провожу. И каждый год выходят демонстранты, которые думают, что должны…

– Господин Лунгстрём, – перебил его Снейдер. – Мы…

– Доктор Лунгстрём! – исправил его мужчина с надменной улыбкой.

Снейдер заметил, как Кржистоф непроизвольно вздрогнул рядом с ним. Снейдер сделал глубокий вдох и выдох. Сохраняй спокойствие, – подумал он, но решил действовать иначе.

– А теперь внимательно слушайте меня, вы, шут гороховый! – проурчал он. – Я знаю, что вы сделали, а через несколько часов об этом узнает и весь мир.

Лунгстрём вызывающе поднял подбородок.

– А именно?

– В 70-е годы вы, будучи главным биологом Glostermed, проводили эксперименты над живыми младенцами, – выдавил Снейдер. – Ввиду этого факта я считаю позором настаивать на звании доктора.

Лунгстрём едва заметно сглотнул, но в следующий момент снова собрался и продолжал играть роль надменного невозмутимого ученого, будто ничего не случилось.

– Знаете, я слышу подобную чушь не в первый раз. Эти голословные обвинения вы можете обсудить с моими адвокатами. Они будут рады стереть вас и ваших шутников из БКА в порошок. Но если вы считаете, что мне необходима охрана, можете приклеиться к ноге. – Он кивнул в сторону буфета. – Сейчас я съем там бутерброд, который разрешаю вам попробовать до меня, затем пойду в туалет, где вы можете смыть за мной, потом освежусь и направлюсь на свой первый доклад. Но пожалуйста… пожалуйста… – он сложил руки перед лицом, – сделайте мне одно одолжение, господин Шнейдер, не садитесь в первый ряд, чтобы мне не пришлось видеть ваше невежественное лицо во время доклада.

– Упс… – вырвалось у Кржистофа.

Дайте мне острый нож, и я прикончу его прямо здесь – незаметно и быстро, – подумал Снейдер, прищурился, но промолчал. Появись в этот момент в лаунж-зоне Томас Шэффер, Снейдер отвернулся бы в сторону и отвел глаза в надежде услышать хлопок из оружия с глушителем.

Но Шэффер не появился, когда был так нужен.

После того как Лунгстрём развернулся и направился к бутербродам, Кржистоф подошел к Снейдеру.

– А я всегда думал, что ты говнюк. – Затем он понизил голос. – Мне разделаться с ним?

– Нет, но позаботься о том, чтобы у нас были места в первом ряду, – прошептал Снейдер.

Через пять минут они последовали за Лунгстрёмом из лаунж-зоны вниз по лестнице на цокольный этаж, а оттуда в длинный коридор, который вел в Конгресс-холл. Через стеклянную крышу проникал только тусклый сумеречный свет, и переход освещался напольными лампами, как взлетная полоса. Еще несколько часов, и этот день тоже закончится.

По дороге в зал Лунгстрём свернул к туалетам.

– Зайди с ним внутрь и проверь, все ли чисто, – шепнул Снейдер Кржистофу.

– Чисто?

– Ты знаешь, о чем я!

Кржистоф последовал за врачом. Тем временем Снейдер заглянул в коридоры, которые паутиной расходились из этой точки. На информационной доске были указаны пути к различным конференц-залам. Только что навстречу ему прошла пожилая дама с чемоданом на колесиках, направляясь в сторону лаунж-зоны.

Если бы я планировал покушение, то совершил бы его здесь! – пронеслось в голове у Снейдера. Несколько возможностей для побега и даже четыре выхода наружу. Один вел на парковку, другой в подземный гараж, третий в плохо освещенный дворик для курения и последний – на прилегающую улицу со стоянкой такси. Мимо проехала машина, и свет от ее фар проник в стеклянный коридор и многократно отразился в настенных элементах.

За дверью, которая вела к стоянке такси, торчали двое полицейских спиной к Снейдеру. Невольно он подумал о том, что в прошлый раз Шэффер переоделся в полицейскую форму.

А кто вообще сказал, что Шэффер один? Может, у него есть сообщник и они действуют вдвоем.

Снейдер осторожно подошел к двери, держа руку на рукоятке пистолета в кобуре, и сзади приблизился к полицейским. В другой руке он держал магнитую карту, которой провел по считывающему устройству, – электрическая дверь запищала и открылась.

Оба полицейских обернулись.

Снейдер убрал руку с пистолета. Ни один из них не был Шэффером. Правда, они двигались с такой медлительностью, что за это время Шэффер смог бы их легко обезоружить и убить.

– БКА Висбадена. Сейчас здесь пройдет гость конгресса, на которого, возможно, планируется покушение, – сказал Снейдер и показал обоим фотографию Шэффера. – Высматривайте этого мужчину.

– Нам уже показывали эту фотографию, – сообщил один из них.

– Другим вашим коллегам тоже?

– Да, всем.

– Но я все равно хотел бы видеть больше сотрудников службы безопасности в этом переходе, – несмотря на свою ярость, Снейдер пытался говорить вежливым тоном. – Это возможно?

– Да, мы немедленно передадим.

Снейдер кивнул, затем зашагал обратно к туалетам. И услышал, как за спиной захлопнулась дверь.

Он чувствовал себя бебиситтером, который должен был сам обо всем позаботиться. Недовольно покосился через стеклянную дверь на дворик для курения. Там в матовом свете фонаря рядом со скамейками стояли цилиндрические пепельницы.

Не сейчас. Потерпи.

Когда они переживут этот день, он вернется в Германию и обкурится у себя дома. На диване в своей гостиной, рядом устроится его бассет Винсент, которого он будет чесать за ухом, – и тогда забудет все, что за последние дни узнал о детях, монастырях, врачах, радиационных исследованиях и фармацевтических концернах.

Тут из мужского туалета раздался глухой звук, будто что-то ударилось о стену кабинки. Прежде чем мозг Снейдера успел это по-настоящему зарегистрировать, он уже держал в руке «глок».

– Кржистоф? – крикнул он и оттянул затвор, подавая первый патрон в патронник.

Ответа не последовало!

Снейдер распахнул дверь, вошел в туалет и огляделся. Перед ним была большая комната с многочисленными зеркалами, умывальниками и яркими люминесцентными лампами, свет которых отражался в белом кафеле и золотых аксессуарах. С одной стороны писсуары, с другой – кабинки.

– Лунгстрём? Кржистоф? – крикнул Снейдер.

Держа пистолет наготове, Снейдер ногой открыл первую кабинку. Дверца с грохотом ударилась о стену.

Никого.

Вторая и третья кабинки тоже были пустыми. Но прежде чем Снейдер успел пнуть четвертую дверь, он уже почувствовал металлический запах крови.

Осторожно носком ботинка он толкнул дверь – на полу в красной луже лежал Кржистоф, зажимая ладонью сонную артерию, но кровь лилась у него между пальцами, видимо, из глубокой раны или пореза. К тому же поляк сплевывал кровь.

Похоже, дело было плохо. У Снейдера сжалось сердце.

Времени вызывать скорую не было. Он положил оружие на пол, снял пиджак и сорвал с себя наплечную кобуру. Затем схватил рулон туалетной бумаги, отвел руку Кржистофа в сторону и, прижав рулон к ране, затянул кожаный ремень кобуры ему вокруг шеи.

Потом снова схватился за пистолет.

– Можешь дышать?

Кржистоф моргнул.

– Ты должен сказать Майе, что…

– Это ты ей сам скажешь, – перебил его Снейдер. – Все не так страшно, – солгал он. – Ты выживешь. – Стоя на коленях в луже крови, он поднял ноги Кржистофа на унитаз. Но тут Кржистоф схватил его за руку. Он хотел что-то сказать, но Снейдер приложил палец ему к губам. – Лунгстрём мертв?

Кржистоф помотал головой.

– Это был Шэффер?

Кржистоф кивнул.

– Я должен передать тебе… – прохрипел Кржистоф, и Снейдер не стал его перебивать, – что у тебя есть время до полуночи… ты должен прийти один.

– Что? – Снейдер был сбит с толку, но в то же время у него появилась надежда. Если Шэффер передал ему это сообщение, то рана Кржистофа не могла быть смертельной. Будучи солдатом, Шэффер должен был знать, куда и как нужно наносить удар ножом, чтобы человек остался в живых.

Снейдер схватился за пистолет.

– Где он ждет?

– У… – веки Кржистофа затрепетали, затем его голова откинулась набок.

Снейдер проверил у него пульс – пусть слабый, но тот был. Он быстро вытащил из кармана брюк телефон и набрал 112.

Сети не было.

Нужно выйти на улицу! Снаружи стояли двое полицейских, которые могли вызвать скорую помощь быстрее, чем он.

– Держись! – сказал Снейдер, хотя Кржистоф вряд ли его слышал. Затем он вскочил и ринулся из кабинки и туалета.

С сотовым в одной руке и пистолетом в другой выбежал в коридор. Оба полицейских все еще стояли за дверью спиной к нему. Когда Снейдер добежал до них, в конце другого длинного пролета он увидел двух мужчин. Высокого худого черноволосого парня в темном костюме и Лунгстрёма, которого нельзя было ни с кем спутать из-за его желтых ботинок. Они наверняка были уже на расстоянии ста метров. Высокий мужчина держал Лунгстрёма под руку – так ходят пьяные, подпирая друг друга. Но для пьяных они передвигались слишком быстро. Еще пара шагов, и они исчезнут за дверью, ведущей на парковку.

Снейдер взглянул на свой телефон. Здесь он ловил лучше. Нажал повторный набор, придавил сотовый щекой к плечу, достал из кармана брюк зажигалку и швырнул ее в стеклянную дверь, чтобы привлечь к себе внимание полицейских.

Затем обернулся и прицелился из пистолета в спину высокого мужчины, который наверняка был Шэффером. А если нет? Снейдер помедлил. Это должен быть он! Если не повезет, то он промахнется, а если не повезет еще больше – попадет в Лунгстрёма.

Хотя зажигалка с грохотом ударилась о стеклянную стену и полицейские уже открыли дверь, ни высокий мужчина, ни Лунгстрём не обернулись. Наоборот, они только ускорили шаг.

Снейдер нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела гулким эхом отозвался в коридорах. Снейдер не стал рисковать и выстрелил мимо. Пуля попала в стену.

– Алло, чем я могу вам помочь? – наконец раздался голос в трубке.

Снейдер хотел выстрелить еще раз, уже точнее, но почувствовал сильный удар в плечо. Затем кто-то пнул ему под колено и повалил на пол.

– Идиоты! – закричал Снейдер, когда один из них заломил ему руку за спину, а другой с силой выдернул пистолет. Телефон выпал и заскользил по полу.

Прежде чем Снейдер успел возмутиться, какие же тупые оба полицейских, он услышал, как один передал по рации на нидерландском:

– Мы взяли преступника!

Снейдер поднял глаза. Это были совсем другие сотрудники.

– Нужно вызвать скорую помощь, – выдавил он, лежа лицом в пол. – В туалете тяжелораненый человек!