Низко висевшее послеобеденное солнце окончательно скрылось за верхушками деревьев. Одновременно сгустились клубы тумана, ползущие по асфальту. Влага покрыла ветровое стекло «фольксвагена-жука». Зено зажег фары, запустил дворники и переключил вторую передачу. Мотор взвыл, и машина поползла по серпантину через лес на вершину горы.

– Осторожно, вон там! Косуля! – крикнула Магдалена.

Зено тут же крутанул руль и ударил по тормозам. Его сердце колотилось. Он посмотрел налево, затем направо. И с трудом заметил животное. Молодой олененок испуганно застыл на краю леса и уставился на них. Вероятно, здесь проезжало не так много машин.

Зено медленно направил автомобиль по серпантину.

Магдалена вцепилась в сумку, стоящую на коленях.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, но все равно мне следовало поехать на такси. Было бы лучше. Для тебя! – Она положила руку ему на колено.

– И чем бы ты заплатила? Молитвами? – Зено помотал головой. – Все в порядке. Мы почти доехали. Это должно быть за ближайшей горой.

Они добрались до вершины пригорка. За ним поднималась гора повыше, к которой вела узкая лесная тропа, частично исчезающая в тумане. В конце тропы из густого тумана возвышались серые крыши и башни монастыря. Здание жалось к отвесной скале. Очевидно, это была единственная подъездная дорога.

– Похоже, в этой местности всегда туманно, – заметил Зено и посмотрел вниз на долину. Он не был метеорологом, но, когда здесь шел дождь, влага наверняка держалась в лесах несколько дней. Из-за высоких гор солнце светило тут днем недолго.

Темно как у черта в заднице, – подумал он.

Они проехали по лесной тропе и остановились перед монастырем. Вытянутое здание с выступающей церковью, колокольней и всевозможными флигелями и пристройками выглядело впечатляюще, но из-за своих серых каменных стен, узких окон, остроконечных башен и выдающихся эркеров казалось скорее мрачным и пугающим, чем приветливой обителью Бога, где можно найти защиту.

Это впечатление усиливал ветер, который завывал далеко внизу под ними в долине, а где-то поблизости Зено слышал шум водопада.

Пока он доставал две сумки своей сестры из багажника, Магдалена уже направилась к воротам. Какой же она была красивой в своем темном платье с рюшами и накидке. Ее длинные седые волосы, выбившиеся из-под шапки, чудесно гармонировали с туманом, который собрался у цоколя стены и обволакивал Магдалену, словно хотел поприветствовать ее в этом месте. Через пару часов она сменит свою одежду на черное платье монахини, и затем ее мир будет состоять только из черного, белого и разных оттенков серого.

Зено взял обе сумки и тоже зашагал к воротам. С тех пор как Магдалена рассказала ему о своем намерении стать сестрой урсулинского ордена – потому что это был первый и самый старый женский орден, основанный женщинами, – он собрал в городской библиотеке информацию об этом монастыре и уже видел многочисленные фотографии. Мрачной столовой, узких спален, темных внутренних дворов и голых соединительных трактов. Но теперь он воочию созерцал это жуткое место, и его самые страшные опасения подтвердились.

В отличие от Магдалены он никогда не хотел иметь дело с религией. Даже когда врач диагностировал его начинающуюся болезнь. Магдалена на его месте погрузилась бы в молитвы, но он вместе с другом пошел на курсы вождения, как-то проскочил на экзамене и – что было большим везением – действительно получил права, хотя через год должен был абсолютно ослепнуть. Пока Зено еще мог что-то видеть, он хотел попробовать все, что позже станет ему недоступно. Возможно, доехать автостопом до Греции, летом перейти на лыжах через Альпы или наняться на норвежское рыболовецкое судно и поплыть от Ставангера через острова Шпицберген до Арктического океана на ловлю крабов. А с мятежным сердцем, которое билось у него в груди, он попытается и в будущем выполнить как можно больше из этого списка и вести увлекательную жизнь.

Но одного он никогда бы не сделал. Не пошел бы в этот монастырь! Он буквально ощущал, что в этих стенах живет зло. Но Магдалена осознанно выбрала это уединенное место и даже воспринимала как божий дар.

Магдалена позвонила в колокольчик, и через несколько минут высокая женщина в черном платье открыла им ворота. У нее были кривые черты лица, рот и щеки скосило, словно половина лица была парализована после инсульта. Несмотря на это, раньше она наверняка была красавицей. С иссиня-черными волосами, которые выбивались из-под головного покрывала, полными губами, темными бровями и ясным острым взглядом, она выглядела впечатляюще.

– Вы, должно быть, Магдалена. Меня зовут Констанс Феличитас. Я настоятельница этого монастыря. – Женщина, которая, как показалось Зено, была лет на двадцать старше его сестры, развела руки, но помедлила, когда заметила седые волосы Магдалены.

И Зено не мог ее в этом упрекнуть. Не часто увидишь молодую женщину, полностью поседевшую за одну ночь.

– Я провожу тебя до твоей комнаты, – предложил он, чтобы хоть как-то прервать неловкое молчание.

Настоятельница подняла руку.

– Мужчинам запрещен вход в этот монастырь. Магдалена должна сама нести свои сумки.

В этот момент рядом с Зено заскрипел гравий. Он оглянулся – перед его глазами, словно в пелене, возник размытый силуэт молодого человека в зеленом комбинезоне, сапогах и шляпе, который катил перед собой тачку с осенними розами.

– Это Вальтер, наш садовник, – объяснила настоятельница. – Для него, священника, рабочего и повара действуют исключения. – Она улыбнулась. – Мы находимся так высоко и далеко от ближайшего населенного пункта, что хотим быть автономными со своим персоналом, насколько это возможно.

– Я подожду здесь снаружи, пока ты устроишься у себя в комнате, – предложил Зено в надежде, что Магдалена еще передумает, когда увидит монастырь изнутри. Поэтому он одолжил машину друга и хотел лично привезти сюда Магдалену.

– Ваша сестра не получит собственную комнату, а будет делить спальню с пятью другими послушницами, – объяснила настоятельница.

– Но подготовка…

– Ваша сестра в письме отказалась от подготовительного времени, – ответила ему настоятельница. – Она войдет в монастырь без трудничества, будет принята в новициат и через год как послушница принесет обет бедности, целомудрия и послушания.

Теперь и Магдалена улыбнулась, только это была смущенная улыбка. Видимо, она не хотела, чтобы брат узнал об этом таким образом. Она взяла у него из рук сумки и поцеловала в щеку.

– Все в порядке. Не жди меня.

– Но я…

Она поставила сумки на землю и обняла его.

– Ты должен поехать домой, пока еще светло, – прошептала она ему в ухо. – В темноте ты видишь еще хуже. – Она поцеловала Зено. – Не беспокойся обо мне, я здесь в хороших руках.

Внутри у него все сжалось.

– Я буду работать швеей в прачечной и чинить платья. – Магдалена выпустила его из объятий и снова взялась за сумки.

Настоятельница одной рукой обняла его сестру и повела ее внутрь. Прежде чем запереть ворота, настоятельница еще раз улыбнулась Зено.

Но это была холодная, жесткая, торжествующая улыбка, которая шла не от сердца.