– Поверить не могу, что он решил меня вот так прокатить! Он обещал, что скажет что-нибудь. – Мандей обхватила обеими руками пустую бутылку из-под воды, глядя на выложенный плиткой пол в школьном туалете. Прошло три недели после их первого поцелуя, и, хотя они встречались по выходным, в школе он продолжал ее игнорировать.

– В эти выходные он мне пообещал… Сказал, что теперь наконец-то всем расскажет… Черт, какая же я дура!

– Ты не виновата, – возразила я. Хотя мне хотелось сказать, что именно так и бывает, когда выходишь за пределы своего пузыря. Ничего хорошего из этого не получается. Но мне показалось неправильным толкать речи из серии «я же тебе говорила», когда у Мандей на глазах слезы. И как теперь просить ее проверить мою работу по английскому языку перед уроком?

– Что мне делать? – Она всхлипнула, лицо ее было мокрым.

Я прижала Мандей к себе, и она уткнулась лицом в мое плечо, крепко цепляясь за меня. Я сжала ее в ответ, и она вскрикнула.

– Что такое? Что случилось?

Мандей стояла несколько секунд, пристально глядя на меня и что-то решая. Даже спустя столько лет дружбы она продолжала сомневаться, достойна ли я знать что-либо. Наконец, вздохнув, оттянула воротник своей блузки, обнажив искусанное плечо; под лямкой лифчика наливалась краснота.

– О, черт, – прошептала я, смещаясь ближе, чтобы разглядеть отметины от зубов. – Что с тобой произошло?

– Это Огаст. У него по-прежнему случаются… приступы ярости. Он нападает на нас ни с того ни с сего.

– Почему?

– Не знаю, – ответила Мандей, поправляя блузку. – Просто… не говори никому, ладно? Я позабочусь об этом позже. Но что мне делать с Джейкобом?

– Слушай, да просто забудь о нем. Он козел!

– Я не могу, Клодия. – Ее лицо затвердело. Голос сделался ниже, даже сама атмосфера вокруг нее изменилась. – Не могу. Только не после… нет. Я хочу знать, почему он пытается вот так прокатить меня. Мне нужно знать.

Прозвенел звонок, Мандей собрала учебники с пола и выскочила в коридор.

Боясь того, что она может натворить, я помчалась за ней.

Джейкоб стоял в коридоре перед кабинетом английского, и косы его были заплетены уже по-новому. Он шептал что-то на ухо девушке, прислонясь к шкафчику. Увидев это, Мандей вспыхнула, словно порох.

Я не хотела, чтобы ей стало еще хуже, чем было, поэтому схватила ее за локоть и взмолилась:

– Нескользящий плюс. Он не окупится. – «Не делай этого. Он того не стоит».

Мандей стряхнула мою руку и направилась к Джейкобу.

– Эй! Нам нужно поговорить, – прорычала она, и все, кто был в школьном коридоре, замерли.

Джейкоб ухмыльнулся.

– И о чем нам говорить?

– Ты знаешь о чем. Или ты и дальше собираешься притворяться, будто в эти выходные между нами ничего не было?

Девушка, стоявшая рядом с Джейкобом, посмотрела на него, потом на Мандей и попятилась прочь с линии огня.

– Да плевать мне, – ответил он, отмахиваясь от Мандей и отворачиваясь.

– Нет, – возразила она, хватая его за локоть. – Я сказала, что нам нужно поговорить.

Он отдернул руку.

– Да отстань ты от меня! Не знаю я, где ты была.

Нас окружила толпа зевак, и мое сердце прыгнуло куда-то в горло.

– Расскажи всем, кто на самом деле заплетал тебе волосы, Джейкоб! Расскажи, как ты звал меня к себе домой на этих выходных. Скажи им!

– Да все ты врешь, ничего не было!

– О-о-о… ты была у Джейкоба дома? – спросил Тревор, выходя из собирающейся толпы, и в шутку ткнул Джейкоба кулаком. – И как оно было?

Джейкоб ухмыльнулся ему и с притворной скромностью пожал плечами.

– Ну, я не хвастаюсь направо и налево о том, кого целовал, но, если она хочет рассказать всем, что шлялась ко мне, отрицать не буду.

Мандей задохнулась, широко раскрыв глаза.

– Да как ты можешь врать, глядя мне в лицо?

– Так вы этим занимались или нет? – поинтересовался Тревор.

– Конечно, она ему дала, – вклинилась Шейла, протискиваясь сквозь толпу. – Она такая же шлюха, как ее сестрица, которая перетрахала всех парней в округе.

Мандей отшатнулась, прижимая учебники к груди в попытке скрыть потрясение. Никто никогда прежде не упоминал об Эйприл в школе. Даже мне эти слова сделали больно.

– Я не занималась с ним сексом, – рявкнула Мандей.

Я дернула ее за локоть, пытаясь увести прочь. Никто бы ей не поверил. Жизнь за пределами пузыря была коварной и глупой, и я достаточно хорошо знала это, чтобы понять, когда нужно отступить. Но Мандей вырвалась.

– Скажи им, Джейкоб!

Тот только закатил глаза.

– Ну да, она права, я ее не трахал, – протянул он с коварной усмешкой. – Она сказала, что занимается этим только с Клодией, потому что они лесбиянки!

Толпа взорвалась смехом. Мы с Мандей переглянулись, озадаченные, не понимая смысла этой шутки. Джейкоб обменялся хлопками ладоней со своими приятелями.

Лесбиянки? Потому что мы – лучшие подруги? Парни ведут себя, словно дети, и придумывают дурацкие объяснения своим глупым поступкам…

Но по какой-то причине – которая так и осталась для меня непонятной, – это заставило Мандей сорваться. Может быть, потому, что я оказалась втянута в череду лжи Джейкоба, а она не хотела, чтобы он причинил боль и мне. Она бросилась на него, вскинув кулак, и с силой ударила его по макушке, а потом огрела учебниками. Джейкоб впечатался лицом в шкафчик и сполз на пол. Из толпы донеслось дружное и тихое «о-о-о!».

Он в ярости вскочил на ноги и толкнул Мандей к шкафчику, ударив в грудь кулаком. Она с криком рухнула на пол, а Джейкоб вцепился ей в волосы. У меня перехватило дыхание. Когда я увидела, как он таскает мою лучшую подругу за косы, точно куклу, что-то повернулось у меня внутри, вырвалось наружу сквозь кожу, и я уже не видела ничего, кроме красной пелены.

– Отпусти ее! – заорала я, прыгая ему на спину, словно мартышка, и лупя его по голове сжатыми кулаками. Но мои удары были не настолько сильны, чтобы пробить его толстый череп. Я запустила ему в шею свои свежеподпиленные ногти и с силой рванула.

– А-а-а, прекрати! – взвыл Джейкоб, выпуская Мандей, чтобы стряхнуть меня. Он ударил меня по щеке, и я с негромким шлепком свалилась на пол. Увидев, что я стою на коленях, Мандей вскочила.

– Не смей ее трогать! – крикнула она и пнула его по яйцам. Джейкоб мешком повалился на пол, а она занесла ногу и пнула его снова. Она пинала и пинала его, и каждый следующий пинок в живот был более свирепым, чем предыдущий. Всеобщий смех сменился приглушенным шепотом, потом – молчанием.

– Ты не собираешься ему помочь? – сердито спросил кто-то у Карла.

– Нет. Если я хоть пальцем трону девчонку, моя мама меня убьет.

Лоб Мандей блестел от выступившего пота. Она уселась на Джейкоба верхом и впечатала его голову в пол. В ее глазах горел непривычный яростный блеск. Я стояла, пораженная, не в силах пошевелиться. Никогда прежде не видела ее такой… неистовой.

– Да помогите же ему кто-нибудь! – взмолилась Шейла у меня за спиной. – Она его убьет!

Но никто не сдвинулся с места: все были загипнотизированы тем, что самого популярного парня в школе избивает девушка – девушка, которая до этого момента даже не вступала в споры, девушка, которую едва ли замечали. До тех пор, пока она не вышла из своего пузыря.

Рычание Джейкоба переросло во всхлипы, потом в громкие крики; он начал плеваться кровью. Через толпу наконец-то пробился кто-то из учителей. Так как мы вместе с Мандей участвовали в избиении, нас немедленно отвели в кабинет директора. Мандей кричала и отбивалась.

– Все в порядке. Она поймет, – прошептала я, когда нас усадили на скамью.

– Нет, не поймет, – ответила Мандей, вытирая слезы, скопившиеся в уголке глаз. Одежда у нее была в полном беспорядке: часть пуговиц отсутствовала, колготки порвались, волосы торчали дыбом. – Она меня убьет.

До этого я бывала в кабинете директора только один раз – когда какой-то парень схватил меня за задницу прямо на глазах у мисс Валенте. Она приволокла его к директору за ухо, а мама едва не сожгла всю школу.

На этот раз мы, однако, оказались здесь за групповое избиение ученика в школьном коридоре. Его увезли в больницу с кровотечением. Я полагала, что мама первой прилетит в школу с гневными криками. Вместо этого миссис Чарльз вошла в кабинет, словно разъяренная львица, и бросила взгляд на нас, сидящих на скамье у двери. Если б взглядом можно было убивать, мы уже превратились бы в корм для червей. Мандей придвинулась ближе ко мне, а ее лицо побледнело. Ну, то есть какой ребенок не боится своей матери? Черт, да мама до сих пор вздрагивает, когда бабушка звонит ей. Но, видя лицо Мандей, видя, как затрепетали ее ресницы, можно было бы подумать, что сам Люцифер явился из ада. Мы быстро сцепились мизинцами.

– О боже, – пробормотала мисс Кларк из-за своего стола и вызвала директора. Тот с тяжелым вздохом показался из своего кабинета.

– Приветствую, миссис Чарльз, – холодно поздоровался он. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Он со стоическим спокойствием изложил ей все случившееся. Мандей тряслась, прижимаясь ко мне.

– Пока неясно, собираются ли Миллеры выдвигать обвинения в нападении, но на данный момент… за драку полагается отстранение от учебы.

В отличие от нас, при этих словах миссис Чарльз даже не вздрогнула. Она повернулась к нам и спросила:

– Итак, что произошло?

Мандей едва могла дышать, поэтому я заговорила первой:

– Джейкоб Миллер распространял ложь о Мандей, и она сказала ему прекратить, но он не послушал.

– Ложь? Какую именно ложь?

– Он говорил… что они… занимались этим, – объяснила я.

Миссис Чарльз нахмурилась и посмотрела на Мандей, продолжавшую смотреть в пол. На несколько секунд я решила, что сказала слишком много и только ухудшила наше положение, но потом миссис Чарльз снова повернулась к директору.

– Послушайте, не знаю, что вы слышали, но я знаю своего ребенка. Она ни за что не станет бить парня, если у нее нет на то причин. Она знает, что так делать нельзя.

Директор скрестил руки на груди. Вид у него был раздраженный.

– Нам сказали, что она первой набросилась на него. Что именно она подошла к нему в коридоре.

– Я сказала – меня не колышет, что вы там слышали. Вы спрашивали ее почему?

– Нет никакой разницы, – заявил он. – У нас строгие правила относительно драк на школьной территории.

Миссис Чарльз указала на Мандей.

– Вы допустили, чтобы этот мелкий ниггер распространял ложь о моей дочери, выставлял ее шлюхой, а теперь говорите мне… погодите! Что это за хрень?

Миссис Чарльз решительным шагом направилась к нам. Я затаила дыхание; моя душа сжалась в комок. Мандей, вскрикнув, отшатнулась, но миссис Чарльз поймала ее за воротник и дернула. Мое сердце шлепнулось на пол, словно мокрая губка. Я не заметила капли крови, просочившиеся через рубашку Мандей.

– Это что? – спросила миссис Чарльз у Мандей, прежде чем повернуться к директору. – Почему у нее на плече укус?

Мандей всхлипывала и дрожала всем телом. Она пыталась выговорить что-то, но лишь давилась воздухом. Выражение ее лица… я думала лишь о том, как бы спасти ее.

– Это Джейкоб! – воскликнула я. – Он ее укусил!

Приоткрыв рот, Мандей повернулась ко мне. Миссис Чарльз выпустила ее воротник и шагнула к директору.

– Вы говорите, что того парня увезли в больницу, так почему мою дочь никто не осмотрел?

Директор выдавил:

– Мы не… я имею в виду, она не сказала…

– Этот мелкий ниггер распространяет ложь о моей дочери, кусает ее за плечо, а вы рассказываете только о том, что сделала она? Она ДЕВУШКА! Он не должен даже пальцем прикасаться ни к одной девушке или женщине! Это домогательство!

Крики миссис Чарльз заставили замереть весь офис, а может быть, и всю школу.

– Она никогда раньше не вела себя так в школе! НИКОГДА! Она защищалась! Я тоже могу выдвинуть обвинения.

Директор посмотрел на меня.

– Клодия, ты можешь идти на урок.

– Нет! Она останется здесь, потому что только ей хватает честности защищать моего ребенка! В вашей гребаной школе полным-полно взрослых, и вы позволяете какому-то парню – МУЖЧИНЕ! – касаться моей дочери!

Миссис Чарльз бушевала так добрых двадцать минут, и к тому времени, как она закончила, приехала моя мама, и нас отпустили на весь день без дальнейших разговоров об отстранении от учебы.

– Так, объясни мне еще раз, что случилось, потому что я все еще ничего не понимаю, – сказала мне мама, когда мы вышли из школы. Хотя миссис Чарльз спасла нас от отстранения, мама все равно продолжала до меня докапываться. Я опустила голову.

– Извини, мам.

– О чем вы думали? Этот парень мог вас покалечить! И что тогда?

– С ними все в порядке, Джанет, – вмешалась миссис Чарльз, махнув рукой. – Девочки иногда дерутся. Ничего особенного.

– Моя дочь не должна драться, – рявкнула мама, как будто нарезая словами воздух на ломтики.

Миссис Чарльз подняла бровь и повернулась, пристально глядя на маму.

– Вот как, правда?

Мамины глаза расширились.

– И ее лучшая подруга – тоже, – добавила она, пытаясь все исправить. Но было уже слишком поздно. Все поняли: она ожидала подобного поведения от Мандей, но не от меня. И миссис Чарльз тоже это поняла. Между ними повисла напряженная пауза.

– Идем, – прошипела миссис Чарльз, обращаясь к Мандей, и широким шагом направилась прочь. – Живее!

Мандей вздрогнула от ее резкого тона. У нее дрожали губы, когда она посмотрела на меня, затем на маму, потом снова на меня.

– Я сказала, пойдем! – рявкнула миссис Чарльз. – Мне некогда!

Мандей снова вздрогнула и зажмурилась, а по ее лицу потекли слезы. Опустив плечи, она потащилась следом за матерью.

Мы с мамой молча смотрели им вслед. Мои нервы искрили. Страх Мандей перед ее матерью казался чем-то ненормальным. Страх, который я испытывала за Мандей, тоже был ненормальным. Ничто в этот момент не казалось нормальным.

– Мам, может быть…

– Ни слова больше, Клодия Мэй, – прорычала мама, сердито глядя на меня. – Идем!

Несмотря на миллион поручений, которыми мама загрузила меня в выходные, я ухитрилась несколько раз тайком позвонить Мандей домой, но ответа не было.

Утром в понедельник Мандей пришла в школу, пошатываясь, словно пьяная, со стеклянными глазами и белыми, искусанными губами. Ее школьная форма была мятой и грязной; волосы, некогда уложенные волнами, остались такими же всклокоченными, какими были после драки в четверг. Никто не заметил бы ее состояния, если б не тот факт, что от нее разило мочой.

– Фу, ну ты и воняешь! – фыркнула Шейла в классном кабинете. – У вас в «Эд Боро» что, мыла нет?

– Черт, ты пахнешь, как чокнутый бомж в метро, – хмыкнул Тревор.

В тот день Мандей бродила по коридорам, точно зомби. Ученики хихикали и зажимали носы, когда она проходила мимо. К третьему уроку мисс Валенте отвела ее в кабинет медсестры и дала чистый тренировочный костюм школьной спортивной команды, чтобы Мандей переоделась в него до конца дня.