Брежнев постоянно напоминал Хонеккеру, что Советский Союз и ГДР совсем разные страны: по размерам, по истории, по национальным особенностям. Это было ясно как божий день, и никто никогда не требовал от Хонеккера, чтобы он во всем следовал советскому примеру. Но тот воспринимал дававшиеся ему советы и предостережения молча, с крепко сжатыми губами. Дома же, среди единомышленников, он открыто выражал недовольство всем этим, заявляя, что он уже сыт по горло нравоучениями из Москвы. Советское руководство моментально узнавало и об этом.

Отношения между партийными руководителями становились все более напряженными. Зачастую бремя этого напряжения ложилось на плечи невиновных. Руководитель бюро ТАСС в Берлине Иванов однажды подготовил по своей инициативе хорошую, содержательную корреспонденцию о внешнем долге ГДР. При этом он использовал все доступные источники информации: сообщения информационных агентств, газетные статьи, разговоры с коллегами и другие. Видимо, своим журналистским расследованием он попал в самую точку. Посол ГДР в Москве Эгон Винкельман отреагировал молниеносно. Он послал тассовскую корреспонденцию Иванова прямиком Эриху Хонеккеру, для которого она послужила достаточным поводом потребовать у советского руководства снятия Иванова с должности. Советское руководство, вместо того чтобы защитить Иванова, уступило этому натиску. Незаслуженное наказание было воспринято Ивановым как личное оскорбление, и, когда тогдашнее руководство ТАСС через некоторое время одумалось и командировало Иванова на новую работу в Австрию, он там остался.

В серьезных делах, каковыми были увеличивающийся внешний долг или рост экономической зависимости ГДР от ФРГ, советские руководители, разумеется, высказывали критические замечания. На одной из встреч в Москве в конце 1970-х годов Брежнев коротко и ясно разъяснил Хонеккеру, что советское руководство не считает Гюнтера Миттага способным решать экономические проблемы, ввиду чего необходимо подумать о его замене на этом посту. Но Хонеккер остался безразличен к этому ясному сигналу.

На мой взгляд, советское руководство явно слабо реагировало на несуразные выходки Хонеккера. Я не знаю, чем это можно объяснить. Само собой разумеется, что о своих предположениях я не говорил Брежневу или его помощникам. Однако, по моему мнению, при контактах с руководством ГДР нам мешала непонятная щепетильность. По мне так лучше говорить правду, чем на весь мир делать лицемерные заявления о вечной дружбе. Даже понимающие подлинную ситуацию в наших отношениях лишь стыдливо опускали глаза. А Хонеккер расценивал фальшивую деликатность наших руководителей как проявление слабости и позволял себе все больше вольностей.