– Так вы действительно лесбухи, а? – с усмешкой спросил Тревор, направляясь к нам по коридору.

– Ничего себе, мы еще и пальто снять не успели, а он уже фигню какую-то несет, – сказала Мандей, подмигивая мне.

Тревор ударил себя кулаком по ладони и широко оскалился, указывая на нас.

– Я так и знал! Я ведь просто шутил, а оказалось, все так и есть. Вы всем показали, а?

Мандей закатила глаза и шепнула мне:

– Не обращай на него внимания.

В любой другой день я и не обратила бы. Я имею в виду, все эти слухи насчет «лесбух» были обыкновенной чушью. Но то, как все в коридоре смотрели на нас, как перешептывались и умолкали, когда мы проходили мимо… что-то было не так.

– Что ты имеешь в виду? – прорычала я. Мандей лишь отмахнулась от Тревора, как от мухи.

– Да плевать.

Тревор секунду плясал на месте, а потом достал из кармана мобильник и разблокировал экран.

– Вот вам!

Он сунул телефон прямо нам под нос, и я отпрянула, вскрикнув и прижав ладонь к губам. Мандей наклонилась ближе; между ее бровей образовалась глубокая складка.

Там, в «Фейсбуке», напоказ всему миру, висела фотография: мы вдвоем сидим на полу школьного туалета, голова Мандей лежит у меня на коленях. Фото было сделано сверху, и то, как она лежит, словно уткнувшись лицом мне в пах – хотя в этот момент она просто вытирала слезы о мою юбку, – то, как запрокинута в смехе моя голова… на снимке это выглядело очень двусмысленно.

– Какого… кто это сделал? – крикнула Мандей, выхватив у Тревора телефон. – Какая падла это запостила?

Я прочитала комментарии под постом. Репостнули двести девяносто три человека. Тысяча лайков. Во рту у меня пересохло.

– Понятия не имею кто, – ответил Тревор, выхватив телефон обратно. – Просто появилось в пятницу.

– О господи! – воскликнула я и заметила Джейкоба, стоящего возле шкафчиков. Лицо его ничего не выражало, губы были сомкнуты; он вопросительно смотрел на Мандей. Мы встретились взглядами, и ему пришлось отвернуться.

– Клодия… – выдохнула Мандей.

За выходные, пока мы ели брауни и танцевали под «Джанк ярд», все ученики, их родители и даже бабушки успели увидеть это фото. Если что-то постят в «Фейсбук» или «Инстаграм», сплетни мгновенно доходят до всех и проникают в дома сквозь закрытые двери. Если б не сожженные волосы и то, как она уткнулась лицом в мою юбку, никто не смог бы доказать, Мандей это или нет. Но мое лицо, приоткрытый в приступе смеха рот были видны ясно как день. Будь у меня мобильник, мы могли бы узнать, какая опасность нас подстерегает и кто зажег этот пожар.

Мои родители тут же примчались в школу и угрожали подать в суд, если не будет произведено тщательное расследование. Мама отбивалась от звонков любопытствующих со свирепым изяществом:

– Значит, если две девочки плачут на плече друг у друга, это делает их лесбиянками? А как насчет вас и вашей лучшей подруги, сестра Карен?.. А разве ваш сын не ночует в доме своего приятеля каждые выходные?.. Я ничего не предполагаю; просто не звоните больше в мой дом с дурацкими вопросами.

Мы с Мандей спрятались в моей комнате, ожидая, пока шторм утихнет, и стараясь не думать о нанесенном им ущербе.

– Зуб даю, это была Шейла, – пробормотала Мандей, в глубокой задумчивости расхаживая кругами.

– Нет, Шейла не может ненавидеть нас настолько сильно, – возразила я, обмакивая ватный диск в жидкость для снятия лака. Мне нужно было занять себя чем-то, чтобы сбросить напряжение, поэтому я собиралась покрасить ногти в канареечно-желтый цвет с золотистыми кончиками.

– Ты шутишь. Этой девке не нужны причины, чтобы ненавидеть нас.

Я чувствовала давление, растущее вокруг нашего пузыря и угрожающее раздавить нас.

– А что насчет Джейкоба?

Мандей пожевала нижнюю губу.

– Я так не думаю. Он не стал бы делать этого.

– Что? Да он первым и пустил этот слух! Даже после того, как ты напинала ему по заднице, а он продолжил врать тебе, ты его защищаешь?

Мандей покачала головой, по-прежнему погруженная в раздумья.

– Нет. Это просто на него не похоже. Он мог бы выкинуть что-то другое, но не это.