В Дрездене шел съезд ХДС (ГДР). По посольской работе я был знаком с руководством этой партии, неоднократно встречался с такими значимыми функционерами, как Геральд Гёттинг, Макс Зефрин.

Вместе с первым секретарем посольства Борисом Червовым я, тогда начинающий атташе, был гостем этого политического форума. Присутствовало много иностранных гостей, священнослужителей многочисленных христианских объединений и общин. Среди разнообразной церковной публики выделялись своим облачением отец Борис, представлявший Московский патриархат в Германии, и отец Дионисий — в миру Зернов Михаил Викентьевич — благочинный в Берлине. Много пишущей братии — журналистов и корреспондентов различных газет и журналов.

За нашим столиком во время ужина оказался корреспондент западногерманской газеты «Ди Вельт» («Die Welt»), Георг Ш. Я забыл его фамилию, а визитка не сохранилась. Помню, что фамилия начиналась именно с этой буквы, что-то похожее на Georg Schneider (Шнайдер). Пожилой человек, переживший две мировые войны, автор ряда интересных очерков и статей. Он недавно вернулся из служебной поездки в Советский Союз, где посетил несколько городов, в том числе Сталинград, и уже поделился впечатлениями с читателями своей газеты. В беседе со мной он откровенно высказал свое непонимание по поводу отсутствия в Сталинграде памятника погибшим там немецким солдатам. Так, он сказал, что насчитал в Сталинграде более 150 памятников павшим бойцам и командирам Красной армии и не смог обнаружить памятника немецким солдатам. Теперь был вынужден изумляться я. Мне пришлось повторить ему известные истины, что именно в этом городе в самом ожесточенном и значимом сражении Второй мировой войны решалась судьба жизни и смерти нашего государства. С потерей Сталинграда мы лишались бы жизненно важной для нашей страны артерии — реки Волги, по которой шло снабжение горючим и нефтью. Кроме того, ожидавшие победы немцев на Волге Турция и Япония немедленно бы вступили в войну с Советским Союзом на стороне нацистской Германии. В политических дискуссиях иногда создаются ситуации, при которых следует быть жестким и бескомпромиссным. Это был именно тот случай.

— Ваше поражение под Москвой, — и тут я процитировал слова нашего главковерха Сталина, — «развеяло миф о непобедимости немецкой армии». Заметьте, господин Ш., впервые после побед гитлеровской Германии в ходе Второй мировой войны, начавшейся нападением на Польшу 1 сентября 1939 года. Мало вам было этого урока? Мы разгромили лучшую армию Германии под Сталинградом, одних пленных было почти 100 тысяч, в том числе 22 генерала. Этого тоже было мало? А между тем материальные, а главное, духовные потери гитлеровского режима были настолько велики, что Германия до конца войны так и не смогла оправиться. И еще. В 1943 году наша военная промышленность превзошла промышленность Германии по всем видам вооружений. А самое главное, из чего мы оба, ведущие этот диалог, должны исходить, — кто начал войну, да еще самую разбойничью, коварную, захватническую, имея только одну цель: уничтожить не только Советский Союз как государство, но и его население. И не только евреев, славян тоже. Превратить нас всех в сырьевой придаток, в рабов. Вот почему вы проиграли войну. Вас к нам никто не звал. Вы ворвались в наш дом. Так какой же памятник, каким павшим вы хотите иметь в Сталинграде?

Интервью западногерманскому журналу «Штерн» в связи с падением военного самолета ЯК-28 на территорию Западного Берлина. Слева направо: Георгий Санников (второй), пресс-атташе посольства Юрий Жаров (пятый), генерал Василий Сидоренков, руководитель западноберлинской группы посольства Виктор Белецкий, Эгон Вацек («Штерн»). Западный Берлин, Бюро АПН 16 апреля 1966 года

Прием в посольстве. «Три грации». Слева направо: Алла Санникова, Соня Мебель, Эрика Эберляйн. Крайний слева — Мориц Мебель. Берлин 1966 год

Семейная немецкая подруга Санниковых — Ингрид Штенцель с сыном Матиасом. Рядом Г. Санников с дочерью Ларисой.

«Мирное сосуществование». Председатель партии Свободных демократов ФРГ Эрих Менде берет с тарелки советского дипломата кусок паштета из дичи. («Шпигель» от 10.08.1967 года). Г.З. Санников и Эрих Менде. Западный Берлин, «Европа-Центр» 1967 год

Западные журналисты на приеме в советском посольстве по случаю Октябрьских торжеств. Опубликованная после этого статья в «Штерне» — «Уверенно на русском паркете» — понравилась Вальтеру Ульбрихту. Слева направо: Г.З. Санников, Зепп Эбельзедер (бюро «Штерн» в Западном Берлине), В.Н. Белецкий, посол П.А. Абрасимов. Берлин, Унтер-ден-Линден 7 ноября 1967 года

Один из многочисленных знакомых западноберлинских журналистов Улли, более известный как диктор на радио под именем Сэм Йензен. Западный Берлин 1968 год

Виталий Коротков в «первом гражданском костюме», сшитом у лучшего портного Вены.

Австрия, Вена 1946 год

Советские дипломаты в Вене. Слева направо: миссис Стирман — жена представителя США в Подкомитете прессы и зрелищных предприятий Союзнической комиссии по Австрии, Виталий Коротков — представитель Советского Союза в Подкомитете прессы и зрелищных предприятий Союзнической комиссии по Австрии, мистер Стирман, Угрюмов — сотрудник Союзнической комиссии по Австрии, жена В. Короткова — Анна. На приеме по случаю национального праздника Франции — 14 июля. Австрия, Вена 1954 год

Немецкий собеседник, как мне показалось, был обескуражен моей, может быть, чрезмерно эмоциональной реакцией на его вопрос… Глядя на примолкнувшего пожилого журналиста, я добавил:

— Не надо забывать, что именно советская сторона словами Сталина заявила решительное «нет» предложению министра финансов США Моргентау на Подстдамской конференции — уничтожить Германию как географическое понятие, превратив ее территорию в картофельное поле. Именно тогда прозвучали слова Сталина: «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается».

От себя я добавил, что народ не может быть виновным в содеянном его правителями, хотя в определенной степени у таких народов всегда остается на долгие времена чувство вины. Я уверен, что придет время и всем павшим во время Второй мировой войны на советской земле будет воздвигнут памятник. Надо иметь историческое терпение, ведь только спустя 100 лет после вторжения «великой» армии Наполеона в Россию в 1812 году царское правительство в 1912 году поставило памятник французам на известном всему миру Бородинском поле. Ведь французы тоже были захватчиками, грабили и оскорбляли наши православные храмы, пытались взорвать нашу святыню — Московский Кремль.

Мой оппонент все-таки остался при своем мнении, утверждая, что сейчас наступил цивилизованный век. Мир извлек уроки из горького прошлого, уничтожил фашизм, а поэтому следует как можно скорее исцелять духовные раны всех пострадавших в прошлой войне. Расстались мы по-мирному. Статья Георга Ш. в его газете о состоявшемся съезде ХДС (ГДР) была в общем объективной и положительной. Это уже радовало.