Теперь мы знаем, как создаются полосы пустынь, опоясывающие нашу планету: все дело в закономерностях циркуляции воздуха в земной атмосфере – сухой воздух опускается ближе к поверхности, – а также в эффекте «дождевой тени» за высокими горами вроде Гималаев. Однако последовательность климатических зон определяется также градиентом температур от полюсов к экватору, и в этих зонах обнаруживаются характерные экосистемы. Эти горизонтальные полосы на поверхности планеты существуют в обоих полушариях, но особенно заметны в Северном, поскольку здесь больше площадь суши.

Самая северная зона, ближайшая к полюсу, – это тундра; она тянется через всю Северную Сибирь, Канаду и Аляску. Очень низкие температуры и короткий период вегетации создают унылый пейзаж, где нет ничего живого, кроме разбросанных там и сям карликовых кустарников, вереска и неприхотливого лишайника на камнях. Тундру населяют только пастухи-оленеводы и охотники на карибу.

Южнее тундры лежит тайга, полоса густых хвойных лесов. Эта субарктическая экологическая зона покрывает почти всю Канаду, Скандинавию, Финляндию и Россию и на южной границе постепенно сменяется лиственными лесами Северной Европы и США. Тайга плохо подходит для земледелия и скотоводства, зато служит важным источником мехов, в том числе норки, соболя, горностая и лисы. Спрос на меха на заре современной истории направил в таежный пояс множество охотников и превратил Москву в крупный торговый город. Чтобы обеспечить добычу мехов, Россия в XV–XVI веках расширялась на восток, присоединив Сибирь до самого тихоокеанского побережья и северных границ китайской империи Цин. В XVII веке произошло такое же освоение канадских лесов охотниками-французами и другими европейцами.

Южнее тайги климат нашей планеты становится умеренным, а затем, ближе к экватору, переходит в тропический. Эта последовательность экологических зон, расположенных полосами от полюса к экватору, на протяжении всей истории человечества определяла стиль жизни и экономический потенциал живущих в них народов. Особенно сильное влияние на цивилизации в глубине Евразии оказал один экологический регион.

Между холодным таежным поясом на севере и чередой пустынь на юге зажата широкая полоса травянистых равнин. В Евразии эту экологическую зону называют степями, и она занимает те же широты, что и североамериканские прерии, аргентинские пампасы и южноафриканский вельд в соответствующем полюсе Южного полушария.

Степи, тянущиеся через центр евразийского массива суши, не подвержены влиянию влажных океанских ветров, и осадков здесь мало. Поэтому в степях слишком сухо и деревья здесь не растут, а из растительности преобладают засухоустойчивые травы. Эти травы, в свою очередь, служат источником питания для огромного количества копытных (как мы знаем из главы 3, многие виды копытных млекопитающих возникли в этой экосистеме в результате эволюции). Степи простираются непрерывной полосой от Маньчжурии до Восточной Европы, более чем на 6000 километров. Это обширное поле травы больше всей континентальной части США, однако местами горные кряжи теснят его с обеих сторон, превращая в узкие коридоры, и в результате степи можно приблизительно разделить на три основные части.

Западная степь, она же Понтийско-Каспийская, тянется с Карпатских гор и от устья реки Дунай; с юга она ограничена Черным морем и Кавказскими горами и идет до того самого места, где Уральские горы подходят всего на несколько сотен километров к Каспийскому и Аральскому морю. (Островок травы на западе создает Альфельд, отрезанный от основного степного пояса Карпатами.) Центральная, или Казахская, степь идет от Урала до Тянь-Шаня и Алтая, между которыми расположен Джунгарский перевал, где проходило северное ответвление Великого шелкового пути. За Джунгарским перевалом через Монголию тянется Восточная степь, которая идет вдоль северной границы пустыни Гоби в Маньчжурию до границы лесов, окаймляющих побережье Тихого океана.

Степь не назовешь удобной средой для обитания человека. Перепады температур между сезонами очень велики. В летний зной может быть до 40 °C, а если и выпадает дождь, то только в виде ливней с грозами. Зимой под безоблачным небом в степи стоят морозы до –20 °C, а то и меньше, земля покрыта толстым слоем снега, к тому же дует пронизывающий ветер, от которого на плоской равнине негде укрыться. А главное – помимо неприхотливой травы, которую наш кишечник не переваривает, в степи почти ничего не растет, поэтому она мало что может дать охотникам-собирателям и представляет собой непреодолимое препятствие для пеших переходов. Чтобы выжить в степи, нужна мобильность, а также способ добывать пищу.

Экологическая зона степей, тянущаяся через хребет Евразии

Изображение создано автором этой книги в программе Mathematica 11.0 на основании данных о протяженности степей из Jiao (2017), а Великая Китайская стена отмечена в соответствии с картой, нарисованной Максимилианом Деррбекером ().

Точно так же, как верблюд был идеально приспособлен к пустынным поясам Земли, травянистые степи, тянущиеся через Центральную Евразию, обеспечивают идеальную среду обитания для лошади. После завершения последнего ледникового периода за время с 14 000 до 10 000 лет назад популяция диких лошадей в мире резко сократилась. В Северной Америке лошади вымерли, а когда на планете потеплело, исчезли и с Ближнего Востока. С отступлением ледниковых щитов на месте просторных сухих степей в Северной Европе появился густой лес, и в Европе лошади сохранились только в нескольких изолированных регионах, где остались естественные пастбища. Но в степях Средней Азии лошади и их родичи из семейства лошадиных стали самыми многочисленными травоядными животными, и здесь на них охотились неолитические племена. Археологические находки показывают, что более 40 % мяса в их рационе составляло мясо лошадиных.

Более того, поначалу лошадей и одомашнивали ради мяса, а не для перевозок. Крупный рогатый скот не щиплет траву, если не видит ее под снегом, а у овец нежные носы, поэтому они могут пастись, только когда снег очень мягкий. Поэтому и те и другие зимой обречены на то, чтобы просто стоять и умирать с голоду, даже если фураж будет у них прямо под ногами. А лошадь, напротив, прекрасно приспособлена к жизни в холодной степи и способна пробить копытами даже оледенелый слежавшийся наст, чтобы добыть из-под него прошлогоднюю траву; кроме того, она инстинктивно знает, где разбить лед, чтобы добраться до питьевой воды. В сущности, побудительным мотивом начать одомашнивать лошадей могла стать для наших предков перемена климата, в результате которой зимы в Евразии стали холоднее. Вероятно, жителям степей к северу от Черного и Каспийского моря это удалось уже к 4800 году до н. э.

Люди научились укрощать этих животных и ездить на них, и это полностью преобразило нашу цивилизацию. Как мы знаем из главы 3, одомашнивание жвачных животных – овец и крупного рогатого скота – подарило людям способность превращать траву в питательное мясо и молоко. Однако у оседлых крестьян есть лишь ограниченные площади под пастбища для их скота, да и те быстро истощаются. А верховые скотоводы получают в свое распоряжение обширные просторы, заросшие травой, и к тому же могут управлять стадами гораздо большей численности и перегонять их значительно дальше. Кроме того, около 3300 лет до н. э. в Месопотамии изобрели повозки со сплошными колесами, запряженные волами, и жители степей, переняв это новшество, смогли брать с собой в дорогу все необходимое – запасы пищи и воды, шатры, где можно укрыться, и подолгу кочевать со своими стадами по травянистым просторам. Это выигрышное сочетание травоядного копытного скота, быстрого перемещения верхом на лошадях и повозок, запряженных волами и служивших передвижными домами, открыли степи для заселения человеком.

Ирригационное земледелие для культивации зерновых возможно лишь в более плодородных регионах вдоль немногочисленных рек, пересекающих степи. Поэтому в целом здесь жили племена кочевников-пастухов: они разводили скот и постоянно передвигались вместе со своими стадами от пастбища к пастбищу, следуя за сменой времен года. К тому же ландшафт степей позволяет перемещаться по суше практически беспрепятственно. Тектонически центральная часть Азии – это древний массив, отшлифованный до плоского состояния в результате эрозии и не затронутый недавними столкновениями плит. Если для южной части Евразии характерны огромные горные цепи, степная полоса, тянущаяся посередине континента, в целом лишена подобных барьеров. Единственное исключение – Уральские горы, одна из немногих горных цепей в Азии, которая идет с севера на юг; они разделяют Западную и Казахскую степь и ограничивают продвижение – попасть за них можно лишь по узкому проходу между их нижней оконечностью и Каспийским морем. Однако, помимо Урала, в степях нет естественных преград вроде болот и лесов. Всадники и повозки могут легко странствовать по степи, превращая их в просторное природное шоссе, которое протянулось через весь континент и в результате сформировало историю Евразии в целом.

Эти кочевые племена вступали в сложные отношения с сообществами оседлых земледельцев по границам континента – от мирного, пусть и напряженного, сосуществования до вооруженных конфликтов. Они торговали своим скотом и продуктами скотоводства – коровами и волами, овечьей шерстью, а особенно лошадьми, которых выращивали в степях огромными табунами. Кроме того, они нанимались в армии евразийских цивилизаций, зачастую помогая оборонять их границы от вторжения других кочевых племен. От купеческих караванов, пересекавших их земли, они требовали денег за покровительство, а если те отказывались платить, устраивали засады. Однако главное их влияние на историю Евразии состояло в том, что они появились из глубин континента в огромных количествах и вторглись на территории цивилизаций, зародившихся по берегам континента.

Верховые кочевники для таких сообществ земледельцев и мореплавателей – страшный противник. Иногда они требовали дани, и от них удавалось откупиться, а иногда грабили и разоряли усадьбы и деревни, а забрав все, что могли унести, просто растворялись в степных просторах. В армиях земледель-ческих сообществ не было столько всадников, поэтому они не могли преследовать врага в степном море, а пехоте на сухих равнинах нечем было кормиться. И сколько раз на протяжении истории кочевые племена образовывали не слишком прочные конфедерации и из глубины степей нападали на оседлые цивилизации и завоевывали их, временами создавая огромные империи, занимавшие всю Азию.

Однако влияние степных племен на цивилизации евразийского побережья не ограничивалось прямыми нападениями. Поскольку они были кочевниками-скотоводами, то постоянно перемещались, но когда хрупкое равновесие условий их жизни нарушалось – внезапно росло население или менялся климат, что приводило к ухудшению пастбищных угодий, – целые племена были вынуждены мигрировать с освоенных мест и искать пастбища получше. В результате по степи прокатывались волны миграции: снявшиеся со своих территорий племена мчались по равнинам, сгоняя соседей с их пастбищ – словно разлетались в стороны бильярдные шары. В конце концов некоторые степные племена волей-неволей пересекали границы оседлых сообществ, в частности Маньчжурии и Северного Китая на востоке, Украины и Венгрии на западе.

Вот почему история и судьбы цивилизаций по берегам великого евразийского континента – в Китае, Индии, Европе и на Ближнем Востоке – была бесконечной чередой войн с кочевыми племенами, учинявшими набеги из степей в глубине континента. Одними из первых освоили применение верховых лошадей в военном деле скифы. Скифы происходили из региона Алтайских гор и в период между VI и I веками до н. э. захватили почти все степи – выступали против Ассирии и империи Ахеменидов в Месопотамии и Персии, сражались с Александром Македонским. Постоянные войны со степными народами вел и Китай; в их число входили хунну, кидани, уйгуры, киргизы и монголы. А между V и XVI веками н. э. в Европу из степей врывались самые разные группы кочевых народов – гунны, авары, булгары, мадьяры, калмыки, половцы и печенеги, а также монголы.

Степи тысячелетиями служили колоссальным плавильным котлом пастухов-кочевников, и эта гремучая смесь то и дело переливалась через край во владения оседлых земледельческих цивилизаций по границам континента. Конфликты между ними были постоянной динамической силой в истории Евразии, а их фундаментальной причиной были экологические различия между сухими степями и плодородными сельскохозяйственными землями – мирами степи и пашни – и разными образами жизни, которые они диктуют. А определял и направлял пути миграции и вторжений – раз за разом в одни и те же места – ландшафт континента.