Глава 13
Ближе к пяти часам погода заметно подпортилась: небо заволокло серой пеленой, а ветер стал свежее и резче. Конни шла по тропе вдоль самшитов в сторону замка, вслушиваясь в хруст гравия под ногами. Она напряжённо сводила брови и хмурилась, потому как до оставшегося в спальне блокнота путь был ещё долгим, а собранную информацию надо было хоть как-то рассортировать в голове уже сейчас.
Ранее, когда она вернулась к Варга в дом Исидоры Совиньи, то застала там не только слесарей, отпирающих сейф, но и – кто бы мог подумать! – Симеона В., адвоката семьи Ди Гран. Его Конни не видела с тех пор, как покинула материк. Он тогда обещал им в кратчайшие сроки разрешить все вопросы, связанные с погашением задолженностей по кредитам, разобраться с теми, кому задолжал Берт (а он успел назанимать средств у парочки криминального вида господ), и организовать доставку на остров личных вещей Маршанов. Он уверял, что это займёт пару дней, но где-то в глубине души Конни подозревала – они с братом не увидят Симеона больше никогда, ведь с таким щупленьким телосложением и взглядом бассет-хаунда его убьют или запугают буквально до смерти первые же встречные «кредиторы» Берта. К счастью, она оказалась неправа: Симеон не только остался жив, но и управился со всеми делами в обещанный срок. А теперь он, бледный и подавленный, стоял, прижавшись к стенке, в кабинете нотариуса, где по-прежнему оставались тёмно-бурые следы недавней трагедии, въевшиеся в светлый ворс ковра.
Запинаясь и потея, он пояснил, что прибыл в Порт Моро ещё утром, но, узнав о случившемся, немедленно направился к Варга и предложил свою помощь, как свидетеля. Оказалось, юрист от природы обладал не только исключительно выразительным взглядом, в котором отразились вся скорбь и боль мира, но и уникальной фотографической памятью. Увидев что-то однажды, Симеон запоминал это навсегда. И он, как известно, нередко бывал в кабинете Исидоры Совиньи по долгу службы, а, значит, мог по внешним признакам опознать, не пропало ли чего из её сейфа.
– А вы видели сейф открытым? – переспросила Конни.
– О, да! – с волнением воскликнул он и часто закивал. – Неоднократно. Госпожа нотариус отличалась исключительной чистоплотностью и организованностью, знаете ли. У неё всегда всё лежало на своих местах, и меня это очень радовало. Всякий раз, когда она отпирала сейф при мне, его содержимое оставалось неизменным, так что я могу достаточно точно описать, как и в каком порядке там всё расположено, даже с закрытыми глазами.
В помещении, где уже было слишком много людей (адвокат, Конни, Варга, два слесаря и трое полицейских, среди которых мялся уже знакомый Констанции по-поросячьи розовый сержант Сайлас) не хватало воздуха, поэтому пришлось открыть окна. Примерно в это же время раздался последний звонкий щелчок, и увесистая дверь сейфа, замаскированная под картину Яна Маршана, подалась вперёд. Сейф был открыт, и Симеон В. уверенным шагом направился к нему. С полминуты он бегал глазами по содержимому, аккуратно разложенному в этом квадратном стенном ящике. Выглядело всё и впрямь так, словно хранились эти секреты госпожи Совиньи по строгой системе и никогда не меняли своего положения.
– Всё на месте, кроме синей папки, – уверенно констатировал адвокат, и Варга насупился, грозно сводя свои тёмные брови над переносицей.
– Что за синяя папка?
– Пластиковая тёмно-синяя папка с серебряными вензелями и изображением лебедя, если говорить точнее, – более развёрнуто отвечал Симеон. – Она всегда находилась на одном и том же месте, вот здесь, в правом дальнем углу у самой стенки.
– Что в ней хранилось?
– Ох, это мне неизвестно, господин комиссар, – растерянно пожал плечами мужчина.
– Мне доводилось видеть содержимое этого сейфа лишь в тех случаях, когда Исидора доставала оттуда свою печать или документы на имущество. Они, кстати, на месте. Я, ввиду особенностей своей памяти, хорошо запомнил ту папку, её внешние признаки и положение в сейфе, но при мне Исидора никогда её не доставала и не открывала.
– А вы могли бы предположить, что в этой папке могло быть? – спросила Конни осторожно.
– Старые бумаги, – сказал он, подумав немного. – Край одного документа всегда немного выглядывал, и было видно, что он уже пожелтел.
– На этом краешке бумаги были слова или символы?
– Нет-нет, ничего такого. Просто уголок. Это всё, что я могу сказать.
Всё же помощь Симеона пригодилась. Теперь было совершенно ясно, что Исидору не просто убили, но и ограбили. Варга предположил, что преступник знал код от сейфа или вынудил женщину открыть его под дулом пистолета. Версия звучала стройно, но почему-то никак не хотела укладываться у Конни в голове. Она поймала себя на мысли, что вновь и вновь возвращается к той картине, которую она застала, когда впервые вошла в этот проклятый кабинет и увидела труп женщины. Было нечто такое в её позе или в том, как застыла золотая ручка в её руке, что указывало на некоторую расслабленность что ли…
«Да, – подумала Конни, пытаясь не потерять нить догадки, – она была расслаблена. Она не ждала выстрела, а занималась совершенно обычными для себя вещами. Что-то подписывала, например. И, если подумать, преступник допустил глупейшую ошибку, оставив эту ручку меж пальцев женщины…»
Варга сказал, что Исидора в равной степени умело управлялась и правой, и левой руками. Это, конечно, было интересно, но не отменяло того факта, что подстроенное самоубийство мигом теряло всякую правдоподобность, когда дело доходило до этих нелепых деталей – поза, ручка, напечатанная записка. Бред!
– Боже, какой бред! – в сердцах воскликнула Констанция и остановилась. Резкий порыв ветра спутал её волосы и закрыл ими лицо.
– Это не смешно! – будто бы в подтверждение ответил ей самшитовый лес. Девушка вздрогнула и стала озираться по сторонам, стараясь держать волосы так, чтобы они не мешали обзору.
Лес пугающе помрачнел, и мшистые деревья сомкнули ряды, скрывая от посторонних глаз всё, что выходило за пределы этой тропинки. Конни стало не по себе. Она была уверена в том, что слышала чей-то голос, но разглядеть хоть что-то в гуще самшитов казалось невозможным. А ещё откровенно страшновато. Было совершенно не ясно, почему юные Лили и Роуэн так любили гулять в этой жуткой чаще.
– Скинь шкуру-у-у! – вновь раздалось из-за деревьев. Голос был мальчишечьим и звонким, а последний звук крикун растянул так, чтобы было похоже на волчий вой. Эта театральность немного отрезвила Конни и девушка выдохнула с облегчением, но прислушиваться не перестала. Другие голоса подхватили этот возглас и тоже завыли, а затем принялись скандировать:
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь!
– Давай, Марк! Не трусь! – голосов становилось всё больше, а реплики их звучали отчётливей. Конни поняла, что к её тропинке приближается группа людей, но, судя по направлению звука, шла она не ровным строем, а как будто кольцом, постепенно сжимавшимся.
Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Прекратите! – крикнул кто-то, очевидно, обращаясь к толпе, и меж мшистых стволов деревьев мелькнула фигура молодого человека. Он двигался стремительно, но неуклюже, часто запинался и как-то странно держал руки вдоль тела.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Оставьте меня! – завопил он, продолжая петлять меж деревьев и пугливо оглядываться по сторонам. Конни наблюдала за этим зрелищем, изумлённо вскинув брови. Теперь беглец был отчетливо виден, и он нёсся в её сторону, предвещая нечто интересное. В первую очередь потому, что был совершенно гол и отчаянно пытался скрыть это, прижимая к телу какую-то рваную шкуру животного.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь! – доносилось со всех сторон, и Конни с ещё большим удивлением обнаружила, что преследователи молодого человека, очертания которых начали мелькать меж самшитов, так же демонстрировали полное отсутствие одежды. Правда, в отличие от беглеца, они и не думали чем-то прикрываться. Конни прыснула, но сдержала смех из последних сил. Убийства, привидения, политические заговоры, а теперь ещё и толпа голых мужиков свалились на её голову за столь короткое время. Вся эта ситуация могла закончиться трагически, но на первый взгляд выглядела смешнее некуда…
Еле-еле скрывая за шкурой самое сокровенное, молодой человек выпрыгнул на тропинку, и гравий взлетел под его босыми ногами мелким фейерверком. Это должно было быть больно, но парня не остановило, и он пробежал по инерции ещё несколько метров прежде, чем заметил перед собой Констанцию, не особенно убедительно скрывающую улыбку. Вдруг он замер на месте, как вкопанный, и только открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на морской берег.
– Скинь шкуру! Скинь! Скинь! Скинь!
– Да, здрасьте… – смешливо выпалила девушка под нарастающий гул голосов и окинула беглым взглядом незнакомца. На вид парню было не больше восемнадцати лет, но он был достаточно хорошо сложен и широкоплеч, как профессиональный пловец. Издалека это создавало о нём ложное впечатление, но подростковые черты лица и большие небесно-голубого цвета глаза, круглые и наивные, как у детской игрушки, всё расставляли на свои места.
– Скинь шкуру! Скинь…
– Во-о-о-у! – чей-то протяжный клич прервал настойчивые требования толпы. Конни с нескрываемым любопытством наблюдала за тем, как её новый знакомый густо краснеет, а его преследователи (видимо, только сейчас заметившие госпожу Маршан), сбивчиво матерясь, рассыпаются по сторонам и пытаются скрыть «срам» за самшитами. Она догадывалась, что в сгущавшихся из-за непогоды сумерках, они не видели её, а теперь очень жалели о своей невнимательности. Среди стыдливо прячущихся горе-эксгибиционистов меткий взор Констанции выловил знакомый поросячий розовый оттенок кожи.
– Что за голые игры? – не сдержавшись, рассмеялась Конни. Тут же она подумала, что «Голые игры» – отличное название для порно-пародии на подростковое фентези, а затем перевела на застывшего, словно статуя, юношу с рваной шкурой извиняющийся взгляд. – Простите. Что здесь происходит?
– Они…эм… – пытаясь не смотреть Констанции в глаза, сбивчиво заговорил парень и боязливо осмотрелся по сторонам. Его преследователи не уходили, но им явно очень этого хотелось. Они прятались за кустами и стволами деревьев, нервно шептались и поочерёдно закрывали руками то лица, то гениталии.
– Заставляют вас бегать по лесу голышом? – догадалась Конни. – Понятненько… а что за шкура?
– Волчья, – ответил кто-то, стоявший у неё за спиной. Оборачиваться ей не хотелось, потому как – она догадывалась – тот, кто с ней заговорил, непременно окажется голым. Но не факт, что у него найдётся, чем прикрыться.
– Добытая законным путём, я надеюсь? – девушка изо всех сил старалась включить чуть больше строгости и серьёзности в свой тон, но это оказалось непосильной задачей. Медленно она оглянулась через плечо и увидела (вот это новость!) человека в брюках.
– Браконьерским, а что это меняет? – с вызовом и напускной наглостью бросил он в ответ. Единственный более-менее одетый незнакомец внешне был похож на паренька со шкурой, почти как брат-близнец, но при этом был лет на пять-семь старше. Черты лица у него были массивными и острыми, а глаза пронзительными и светлыми, как у собак породы хаски, что интересным образом контрастировало с иссиня-чёрными длинными волосами. Деловито он скрестил руки на груди и смотрел на девушку так, словно она только что была поймана на краже со взломом у самого порога его дома.
– Моё к вам отношение, хотя вот этого нудисткого променада, казалось, было вполне достаточно, – быстро отвечала госпожа Маршан. – Что вы здесь делаете?
– Могу спросить вас о том же.
– Это моя земля.
– Это земля Ди Гранов, – парировал мужчина так, словно это должно было пристыдить Конни и заставить бежать прочь в слезах и мольбах о прощении. В ответ она одарила «Хаски-в-штанишках» (как она издевательски прозвала его про себя) долгим и усталым взглядом из серии «Ты идиот?». Затем она демонстративно обернулась в ту сторону, где за кустами прятался знакомый розовый паренёк и крикнула громко:
– Сайлас, а Варга в курсе, чем ты тут после работы занимаешься?!
– П-простите, госпожа Маршан, – запинаясь, выпалил сержант из-за куста, помолчал немного, а затем добавил, нервно пустив петуха. – Не говорите ничего комиссару, пожалуйста…
– Сайласу нечего стесняться, – с выражением крайнего недовольства на лице произнёс Хаски. Реплика сержанта как будто обидела его. – Мы дети своей природы, госпожа…Маршан, верно?
– Констанция Маршан, если точнее. Констанция Маршан-Ди Гран, если уж совсем-совсем точно, – Конни произнесла это с видом учительницы, рассказывающей очевидные вещи самому тупому ребенку в классе – подчёркнуто вежливо и улыбчиво, но с ощутимыми нотками раздражения.
– О-ох… – сдавленно простонал юноша в шкуре. – Матерь Божья…
– Так вы… – Хаски на секунду замолк, а потом вдруг широко улыбнулся. – Вы приезжая племянница Августа?
– Внучатая или типа того.
– Так. Понятно. Должно быть, мы вас немного напугали?
– Скорее, серьёзно озадачили.
– Я прошу прощения, – как будто слегка поклонился Хаски и вдруг рассмеялся. Затем он обернулся и по сторонам и скомандовал: – Ребята, расходимся! Не будем пугать госпожу Ди Гран ещё больше! По домам!
С радостью и громкими вздохами облегчения в лесу зашевелились пристыжённые господа, началась возня. Передвигаясь, в основном, бочком, группы голых мужчин самых разных возрастов стали продвигаться вглубь чащи, постепенно скрываясь из виду. Они бубнили что-то себе под нос и иногда сбивчиво извинялись, а кое-кто даже посчитал допустимым обсудить «приятную и аристократичную» внешность приезжей наследницы. Услышав это, Конни еле сдержалась, чтобы не скорчить кислую гримасу. Эта реплика показалась ей максимально неуместной.
– Ты можешь вернуться в город, Марк, – великодушно произнёс Хаски, обращаясь к юноше с волчьей шкурой, но тот даже не шевельнулся. – Иди, а то ты смущаешь госпожу Ди Гран…
– Как раз он смущает меня меньше всего, – возразила девушка, чувствуя серьёзное напряжение между (и это было совершенно неоспоримо) двумя братьями. Младший, Марк, не смотрел на старшего и только нервно поджимал губы. Он не хотел возвращаться в чащу.
– Зачит, вы Марк, да? – Конни попыталась заговорить с юношей. – Где ваша одежда?
– Это вас не должно волновать, – вместо него отвечал Хаски-в-штанишках. Констанция проигнорировала эту реплику и сделала ещё один шаг навстречу молодому человеку в шкуре.
– Должно быть, вы её потеряли, да? Будет неправильно, если я отпущу вас в город в таком виде. Одежда моего брата вам подойдет. Я одолжу её вам, если проводите меня до замка. Здесь недалеко.
– Марк не хочет вас смущать…
– Марк в состоянии сам ответить на моё предложение, знаете ли, – огрызнулась Конни и метнула в Хаски откровенно враждебный взгляд.
– Да…я, – заговорил младший брат, немного воодушевлённый тем, что на его сторону встала представительница семейства Ди Гран. Он с обидой и нескрываемой болью посмотрел на старшего брата, а затем обратился к Конни растерянно, – было бы неплохо. В смысле…насчёт одежды…
– Отлично, – девушка улыбнулась. – Идёмте. Заодно расскажите, что у вас тут за вечеринка такая…только для мальчиков…
Отвечать он, конечно, не стремился, поэтому первые минут десять пути они провели в напряжённой тишине. Старший брат-Хаски шёл позади, отставая на несколько метров. Его Констанция на прогулку не приглашала, но оставлять Марка в покое он явно не собирался. Ему не пришлось по душе то, как младший брат согласился на предложение девушки, но открыто выразить своё недовольство в её присутствии он как будто не мог. Имел место некий конфликт, о причинах которого Конни могла лишь догадываться, чем она и вознамерилась занять себя немедленно.
– Мне, конечно же, рассказывали о том, что на этом острове всё устроено по-своему, – заговорила она бодро, рассекая долгое плотное молчание. Они шли по мшистой тропинке вдоль дороги, потому что у Констанции почти физическую боль вызывала мысль о том, как Марк и его (пусть и наглый) старший братец ступают голыми ногами по острым камням и гравиевым гранулам, впивающимся в кожу. Воздух становился всё холоднее, поэтому парень время от времени ёжился и стучал зубами, обдуваемый со всех сторон вечерним ветерком.
– Угу, – глядя себе под ноги, безразлично кивнул он.
– …но чтобы настолько! Хотя…помню, когда мой брат учился в университете, он тоже вступил в какой-то мальчишечий клуб или вроде того…
– Это не клуб, – чуть обидевшись, возразил Марк, но взгляд не поднял. – Это братство.
– Точно! Так они это и называли – «братство флорентийских Бездельников». И слово «Бездельники» всегда писали с большой буквы, как будто это имя или фамилия. Дурная была тусовка, конечно, но очень в духе Берта. Он там один год даже был старостой… – намеренно издевательским тоном рассуждала Констанция, и, кажется, смогла-таки зародить в своём собеседнике чувство, близкое к возмущению. Марк нервно поджал губы, а она продолжала: – Каждый год для вступления в братство новичкам нужно было проходить всякие испытания! Всего их было три: на смелость, на глупость и на очарование. Истинный Бездельник должен был совершить какой-то смелый поступок, например, стащить что-то у полицейского; затем глупый поступок – разыграть кого-нибудь из преподавателей или администрации университета; а в конце проявить очарование – обаять некую даму настолько, чтобы она подарила претенденту свой чулок, платок или предмет нижнего белья. Но, как по мне, все эти задания одинаково тупые. Скажите, Марк, а вы что должны были доказать сегодня?
– Это не одно и то же, – сквозь зубы процедил парень, багровея от злости и стыда.
– Вот как? И в чём же разница?
– Это древняя традиция. Древнее всяких…глупых…игр…
– Как интересно, – протянула Конни. – В чем её суть? Бегать по лесу нагишом в компании других представителей братства? Или положены ещё какие-то ритуальные действия?
– Не стоит говорить таким тоном, мадам. Вам, людям с материка, всё это кажется диким, но мы чтим традиции…
– Так ваше бегство было частью обряда? Просто мне показалось, что вас принуждали против воли.
– Я просто… – Марк вдруг запнулся и помрачнел. – Просто не справился. Был не готов.
– Понятно, – Констанция кивнула и решила пока оставить бедного парня в покое. К тому же они свернули на широкую дорогу, ведущую к воротам дома Ди Гранов. Прекрасный замок из серого камня, величественно возвышался перед ними, встречая гостей.
Через главный вход Конни по понятным причинам своего спутника не повела. Не то чтобы её беспокоило, как воспримут такого гостя госпожа Сапфир или Виолетта. Скорее, она не хотела случайно натолкнуться на Иву и её братика Леона, которых подобное зрелище могло немного напугать. Какими бы странными ни были обычаи на Сен Линсей, вряд ли местные жители регулярно сталкивались с голыми парнями в волчьих шкурах в стенах собственного дома. Не считая парочки возможных пикантных исключений, конечно же. Констанция сама себе улыбнулась от этой мысли. Денёк у неё выдался насыщенный, но совершенно точно не скучный.
К счастью, комната Берта оказалась не заперта, а в спальне уже лежали большие чемоданы, которые благополучно доставил на остров Симеон В. И в первом же из них нашлись вещи, которыми можно было бы «утеплить» Марка. Конни протянула юноше спортивные штаны, футболку и бледно-серые теннисные туфли. Одежда Марку была тесна в плечах, а обувь, наоборот, чуть сваливалась, но он был счастлив вновь оказаться одетым. И даже краснота, казавшаяся теперь перманентной для цвета его лица, постепенно схлынула.
– Спасибо, – выдохнул он облегчённо.
– Твоего брата здесь нет. Расскажешь, что это было за действо такое?
– Он всё равно будет ждать внизу, – отозвался парень обречённо и боязливо покосился в сторону окна. Хаски остался где-то там, на границе леса. – И мне придётся выслушивать…
– Выслушивать что?
– Его рассуждения о том, как он мною разочарован, – Марк нервно растёр лицо руками, затем обхватил ими шею. Он не знал, куда себя деть, но говорил уже более открыто. Видимо, что-то в нём бурно кипело на протяжении последних нескольких часов. – Это часть обряда инициации у нас, псоглавых…
– У кого? – переспросила Конни с сомнением. – Псоглавых?
– Вы никогда не слышали о псоглавом святом?
Как ни странно, Констанция слышала о псоглавцах и даже об одном святом – Христофоре – но у неё совершенно не укладывалось в голове, какое отношение мифические киноцефалы (существа с телом человека и головой волка или собаки) могли иметь конкретно к этому юноше и его странным друзьям.
В одной из сказок в отцовской книжке «Страна магнолий» была история про юношу, который мог частично обращаться в волка, но она плохо помнила её содержание. Хорошо отпечатались в её памяти лишь иллюстрации Яна Маршана, среди которых была одна, явно вдохновлённая иконой Святого Христофора, века пятнадцатого или шестнадцатого. Она наткнулась на эти иконы во время выставки то ли в Лувре, то ли в Русском музее в бытность своей богатой на события студенческой жизни. Заинтересовавшись увиденным, она позже почитала пару книжек про этого мученика и спорные теории о его принадлежности к киноцефалам. Одни учёные утверждали, что Христофор просто-напросто был весьма уродлив и потому в древних писаниях его могли сравнить с собакой. Другие заявляли – так христианская пропаганда символически изображала принадлежность святого к дикому языческому племени, состоящему якобы сплошь из монстров-людоедов. Третьи (видимо, из числа добродушных оптимистов) считали собачью морду своеобразным комплиментом, указывающим на особенную преданность Христофора своей вере. Но, как бы там ни было, почти все теории сошлись на одном утверждении – никаких псоглавцев никогда не существовало, всё это либо сказки для запугивания, либо тонкая метафора, но никак не отражение реального положения вещей.
– Вы про Святого Христофора говорите?
– О нём, – кивнул Марк, – но ведь он не единственным псоглавым был на свете. Были и другие. И некоторые живут здесь.
– Марк, мы вообще об одном и том же говорим? – поспешила уточнить Конни, начиная всерьёз сомневаться в адекватности своего юного гостя. – Псоглавцы – это киноцефалы, люди с собачьими головами. Не пытаетесь ли вы утверждать, что в лесах Линсильвы такие обитают?
– Конечно, нет, – ответил Марк, на секунду вернув Конни надежду, но тут же добавил, – собачьи головы были у наших предков.
Он этого не услышал, но Конни была уверена, что в стенах её черепной коробки раздался громогласный «бум!». Это её мозг не выдержал услышанного бреда и лопнул от возмущения. Тем не менее, девушка понимающе кивнула и даже попыталась улыбнуться собеседнику. Затем она вызвалась проводить его к выходу, и далее они шли в молчании, но теперь уже не решалась заговорить именно она в то время, как Марк заметно расслабился.
– Я видел вас у дома нотариуса позавчера, – заговорил он. – Так это вы нашли её?
– М-да, – нехотя ответила Конни. – Неприятное обстоятельство…
– Она уже третья, кого мы хороним в этом месяце. И это не считая господина Августа Ди Грана, но он был стар и болен, а вот девочки…
– Лили и Роуэн, кажется?
– Да, они. Ведь это я нашёл Роуэн тогда, у реки.
– Правда? – Констанция как будто очнулась ото сна и во все глаза уставилась на молодого человека. Парень безразлично пожал плечами, видимо, указывая, что в этом нет ничего такого. Немного переборщил с пантомимой, потому что выглядело всё так, словно он каждый день вылавливает из реки по два-три трупа молодых девушек. – Как это было?
– Я шёл вдоль берега и увидел её, – избегая каких-либо деталей и лирических отступлений, ответил Марк.
– Она была в воде?
– Нет. Почти. У самой кромки.
– То есть она не утонула?
– Думаю, она поскользнулась. Там, знаете, мокрые камни и ил. Наверное, она потеряла равновесие и ударилась головой о камень. Несчастный случай.
– Бедная девочка… – протянула Конни драматично. – Такая юная!
– Угу, – мрачно отозвался Марк, и на долю секунды на его лице мелькнуло выражение, очень похожее на отвращение или брезгливость. Кажется, ему было не особенно жалко Роуэн, хотя и радостным он тоже не казался.
Картина складывалась интересная. И немножко странная, учитывая возникший из ниоткуда культ псоглавцев. Конни лишь надеялась, что это какая-то местная забава для скучающей молодёжи, а не сборище полоумных сектантов, возомнивших себя оборотнями и приносящих в жертву молоденьких девчонок.
Впрочем, смерти Лили и Роуэн не были ритуальными. Как и убийство Исидоры Совиньи. Узнав детали у Варга, Конни могла быть в этом уверена. С другой же стороны, история, рассказанная комиссаром о смерти девочки у реки, несколько отличалась от минималистичного повествования Марка.
Юноша поблагодарил Констанцию за предоставленную одежду и даже пообещал всё вернуть, но она лишь отмахнулась от этих слов. Они распрощались, и вскоре парень скрылся из виду. Он не пошёл лесной тропой, видимо, не хотел столкнуться с братом раньше времени. Хотя, на первый взгляд, в этом не было никакой необходимости – Хаски нигде не было видно. Быть может, он устал ждать и вернулся обратно, в самшитовую чащу. Конни почему-то сама в эту версию не поверила и ещё долго смотрела вдаль, пытаясь угадать среди деревьев его силуэт…
* * *
– Псоглавцы! Не ерунда ли?
– Для них не ерунда, – ответила ей Виолетта. Они столкнулись в теневом обеденном зале. Точнее, Севилла столкнула их там, позвав на поздний ужин. Юная Ди Гран собиралась гордо молчать весь вечер, но сгустившаяся ночная тьма придала ей запас сил и эмоций, поэтому она не сдержала любопытства, когда Констанция заговорила с ней об убийстве Исидоры, двух девочек и инциденте с голыми братьями в лесу.
– Что это за культурный феномен такой?
– В старой книге «Дети магнолии» описана история, которая называется «Люди с волчьими головами». Ваш отец перекроил её, конечно же, превратив в подобие диснеевского мультика, и обозвал «Волк и солёное озеро», кажется. Помнишь такую?
– В общих чертах припоминаю, но смутно. О чём там? Расскажи мне.
– Хм-м, а ты тогда отменишь субботнюю вечеринку? – попыталась торговаться Виолетта и подняла на Констанцию удивительно красноречивый и насыщенный жизненной силой взгляд. Тьма по-прежнему благотворно влияла на самочувствие и поведение девушки.
– Нет. Не отменю, – категорично отозвалась Конни. – Даже и не подумаю, Ви.
– Ты несносна, – фыркнула бледная девчонка.
– Я? По-моему, всё наоборот.
– Это что, какой-то конфликт? – изумилась Севилла, появляясь в комнате, и с неподдельным интересом взглянула сначала на племянницу, а затем и на Конни. – Как интригует. Давно я не слышала ругани и выяснения отношений в этих стенах. По-своему, это даже приятно. О чём спор?
– Констанция тревожит мой покой!
– И правильно делает, милая, – с нажимом произнесла госпожа Сапфир и криво усмехнулась. – К тому же она равноправная хозяйка дома и может делать здесь всё, что пожелает. Тебе надо начинать привыкать к этому факту.
– Виолетта, я не собираюсь превращать замок в развлекательный комплекс и устраивать здесь балы и праздники каждую неделю, – поспешила вклиниться Конни. – И вовсе я не светская львица какая-нибудь, но сейчас мне нужен этот вечер, понимаешь? Поставь меня на своё место и задайся вопросом – приятно ли мне будет все следующие месяцы раскатывать по гостям и знакомиться с каждым престарелым буржуа, желающим выразить своё почтение новым Ди Гранам?
– М-м, нет…мне, определённо, это не по душе, – вынуждена была признать Виолетта, но тут же добавила язвительно: – Вот только не думай, Констанция, что за один вечер сможешь со всем управиться! Это было бы слишком наивно с твоей стороны. Кинешь дворовой псине кость лишь однажды, и она будет ходить за тобой по пятам всё время!
– Чего?
– А того! Все эти снобы Тенебрисы и Моро мигом распустят по острову слухи, будто бы вы стали лучшими друзьями, а потом повадятся бывать здесь при любом удобном случае. Чудесная перспективка, ничего не скажешь!
На пару мгновений обе девушки замолчали, не зная, что говорить дальше, а Севилла вдруг с умилением улыбнулась и мечтательно вздохнула. Виолетта и Конни перевели свои взгляды на неё. Дама широко улыбалась, а васильковые глаза её сверкали азартными огоньками.
– Ха, простите меня, девочки! – весело отозвалась она, поймав обоюдное недоумение двух наследниц. – Просто Виолетта так редко говорит что-то со страстью и увлечённостью, что для меня это всегда превращается в увлекательное шоу! Представьте, если бы скульптуры в музее Мадам Тюссо вдруг ожили!
– Очень мило, тётушка, – саркастично выпалила Ви и недовольно поморщила свой бледный маленький носик, но это зрелище порадовало госпожу Сапфир ещё сильней, и она широко растянула свою обворожительную улыбку, демонстрируя ровные ряды жемчужных зубов. Затем положила изящную загорелую ручку племяннице на макушку и нежно потрепала за волосы.
– Будь терпимее, дорогая, – попросила она и весело подмигнула Виолетте. Затем пришла Руфь, катя перед собой серебристую тележку с тёмной бутылкой ежевичного вина и несколькими блюдами. Поздний ужин должен был быть лёгким, поэтому вскоре на столе оказалась тарелка с сырной нарезкой и оливками, овощные салаты в красивых узорчатых пиалах и старинная фарфоровая соусница, наполненная ароматной смесью из оливкового масла, средиземноморских пряностей и бальзамики. В присутствии еды страсти немного улеглись, и Виолетта, кажется, перестала обижаться на Конни.
– Как я понимаю, Берта мы до завтра не увидим? – заметила она и оглянулась в сторону Констанции загадочно.
– Виолетта, – нравоучительным тоном заговорила мадам Сапфир, – Адальберт волен проводить своё личное время так, как пожелает. В том числе и вне стен замка. Сегодня он, к примеру, пожелал остаться в городе.
– Так я и подумала, – кивнула девушка и взглянула на тётю невинным взором, словно вовсе и не намекала на то, о чём все догадывались. Трудно было не догадаться. Нечто неуловимое витало в воздухе между Бертом и Розой с самой первой минуты, как их увидели вместе. И хотя Севилла и её племянница не знали Маршана так же хорошо, как Конни, даже они это почувствовали. Или, быть может, они слишком хорошо знали именно Розу?..
– Расскажите мне о ней, – попросила Конни. – Стоит ли мне переживать за брата?
– Хочешь знать, не маньячка ли она? – усмехнулась Виолетта. – Кроме того, что всё своё детство она провела в Калимонтеме, у Розы нет видимых недостатков. Она умна, обаятельна и весьма хороша собой. Быть может, она разобьёт ему сердце в итоге, но не более…
– Ви! – вспыхнула Севилла.
– Но не более? – переспросила Конни и негромко рассмеялась. Жестом она дала понять госпоже Сапфир, что ничего ужасного не произошло, а Виолетта не сказала чего-то недопустимого.
В электрическом свете настенных ламп лицо Ви казалось не таким уже и бледным. Эта перемена вкупе с более оживлённым поведением делали девушку чуть менее похожей на фарфоровую фигурку, чем обычно. Черные волосы её были аккуратно собраны в пучок на затылке, а одежда казалась старомодной, с намёком на викторианский стиль, словно бы племянница покойного Августа всеми силами старалась поддерживать свой загадочный имидж если не вампирской принцессы, то привидения, застрявшего между миром живых и мёртвых. Имидж этот был тщательно проработан и поддерживался постоянно, то ли чтобы позлить Севиллу Сапфир, то ли с целью отпугнуть всем своим видом посторонних людей, нарушающих укромный замкнутый мирок девушки своим навязчивым присутствием.
– Конни сегодня столкнулась с толпой голых псоглавых в лесу, – переводя тему, вновь заговорила юная Ди Гран. – Она вырвала младшего Аткинса из-под опеки брата, притащила в замок и заставила одеться.
– О, Господи! – выпалила домоправительница и, нервно смеясь, устало потёрла переносицу. – Верьте или нет, Констанция, но я так надеялась, что вы не столкнётесь с этим. По крайней мере, не так скоро.
– Виолетта мне так и не сказала, кто это такие…
– Одно из тех самых культурных течений на острове, о которых я вам рассказывала, – пояснила дама. – Существует небольшая общественная прослойка на Сен Линсей, мнящая себя потомками нескольких псоглавцев или псоглавых, которых Святой Линсей много столетий назад спрятал на острове и спас таким образом от истребления на материке. Они обратились в христианскую веру, отреклись от людоедства и большинства своих языческих обычаев, тех, в основном, что были связаны с жертвоприношениями. После этого чудотворец пообещал им, что их дети родятся такими же, как и все другие люди на острове. Собачьи головы останутся в прошлом и всё такое…
– И откуда у этих людей уверенность, что именно они – потомки псоглавых, если выглядят они так же, как и все? Или хвост всё-таки остаётся?
– У киноцефалов нет хвостов, – глядя на Конни с укоризной, поправила её Виолетта. – Только голова собаки или волка.
– Ох, простите мне мою бестактность…
– Будьте с выражениями поосторожнее, Констанция, – предупредила Севилла. – Псоглавые не любят, когда над ними потешаются. Сегодня они простили вас, потому что вы Ди Гран, да ещё и иностранка, но завтра они могут всерьёз обидеться. Между прочим, среди представителей псоглавых есть и градоначальники, и деятели культуры, и ещё много кто… С этими людьми стоит дружить.
– Но…я всё равно не понимаю, как они…
– Так же, как и вы знаете, что являетесь потомками Линсея Ди Грана, так и они знают, от кого пошёл их род. Всё очень просто – на Сен Линсей принято следить за родословной. И родословные некоторых жителей начинаются с тех, кого на старинных гравюрах и портретах изображали с собачьими головами.
– Раз они христиане, то что за обряд они устраивали в лесу?
– Я сказала, что они отказались от большинства своих языческих обрядов, но не ото всех. По старому преданию, всякому мужчине в семье потомков псоглавых передается ещё и дух животного – собаки или волка – его сила, смелость. И раз ничего с этой звериной натурой поделать нельзя, то надо как-то её приручать. Для этого у них и проводятся всякие испытания тела и духа. Безобидные в сущности, но несколько странноватые для человека со стороны. Август с пониманием относился к таким вещам, поэтому позволял проводить эти…мероприятия на территории прилегающего лесного массива, но при условии, конечно же, что толпа этих молодцев не приблизится к замку или городу и не потревожит ничей покой.
– Они приблизились сегодня, но лишь потому, что гнались за юношей по имени Марк. Он не хотел принимать в этом участие. Как вы думаете, к чему они его принудить пытались?
– Увы, я ничего об этом не знаю. В моей родословной нет псоглавых, чему я очень рада, – осушив бокал ежевичного вина, завершила своё повествование Севилла и, извинившись перед девушками, покинула комнату. Ей ещё надо было отдать несколько распоряжений Руфь, потому как завтра ей вновь предстояло на весь день уехать в город.
– А я знаю.
– Что? – очнувшись от своих путаных мыслей, вздрогнула Конни. Виолетта смотрела на неё с лёгкой полуулыбкой на маленьких чуть синеватых от вина губах. – Что ты знаешь?
– Я знаю про обряд, который они проводили.
– Правда? И в чём же суть?
– Это обряд инициации. Мальчик становится мужчиной, – пояснила юная Ди Гран и наклонилась чуть ближе к своей собеседнице. – Не скажу точно, что именно они делают. Вроде сначала укутывают человека в шкуру животного, а потом он должен её на себе разорвать и что-то там ещё…но!
– Но?
– Но я знаю, при каких обстоятельствах этот обряд проводят.
– И каких же?
– Его проводят после того, как юноша потеряет невинность…
– То есть?..
– Ну, переспит с женщиной. Это событие для псоглавых приравнивается к совершеннолетию. Вот только они, как по мне, поздновато спохватились. Я знаю паренька, которого ты описала. Это Марк Аткинс, и, судя по всему, секс у него был, как минимум, недели две-три назад.
– Откуда такие сведения, Виолетта? Ты меня немного пугаешь…
– Ой, ну да! – прыснула девушка со смехом. – Ещё скажи, что он мой любовничек! Глупость какая. Дядя на пушечный выстрел ко мне этих псиноголовых не подпускал. Зато кое-кто в городе регулярно общался с Марком и вился за ним шнурком. Одна милая девушка. Жаль только, что уже покойная…
– Роуэн?
– Нет, Лили. Подопечная госпожи Тейнис. Она в него всегда была влюблена, даже вечно бродила по лесу со своей подружкой, надеясь как бы «случайно» наткнуться на толпу псоглавых. А там, где псоглавые Линсильвы, там и Максимилиан Аткинс, их вожак. А-а та-ам, где Макс Аткинс, там и Марк, его младший брат. К слову, в последнее время и он к ним в магазин постоянно начал захаживать. Нанялся таскать ящики и разгружать товар, видимо, чтобы быть поближе к Лили.
– Ты удивляешь меня, Виолетта, – Конни как бы разочарованно покачала головой и слегка отстранилась от родственницы. – Ни за что бы не подумала, что ты из тех особ, которые любят собирать сплетни…
– Правильно. Я из тех особ, что сидят в тени и не отсвечивают, пока другие ходят совсем рядом и сплетничают. Прислуга часто шушукается и обсуждает всякое, не замечая меня поблизости. И разве тебе, возомнившей себя великим детективом, не должно быть это интересно? – ловко парировала юная Ди Гран, и, надо признать, уложила этими словами Констанцию на обе лопатки.
– Туше… – вынуждена была признать она. – Так что тебе ещё известно?
– Я расскажу, но после того, как…
– Я не стану отменять субботний приём!
– Это я уже поняла, – с шипящим ядом в голосе отозвалась Ви, становясь похожей на маленькую гремучую змейку. – Но раз мой покой в этой семье больше не уважают, то пусть хоть вовлекут в интересную игру с убийством. Я тоже хочу знать подробности дела, в котором ты копаешься.
– Это вовсе не игра, – возразила Конни возмущённо, но тут же вспомнила, с каким азартом бросилась лезть под руку Варга, навязываться ему и даже пытаться подкупить. Виолетта, словно прочитав эти мысли в её глазах, терпеливо ждала, когда ей дадут желаемое. И Конни сдалась. Тяжело вздохнув, она попыталась кратко изложить новой странной родственнице всё, что на данный момент ей было известно: как она нашла тело Исидоры Совиньи, какой нелепой показалась ей инсценировка самоубийства, как Франк Аллан описывал день последней встречи с тётушкой и, наконец, о синей папке с изображением лебедя, пропавшей из сейфа.
– Так ты считаешь, это может иметь отношение к смертям Лили и Роуэн? – подумав немного, спросила Виолетта с сомнением.
– Не знаю, но нахожу всё это довольно странным. Исидора проявляла живой интерес к расследованию этих смертей, она была уверена, что местные власти делают недостаточно. Мне кажется, она могла попытаться самостоятельно разобраться во всём…
– …и разозлить, тем самым, убийцу?
– Туповатого убийцу, – добавила Конни, кивая. – Это не я его так обозвала, а Берт. Он считает, что в плане организации убийства и заметании следов наш преступник не очень хорош. Калибр оружия подобран явно без минимального знания дела, предсмертная записка напечатана как будто наспех и не отражает истинного характера нотариуса, а ещё он даже не потрудился вынуть перьевую ручку из пальцев покойной. С Роуэн, кстати, получается нечто похожее…
– Неужели? – удивилась Ви. – Разве она не могла поскользнуться и удариться головой о камень, как рассказал тебе Марк?
– Не могла, и это должно быть очевидно даже ребёнку, – уверенно заявила Конни. – Дело в том, что, пока в доме Исидоры Совиньи вскрывали сейф, я расспросила Варга о том, как обнаружили тела двух девочек. С Лили всё выглядит более или менее логично: она лежала в овраге в неестественной позе и со сломанной шеей, а на подошвах её ботинок были куски сырого мха. Даже на том месте, где она, предположительно, не устояла на ногах, нашли характерный след на камнях. Как будто она встала на неровную поверхность, поскользнулась на мхе и спиной полетела вниз. Скончалась почти мгновенно.
– А Роуэн?
– С Роуэн всё иначе. Да, она действительно лежала на берегу небольшой речки, но положение её тела и следы вокруг рассказывают не совсем ту историю, которую мне сегодня поведал Марк. Ведь Роуэн лежала перпендикулярно реке, да ещё и ровно, что называется, «солдатиком». Ноги её действительно лежали на камнях, по щиколотку в воде, а вот голова и плечи – на мягкой траве.
– То есть о камень она удариться никак не могла, – с пониманием дела заключила Ви.
– Конечно, но, тем не менее, скончалась она от удара камнем в висок. Кроме того, в волосах Роуэн обнаружили пучки травы и почвы, которых не могло быть в том месте, где она была обнаружена. Из чего мы можем сделать вывод…
– …что её убили в другом месте, а затем оттащили к речке. Но зачем?
– Думаю, убийца хотел выкинуть тело в воду, чтобы обыграть всю эту историю с несчастным случаем. Все бы решили, как и Марк Аткинс, что Роуэн гуляла вдоль берега по илистым камушкам, оступилась, треснулась головой и поплыла по течению прямо навстречу апостолу Петру.
– Но план не сработал. Почему? Думаешь, Марк спугнул убийцу?
– Скорее всего, да. Хотя в своих показаниях комиссару парень уверял, что никого не видел и не слышал, а зевак на его зов сбежалось столько, что все хоть сколько-нибудь важные следы на траве оказались затоптаны.
– То есть ты ему не веришь?
– Не знаю, – покачала головой Констанция, и почувствовала, как начинает стягиваться и запутываться в её голове тугой клубок фактов и мистического бреда. На миг она зажмурилась и пальцами растёрла виски, будто бы это могло ей как-то помочь. – Вот только… – наконец, она вновь смогла говорить, – меня смущает то, как он принялся рассказывать мне про Роуэн. То ли он отвлекал меня от чего-то, то ли надеялся убедить в том, что это был несчастный случай.
– Зачем, если официальная версия в расследовании совсем другая? А если отвлекал, то от чего?
– М-м… – Конни болезненно застонала, чувствуя подступающую новую волну головной боли. – Пока не понимаю, но пойму. Можешь не сомневаться.
– А что, если это он убил девочек? В портрет «туповатого убийцы» Аткинс вполне вписывается. Звёзд он с неба не хватает, насколько мне известно, – задумчиво изрекла свою версию юная Ди Гран.
– А мотив?
– Допустим, он случайно толкнул Лили в овраг. Влюблённые иногда ссорятся, как мне рассказывали.
– А Роуэн?
– А она всё видела. Ведь Лили умерла там, где они всегда гуляли вместе, поэтому подружка вполне могла находиться неподалёку и стать случайно свидетельницей. К тому же она слыла грубиянкой и сплетницей, многие её за это недолюбливали, и Марк понял, что она разнесёт информацию об увиденном по всему городу. Или ещё хуже – расскажет своему хозяину…
– Хозяину? – удивилась Конни.
– Альфреду Диккенсу, – кивнула Виолетта. – Роуэн на него работала. Ведь неспроста же она знала грязные секретики всех в округе. Понаберёшься всякого такого, работая на профессионального шантажиста.
– Шантажиста?! – от изумления Конни чуть не подпрыгнула на месте. – Всё это время в деле был замешан профессиональный шантажист, а мне никто не сказал? Даже Варга не обмолвился словечком!
– Быть может, этот хорёк Диккенс и на него что-то накопал, – с выражением крайнего презрения фыркнула Ви и слегка пожала плечами. – Однажды он заявился к дяде Августу. Пел тут про то, как хочет «дружить и поддерживать близкий контакт с Ди Гранами», а потом вдруг тонко намекнул, мол, у него есть некие сведения о неверности моей покойной матери. И, если дядюшка не хочет скандала в прессе, то ему стоит «быть благосклонным к своему гостю».
– А что же Август?
– Он чуть голову этому гостю не разнёс старинной китайской вазой! – девушка рассмеялась. – Криков стояло – на всю Линсильву! Дядя велел вышвырнуть Диккенса вон, а затем натравил на него полицию и подал в суд вдогонку. Адвокатов на защиту этого негодяя, к слову, слетелась целая армия со всех уголков острова. Судя по всему, все те, кого он посадил на крючок, спешили на помощь. Но – давайте будем откровенны – неподходящего соперника этот хорёк себе выбрал. В итоге он устроил пресс-конференцию, во время которой публично извинился перед семьёй Ди Гран, сказал, что неправильно выразился, его не так поняли и так далее, а потом ещё и перечислил кругленькую сумму на реставрацию средневековой церкви, в которой крестили дядю Августа и меня когда-то. Обвинение в шантаже ему так и не предъявили, только в клевете и оскорблении чести и достоинства. Полгода он провёл на общественных работах в пользу города. Так или иначе, все теперь догадываются, на какие средства он содержит свой богато обставленный дом и прислугу, притворяясь успешным писателем.
– И Роуэн работала на этого негодяя?
– У Роуэн, похоже, принципов было не многим больше, чем у него. Встретились, что называется, два одиночества. Наш адвокат, Симеон, например, вообще строго-настрого запретил ей даже просто околачиваться возле его конторы и дома. В замок ей тоже был путь закрыт, но многие в городе считали несправедливым и грубым такое отношение к сиротке, пусть и с плохой репутацией. Думаю, кое-кто из них поплатился за это своими кровными…
– Ну, хорошо. Допустим, Роуэн видела, как Марк убил Лили. Допустим, собиралась рассказать об этом Диккенсу или даже, вдохновляясь его примером, решила самостоятельно шантажировать юношу, а он её убил камнем по голове, – анализируя всё услышанное, проговорила Конни. – Но тогда выходит, никто не мешал парню скинуть её тело в воду, так? Почему он не сделал этого?
– А кто сказал, что никто ему не мешал, м? – с азартом парировала фарфоровая собеседница. – Ты сказала, на его зов прибежало много людей. Так, может, они были неподалеку, а он услышал приближение группы людей и испугался, поэтому стал звать на помощь, притворяясь, будто только что нашёл тело. Вот как! Стройно звучит?
– Стройно, – вымученно согласилась Констанция. – Вот только есть одна проблема…
– И какая же?
– Интуиция подсказывает мне, что это сделал не он.
– Я думала, ты не веришь в такие вещи.
– В том-то и дело, что не верю… – тяжело вздохнула девушка, и с ужасом осознала, что головная боль ещё не скоро оставит её.
