Глава 31

Марьиванна села боком к огню, обхватила руками колени и уткнулась в них головой. Через какое-то время она начала заваливаться на бок и наконец, свернувшись калачиком, устроилась на куче веток. Федор встал, снял куртку и бережно накрыл девушку. Усевшись рядом с ней, он подставил один бок к теплу костра. В очередной раз подкинув в огонь дрова, он закрыл глаза и предался тяжелым безрадостным размышлениям насчет грядущего дня.

Неожиданно рядом раздался какой-то шорох. Савченко испуганно вскинулся и попытался разглядеть, что происходит в той стороне, откуда послышался звук. Он поднялся и вышел из-под навеса, вглядываясь в темноту. В нескольких метрах от него плавно двигались несколько размытых силуэтов. Они тихо молча приближались к нему. Разглядев, кто это, Федор чуть не заорал от ужаса. К нему медленно приближались Крысеныш, Вацек и Петруха. Они глядели на него пустыми невидящими глазами и протягивали руки. Федор замотал головой не в силах вымолвить ни слова и очнулся.

Костер предательски догорал и вот-вот мог окончательно потухнуть. Федор, превозмогая накатившую боль в ноге, пошатываясь, поднялся, нащупал несколько дровин, засунул их в догорающие угли и, охнув от боли, с трудом опустился на колени. Зажмурившись от дыма, он начал усиленно, до головокружения дуть на угасающий огонь. Затем полез в рюкзак, достал несколько спасительных банкнот, сунул их в угли и, опять опустившись на колени, принялся интенсивно дуть, пока не появилось небольшое пламя. Дрожа от холода, Федор начал махать руками, пытаясь согреться. Марьиванна заворочалась во сне, издав тихий стон. Савченко с тревогой взглянул на нее, поправил сползшую с плеча куртку и присел возле костра. К холоду и боли в ноге добавилось мучительное чувство голода. Федор достал бутылку с водой, сделал несколько глотков, с тоской покосившись на кусок колбасы. Сидя у потрескивающего костра, он периодически погружался в короткую тревожную дремоту, уже практически смирившись с мыслью, что эта жуткая ночь никогда не закончится. Но все-таки она закончилась. Лишь только забрезжил рассвет и мир начал приобретать знакомые очертания, Федор разбудил Марьиванну. Девушка, охая, с трудом вылезла из кучи веток, пытаясь размять затекшее тело, и неожиданно тихо рассмеялась, глядя на Федора. Тот удивленно и непонимающе заморгал глазами.

– Чумазый, как черт, – проговорила Марьиванна и, достав откуда-то платок, начала оттирать грязные разводы на лице Федора. Тот послушно замер в ожидании окончания процедуры.

– Ну, так-то лучше, – наконец удовлетворенно проговорила Маша.

Перекусив куском колбасы с хлебом и запив глотком воды, они с трудом двинулись в путь. Одежда была влажная и сковывала движения, у Федора болезненно пульсировала нога, но надо было как можно быстрее выбираться из леса.

Через три часа они оказались на небольшой поляне и решили сделать привал, усевшись на толстое поваленное дерево. Оба понимали, что из-за ошибки Федора им предстоит преодолеть еще с десяток лишних мучительных километров. И хотя вслух упрек не высказывался, он, словно обвинение в преступлении, повис между путешественниками. Федор искоса посмотрел на девушку. Ее лицо заострилось, губы упрямо сжаты, брови нахмурены. Она повернула мрачный взгляд к Федору и вдруг радостно воскликнула, показывая куда-то рукой:

– Федя, смотри! Это верхушка Лебяжьей горы!

Она неожиданно обхватила руками лицо Федора и чмокнула его в нос.

Опешивший, он повернулся туда, куда указывала девушка. В прострел между деревьями отчетливо было видно скалистую вершину.

– Мужчина, выходит, ты все-таки был прав! Каюсь, дура, дура, дура, только не бей глупую бабу! Я впредь всегда буду паинькой и во всем тебя слушаться, – радостно хохоча, защебетала Маша.

– То-то же! – задрав подбородок, важно проговорил Федор. – По такому случаю устраиваем разнузданное пиршество в виде поедания оставшегося куска колбасы, – не сдержав улыбку, добавил он.

Несмотря на то что верхушка горы, казалось, была совсем рядом, на последний, самый крутой отрезок пути они потратили не менее часа. Однако радостное возбуждение придавало сил, и в конце концов путешественники поднялись на вершину, где перед ними предстала грандиозная картина Лебяжьего карьера. Здесь горнодобывающее предприятие вело активные работы по добыче и переработке нерудных полезных ископаемых, обеспечивающих строительным щебнем нефтегазовые и дорожно-строительные предприятия региона. Федор и Мария устало опустились на большой валун и молча наблюдали за происходящим внизу карьера. Федор с интересом рассматривал мощные, медленно разъезжающие самосвалы, экскаваторы, неспешно загружающие породу в машины и огромные рудодробилки на гусеничном ходу, разжевывающие камни метрового диаметра. Наконец он прервал молчание, повернувшись к Маше:

– Дальше мы на каком-нибудь попутном транспорте доезжаем до железки, и я сажаю тебя на любой поезд. Ты спокойно с пересадками следуешь до Новороссийска и дожидаешься меня там у своего дяди. Ну, а недельки через две, и я подтянусь.

Марьиванна с тревогой посмотрела на Федора и смущенно проговорила:

– Что-то мне подсказывает, что мы сейчас с тобой похожи на двух бомжей- алкоголиков и ни один милиционер не обойдет нас своим вниманием. Мне кажется, нам стоит найти какое-то временное пристанище, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть, а кроме того, надо что-то делать с твоей ногой.

Федор задумчиво почесал затылок.

– Пожалуй, женщина, на это раз ты права. В таком случае у нас следующий план действий. Добираемся до Валентиновки. Там сейчас проживают вахтовики, работающие на карьере, и появление незнакомых физиономий не вызовет ни у кого вопросов. Находим на ночь жилье, отдыхаем, чистим перышки, а завтра с утра автостопом отправляемся на железку, где я сажаю тебя на поезд, и мы прощаемся до новых встреч. В общем, как-то так.