Глава 30
Постепенно погода начала портиться, небо заволакивало серыми тучами, подул порывистый ветер. Весь склон горы почти до самой верхушки представлял собой густой смешанный лес, местами заросший непроходимым колючим кустарником. Если сначала путь в гору был довольно пологий и удавалось идти по хорошо заметной тропинке, то чем дальше молодые люди поднимались вверх, тем чаще тропинка терялась, а потом и вовсе ее не стало. Движение оказалось намного труднее и сложнее, чем представляли себе путешественники. Казалось, что еще чуть-чуть и удастся преодолеть последнюю преграду колючих кустарников, а там дальше уже будет нормальный лес, по которому идти станет легче. Но за одной колючей преградой вырастала новая, и казалось, что из этого непроходимого колючего кошмара никогда не выбраться. Идти приходилось очень медленно и осторожно, аккуратно раздвигая ветки, которые непременно норовили хлестнуть по лицу или попасть в глаз. Федор шел первым и периодически с беспокойством оглядывался назад. Марьиванна с насупленным сосредоточенным видом мужественно плелась позади него метрах в пяти. После привала у Федора все сильнее стала ныть нога, и, как он ни старался ступать осторожнее, каждый шаг отдавался болью в колене.
Неожиданно вспомнился разговор с Ниной, когда она сообщила, что уходит от него. Почему-то сейчас ее слова о том, что он слабак, неспособный держать удар, показались Савченко особенно оскорбительными и обидными. Ему ярко представилась сцена, как Виталик Иноземцев, презрительно скривив холеную физиономию, лениво говорит Нине сквозь губу: «Твой Савченко не умеет держать удар и не умеет подниматься после падения». А та преданно внимательно его слушает и поддакивает, кивая головой. От этой воображаемой сцены Федор заскрипел зубами. «Нет, Нина, ни ты, ни твой долбаный Виталик меня совершенно не знаете! Я выдержу любой удар и поднимусь, чего бы мне это ни стоило. Назло вам, кретины!» – подумал Федор и, превозмогая боль, отчаянно продолжил карабкаться по склону горы.
В какой-то момент путники оказались на небольшой наклонной поляне, и Федор присел на землю, вытянув больную ногу. Правда, он с удовлетворением отметил, что нет худа без добра – шея, кажется, перестала его беспокоить. Савченко, насколько было возможно, окинул взглядом сквозь деревья пройденный вверх путь. Оказалось, что они принципиально не сильно преуспели в подъеме. Он посмотрел на часы – прошло два с половиной часа, как они тронулись после привала. Федора охватило серьезное беспокойство, что они не смогут засветло подняться на вершину горы, а тем более спуститься вниз и поймать какой-нибудь попутный транспорт. Подошла Марьиванна и, тяжело дыша, бессильно присела рядом с ним. Пот струился по их лицам, и казалось, что после преодоления полосы колючих препятствий встать и двигаться дальше вверх сил уже не осталось.
– Федя, нам надо забирать правее, – проговорила Марьиванна.
– Нет, – твердо ответил Федор. – Мы должны двигаться строго на запад. Видишь, куда солнце движется? Вот и нам надо двигаться в том направлении.
– Ну, ты-то у нас известный следопыт, всю жизнь в тайге, ориентируясь лишь по солнцу и звездам, – язвительно ответила девушка.
– Машуля, давай сейчас не будем спорить. Я абсолютно точно уверен, в каком направлении надо двигаться!
– Ты не поверишь, но я тоже!
– И как нам быть?
– Мы идем так, как предлагаю я. Не хочешь – иди своим путем. Встретимся наверху. Ну, или как хочешь…
– То есть ты мне ставишь ультиматум? – возмущенно воскликнул Федор.
– Называй как хочешь, но если мы пойдем так, как предлагаешь ты, то точно выйдем не к вершине горы, а к хребту, и тогда нам придется опять черт знает сколько ползти вверх, – раздраженно проговорила девушка, поднимаясь.
Федор застыл на месте с каменным лицом. Он быстро просчитал возможные варианты развития событий. Самым простым и верным решением ему казалось повернуться и без разговоров идти тем путем, каким он считал нужным. Так он поступал всегда. Выслушивал доводы оппонентов, а потом делал так, как считал нужным. Марьиванна, как бы она ни хорохорилась, никуда не денется и вынуждена будет последовать за ним. Однако сейчас ему почему-то стало как-то неловко, словно он пытался обмануть ребенка.
– Вот же коза упрямая! – тихо себе под нос пробурчал Федор. – Маша, подожди, давай поступим по-другому. Кидаем монетку, и если орел, то идем моим путем, если решка, то двигаемся так, как предлагаешь ты. Идет?
Марьиванна, прищурившись, несколько секунд мучительно раздумывала, словно пытаясь понять, в чем же подвох. Наконец с насупленным видом кивнула головой. По какой-то необъяснимой причине девушка была абсолютно уверена, что будет решка.
– Хорошо, но кидаю я! – произнесла она быстро.
Федор достал монету и протянул ее Марьиванне, та ловко закрутила бросок монеты щелчком большого пальца и проводила ее полет напряженным взглядом.
– Орел, – ровным голосом проговорил Федор, указывая на упавшую монету. – Все по-честному.
– Вот же черт! – отчаянно воскликнула девушка. – Но имей в виду, ты ошибаешься, я это точно знаю.
Федор с трудом поднялся, поправил рюкзак, и они медленно двинулись в путь. Лес стал более редким. С одной стороны, идти стало легче, так как уже не приходилось продираться сквозь кустарник, но, с другой стороны, подъем стал круче, и каждый шаг давался Федору все труднее.
– Ты что хромаешь? – раздался сзади голос Марьиванны.
– Да ерунда, ногу ушиб пару дней назад, – постарался как можно бодрее ответить Федор.
– Что же ты молчал? Покажи! – приказала девушка.
Федор с трудом закатал штанину.
– У тебя колено опухло! – воскликнула Марьиванна. – Вот дурень! Если бы сразу сказал, я бы из дома мази какие-нибудь захватила, да и бинт не помешал бы. Надо обязательно зафиксировать колено, а по-хорошему вообще придумать другой план. Постой здесь. Я сейчас! Попробую найти тебе какую-нибудь клюку, чтобы ты мог опираться, – и она куда-то отошла. Федор взглянул на часы. Было половина пятого. Через пару часов начнет темнеть. Он с беспокойством попытался разглядеть что-нибудь впереди, но из-за густых, пусть и облетевших деревьев ничего не было видно. На небе нависли тучи, и казалось, что вот-вот может начаться дождь. Воздух стал ощутимо холоднее. Раздался шорох шагов, и показалась Маша. Она несла в руке заостренный книзу двухметровый прямоугольный кол в сечении с кулачок девушки.
– Вот единственное, что удалось найти, тяжелый и не очень удобный, конечно, но, может, попробовать его обломать? – с сожалением произнесла она. – Там еще есть целая гора кольев, но они все такие же.
– А где ты это нашла? – спросил Федор.
– Да в метрах двадцати отсюда. Там еще валяются таблички «Проход в заповедник запрещен» и мотки проволоки, – ответила Марьиванна, протягивая Федору кол.
– Машуля, я кое-что должен тебе сказать, – мрачно проговорил Федор. Марьиванна с тревогой уставилась на него. – Кажется, ты была права, и мы, похоже, сильно отклонились на запад. Это значит, что так мы выйдем на хребет и потом нам придется еще долго двигаться к вершине. В темноте мы этот путь не осилим, поэтому нам надо подумать о ночевке, пока не стемнело. Я кое-что придумал.
– Я так и знала! – закричала в отчаянии Марьиванна. – Сусанин ты хренов!
Федор молчал, понуро опустив голову. Девушка еще какое-то время побушевала и, наконец успокаиваясь, спросила:
– Так что ты предлагаешь?
– Смотри, – произнес Федор, показывая на выпирающую козырьком скалу в метрах двадцати от них. – Если там устроиться на ночь, то есть шанс более-менее укрыться от ветра и возможного дождя. Надо натаскать дров и каких-нибудь веток, чтобы устроить что-то вроде лежбища. Не лежать же на сырой земле.
– Так под той скалой я и нашла эти колья, – проговорила Маша, кивая в сторону нависшей скалы. – Можно использовать в качестве дров.
– Отлично, идем туда, – бодро ответил Федор и, опираясь на кол, начал карабкаться к скале. Маша устало поплелась за ним. Углубление под скалистым козырьком оказалось даже больше, чем выглядело со стороны, и там действительно была свалена большая куча деревянных кольев. По всей видимости, лесники Федоскинского заповедника планировали использовать их для какого-то ограждения, но потом, вероятно, стало не до этого.
– Я боюсь, – оглядываясь по сторонам, прошептала Марьиванна. – Тут, наверное, есть крысы или змеи.
– Отлично, будет чем поужинать, – попытался пошутить Федор, но, взглянув на испуганную Марьиванну, тут же смущенно отвернулся, сбросил рюкзак и пошел собирать валежник. Марьиванна последовала его примеру. Темнота сгущалась, и молодые люди с удвоенной силой стали таскать под скалу все, что могло бы послужить дровами и лежанкой. Федор забыл о больной ноге и ожесточенно ломал ветки кустарника, стаскивая все под скалу. Часть кольев равномерно была уложена на землю, и сверху были навалены различные принесенные ветки. Было уже почти совсем темно, когда они, дрожа от холода, стали пытаться развести костер. Из карманов было извлечено все, что могло гореть. Согласно теоретическим знаниям, полученным еще из учебников первого класса, сверху различных бумажек Федор аккуратно уложил мелкие сухие ветки, но первые попытки разжечь костер все равно оказались неудачными. Подумав, Савченко полез в рюкзак и извлек несколько банкнот долларов. Марьиванна устало взглянула на него и ничего не произнесла. Она словно находилась в ступоре, безучастная и равнодушная. Федор чиркнул спичкой и поджег банкноты. Синий язычок пламени начал медленно разрастаться, неуверенно перебираясь на тонкие ветки. Федор, словно завороженный, с надеждой смотрел на разгорающийся костер и, когда убедился, что небольшое пламя стало гореть увереннее, начал понемногу подкидывать ветки покрупнее. Вскоре костер разгорелся в полную силу. Подложив в огонь пару кольев, Федор достал колбасу и хлеб. Отрезав только одну треть запасов, он поделил ее на две части и протянул одну Марьиванне. Та удивленно подняла на него глаза.
– Федя, какой смысл так экономить, если завтра все равно выберемся к цивилизации? Давай хоть сейчас поедим нормально!
– Мы не знаем, когда и куда завтра выберемся, так что давай будем экономить, – твердо произнес Федор, стараясь не глядеть в возмущенные глаза девушки. – Ты вот что, попробуй поспать, а я покараулю и послежу за костром.
