В октябре 1999 года я зашел к приболевшему другу Саше Богомолову. Нина и Александр Богомоловы всегда были радушными хозяевами. Нина быстренько «собрала» стол. Мы уютно устроились, приняли немножко «для сугреву» и углубились в приятные для гостя и хозяев воспоминания. Конечно же, как всегда при подобных встречах, речь зашла об общих по работе в прошлом товарищах и друзьях по Берлину, известных нам памятных и прочих запомнившихся своей необычностью событиях. Я попросил Сашу рассказать что-нибудь особо запомнившееся ему об Александре Михайловиче Короткове.

Генерал Коротков и Богомолов хорошо знали друг друга по послевоенным годам жизни в Германии. Встречались они довольно часто и на теннисном корте.

Неожиданно Саша рассказал историю, случившуюся с ним в один из воскресных дней в конце лета 1959 года. Рассказ Александра был настолько примечательным, что я попросил «положить» его кратко на бумагу, что он и исполнил в течение нескольких минут.

Привожу эту необычную историю практически дословно:

«Мы с женой зашли в гости к нашим друзьям — Наташе и Юре Александровым. Кто-то из гостей уже был там, и за столом оказалось человек семь. Это были товарищи Юры Александрова по работе в аппарате уполномоченного КГБ, или, как называли старожилы Карлсхорста, “Института Святого Антония”. Все мы были друг с другом знакомы и по спортплощадке, и по магазинам, да и жили достаточно кучно в жилых зданиях, за исключением высокого советского руководства, — ему изначально выделялись достаточно комфортабельные, как правило с гаражом в полуподвале, особняки. Некоторые из них без преувеличения можно было назвать виллами.

Присутствующим я был хорошо известен как сотрудник посольства, теннисист и заядлый рыбак. На вопрос, как мои дела и что нового в нашей скрытой от постороннего немецкого взгляда жизни, я начал рассказывать, что накануне с товарищами по работе был на рыбалке под Берлином, в окрестностях которого много красивых рыбных озер. Кто-то из гостей спросил: “А чем, собственно говоря, хороша рыбалка, кроме чистого воздуха и красивой природы?”

Я стал рассказывать о ловле леща, осторожной и “мудрой” рыбы. Особенно если речь идет о крупной рыбине этой породы.

Для этого, продолжил я, нужно удилище длиной не менее 5–6 метров и хороший поплавок из петушиного пера. Оно толще в диаметре и длиннее пера курицы. Что очень важно.

В это время в комнату вошел А.М. Коротков с женой Ириной Александровной, с которой я также был хорошо знаком по общей партийно-общественной работе коллективов советских учреждений в Берлине. Наверное, Александр Михайлович поймал конец моей фразы. Я замолчал, а Коротков вопросительно посмотрел на присутствующих, явно смутившись, что прервал какой-то интересный разговор. Хозяин дома Юра Александров пояснил ему громко: “Тут Богомолов рассказывает в картинках о ловле леща”.

Коротков: “Ну, ну, давайте послушаем… Продолжай, Александр!”

Я быстро повторил начало и продолжил: “Так вот, в качестве приманки лучше использовать жмых из зерен подсолнечника. Жмых режется на ломтики размером примерно в половину спичечного коробка. Если снасть отрегулировать правильно, то после ее заброса в воду поплавок должен торчать над поверхностью воды под углом 40–45 градусов. Крупный лещ — рыба очень осторожная. Подойдя к приманке, касается ее губами и, пропуская воду через жабры, как бы присасывает приманку к губам, чуть-чуть приподнимая насадку. При этом поплавок слегка дергается и принимает вертикальное положение. В этот момент подсекать рыбину нельзя, так как приманка находится все еще вне полости рта леща. Затем лещ может отойти в сторону, и тогда рыбаку необходимо набраться терпения и ждать, ждать, ждать, не делая резких движений руками и соблюдая тишину. Через какое-то время лещ вновь подплывает к приманке и начинает вновь пробовать ее. Он может присосать ее к губам и потащить в сторону. В этом случае поплавок быстро заскользит по поверхности воды, но подсекать и сейчас нельзя, то есть подсечь-то можно, но лещ обязательно сойдет, так как он еще не проглотил приманку. Так или примерно так может продолжаться несколько раз. Нужно иногда ждать часами, пока лещ заглотнет приманку и поплавок начнет быстро погружаться под воду под углом в 25–30 градусов. Вот тут-то и не упускай момента и подсекай! Лещ ваш! Можно разводить костер и наливать стопку”.

А.М. Коротков очень внимательно слушал мой рассказ. Я замолчал. Молчали все присутствующие, глядя на генерала. Вдруг он улыбнулся, посмотрел на меня как-то заговорщически и с хитринкой и сказал: “Александр, ты завтра (было воскресенье) можешь подойти ко мне на работу, скажем, к десяти часам? Мои ребята тут наколбасили и упустили свою “рыбалку”. Я закажу пропуск. Ты только повтори у меня в кабинете свой рассказ и сразу сможешь уйти домой. “Арбузы” я буду вставлять уже без тебя!”

К Александру Михайловичу я пришел без опоздания, в кабинете у него было человек девять народу. Вот, собственно говоря, и все. У него в кабинете я лишь повторил то, что только что рассказал. Конечно, было понятно, какого крупного “леща” упустили подчиненные генерала, не создав нужных условий и не проявив терпения, необходимых при ловле крупной рыбы».