Глава 37
В машине по дороге к моему дому я, сидя на пассажирском сиденье, одарил Слим неодобрительным взглядом. Она ухмыльнулась. В темноте она не могла видеть выражение моего лица и не могла знать, о чем я думаю. Но она сказала:
– Но ведь сработало, правда?
Она знала, о чем я думаю.
– Да, но… черт побери!
– Ничего с тобой не случилось.
– Тебе хорошо говорить – это же не тебе достался щелбан.
– Мне тоже в свое время досталось.
Я подумал о Джимми Дрейке и решил не развивать тему.
– Эта машина отлично работает, – заметил я.
– Она просто душка, – откликнулась Слим и похлопала по рулю.
Так обычно говорила о машине ее бабушка: «Она просто душка».
Автомобиль принадлежал пожилой женщине до самой ее смерти, и никому не позволялось садиться за руль. Мать Слим пользовалась маленьким юрким MG, принадлежавшим Джимми (очевидно, машина не понадобилась ему в его загадочном путешествии).
Но Слим ненавидела все, что имело отношение к Джимми, в том числе и машину. Особенно машину. До того как исчезнуть, он часто заставлял ее отправляться с ним в поездки. Он завозил ее в укромные места и делал с ней ужасные вещи.
После того как Джимми сбежал, Слим отказывалась садиться в MG. Когда ее надо было куда-то отвезти на автомобиле, это делала бабушка на «понтиаке». В противном случае Слим отправлялась пешком. Такая уж она упрямая. Полагаю, даже если бы она оказалась одна посреди Долины Смерти и ее мать приехала бы за ней на старом MG Джимми, Слим помотала бы головой и сказала: «Спасибо, но я лучше прогуляюсь».
Когда бабушка умерла, Слим лишилась средства передвижения.
Ее мать продолжала пользоваться MG, а «понтиак» простаивал в гараже. Казалось, что мать Слим ни за что не хотела пользоваться этой машиной. Как знать? Может быть, ей просто нравился маленький автомобильчик, даже несмотря на то, что он раньше принадлежал подонку вроде Джимми. А может быть, с ней случилось что-то ужасное в этом «понтиаке» – или что-то приятное, – о чем ей было слишком больно вспоминать после того, как умерла ее мать.
Как я уже сказал, как знать?
Какой бы ни была причина, «понтиак» стоял заброшенный в гараже. Он не покидал свое место почти год.
За несколько месяцев до появления Странствующего Цирка Вампиров мы с Расти подошли к дому Слим. Стояло солнечное и жаркое утро, и мы подумали, что нам втроем было бы неплохо сходить на речку. MG не было на подъездной дорожке – видимо, мать Слим куда-то уехала. Сама Слим тоже могла куда-нибудь уйти, но мы знали, что она точно не поехала с матерью. Только не в MG.
Мы постучали в парадную дверь, но нам никто не ответил. Так что мы обошли дом. Дверь гаража была открыта. Мы обнаружили Слим на водительском сиденье большого зеленого «понтиака» ее бабушки. Она смотрела куда-то сквозь ветровое стекло, но, услышав наши шаги, повернула голову и улыбнулась.
– Привет, ребята, – произнесла она поверх опущенного стекла.
– Привет, – ответил я.
– Как делишки? – спросил Расти.
– Да ничего особенного. Забирайтесь.
Пока Расти кивал и разглядывал машину в поисках задней дверцы, я обежал автомобиль и запрыгнул на переднее сиденье. Оставив дверцу открытой, я сдвинулся на середину.
Слим была одета в обычные свои обрезанные джинсы и футболку, правда, без кроссовок. Ее ноги выглядели гладкими и загорелыми. От одного ее вида мне стало тепло на душе. И от запаха тоже. Я вздохнул и улыбнулся. Потом спросил:
– Что ты делаешь?
– Ничего. Просто думаю, – ответила Слим, пожимая плечами.
Расти забрался в машину следом за мной.
– Собираешься прокатиться?
Только когда он это сказал, я заметил ключ в зажигании.
– Не сегодня.
– Да ладно, Дэгни, давай посмотрим, на что она способна!
Склонившись к рулю, она посмотрела на Расти.
– Слим, – сказала она. – Слим, а не Дэгни.
Тогда мы услышали это имя впервые.
– Слим? – переспросил Расти. – Вот так вот вдруг ты стала Слим? А почему не Дэгни?
Она пожала плечами и улыбнулась:
– Теперь меня зовут Слим, вот и все.
– Ну, как скажешь, – сдался Расти.
– Мне нравится, – отозвался я. – Мне нравятся все твои имена.
На что Расти издевательски прогудел:
– У-у-у-у-у…
Не обращая на него внимания, я продолжил:
– В общем, Слим, ты не хочешь сходить с нами на реку? Может, возьмем лодку или…
– Да черт с ней, с этой речкой, – прервал Расти. – Давай прокатимся!
– Не могу, – ответила Слим.
– Конечно можешь.
– Во-первых, – ответила Слим, – я не знаю, как управлять машиной. Во-вторых, у меня нет водительских прав. В-третьих, у машины спущены шины. И в-четвертых… – она повернула ключ зажигания. Раздалось несколько негромких щелчков – и ничего больше.
– Дерьмо, – пробормотал Расти.
– Сдох аккумулятор? – предположил я.
Слим кивнула.
– Я тоже так подумала, – нахмурившись, она посмотрела вперед сквозь ветровое стекло. Одной рукой она бессознательно постукивала по рулевому колесу, обтянутому леопардовой шкурой.
Сейчас не слишком часто можно увидеть леопардовую шкуру на руле. На самом деле последний раз я видел ее на руле «понтиака» бабушки Слим. Раньше подобное покрытие не было таким уж редким делом. Особенно оно нравилось пожилым людям. Если вы видели леопардовую шкуру на руле автомобиля, можно было почти наверняка сказать, что он принадлежит какой-нибудь старой даме.
В общем, размышляя, Слим постукивала по леопардовой шкуре на верхнем изгибе рулевого колеса. Через некоторое время она сказала:
– Я не очень-то много знаю про машины.
Расти издал издевательский смешок.
Слим снова наклонилась к рулю и, хмурясь, посмотрела мимо меня на него.
– Я-то думал, ты знаешь все, – съязвил Расти.
– Я знаю больше, чем ты, идиот.
– Ха!
– Но не об автомобилях.
– Как же так, Д. Д. Сэлинджер не научил тебя чинить машину?
Игнорируя издевку Расти, Слим снова повернула ключ зажигания. Тишина.
– А как же Айн Рэнд? – воскликнул Расти. – Ты не пробовала поискать что-нибудь про сдохший аккумулятор в книжке «Талант расправил плечи»?
Я ткнул его локтем.
– Ай! – вскрикнул Расти. – Черт!
– Атлант, – поправила Слим. – Не талант. В общем, вы не хотите помочь мне починить машину? Моя мама не желает ею заниматься. Она готова оставить ее в гараже навечно. Но, если мы сумеем заставить машину работать, она достанется мне. Я получу водительские права, и мы сможем поехать куда угодно.
– Я могу научить тебя управлять машиной, – тут же предложил я.
– Здорово!
Я представил себе, как мы вдвоем катаемся по отдаленным дорогам вокруг города, так же, как прошлым летом я катался с Ли, пока учился водить на ее пикапе.
– А как же я? – спросил Расти.
– У тебя нет прав, – напомнил я.
– Какая разница? Я отлично вожу. Мы можем учить ее вдвоем.
Мне приходилось пару раз видеть, как водит Расти, когда он «одалживал» их семейный автомобиль посреди ночи. Честно говоря, нам повезло остаться в живых. По разным причинам мы никогда не рассказывали Слим об этих наших вылазках, так что она представления не имела, насколько плох и опасен Расти за рулем.
– Даже не знаю, – я помотал головой.
Слим похлопала меня по колену и заявила:
– Если мы сумеем заставить эту малышку работать, вы оба сможете меня учить. Мы повсюду станем разъезжать на автомобиле. Будет здорово!
Так что в тот день мы не пошли на реку. Вместо этого мы возились с «понтиаком».
Видимо, пока бабушка Слим была жива, она содержала машину в отличном состоянии. Большинство проблем возникли из-за того, что автомобиль почти год простоял без дела.
Расти здорово помог в ремонте. Он определил все неполадки, пока мы просто болтались вокруг. Мы со Слим спонсировали покупку всего, что он посчитал необходимым: в основном ремни и шланги, а также новый аккумулятор. Он все установил как надо. И кроме того, залатал проколотые шины.
За неделю нам удалось привести «понтиак» в рабочее состояние.
Слим училась водить на отдаленных дорогах за чертой города. Мы с Расти по очереди сидели рядом с ней, давая инструкции и время от времени перехватывая руль, чтобы вернуть машину на дорогу. Несколько раз мы оказывались в опасной ситуации, но ни разу никуда не врезались.
Примерно через две недели Слим водила так же хорошо, как все, кого я знал, – и в миллион раз лучше, чем Расти. Ее мать съездила с ней в Департамент регистрации транспортных средств в Кларксбурге, и через пару часов Слим вернулась с временными правами.
После этого нас уже ничто не останавливало. Почти каждый день мы куда-нибудь ездили. Слим садилась за руль (а иногда – я или даже Расти). Мы уже успели исследовать окрестности Грендвилля, так что теперь побывали почти в каждом городке в пяти милях вокруг. Мы катались по дороге вдоль реки и останавливались там, где нам хотелось побродить или искупаться. Иногда по ночам мы отправлялись в деловой центр Грендвилля. А раз в неделю брали «понтиак», чтобы съездить в кино. Таким образом мы отлично проводили время примерно до середины июля.
В тот день в «Лунном свете», кинотеатре под открытым небом, проходила первая «ЦЕЛАЯ НОЧЬ СТРАХА». С заката до рассвета на площадке неподалеку от трассы Мэйсон один за другим показывали фильмы ужасов.
Мы хотели поехать туда и остаться на всю ночь.
Без шансов.
Даже при условии, что за руль сядет Слим, которой все доверяли, нам велели вернуться домой к полуночи. Под «нами» я подразумеваю меня и Слим. Мои родители очень строго относились к такого рода вещам, так же как и мать Слим. Родители Расти тоже считали себя строгими, но их было легко обвести вокруг пальца. Расти мог бы их обмануть и остаться на всю ночь. Но какой смысл, если нам со Слим нужно было оказаться дома в двенадцать?
Родители считали, что проявляют щедрость, позволяя нам гулять до полуночи.
Однако нам так вовсе не казалось. Они всегда позволяли нам гулять до полуночи, когда мы ехали в открытый кинотеатр. Но это был не просто какой-то двойной сеанс, а самая первая «ЦЕЛАЯ НОЧЬ СТРАХА», где покажут шесть фильмов ужасов – и мы хотели посмотреть их все!
Но из-за того, что надо было вернуться домой к полуночи, времени хватало только на два.
Это было просто нечестно.
Мы попытались выбить еще час, чтобы успеть посмотреть три фильма. Это была половина программы, а хотя бы половина – не так уж плохо.
Но мои родители на это не согласились. Соответственно, и мать Слим тоже.
В полночь. И ни минутой позже.
Судя по всему, для родителей полночь – какое-то магическое время. Может, когда-то давно кто-то слишком впечатлился «Золушкой»? Или именно в полночь закрывались ворота городов в те времена, когда у городов еще были ворота? Возможно, эта одержимость необходимостью возвращаться домой в полночь тянулась еще из примитивных суеверий. Полночь, час ведьм, «когда кладбище открывает зев» и прочее в том же духе. Как знать?
Одно я знаю наверняка: именно из-за необходимости попасть домой ровно в полночь – и потому, что мы выехали из кинотеатра точно в назначенное время, – мы попали в неприятности.
