В один из поздних осенних вечеров я возвращался городской электричкой из отдаленной части Западного Берлина к себе домой. Несмотря на усталость и наваливающуюся дремоту (следствие напряженного дня), настроение у меня было приподнятое. Встреча с одним из моих знакомых в Западном Берлине (мы их называли оперативными контактами) прошла успешно. Я получил наверняка представляющую для Центра интересную информацию и, закрыв глаза и подремывая, прокручивал в голове детали беседы, выделяя еще раз наиболее важные, которые завтра перенесу на бумагу для доклада начальству.

На душе у меня было спокойно. Проверка по заранее подобранному маршруту возможное наружное наблюдение не выявила. Я был «чист» и также уверен, что и мой контакт пришел на встречу без «хвоста». Мы уже договорились с ним заранее, что наши «свидания» лучше всего проводить без огласки среди своего окружения и знакомых. Мало ли что они могут подумать. Лучше обойтись без лишних неприятностей, так будет спокойней и ему и мне. Он принял с пониманием эти правила игры, и последние несколько встреч проходили как бы конспиративно. Этот человек еще не был привлечен к сотрудничеству с нами на агентурной основе. Мы пока не видели в этом необходимости, да и вряд ли нужно было в будущем переходить на более строгие отношения с ним.

Временами я на очередной остановке открывал глаза, фиксируя название станций. По мере приближения к Восточному Берлину людей в вагоне становилось все меньше. Вдруг я как бы почувствовал на себе чей-то взгляд. Сидевший на отдалении прямо передо мной человек читал газету, развернув ее пред собой и скрыв тем самым весь свой облик. Но что это?! В газете на уровне головы через сделанное небольшого диаметра круглое отверстие я увидел самый настоящий человеческий глаз. Все во мне обмерло. Нет, я не то чтобы испугался. Хотя холодок и пробежал по моей спине. Даже если за мной велось наблюдение и я его не заметил, при мне не было никаких компрометирующих нашу встречу документов, кроме дипломатического паспорта, небольшой суммы денег, записной книжки, из которой противник в случае моего задержания не сможет выявить ничего неприятного для меня и Службы. Но где я допустил промашку? Жаль было терять только что наладившийся интересный оперативный контакт. Ну и, разумеется, был бы неприятный разговор с начальством за этот промах в работе. Неужели мой знакомый привел за собой «хвост»? А может быть, он сам был в разработке у противника? И им заинтересовалось Ведомство по охране конституции?А глаз продолжал бесстрастно сверлить меня. «Вот гад, — думал я. — Небось, уверен, что я его не вижу. Сволочь! Ничего. Все-таки я тебя сам выявил».

Я широко зевнул и, сделав равнодушное лицо, стал смотреть на мелькавшие за окнами яркие огни города. Медленно повернул голову в сторону окон на противоположной стене вагона, боковым зрением зафиксировав по-прежнему наблюдавший за мной глаз. Следующая станция — моя. Я медленно приподнялся с места, подошел к двери выхода, ожидая, когда она откроется. Вышел на перрон и направился в сторону вокзала. Слегка повернул голову к уже отходящему поезду. За моей спиной, широко улыбаясь и скорчив уморительную рожу, стоял мой коллега и добрый товарищ Володька Ю., мастер розыгрышей, великолепнейший рассказчик, выдумщик всяких смешных и остроумных историй, весельчак и беззлобный насмешник. Кстати, все это ему не мешало, а только способствовало и успешной работе, и быстрому продвижению по службе. «Ну что, старик, здорово я тебя разыграл? — сказал он, хлопнув меня по плечу. — А ты, я это почувствовал, тоже увидел, что за тобой наблюдают, а не испугался, вел себя естественно. Молодец!»

Посмеялись оба, но я честно сказал ему, что так и не догадался, что меня кто-то разыгрывает. И было не очень-то приятно видеть чей-то глаз через отверстие в газете. Да и страх хоть и небольшой, а был. Затем мы «запили» этот вопрос парой кружек пива в вокзальном ресторанчике и дружно пошагали домой. Все же договорились об этой шутке никому не рассказывать.

Ей-богу, рассказываю об этом комичном и в то же время заставившем меня изрядно переволноваться эпизоде впервые.