Хотя комната для допросов находилась на шестом этаже – как и в БКА Висбадена, она была без окон, со смотровой и двусторонним зеркалом.

Прежде чем Сабина и Снейдер вошли в саму комнату, они узнали от австрийских коллег, что по отпечаткам пальцев женщину идентифицировали как Грит Майбах.

– Бывший горный стрелок австрийских вооруженных сил, уволилась чуть больше трех недель назад и немедленно была освобождена от службы, – объяснил им майор австрийского БКА, неуклюжий мужчина с закатанными рукавами рубашки.

При словах «горный стрелок» Сабина автоматически подумала о наручниках, которыми Вальтер Граймс был прикован к трубе с кислотой.

– Что привело к увольнению? – спросил Снейдер.

– Мы не знаем. Как и не имеем представления, почему она совершила покушение на члена правительства.

– Ваше правительство тут ни при чем, – успокоил мужчину Снейдер. – То, что доктор Ульрих Хирш занимает пост министра, всего лишь печальное совпадение.

Мужчина вопросительно посмотрел на него.

– А почему вам разрешено провести ее первый неформальный допрос?

– Мы работаем над этим делом уже несколько дней, оно вышло за пределы Германии и привело нас в Австрию, но в настоящий момент я не могу сказать больше. – Быстрым движением руки Снейдер отклонил все дальнейшие вопросы и задумался. – Вы сказали «чуть больше трех недель назад». – Он повернулся к Сабине: – Наша монахиня тоже вышла из своего ордена три недели назад. Одинаковое временное окно! Что связывает обеих женщин?

– Вы думаете о ребенке, которого родила монахиня? – предположила Сабина и обратилась к майору: – Сколько лет Грит Майбах?

– Согласно ее личному делу – тридцать семь.

– Вполне подходит, – констатировал Снейдер. – Кто ее родители?

– Мы не знаем, Майбах выросла в приюте в Куфштайне.

– Здорово. – Снейдер заулыбался, словно они вышли на верный след. – Мне нужен результат ДНК-теста Грит Майбах для сравнения с человеком, который находится под арестом в Висбадене.

На лице майора появилась кислая гримаса.

– Не получится.

– Только не начинайте сейчас про права человека, бюрократическую волокиту и защиту персональных данных!

Майор сдвинул брови.

– Для этого нам нужно согласие женщины или судебное решение.

– Не нужно, – возразил Снейдер. – У женщины рваная рана на голове. Смените ей повязку и отправьте окровавленную марлю в лабораторию. И поторопитесь. Результат необходим мне сегодня вечером.

– Что вам необходимо, меня не…

– Обсудите это с вашим начальником! – перебил его Снейдер.

Пока два санитара меняли Грит Майбах повязку, Снейдер и Сабина должны были подписать формуляр, что они входят в камеру под свою ответственность и в случае их ранения или смерти Австрийская Республика ответственности не несет.

Это действительно необходимо? – спросила бы Сабина в любом другом случае, но эта женщина была горным стрелком, а после того как Сабина сама видела, на что способна Грит Майбах, она держала язык за зубами.

– Готовы? – спросил Снейдер.

Сабина кивнула, и они вошли в комнату для допросов.

В помещении с холодным белым кафельным полом и люминесцентной лампой стояли только стол и три стула. Майбах была в оранжевой одежде, руки скованы впереди наручниками. Ее левый глаз украшал довольно внушительный синяк, который ей наверняка поставил Кржистоф. В ее взгляде сверкнула ненависть, когда Снейдер и Сабина сели за стол напротив нее.

– Ваше личное дело впечатляет, – начал Снейдер. – За всю вашу карьеру в вооруженных силах вы спасли жизнь многим людям и задержали нескольких террористов, убийц и буйных преступников. А теперь… стреляете в члена правительства?

Женщина молчала.

– Вы изменили свои методы, – спокойно продолжал Снейдер. – Вместо того чтобы и дальше устраивать ловушки, как в Висбадене, Баварии, Берне и Бруггтале, перешли к убийству прямо у нас на глазах. Почему?

На лице Майбах не появилось и тени удивления. Очевидно, она сразу узнала Снейдера по его нидерландскому акценту.

– Было невозможно подстроить ловушку для министра с охраной? – предположил Снейдер. – А кроме того, это эффективнее для освещения в СМИ, чем похищение, верно?

Майбах продолжала молчать.

Снейдер наклонился к ней.

– В следующие семьдесят два часа австрийское БКА и ведомство по охране конституции и борьбе с терроризмом устроят вам такое, что служба в горнострелковых войсках покажется сладким сном.

Впервые за все время Майбах отреагировала:

– От меня вы ничего не узнаете.

Снейдер поднял руку.

– Мне плевать, почему вы уволились и чем занимались последние три недели, откуда у вас глушитель и почему должны были умереть оба телохранителя. Ответы на эти вопросы приберегите для полиции. Меня интересуют три вещи. – Он поднял три пальца. – Кого вы планировали убить завтра? Кого послезавтра? Кто ваши сообщники?

Майбах перевела взгляд с него на Сабину, но продолжала молчать.

– Слушайте меня внимательно, – тихо произнес Снейдер. – Сотрудники полиции стоят в данный момент за этим зеркалом и понятия не имеют, о чем мы тут говорим, но вы это знаете и мы тоже! – Он кивнул на Сабину. – И если вы не откроете рот, то, клянусь, я такое устрою вашей матери… она пожалеет, что родилась.

У Майбах отвисла челюсть, и Сабина заметила, как покраснели ее щеки и участился пульс.

– У Магдалены ухудшилось здоровье, с тех пор как она сидит в одиночной камере, – продолжал Снейдер. – Висбаден не Вена – нам далеко до знаменитого австрийского шарма. Но вы можете все изменить, если наконец заговорите!

Тут Майбах действительно открыла рот.

– Хорошо, но сначала вы мне скажите, что уже выяснили, – потребовала она. – И затем я хочу, чтобы мы сделали официальное сообщение для СМИ со всеми результатами вашего расследования.

– Так не пойдет! – отрезал Снейдер. – Прежде чем мы это сделаем, я должен все знать. Кто умрет в следующие два дня? Кто ваши сообщники?

– У меня нет сообщников.

– Чушь собачья! – выкрикнул Снейдер. – Лакокрасочная фабрика в Висбадене и коттедж отца Януса были аккуратно вскрыты отмычкой. А вот дверь в Цитглогге и в квартире Вивианы Кронер в Берне взломаны с применением грубой силы, хотя это были даже не замки с предохранителем. Полагаю, вы научились вскрывать замки у горных стрелков – а вот ваш сообщник нет. Кто он?

Майбах молчала.

– Это была его милая идея с бамбуковыми ростками?

– Ваше расследование идет в неправильном направлении, – наконец сказала Майбах. – Вам стоило бы думать о том, что случилось с детьми. Только так вы сможете предотвратить два последних убийства. Но я вас предупреждаю: вы обнаружите страшные вещи. Чем глубже вы будете копать и открывать новые двери, тем ужаснее будут разоблачения. Вам нужен тыл из прессы – поверьте мне, – иначе исчезнете через два дня со всеми вашими результатами расследования. – Майбах перевела взгляд на Сабину: – И вы тоже!

Мрачное предсказание. Но Сабину оно не впечатлило. За время работы в БКА она получала угрозы и пострашнее и все равно сидела сейчас здесь.

– Тогда наш разговор зашел в тупик, – подытожил Снейдер и сложил руки.

Майбах кивнула.

– С этого момента я отказываюсь делать какие-либо заявления. К тому же я хочу поговорить с адвокатом.

– Согласен. – Снейдер вытащил телефон и взглянул на экран. – Здесь наверху сеть ловит хорошо. – Одновременно он до максимума усилил громкость, как заметила Сабина. Затем передал Майбах телефон. – Вам полагается один звонок. Пожалуйста.

Майбах с ошарашенным видом взяла телефон. Сабина тоже была поражена. Уже несколько дней Снейдер противился предоставить Магдалене Энгельман адвоката, а в случае с Грит Майбах позволил это без разговоров.

Женщина набрала номер и через главное командование горнострелковых войск связась с полковником Айхингером.

Майбах описала – немного приукрасив – обстоятельства дела, и Айхингер тут же согласился отправить к ней одного из лучших адвокатов, хотя она и уволилась три недели назад. Некоего доктора Беренса.

Закончив разговор, Майбах с улыбкой пододвинула телефон к Снейдеру.

– Мой адвокат будет здесь максимум через час.

– Хорошо. – Снейдер тоже улыбнулся. – Тогда продолжим разговор через шестьдесят минут вчетвером.

Как только они вышли из комнаты для допросов, от австрийских коллег на Снейдера посыпались десятки вопросов, от которых тот раздраженно отмахнулся.

– Даже не старайтесь. Без комментариев! – Он снова уменьшил громкость своего телефона. – Через два часа эта женщина ваша, до того времени она моя заключенная! А после я предоставлю вам свои результаты расследования.

Ворча, сотрудники БКА отступились от него. Пока коллеги еще раз просматривали на мониторе записанный разговор, Снейдер встал в нише, достал из кармана косячок, задумчиво покрутил его между пальцами и с экстатическим удовольствием понюхал табак.

Теперь Сабина заметила, что Снейдер выглядит уже не так жалко, как в начале расследования. Черпая силу из охоты на убийцу, в настоящий момент – несмотря на то, что он мало спал, почти не ел и постоянно был в разъездах, – он работал в полную силу.

Она встала рядом.

– Считаете, это было умным решением – действовать с Майбах напролом, вместо того чтобы попробовать разговорить ее деликатным способом?

– Нужно адаптировать метод к ситуации, – ответил он и вдохнул запах марихуаны. – Под давлением или без – мы бы все равно ничего от нее не добились.

– Может, нужно было сначала попробовать трюк с добрым полицейским, вместо того чтобы сразу запускать злого полицейского?

Снейдер приподнял бровь.

– А это и был добрый полицейский, – ответил он. – Очередь злого еще настанет.

И он посвятил Сабину в свой план.