Необъяснимая боль поразила все мое тело. Она не была явной, как от удара или ранения, напротив, очень глухой. Порой мне казалось, что кровь переносит ее к каждой клетке организма, делая неуловимой. Я старалась не обращать внимания. Все это было очень некстати, учитывая, что обнаружилась серьезная угроза, которая, несомненно, коснется всей системы Сапей, каждого сектора, каждой планеты. Я не исключала и того, что последствия войны, которую готовится развязать «ЕО», могут выйти и за пределы нашей системы.

Город сиял предпраздничными огнями. Но я не чувствовала той атмосферы, что создали вокруг себя жители. Возможно, я просто отвыкла, а может, мысли не давали мне окунуться в состояние беззаботной радости даже на мгновение. Я видела, как Аск и Трани спускались в город. Хорошо, что хоть кто-то из нас еще может позволить себе ощущение счастья. Стрелки часов на центральной башне города неспешно и в то же время неуклонно несли нас вперед, в будущее, которое грозило катастрофой.

На экранах, размещенных по всему городу, появился Хэйнрик Хэймир. Настало время его обращения к жителям города. Я с интересом наблюдала за ними, но не на экране, а вживую. Моя комната располагалась на несколько уровней выше, чем место, с которого велась трансляция. Хэйнрик Хэймир стоял на просторном балконе дворца в окружении жены, сына и советников. На мгновение мы с Вигманом Адальбертом встретились глазами, но мне показалось, что он не заметил меня, настолько был мимолетен его взгляд. Вокруг дворца собралось несметное количество людей. Все они, как мне казалось, ждали светлых и оптимистичных пожеланий к новому году. Каково же было мое удивление, когда Хэйнрик Хэймир начал свою речь.

– Приветствую вас, жители Священного Города! Я и Совет безмерно благодарны вам за помощь в спасении города. Да, именно в спасении. Ведь если бы не вы, если бы не знания, что вы храните и защищаете, Священного Города давно бы не стало. Не стоит в такой замечательный праздничный день вспоминать о всех злодеяниях, которые были совершены «Единым Оком». Мы все преодолели и должны двигаться дальше. Ведь нам прекрасно известно, что если не противостоять злу ежедневно, ежеминутно, если даже на секунду отпустить мысль о нем, если забыться и потерять бдительность, если дать предыдущим успехам застить нам глаза, то падение города неизбежно, – он сделал глубокий вдох. – Мы не можем этого допустить. Во имя знаний, что мы храним, во имя Священного Города, во имя всей системы Сапей! – над городом шквалом пронеслись одобрительные крики и аплодисменты. Хэйнрик Хэймир, окинув взглядом жителей, продолжил. – Я хочу, чтобы все вы знали и были готовы, – лицо его резко переменилось, взгляд, казалось, проникал насквозь, пропитывая весь Священный Город, в воздухе повисла звенящая тишина. Через несколько мгновений правитель сказал. – Опускается Тьма.

– Знаешь, что это значит? – раздался вдруг негромкий голос где-то совсем рядом со мной.

– Разве принцу не полагается во время праздничной речи приветствовать свой народ?

– Я был там достаточно, – с улыбкой ответил Вигман Адальберт, присев рядом со мной на широкие перила.

Еще несколько минут мы слушали речь правителя города. Он больше не возвращался к вопросу о «ЕО», а ободрял жителей и поздравлял с приближающимся праздником, после чего удалился в сопровождении свиты под аплодисменты. Со всех сторон слышалась музыка и хлопки от фейерверков, веселые крики горожан тонули в суетливом шуме праздника.

– Мне понравилась речь твоего отца. Так что он имел в виду, сказав, что опускается Тьма? – спросила я, взглянув на принца.

– Это часть одного из древних предсказаний, – ответил он. – В нем говорится, что настанут времена, когда будут убивать планеты, забирая их сердца. Время, когда опускается Тьма. Это ознаменует начало конца для всего живого.

– Я не знала об этом, – сказала я, едва сдерживая эмоции.

Вигман Адальберт внимательно посмотрел на меня.

– Сегодня утром отец рассказал мне, почему «Единым Оком» было принято решение об уничтожении одной из двух оставшихся лун, – он снова внимательно посмотрел на меня. – Как и сейчас, они использовали Вторую луну как базу для экспериментов, – мне показалось, что Вигман начал нервничать, каждое слово давалось ему все с большим трудом. – Скорее всего, они проводят эксперименты подобного рода и сейчас. Так вот, одна из основных их программ дала сбой, эксперимент вышел из-под контроля, и они решили уничтожить все, что было на той базе.

– Уже тогда они проводили эксперименты, связанные с энергиями планет? – спросила я, не сводя глаз с принца.

– Не совсем, – тихо ответил он, – «ЕО» проводило эксперименты над людьми. А точнее, над солдатами.

– Что это значит?! – не выдержала я, чуть ли не срываясь на крик, который растворился в звуках праздничной музыки.

Вигман Адальберт смотрел на меня с какой-то необычайной тоской, я не видела его таким прежде. С трудом, шумно выдохнув, он сказал:

– Они проводили биологические опыты, чтобы сделать армию выносливее, сильнее, но… – он снова сделал паузу, но, взяв себя в руки, продолжил. – Это не было их основной задачей. Основной задачей было полностью подавить их волю, лишить эмоций, чувств, желаний. Они хотели добиться полного контроля. К сожалению, эксперимент не удался, и это имело страшные последствия.

– К сожалению?! – закричала я, вскочив. – Что с тобой происходит? Ты слышишь, что говоришь?

– К сожалению для тебя, – твердо сказал он.

Я опешила и с минуту не могла сказать ни слова.

– Ты, видимо, не в себе… – выдавила я наконец.

Принц смотрел на меня, взгляд его уже переменился, теперь он стал пристальным и решительным. Я же не видела ничего.

– Ясно видит тот, кто смотрит со стороны, – быстро сказал он, – тот же, кто активен, видит все в тумане, – мы встретились глазами.

Я вернулась на прежнее место.

– Слушаю тебя, – я тяжело выдохнула.

Он с заметным облегчением продолжил:

– В «ЕО» поняли, что их эксперимент не удался, только тогда, когда отправили первый отряд «новых» солдат на подавление восстания на планете Совуло, – мое сердце дрогнуло. – Твои родители были там. «ЕО» никогда не пыталось извлекать ядро из этой планеты.

– Но ведь это дело имело широкий резонанс, – сказала я, – некоторые послы до сих пор вспоминают об этом. Зачем «ЕО» было брать на себя ответственность за то, что они не совершали? Зачем было говорить, что этот природный катаклизм произошел в результате их действий?

– Чтобы скрыть то, о чем они никогда не объявляли публично, то, о чем не знали даже послы. Результат неудачного эксперимента.

– Так что же на самом деле случилось тогда на Совуло? – спросила я, едва сдерживая эмоции, которые вновь подкатили к горлу.

– Как я уже сказал, на планете Совуло набирало обороты восстание и, поскольку твои родители не могли мирным путем урегулировать конфликт из-за того, что повстанцы выдвигали недопустимые для «ЕО» требования, в правлении сочли это подходящим случаем для проверки своего нового оружия и отправили туда «Нулевой отряд», возложив руководство над ним на твоих родителей.

– Ты считаешь, мои родители не поддерживали Сопротивление, а служили «Единому Оку»? – спросила я, пока это все не зашло слишком далеко и я не потеряла связь с сердцем.

– Я не могу говорить с абсолютной уверенностью, но похоже, что это так, – тихо ответил Вигман Адальберт.

Я посмотрела на город. Было уже совсем темно, и он утратил свои прежние очертания. Окраины, казалось, погрузились в абсолютную темноту, бледнея по сравнению с невероятными красками и огнями центрального района. Священный Город стал совсем другим, нежели я видела его прежде. Но, взглянув на принца, я поняла, что теперь и он тоже кажется мне совсем другим, хотя и знала, что Вигман Адальберт был все тот же, что и мгновение назад, что и несколько лет назад, когда мы впервые встретились. Ноющая боль, блуждающая по всему телу, не давала мне пошевелиться, сковав руки и ноги. Я перевела взгляд на принца, и он, поняв, что я готова слушать дальше, продолжил откровение.

– Рано утром на Совуло приземлился корабль без всяких опознавательных знаков и маркировки. Он был из лаборатории. В первые минуты работы «Нулевого отряда» повстанцы были окружены, а их штаб взят в оцепление. В «ЕО» было принято решение утром переправить повстанцев на одну из отдаленных планет-тюрем. Солдаты беспрекословно выполняли приказы. Но к вечеру, когда казалось, что все уже было позади, произошло то, чего никто не мог ожидать.

– Не уверена, что меня еще может что-то удивить, – безучастно сказала я, сама не зная зачем.

Чем труднее мне было контролировать свое тело, тем слабее становилась моя воля. В какой-то момент мои мысли улетели куда-то далеко, и мне показалось, что, возможно, я вовсе не больна, а это мне только кажется. Просто слишком многое открылось, чего я не могла ожидать, начиная этот путь. Слишком долго я держалась, делая вид, будто все в порядке, и вот теперь я коснулась той черты, шагнув за которую, не смогу быть такой, как прежде.

Вигман Адальберт продолжал говорить, пропустив мимо ушей мои слова.

– «Нулевой отряд» согнал повстанцев в здание их штаба за городом. До утра они должны были охранять их, а потом сопровождать до планеты-тюрьмы. Но вдруг, совершенно неожиданно весь отряд будто бы сошел с ума. Они начали убивать повстанцев, пока те спали. Потом подожгли здание, не оставив в живых никого. Они отправились в город, заходили в каждый дом, планомерно уничтожая всех. Когда твои родители узнали об этом и сообщили «ЕО», те ничего не ответили и ограничили связь с планетой, поставив ее в полную изоляцию. Никакие сигналы с Совуло больше не проходили, в «ЕО» только и могли, что наблюдать со спутников за результатом своего эксперимента. Больше половины солдат умирали в муках, некоторые начали бороться друг с другом, в живых осталось меньше половины отряда. Наутро «Единым Оком» было применено климатическое оружие, результат которого мы видим по сей день. Все было уничтожено, не осталось никаких следов ни жителей, ни «Нулевого отряда».

– Думаешь, мои родители могли погибнуть от рук солдат прежде, чем планета покрылась льдом? – спросила я как бы между прочим.

– Все возможно, – ответил принц, – вряд ли мы когда-нибудь это узнаем.

– Откуда тебе все это известно? – спросила я, взглянув куда-то сквозь него.

В дыму не видно было его лица. За моей спиной шум набирал обороты, судя по всему, до нового года оставались считаные минуты. Принц молчал. Я не ждала ответа. Когда над городом раздались хлопки от фейерверков и радостные крики жителей, я обернулась. Стрелки часов на башне едва коснулись полуночи. Священный Город искрился, трепетал, жил. Но он был будто бы очень далеко от меня. Я смотрела на все сквозь дым, только он теперь казался мне все тем же, неизменным, вечным. Все остальное могло подвергнуться сомнению, преобразоваться, разрушиться, исчезнуть без следа в любое мгновение. Насколько твердо то, во что мы свято верим? Насколько тверды мы? Готовы ли мы брать на себя такую веру и готовы ли взглянуть на мир, если ее вдруг не станет? Вигман Адальберт окончательно растворился в дыму, вслед за ним пропал и Священный Город, а потом исчезли и звуки праздника, становясь все глуше, а боль в теле – все острее. Так, может быть, исчезла я?