Глава 44
Это не Кекон
двадцать второй год, четвертый месяц
Через десять месяцев после того, как Равнинный клан открыл представительство в Шотаре, Вен сопровождала невестку в деловой поездке в Лейоло. Она никогда раньше там не бывала и хотела посмотреть на достопримечательности, но, что важнее, собиралась заняться собственными делами, которые нельзя было доверить никому другому.
Утром Вун с дочерью проводили Шаэ в аэропорт.
– Ты мне что-нибудь привезешь? – спросила Тия.
– А что бы ты хотела? – отозвалась Шаэ.
Семилетняя девочка поразмыслила над вариантами.
– Красивое платье!
– Хорошо, привезу, – пообещала Шаэ. – А тетя Вен поможет его выбрать.
– Помогу, – с улыбкой согласилась Вен.
Она с радостью покупала племяннице красивую одежду. Цзая всегда отвергала материнские попытки ее приодеть, в итоге Вен просто зазря тратила деньги. Тия, напротив, была натурой творческой, обожала животных, все блестящее, танцевать и сочинять истории. Вен всегда умилялась, видя, как Шаэ любит дочь, но порой Тия ее озадачивала – удивительно, как в семье Коулов мог появиться такой мечтательный и нежный ребенок.
На прощанье Шаэ обняла Тию и поцеловала Вуна, на ходу повторяя еще с полдюжины напоминаний, которые ее муж принял с теми же пониманием и терпением, с какими когда-то справлялся с делами Шелеста на Корабельной улице и в Зале мудрости. Наблюдая за ними, Вен почувствовала прилив ностальгии и печали. Ее дети уже выросли, даже Цзая уехала из дома. Хило нехотя согласился отправить дочь в Тошон, на юг страны, где ее не воспринимали как дочь Колосса и она могла доказать, что она истинная Зеленая кость.
Когда-то давно Вен втайне надеялась, что однажды у нее будут идиллические отношения с дочерью – они будут вместе ходить в спа-салоны и поздно завтракать, делать покупки и каждый день говорить по телефону. Цзая звонила, только когда ей что-нибудь было нужно – обычно отцовский совет или помощь с какой-то проблемой. Вен гордилась дочерью, но жалела, что не настолько близка с Цзаей, как Шаэ с дочерью – у них, похоже, было полное взаимопонимание.
Вен гордилась и успехами Рю в университете, хотя говорила ему об этом реже, чем следовало бы. Она так волновалась за сына, пока он был маленьким, боясь, что его будут избегать и не будут уважать из-за его особенностей и он лишится возможности сделать карьеру, – такова была бы ее судьба, если бы она не вышла замуж за Хило. Но Рю вырос совсем в другой атмосфере. Он вечно бурлил идеями и был полон уверенности, пожалуй, даже слишком. «Он так много разглагольствует, что наверняка станет канцлером Кекона. Тогда в семье будет и золото, и нефрит», – как-то раз пошутил Хило, хотя Вен временами казалось, что он говорил всерьез.
Что касается Нико… При мысли о нем у Вен каждый раз ныло сердце. Она считала себя плохой матерью для старшего сына. Ведь это она убедила Хило привезти его в Жанлун еще младенцем, воспитала и любила его как собственного сына, с полной уверенностью считая подарком судьбы, компенсацией богов за то, что Рю унаследовал ее невосприимчивость к нефриту. Но оказалось, что Нико сгибался под бременем ожиданий и сбежал от них, лишив семью надежд. Теперь Вен даже не знала, где он. Возможно, знал Хило. Она понимала, что муж приставил к Нико людей, которые докладывают о том, где он, но Хило не стал бы ничего ей говорить, если она не спросит. А Вен не спрашивала.
Во время трехчасового полета Вен и Шаэ листали туристический журнал и строили планы, как пойдут в шотарскую баню и посмотрят мюзикл в знаменитом на весь мир оперном театре Лейоло. Они уже давно не проводили время вместе, не считая привычных семейных встреч. Вен заметила, как нарастает нетерпение Шаэ, а когда бизнес-классу подали завтрак, Шаэ спросила с нехарактерной для нее лукавой улыбкой:
– Как думаешь, сейчас еще слишком рано, чтобы заказать коктейль?
– Шаэ-цзен, – воскликнула Вен, – разве я могу оспаривать решения Шелеста?
Стюардесса подала им узкие бокалы со смесью игристого вина и сока личи.
– Нужно заказать столик на ужин, как все нормальные люди, – весело добавила Шаэ.
Хотя все это не было для них внове и к тому же в основном они будут заниматься делами, поездка все равно воспринималась как приключение.
Естественно, они летели не одни – рядом сидели Дудо и Тако, давние телохранители Вен, которые повсюду ее сопровождали. Два бывших Кулака стали для нее почти членами семьи. За долгие годы она знала их как облупленных, была знакома с их женами и детьми. Они научились смешиваться с толпой на любом мероприятии, которое посещала Вен, от официальных приемов клана до публичных выступлений и сборов на благотворительность.
Порой у Вен было такое же напряженное расписание, как у мужа, хотя она старалась не переутомляться. Во-первых, ее здоровье все-таки до конца не восстановилось, а во-вторых, ее главная задача – поддерживать Колосса. Ни один член клана никогда не оспаривал решение Хило назначить помощницей собственную жену. Вен знала – клан неохотно мирится с ее возвышением лишь потому, что она всегда умела сохранять баланс, занимала активную позицию, но не переходила границы. Ей нравилась роль жены и хозяйки, нравилось помогать художникам и заниматься защитой окружающей среды, а также бороться с предрассудками относительно нечувствительных к нефриту. Она никогда публично не высказывалась о делах клана и не привлекала внимание к себе, чтобы не умалять его власть.
Лишь дома, в кругу семьи, она обсуждала серьезные проблемы, с которыми сталкивались Равнинные.
– У нашего отделения в Лейоло были какие-либо проблемы из-за Горных или их союзников-баруканов? – спросила она Шаэ.
Та закрыла шторку на иллюминаторе – они летели на восток, навстречу утреннему солнцу.
– К счастью, совсем незначительные, благодаря нашим связям в полиции.
Шотарской полиции никогда не удавалось успешно внедриться в кеконские криминальные группировки, не принимающие чужаков. Однако у Равнинных в шотарском криминальном мире имелась разветвленная сеть Белых крыс. Будучи Штырем, Цзуэн Ню посчитал банды баруканов самым слабым звеном в структуре власти Айт Мады. Рожденные в Шотаре кеконцы считались здесь низшим классом. Как правило, они были бедны, лишены прав и привыкли жить в страхе. Требовалось не так уж много, чтобы выудить из них нужную информацию, – чуть-чуть подкупа или угроз.
Хотя шпионы Равнинных за границей добывали мало ценной информации о Горном клане, поскольку Айт Мада не была настолько беспечна, чтобы делиться планами с посторонними, зато часто открывали пути движения денег и людей, и Равнинные пользовались этим, обходя численное преимущество Айт. Эти возможности стали главным оружием Шелеста в Шотаре, впечатляющим примером полезного сотрудничества между боевой и деловой сторонами клана.
Шаэ передавала шотарской полиции полученную от Штыря информацию о деятельности баруканов – основных наркосделках, продажах оружия, сутенерах, проститутках и так далее. А полиция с радостью принимала наводки Равнинных, перед прессой и правительством приписывая все заслуги по борьбе с преступностью себе.
Конечно, Шаэ делилась с полицией сведениями не просто так. В ответ она получала лицензии, рабочие визы, встречи с нужными людьми, а офисы Равнинных находились под охраной полицейского департамента Лейоло. Обмен позволил клану быстро расширить поле деятельности в Шотаре, и даже поначалу скептично настроенный Хами Тумашон в итоге поддержал план экспансии.
Вен подняла бокал и чокнулась с Шаэ.
– Кто бы мог представить, что клан Зеленых костей будет работать с шотарским правительством?
Они приземлились в Лейоло вскоре после полудня и разделились. Ожидавшая машина с водителем отвезла Шаэ прямо в местный офис Шелеста. Вен дождалась выдачи багажа, и Тако понес чемоданы вслед за ней на парковку, а Дудо осмотрел каждый сантиметр взятого напрокат черного внедорожника. Удостоверившись в том, что машина безопасна, телохранители Вен отвезли ее в Оазис Суллия – не отель в центре города, а курорт в южном пригороде, рядом с Красноводным районом – сердцем шотарского кинопроизводства.
Вен зарегистрировалась в отеле, переоделась, заказала легкий обед в номер и позвонила мужу, чтобы сообщить о прибытии.
– Лейоло выглядит таким же роскошным, как в фильмах, – сказала она, застав Хило в кабинете, в перерыве между встречами. По пути через город Вен залюбовалась самыми высокими в мире стальными шпилями, парящими над землей развязками и шоссе, скоростными трамваями и огромными вращающимися щитами с рекламой, ярко сверкающими даже днем. Пятьдесят лет назад, во время Мировой войны, Лейоло был практически разрушен, и когда его отстроили заново, он восстал из пепла, как птица феникс. – Здесь холоднее, чем я ожидала, ведь сейчас весна.
– Не трать слишком много денег, если не собираешься купить какую-нибудь компанию, – пошутил Хило.
– А если куплю? – отозвалась Вен, не сумев отказаться от искушения его поддеть.
– Шаэ наверняка тебя подзуживает так и сделать. Вы двое плохо влияете друг на друга, – добродушно сказал он, хотя не без сурового напоминания. Дескать, никаких секретов. – Мне пора, – добавил он. – Желаю хорошо провести время. Люблю тебя.
Ближе к вечеру телохранители отвезли Вен в штаб-квартиру кинокомпании «Алмазный блеск». Одобренная и нанятая отделением Шелеста переводчица уже ждала их и последовала за Вен в большой угловой кабинет, куда их проводил администратор. Позади стола стоял мужчина с эспаньолкой, в тонированных очках с проволочной оправой и в дорогой голубой рубашке с закатанными до локтя рукавами, которые обнажали широкие предплечья.
Вероятно, ему было всего лет сорок, хотя он был лыс как яйцо. Вен не понимала шотарские слова, которые он быстро говорил в телефонную трубку, но похоже, он либо сильно волновался, либо словесно разрывал на клочки человека с другой стороны линии. Завершив разговор, он бросил трубку и посмотрел на Вен.
– Пас Гуттано, – сказала она, прибегнув к почетному шотарскому титулу, а затем произнесла официальное приветствие, которое выучила на шотарском: – Приятно с вами познакомиться.
Она соединила ладони и поднесла их к груди.
Гуттано поприветствовал ее аналогичным образом, хотя его лицо осталось напряженным. Он скупо улыбнулся и предложил Вен сесть.
– Вы, вероятно, госпожа Коул.
Вен села в удобное кресло перед широким столом в кабинете. Юная, но чопорная переводчица с длинными узкими ладонями в готовности устроилась на стуле рядом. Дудо и Тако встали к стене у двери. Оба носили нефрит скрытно, но Гуттано внимательно осмотрел их с легкой настороженностью, а потом обратился к Вен:
– Я знаю, кто вы, но не нахожу причин, по которым меня мог бы посетить представитель клана Зеленых костей. «Алмазный блеск» сейчас не снимает никаких фильмов на Кеконе.
Переводчица повторила слова Гуттано на кеконском для Вен.
– Я здесь по поручению Равнинного клана, – сказала она, – чтобы попросить вас об одолжении. Просьба не мелкая, и, поскольку мы не знакомы, я посчитала нужным приехать в Лейоло лично, чтобы обсудить это с глазу на глаз. – Она подождала перевод. – Равнинный клан – главный инвестор «Киноберега», кеконской киностудии, не очень значительной в мировой киноиндустрии, но крупнейшей на нашем острове. Недавно компания выпустила несколько коммерчески успешных фильмов, в особенности стала известна серия боевиков с Дэнни Синцзо.
– «Быстрый кулак», – подхватил Гуттано, подавшись вперед, и слегка расслабился. – Я посмотрел все три фильма! Отличное кино. Второй – самый лучший, но мне нравится, как изменился герой Дэнни в третьей части.
– Лично мне больше всего понравилась первая часть, – улыбнулась Вен. – Серия «Быстрый кулак» имела успех на родине, были неплохие продажи видеокассет на Кеконе и за границей. Но фильмы для кеконской аудитории снимались с ограниченным бюджетом. Следующий проект «Киноберега» более смелый. Это совместное предприятие с ведущей эспенской киностудией, крупнобюджетный боевик, первый кеконский фильм, который будет иметь широкий прокат по обе стороны Амарики. Однако для этого фильма студии необходим Дэнни Синцзо.
Гуттано покачал головой еще до того, как закончила говорить переводчица.
– Простите, но я уже два или три раза разговаривал об этом с агентом Дэнни. Синцзо подписал с «Алмазным блеском» многолетний контракт, и мы не можем освободить его от обязательств. Я знаком с Сяном Куго из «Киноберега», и мне он нравится, но для этого проекта ему придется найти кого-нибудь другого.
– Дэнни Синцзо – единственная кеконская кинозвезда, известная во всем мире, и из всех ведущих актеров только он прошел подготовку Зеленой кости и способен выполнить все трюки. Сценарий был написан специально для него.
Гуттано с сожалением развел руками:
– Значит, придется переписать сценарий. У «Алмазного блеска» есть расписание съемок, и оно тоже написано под Синцзо.
Вен сложила руки на коленях и улыбнулась директору шотарской киностудии самой очаровательной из своих улыбок:
– Я прекрасно понимаю, что не в ваших интересах отпускать Синцзо. Я приехала именно для того, чтобы вас заинтересовать. Что бы вы ни обсуждали с агентом Синцзо, забудьте об этом. Равнинные заплатят «Алмазному блеску» двести миллионов сепов, если вы освободите Дэнни Синцзо от обязательств по контракту с вашей студией. Насколько я понимаю, это в три раза больше гонорара, который вы собирались выплатить ему за роль криминального босса в картине «Кровавые улицы», еще не поступившей в производство. Даже с учетом стоимости потенциальных отсрочек и трудностей с подбором нового актера на роль злодея вы получите очень щедрую компенсацию.
Гуттано смущенно заерзал. Он качнулся взад-вперед на кресле и скрестил руки на груди, по-прежнему качая головой.
– Боюсь, это совершенно невозможно, – повторил он.
Вен почувствовала, как внутри вскипает раздражение, но продолжила говорить все тем же убедительным тоном. Она решила, что легкая, небрежная угроза в голосе, по примеру Хило, добавит словам убедительности, прямо как у ее мужа.
– Прежде чем вы так поспешно откажетесь, подумайте о том, что моя семья навсегда будет помнить об этой услуге. Мой муж – могущественный человек на Кеконе, а наш клан имеет влияние во многих частях света. Не знаю, знакомы ли вы с кеконской культурой, но мы очень серьезно относимся к дружбе. В какой-то момент вам ведь может понадобиться поддержка влиятельного союзника, а это наверняка произойдет с таким человеком, как вы. Подумайте о том, насколько это для вас ценнее, чем актер на роль второго плана в одном фильме.
– Госпожа Коул, боюсь, вы меня не поняли. – Гуттано начал нервно передвигать по столу предметы, не глядя ей в глаза, но посматривая на переводчицу и двух телохранителей – куда угодно, лишь бы не на Вен. – Мне не хотелось бы конфликтовать с вами или вашим мужем. Если бы это было в моей власти, я бы предпочел с вами договориться. Но дело не в деньгах. Дэнни Синцзо подписал договор с «Алмазным блеском» еще до того, как этому фильму дали зеленую улицу. Он не может уйти из «Кровавых улиц» ради работы на Кеконе или в проекте, финансируемом кланом Зеленых костей. Это будет… очень плохо выглядеть. Это неприемлемо и вызовет недовольство некоторых акционеров студии.
Вен уже была сыта по горло уклончивостью этого человека. Из ее голоса исчезло дружелюбие, осталось лишь разочарование.
– Мне казалось, что финальное решение принимаете вы, пас Гуттано. Если меня неправильно информировали и я могу поговорить в «Алмазном блеске» с кем-то еще, дайте мне знать.
Гуттано отодвинул свое кресло назад, создавая между ними дистанцию.
– Как я уже сказал, дело не в деньгах. Дружба Равнинного клана, вероятно, очень много значит в вашей стране, но в Шотаре только привлечет врагов.
Потом он отвернулся от Вен и посмотрел на переводчицу, сказав что-то по-шотарски.
Девушка явно колебалась. Вен это удивило. До сих пор переводчица подхватывала фразы немедленно и без запинки.
– Что он сказал?
– Простите, госпожа Коул, – нервно ответила переводчица, – я не знаю, как точно передать эту фразу по-кеконски. На шотарском она звучит так: «Женишься на демоне и в придачу получишь мать демона». Это значит… Так говорят, когда хотят описать отношения или договор, от которых невозможно отказаться.
Вен обдумала сказанное.
– То есть он уже женат на демоне?
– Думаю, именно это он и пытается сказать.
Наконец-то Вен поняла причину упрямства Гуттано. Она слышала, что прибыльная шотарская киноиндустрия связана с организованной преступностью. Банды баруканов контролировали профсоюзы, субсидировали производство фильмов и требовали, чтобы с ними советовались насчет того, как будут выглядеть кеконо-шотарские гангстеры в поп-культуре, а иногда даже диктовали выбор актеров. Гуттано и «Алмазный блеск», видимо, зависели от людей, которым не могли возразить.
Если банды баруканов имеют долю в «Алмазном блеске», Вен не могла обойти это препятствие с помощью денег или личного обаяния. Ей придется обратиться к Шаэ за советом, как поступить.
Вен разгладила юбку и встала, стараясь придать лицу нейтральность, несмотря на подавленное настроение.
– Я разочарована, что мы не смогли договориться, – сказала она Гуттано. – Теперь мне придется вернуться в Жанлун и разочаровать моего мужа. А мне бы этого не хотелось. Он не привык слышать ответ «нет», и я даже не знаю, как он отреагирует.
Вен совершенно точно знала, как отреагирует Хило. Он пожмет плечами и скажет, что ему очень жаль, но ничего страшного, «Киноберег» и без того окупил инвестиции, которые клан сделал по настоянию Вен, а кинопроизводство – лишь малая часть обширного списка предприятий Равнинного клана. Хило утешил бы ее, обняв и приговаривая, что в бизнесе не всегда все идет как желаешь, но она хотя бы прекрасно провела время в Лейоло.
Колосс не пошлет Кулаков в Шотар, чтобы принудить Гуттано к согласию, убить его или уничтожить «Алмазный блеск», тем более что такая резкая реакция поставит под угрозу амбициозные планы Шелеста. Любой хороший лидер Зеленых костей без колебаний прибегает к насилию при необходимости, но это мощное оружие, и не стоит беспечно использовать его ради такой малости, как контракт кинозвезды.
Однако Гуттано этого не знал. В глазах шотарцев кеконцы были диким и беспощадным народом и не уважали закон, а нефрит разрушал душу всякий раз, когда его надевают. Вен увидела, как за тонированными стеклами очков в глазах Гуттано мелькнул страх. Коула Хилошудона он знал лишь как человека, увешенного нефритом и всегда готового пролить кровь. Вен могла использовать это в свою пользу.
– Подумайте еще немного, – уже мягче сказала она. – Я пробуду в Лейоло еще пару дней. Если вы решите, что поспешили с ответом, то найдете меня в отеле «Оазис Суллия».
Вен пошла к двери. Дудо и Тако молча открыли перед ней дверь. Она ушла из офиса «Алмазного блеска» расстроенной, но надеялась, что Гуттано обдумает ее слова и опасения, которые она в него вселила, заставят его изменить решение.
* * *
Когда поздно вечером телохранители Вен везли их обратно в отель, Шаэ вздохнула и скинула туфли на заднем сиденье внедорожника.
– Тебе нужно чаще ездить со мной в деловые поездки, – сказала она Вен. – Стоит сделать это традицией.
После великолепного ужина, состоящего из очой, небольших тарелок с разнообразными блюдами, и просмотра «Женской шали», романтического мюзикла, который Шаэ впервые увидела в Эспении студенткой университета – и все равно получила удовольствие от него даже на шотарском языке, – она расслабилась, изгнав из головы все тревоги, связанные с делами клана, а это так редко с ней случалось. Вряд ли Шаэ смогла бы так предаваться удовольствиям, если бы поехала одна.
– Приятно иногда провести время без мужчин и детей, правда? – согласилась Вен.
Однако выглядела она обеспокоенной, а улыбка сползла с ее лица, когда она сковырнула кусочек лака на ногте.
– Шаэ-цзен, – сказала Вен через некоторое время, – мы можем как-то заняться проблемой с компанией «Алмазный блеск»? Найти того, кто стоит у нас на пути, кого боится Гуттано?
Шаэ потерла ступни.
– Я попробую, – уклончиво ответила она. Найти нужные Вен сведения будет легко, проблема не в этом. – Я знаю, что этот фильм для тебя важен, но Равнинные не должны привлекать к себе слишком много внимания в Шотаре.
Отделение Шелеста в Шотаре было еще маленьким, и Шаэ старалась вести дела незаметно, но Горные наверняка были уже в курсе присутствия Равнинных в Лейоло и ждали любого неверного шага. Пытаться выдавить баруканов из киноиндустрии – довольно рискованно, но Шаэ соглашалась с невесткой в том, что не следует недооценивать влияние массовой культуры и развлечений на расширение сфер влияния клана. После выхода каждого «Быстрого кулака» вырастал приток абитуриентов в Академии боевых искусств и новых Фонарщиков клана.
Вен накинула на плечи шелковую шаль.
– Ты права, – согласилась она. – Наверное, я так увлеклась этим проектом, чтобы доказать что-то Хило.
Колосс поддерживал деятельность жены и признавал ее ценность для клана, но Шаэ подозревала, что он считает ее проекты побочными и маловажными по сравнению с главными заботами Равнинных – территорией, нефритом, деньгами и бойцами. Если бы кеконский фильм стал популярен во всем мире, его отношение могло бы измениться, и это стало бы единоличной победой Вен.
Иногда Шаэ смертельно уставала от того, что ей приходилось одновременно быть Шелестом клана, женой и матерью, и потому она могла оценить, с каким терпением и решимостью ее невестка преодолевает каждое препятствие на своем пути. Шаэ даже пришлось признать, что, в сравнении с Вен, у нее нет причин жаловаться и нет оправданий для провалов.
– Вен, ты не должна никому ничего доказывать.
Вен печально улыбнулась.
– Не забывай, Шаэ-цзен, большинство в клане уверено, что у меня было только одно по-настоящему важное дело.
Наследник для клана. Неудивительно, что Вен восприняла отъезд Нико болезненнее, чем Хило.
Позади внедорожника замигали красные огни, так что они обе оглянулись. Дудо, который уже свернул на выезд к отелю, посмотрел в зеркало заднего вида на полицейскую машину и невольно выругался.
– Останови, – велела Шаэ. – Это всего лишь шотарская полиция.
Шаэ заметила, как его нога нерешительно зависла между педалями газа и тормоза. Потом Дудо подчинился, свернул на обочину и заглушил двигатель. Полицейская машина припарковалась за ними. Из нее вышел полицейский в форме и двинулся к внедорожнику. Чутье у Шаэ было уже не настолько сильным, как прежде, когда она носила больше нефрита, но она без труда Почуяла нервозность и осторожность копа, когда он приблизился к машине со стороны водительского сиденья. Вен вопросительно взглянула на Шаэ.
– Не о чем беспокоиться, – сказала ей Шаэ.
В Лейоло полицейские были вооружены только револьвером и дубинкой. Одинокий полицейский не представлял угрозы даже для одной, не говоря уже о двух хорошо подготовленных Зеленых костях. Тем не менее нефритовые ауры Дудо и Тако встревоженно гудели, а сидящий на пассажирском сиденье Тако вытащил из пиджака пистолет и сунул его под ногу, чтобы проще было дотянуться.
– Успокойтесь и ведите себя почтительно, – приказала Шаэ.
Не хватало только, чтобы полицейский по глупости попытался их задержать или кто-нибудь из Кулаков дал ему повод вытащить оружие. Никто из них не говорил по-шотарски, а чего уж точно не нужно было Равнинному клану, так это застрелить идиота-полицейского из-за мелкого недоразумения.
Дудо опустил стекло. Полицейский посветил фонариком на переднее сиденье и задал вопрос на шотарском – видимо, попросил предъявить документы, как поняла Шаэ.
– Дай ему водительское удостоверение и документы на машину, – сказала она Дудо.
Полицейский переместил луч фонарика в сторону Шаэ, на заднее сиденье, и свет заиграл на вечерних нарядах – коротком белом пальто и черной юбке Шаэ и темно-красном платье и шелковой шали Вен.
– Мы иностранцы. Мы не говорим по-шотарски, – произнесла Шаэ несколько заготовленных фраз, которые знала на этом языке. Полицейский изучил кеконское водительское удостоверение Дудо и бумаги на взятую напрокат машину. Потом вернул документы и отступил, жестом приказав Дудо выйти из машины.
– Какого дьявола… – пробормотал Дудо.
– Может быть, он ищет наркотики? – встревоженно предположила Вен.
– Или оружие. Или нефрит. У нас есть и то, и другое, – сказал Тако.
В Жанлуне полицейский, остановивший машину с Зелеными костями, извинился бы и отпустил их на все четыре стороны. Если у него возникли претензии к ним, он отправился бы к Штырю. Полицейские не контролируют кланы. Их контролируют только другие кланы. Дудо никогда в жизни не подчинялся приказал обычного полицейского и потому даже не пошевелился.
Когда любая Зеленая кость клана путешествовала по официальному делу, офис Шелеста обязательно проводил инструктаж, как поступать в случае встречи с местной полицией. Никого не убивать и не калечить, если этого можно избежать, по возможности сотрудничать, сесть в тюрьму, если придется. Адвокаты клана этим займутся, возместят любой конфискованный иностранной полицией нефрит и наградят за беспокойство – если следовать правилам. Однако телохранители Вен не собирались подчиняться правилам, если это значило, что их закуют в наручники и разлучат с человеком, которого они поклялись защищать ценой собственной жизни. Попытавшись их арестовать, бедолага-полицейский стал бы трупом в ту же секунду.
Шаэ Почуяла, как нарастает тревога полицейского, он положил ладонь на ремень, поближе к пистолету.
– Делай, как он говорит, – приказала она Дудо. – Выйди из машины.
– Коул-цзен…
Полицейский повторил приказ на шотарском, теперь настойчивее. Его рука переместилась к пистолету, взгляд скользил по пассажирам. Дудо беззвучно выругался, открыл дверь и вышел. Полицейский жестом приказал ему развернуться. Дудо подчинился и положил руки на машину. Проезжающие мимо автомобили заливали их мигающим светом. Полицейский быстро обыскал Дудо, похлопав по его бокам, нашел пистолет на поясе и нож в заплечных ножнах и забрал их, пробубнив несколько фраз на шотарском, которых никто не понял. Дудо не пошевелился, но Шаэ Почуяла, как взбухла его аура. А если полицейский попытается забрать и нефрит? Шаэ лихорадочно раздумывала, как предотвратить развитие конфликта.
Плечи Тако тревожно дернулись.
– Что-то не…
Три черные машины с ревом окружили внедорожник. Не успели они даже остановиться, как из дверей выпрыгнули мужчины в масках. Полицейский упал на землю и распластался на животе, прикрыв голову руками, и в голове у Шаэ вспыхнуло понимание: это ловушка. Потеющий от страха полицейский, если это вообще был полицейский, задержал их и отвлек Чутье на себя.
Но Дудо и Тако даже в такой ситуации отреагировали со впечатляющей скоростью. Дудо выбросил мощную волну Отражения в сторону людей из ближайшей машины и сбил несколько человек на асфальт. Он упал на землю и потянулся за оружием – ножом и пистолетом, которые забрал полицейский, – но прежде, чем успел встать, трое налетчиков с невероятной скоростью, которую дает только нефритовая Сила, подмяли его под себя. Тако выскочил с пассажирского сиденья, стреляя над капотом внедорожника.
Баруканы. Шаэ распахнула заднюю дверь, вытаскивая нож. Вен вскрикнула, увидев в окне мужской силуэт. Шаэ полоснула по лицу в маске ножом. Мужчина отпрянул, и она пнула его голой ногой в грудь, а затем выпустила волну Отражения, от которой он покачнулся.
Тако распахнул заднюю дверь с другой стороны, вытащил Вен из машины и закрыл ее своим телом, продолжая стрелять во все стороны. Одна пуля свалила нападавшего. Другие две Отразили, и они прошили бока черных машин.
– Коул-цзен! – выкрикнул Тако.
Дудо убил одного налетчика, тот лежал на шоссе со сломанной шеей. Другой катался по асфальту, вцепившись в ногу, и стонал от боли. Но тут на Дудо налетел человек со стальной трубой, треснул его по широким плечам, а затем по затылку. Броня не позволила черепу расколоться, но Дудо рухнул на землю.
Голову Шаэ затопили адреналин и ярость. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле.
В глубине души она надеялась, что вот-вот появятся другие Кулаки Равнинных, защитят их и перебьют налетчиков. Но это не Жанлун. Баруканы действовали грубо и неуклюже, их нефритовые ауры, горящие яростным ожесточением, были неровными, как у необученных подростков, но их было больше десятка.
Шаэ с криком выпрыгнула из машины и ощутила лихорадочную радость, когда Сила за секунду вынесла ее к ближайшему барукану, а ее нож вонзился ему в шею. На его лице видны были только глаза, широко распахнувшиеся от ужаса. Шаэ тоже была ошарашена.
Прошли годы, больше десяти лет, с тех пор, как она вытаскивала нож, чтобы убить врага, и секунду она пребывала в смятении из-за крови и боли барукана, которую Почуяла. А потом возобладали инстинкты – она с Силой полоснула ножом по горлу, рассекая сонную артерию.
– Уводи Вен! – крикнула она Тако.
Кто-то схватил Шаэ сзади. Она развернулась и послала ему в грудь импульс Концентрации. И тут же поняла, что удар оказался и недостаточно сильным, и недостаточно точным. Смерть предыдущего барукана была счастливым стечением обстоятельств. Прошло уже лет двадцать с тех пор, как Шаэ умело сражалась. Она носила слишком мало нефрита, потеряла проворство и была уже не молода. Концентрация должна была выжечь противнику сердце, но он лишь тяжело дышал и кашлял.
Правда, по крайней мере выпустил ее. Шаэ попятилась с ножом наготове, и острые камни впились ей в ступни. Остальные баруканы, приободренные ее неудачей, подступили ближе.
Тако по-прежнему стрелял и выбрасывал волны Отражения, прячась за внедорожником и защищая Вен. Шаэ показалось, что Вен зовет ее, но все заглушали стрельба и гул крови в ушах. Она взглянула на лицо Тако, охваченного сомнениями. Дудо был без сознания, а Шаэ находилась слишком далеко, чтобы Тако мог прийти ей на помощь, не оставив Вен беззащитной. Бросить Шелеста в беде было немыслимо, но его главный долг – защищать жену Колосса. С безумной ухмылкой телохранитель выпустил последний залп, заставивший баруканов нырнуть за машины. Он поднял Вен на руки, несмотря на ее возмущенные крики, и побежал.
Внедорожник был заперт в ловушке, но по обочине спускался крутой склон. Даже с прижавшейся к нему Вен Тако перепрыгнул овраг одним Легким прыжком. Полдюжины людей в масках бросились за ним, стреляя по удаляющейся фигуре, они быстро нагоняли его, поскольку ему приходилось нести Вен. Тако поставил Вен на ноги, и они побежали вдвоем, Кулак прикрывал ее сзади.
Шаэ последовала за ними. Словно вдохнув всем телом, она собрала всю нефритовую энергию и с Легкостью прыгнула. Еще через три шага она оказалась на краю оврага и в ужасе застыла, когда после очередного выстрела Тако упал. Он снова поднялся, но Вен развернулась и побежала к нему. Шаэ гортанно вскрикнула, увидев, как барукан в маске схватил Вен и скрутил ей руки, а другой выпустил две пули в корпус Тако.
Даже издалека Шаэ Почуяла ослепляющую красную боль телохранителя, когда он скрючился и рухнул на жесткую траву.
Шаэ оглянулась. За ее спиной стояло четверо в масках, а еще четверо – на другой стороне оврага, вокруг Тако и Вен. Один барукан схватил Вен за горло и тащил ее обратно перед собой. Шаэ видела блестящие от слез и ярости глаза невестки.
– Коул Шаэлинсан! Считаешь себя крепкой жанлунской сучкой? – выкрикнул барукан на плохом кеконском. – Посмотрим, насколько ты крепка. Как думаешь, сумеешь бежать быстрее пули из моего пистолета?
Он приставил ствол к виску Вен.
– Если выстрелишь, все вы трупы, – сказала Шаэ, обрадовавшись, что ее голос не дрожит, хотя ей казалось, что земля уходит из-под ног.
Эти люди знали, кто она такая. И знали, кто такая Вен. Они специально устроили ловушку с помощью полицейского и напали превосходящими силами, явно рассчитывая потерять часть своих людей. Они уже ожидали смерти, так что от ее угроз не было толку.
– Брось нож! – рявкнул мужчина. – И сними нефрит.
Если бы на кону стояла только ее жизнь, Шаэ ни при каких обстоятельствах не позволила бы себя разоружить и забрать нефрит. Даже в такой ситуации она могла бы драться, пока ее не убьют или не захватят, что непременно произойдет, судя по тому, как легко они уложили Дудо и Тако, молодых и крепких Кулаков. Но в таком случае она оставила бы Вен на милость врагов, а этого Шаэ не могла себе позволить. Баруканы не хотели их убивать. Шаэ и Вен были нужны живыми.
А значит, баруканы чего-то хотят от Равнинных.
Шаэ выпустила из ладони нож, и он упал на землю. Ей хотелось бы, чтобы пальцы не дрожали, когда она снимала серьги и браслеты. К горлу подступила тошнота, а лицо вспыхнуло от стыда и отвращения. Она чувствовала себя так, будто над ней надругались, раздели догола перед насильниками.
– А теперь положи его на землю и отойди, – сказал барукан, когда она сняла нефрит.
Шаэ сжала нефрит в ладонях. «Это вам с рук не сойдет», – мысленно произнесла она, но поняла, что сопротивление не пойдет на пользу Вен. Шаэ присела и кинула камни на землю перед собой. Через пару секунд перед глазами все поплыло от синдрома отмены. Шаэ сжала кулаки под складками юбки. Она покачнулась от головокружения. Перед глазами возникла пелена, в ушах загудело, и ночь стала выглядеть еще более странной.
Шаэ медленно встала и сделала два шага назад. На ее плечи грубо опустились чьи-то руки и заставили упасть на колени, так что ее кожа царапнула об асфальт. Краем глаза Шаэ заметила испуганное лицо Вен, которая пыталась что-то сказать, а затем на голову Шаэ опустился черный мешок, запястья связали за спиной, затолкали ее в машину, и та немедленно тронулась.
* * *
Хило был в тренировочном зале со своим восемнадцатилетним племянником Маиком Цамом, когда из главного дома прибежала побледневшая от волнения экономка Сулима и открыла дверь, даже не постучавшись.
– Простите, Коул-цзен, – выдохнула она, – но там кто-то… по телефону…
Колосс вбежал через темный двор в дом и поднял трубку в кабинете, нажав на кнопку главной линии.
– Коул Хилошудон, – раздался голос с заметным акцентом, – если ты хотел захватить Шотар, то нужно было приехать самому, а не присылать своих шлюшек. Ты привык отдавать приказы, но с этой минуты больше не командуешь. Если ты хочешь вернуть жену и сестру в целости и сохранности, то делай, как мы скажем. – Он умолк. – Ты внимательно слушал, Коул Хило?
– Да, – ответил Хило. – Мне нужны доказательства, что они живы и невредимы.
В трубке раздались какие-то шорохи и шелест статики, как при плохом соединении. У Хило заколотилось сердце, и тут он услышал голос Вен, хриплый и испуганный:
– Хило?
Ему удалось ответить спокойно:
– Тебя не тронули?
– Нет, – пробормотала она.
– А Шаэ?
– У нее забрали нефрит, но она невредима. Дудо и Тако серьезно ранены.
– Не волнуйся, – сказал Хило. – Я с этим разберусь.
– Хило, я…
У нее вырвали телефонную трубку, и снова раздался голос похитителя:
– Ты получил доказательства. А теперь слушай, что ты должен сделать. Завтра в полночь ты привезешь сорок килограммов обработанного нефрита и два миллиона эспенских талиров наличными в место, которое я назову позже, а в обмен получишь свою жену. Если все пройдет гладко, у тебя будет неделя на то, чтобы прекратить деятельность в Лейоло, вывезти из страны всех представителей своего клана и публично заявить, что ни сейчас, ни в будущем Равнинные больше не будут пытаться устроиться в Шотаре. И только тогда ты получишь обратно сестру вместе с двумя другими, если они еще будут живы.
– Я сделаю все, как ты скажешь, – ответил Хило. – Ты получишь деньги и нефрит. Равнинные уйдут из Шотара. Мне не трудно расстаться с чем-то материальным. Но если ты что-то сделаешь с людьми, которые мне дороги, разговор будет другим.
В голове Хило бушевала ярость. Поле зрения сузилось и потемнело по краям. Все кошмарные варианты, которые подсказывало воображение, разбивались о вал всепоглощающей злости.
Его следующая фраза должна быть идеальной. Не вызывающей, но и не робкой. Если он будет слишком агрессивен, баруканы изменят планы и убьют пленников. Если в голосе прозвучит отчаяние, они перестанут его бояться и не выполнят свою часть сделки. Все эти расчеты он проделал почти бессознательно.
И тихо сказал:
– Кем бы вы ни были, в ваших венах течет густая кровь, раз вы решились на то, на что не осмеливались даже мои злейшие враги. Мне доводилось заниматься рискованными операциями, и вот что я вам скажу: сейчас вам не стоит беспокоиться насчет меня. Я выполню все ваши требования, как овечка. Но вот насчет ваших людей… Я знаю, какие темные помыслы иногда владеют людьми, как трудно держать их в узде. Теперь безопасность пленников – ваш единственный рычаг. Если с ними что-то случится, никому из вас не доведется воспользоваться нефритом или деньгами, ради которых вы на это пошли, потому что все вы умрете в мучениях.
– Ты в точности таков, как о тебе говорят, Коул Хилошудон, – весело произнес человек, которого Хило собирался убить. – Даже в аду будешь высокомерно грозить дьяволу. Просто чтоб ты уяснил: если мы увидим полицейских, твои жена и сестра умрут. Если мы увидим журналистов, они умрут. Если мы увидим твоих Кулаков или Пальцев, они умрут. Может, ты и правишь Кеконом, но здесь не Кекон.
Барукан повесил трубку.
