15. Детализация
Фуф! Дорогой мой читатель, в это трудно поверить, но мы сделали это! Наконец мы плечом к плечу добрались до последней темы в теоретической части этой книги – до разговора о детализации. Это было непросто, но мы смогли. Мы доползли, кряхтя и плюясь землёй, по минным полям и колючей проволоке, через нейтральную полосу, под свист пуль и вой снарядов над головой, и вот уже впереди виднеется родной окоп, ещё чуть-чуть и мы дома. Ура!
И вот на радостях давайте представим, что мы с вами печем вишнёвый торт. Скажу честно, я не очень умею печь торты, так что, если я где ошибусь, надеюсь, вы меня поправите. Итак, мы печём коржи, варим крем. Потом кладём корж, мажем кремом, потом опять корж, крем, корж, крем, корж, крем. Потом сверху кладём красиво по краю вишенки и одну, самую красивую, кладём в середину. А теперь представьте, что сверху на эту среднюю вишенку мы кладём ещё одну, очень-очень маленькую вишенку, карликовую. Вишенка на вишенке. Просто для красоты.
То есть наш торт и так сам по себе прекрасен, как вишнёвый Аполлон, и мы его, конечно же, слопаем на ура, но вот этот последний штрих, последняя микровишенка делает из нашего торта произведение тортового искусства.
Так вот, детализация в иллюстрации – это та самая микровишенка, и если я вам уже все уши прожужжал тем, насколько техника в иллюстрации имеет малое значение относительно стиля, уж не говоря о сторителлинге, то из всех технических аспектов детализация является самой малозначительной. Иными словами, детализация – это то, о чём иллюстратору стоит думать в самую последнюю очередь. При этом, как это ни странно, именно детализация является одной из тех вещей, на которые молодые иллюстраторы обращают внимание прежде всего и навыки которых пытаются в себе развивать. Не зря же преподаватели рисунка по всему миру ежедневно и ежеминутно твердят одну и ту же мантру своим студентам: «Не увлекайтесь деталями. Начинайте с общих форм и только потом, в самом конце, переходите к деталям. Не наоборот».
Ещё бы! Ведь детализация – она на поверхности, она видна, она сразу бросается в глаза, она восхищает. И поэтому очень соблазнительно думать, что стоит только проработать детальки, положить сверху все эти вкусные вишенки, и вот он, волшебный результат, прямо перед нами. Только протяни руку.
Ах, если бы всё было так просто! Увы, это не так. Детализация лишь украшает вашу иллюстрацию, обрамляет рассказанную вами историю, подобно красивой виньетке, и ни в коей мере не является её сутью. Есть только одно, на мой взгляд, исключение из этого правила, и это виммельбухи.
Виммельбухи, или же «книги спрятанных объектов», детские книги для разглядывания, хоть и являются относительно новым явлением в иллюстрации, которому всего-то лет 40 от роду, тем не менее уходят своими корнями в работы таких мэтров, как Иероним Босх и Питер Брейгель-старший, с их безумно детализированными композициями. И действительно, виммельбухи, изданные, как правило, в большом формате и напечатанные на плотном картоне, забиты деталями под завязку. Их так много, что от них рябит в глазах. Вся суть виммельбуха заключается в том, чтобы как можно больше занять ребёнка и родителя разглядыванием нарисованных в нём деталей. Поэтому иллюстрации в виммельбухах не имеют какого-то единого сюжета или смыслового центра, а состоят из десятков, а то и сотен маленьких сюжетов и взаимодействий между разными объектами и персонажами.
Задачей читателя тут является неспешно рассматривать всю эту огромную кучу мелких деталей, выуживая из неё по одной коротенькие истории. Хорошо проиллюстрированный виммельбух – это настоящее произведение искусства. Я сам с огромным интересом всегда их разглядываю, хотя давно уже, казалось бы, не ребёнок.
Когда смотришь на огромное количество интереснейших деталей в виммельбухах, может возникнуть впечатление, что детализация в них вышла на первое место по важности, нагло потеснив сторителлинг и вообще наплевав на всю ту стройную теорию приоритетов иллюстрации, которую я вам так красиво и подробно расписывал последние 14 глав. Однако это впечатление обманчиво, и вот почему.
Во-первых, в виммельбухах сторителлинг тоже крайне важен. Просто речь идёт не об одной большой истории на иллюстрацию, а о десятках маленьких, которые так же, как и любая история, должны быть рассказаны по всем правилам, быть ясны и удобочитаемы для зрителя.
Во-вторых, цель иллюстрации заключается не только в том, чтобы рассказать историю, а в более широком смысле передать идею вообще, выполнить возложенную на неё сверхзадачу. В случае, скажем, рекламной иллюстрации это идея привлекательности рекламируемого товара, а сверхзадачей является побуждение целевой аудитории к покупке этого товара. В случае виммельбуха же сверхзадачей является заставить ребёнка с родителем как можно больше времени провести за рассматриванием и обсуждением этой книги. И вот именно на эту сверхзадачу и работает такая высокая детализация. Она тут не ради красоты или любви автора к деталям, она тут исключительно потому, что выполняет очень важную функцию – удерживает внимание читателя.
Однако если оставить такое уникальное явление, как виммельбухи, за скобками, во всех остальных случаях детализация в иллюстрации играет исключительно второстепенные роли и без неё вполне легко можно обойтись.
При этом важно принимать во внимание, что, помимо чисто декоративной, детали могут выполнять также и довольно важную функцию насыщения иллюстрации дополнительными идеями. Они как бы составляют ещё один смысловой слой. Наш мозг устроен так, что воспринимает визуальную информацию не единым блоком, а кусками. Поначалу воспринимаются общие, самые грубые формы и происходит узнавание, идентификация объекта, и только потом мозг переключается на восприятие всё более и более тонких деталей, уточняя поступившую информацию.
С точки зрения эволюции, такая механика восприятия, судя по всему, является оптимальной, так как, увидев, скажем, под ногами змею, гораздо полезней для здоровья сначала отпрыгнуть и уж потом рассматривать её издалека и разбираться, ядовитая она или нет, чем наоборот. Те, кто сначала рассматривал, а потом прыгал, боюсь, не прожили достаточно долго, чтобы донести свой генофонд до наших времён. Они, вне всякого сомнения, были любопытные и смелые, но не очень дальновидные, и поэтому эволюции, хоть и с сожалением, пришлось от них избавиться.
Таким образом, когда зритель рассматривает вашу иллюстрацию, первым делом он считывает основной сюжет и его основной смысловой слой и уж только потом переходит к считыванию деталей. При этом детали эти могут быть как нейтральными по отношению к основному сюжету, так и усиливать его или даже ослаблять, уводя в сторону.
Вот вам небольшой пример. Представьте, что вы нарисовали иллюстрацию и в ней главным героем является очень мужественный, даже может брутальный и исключительно мускулистый персонаж. Прямо гора мускулов, а не человек. Надбровные дуги, челюсть, байкерская кожаная жилетка с нашивками, огромные кулаки – страшно смотреть. И вот на плече у него, разумеется, обнажённом, мы при ближайшем рассмотрении можем увидеть небольшую татуировку. Татуировка эта может быть вполне нейтральной. Скажем, это может быть название или логотип его любимой рок-группы, например Motorhead. Что говорит нам эта деталь? Да в общем ничего особенного, только лишь то, что наш герой является большим поклонником хард-рока, что, если честно, мало что добавляет к уже ясному нам образу. Ну, в самом деле, какую ещё музыку может любить такой персонаж? Не канон же ре мажор Пахельбеля он слушает по вечерам у камина в окружении любимых книг и коллекций бабочек! Какой персонаж, такие у него и увлечения. Ни больше ни меньше. Такая деталь просто поддерживает уже существующий образ, неся скорее декоративную, чем смысловую нагрузку.
Другое дело, если вместо логотипа любимой рок-группы мы бы увидели ровный ряд из десятка-другого гробиков или могилок с крестиками. Это была бы существенная деталь, смею вас уверить! Мы бы моментально поняли, что этот персонаж явно ведёт строгий учёт своих врагов, отправленных на тот свет, и поэтому является не просто внешне брутальным, но ещё и очень опасным для окружающих типом. К такому не имеет никакого смысла подходить и требовать от него отдать его ботинки, одежду и мотоцикл, если, конечно, вы сами не Терминатор с титановой челюстью. Подобная деталь сразу усиливает впечатление от образа, более полно раскрывая перед нами определённые черты характера персонажа и добавляя новые штрихи к общему сюжету.
А вот если вместо гробов и могилок с крестиками мы видим на его плече татуировку с надписью «Я люблю свою мамочку» в окружении сердечек и розочек, то нам сразу становится понятно, что перед нами пусть большой и грубоватый на вид, но вполне себе незлобный персонаж, любящий сын и вообще, возможно, невероятный душка во всех смыслах. Я бы всё равно поостерегся пытаться отобрать у него одежду и мотоцикл, учитывая его телосложение, но встретить его в тёмном переулке было бы не так страшно. Деталь, которую мы разглядели на его плече, дала нам информацию, которая в корне изменила наше первоначальное впечатление о личности нашего персонажа.
Разумеется, таких, несущих дополнительную информацию деталей в иллюстрации может быть сколько угодно. Хорошая, тщательно продуманная детализация создаёт визуальное богатство, наполняет иллюстрацию живым шумом, позволяет зрителю продлить удовольствие от рассказанной вами истории, открывая новые её слои и смыслы.
Однако в случае с детализацией, как и во всех остальных технических аспектах, есть несколько простых правил, которых я бы советовал придерживаться, чтобы не переборщить и не испортить свою работу.
Для пущей наглядности будем рассматривать их на примере уже знакомого нам громилы с татуировкой на плече, раз уж мы с ним так подружились и совсем-совсем его не боимся, хорошо?
Итак, правило первое.
Детали не должны мешать восприятию.
Попробуем напрячь воображение и представить себе нашего байкера, только украшенного не одной скромной татуировкой, а сразу целой россыпью самых разнообразных татуировок. Тут и старый добрый логотип Motorhead, и крестики с могилками, и про любимую маму, и черепашки-ниндзя, и Че Гевара, и имена его любимых подружек, и потрет школьной учительницы математики, и названия спортивных команд, и даже парочка президентов в придачу. Проще говоря, каждой твари по паре. Что же нам скажут все эти чудесные разнообразные детали после того, как мы потратим два часа на их рассматривание и дешифровку? Да ровным счётом ничего. Все вместе они составляют информационный шум, который никоим образом не помогает прочтению истории этого персонажа.
Да, возможно, они показывают, насколько сложной и многогранной личностью он является, но в том-то и дело, что задачей иллюстратора является не усложнение, а упрощение восприятия истории, как все прекрасно мы помним из предыдущих глав этой книги. Поэтому все изображаемые вами детали, даже самые мелкие и ничтожные, должны, так или иначе, толкать вашу историю в одном направлении, подобно армии муравьёв, тянущих толстую и отчаянно отбивающуюся гусеницу в свой муравейник. Потому как если муравьи тянут гусеницу одновременно в разные стороны, то, боюсь, ничем хорошим, по крайней мере, для гусеницы, это не кончится. Скорее всего, её просто безжалостно порвут на сувениры, и я очень надеюсь, что не оскорбил никого из членов Общества Любителей Толстых Гусениц такими неприятными подробностями.
А теперь правило второе. Второе правило. Правило номер два. Следующее правило. Ещё одно правило. Уже поняли? Правильно.
Детали не должны повторяться.
Повторяющиеся детали – это дурной вкус. Деталь – это намёк, подсказка. Один раз подсказали, два раза, три – максимум, и всё, хватит. Применительно к нашему брутальному байкеру, если кроме татуировки «Я люблю свою мамочку» мы бы увидели на нем ещё с десяток татуировок вроде «Моя мамочка – супер!», «Нет и никогда не будет никого лучше моей мамочки» или «За тебя, мамуль, в огонь и в воду!», то ничего нового и интересного нам такие детали бы не рассказали. Разумеется, мы уяснили бы со всей возможной очевидностью, что наш герой очень сильно любит свою маму, и, возможно, даже чуть сильнее, чем полагается взрослому мужчине его возраста, но того же самого эффекта можно было достичь и одной-двумя деталями. Совсем необязательно новую информацию повторять десятки раз, чтобы мы её поняли.
Когда я был совсем ребёнком, возможно ещё до того, как пошёл в школу, я, как и все дети, учился наблюдением и подражанием. Я заметил, что взрослые рассказывают друг другу короткие истории и потом над ними все весело смеются. Эти истории они называют шутками. Естественным образом я тоже хотел быть как взрослые и тоже пытался рассказывать шутки в силу своих скромных детских способностей. Признаюсь честно, получалось у меня не всегда. Однако когда всё же получалось и взрослые смеялись, я был очень горд собой. Кроме того, мне было безумно приятно быть в центре всеобщего внимания. Настолько, что я сразу же рассказывал ту же шутку второй раз. Взрослые тоже смеялись, но уже как-то не так, не очень сильно и не особо, как мне казалось, искренне. Скорее из вежливости. Однажды отец меня остановил прямо посреди повторения удачной шутки и довольно строго сказал: «Шутка, рассказанная дважды, перестаёт быть смешной». Я был ужасно разочарован. Мне это всё казалось очень несправедливым. Ведь если моя шутка один раз сработала и всем понравилась, почему нельзя её использовать и дальше? Почему обязательно надо её выбрасывать? Она что, испортилась? Протухла? И что теперь? Придумывать каждый раз новую?
С деталями в иллюстрации используется подобный принцип. Не стоит рассказывать одну и ту же шутку многократно. Вы добавляете одну-две корректирующие детали в сцену и чуть уточняете вашу историю, даёте зрителю немного дополнительной информации, создаёте более полную картину происходящего, и это прекрасно. Однако если вы продолжаете кормить его насильно одной и той же информацией, разными деталями повторяя одно и то же, вы просто толчёте воду в ступе, не вызывая у зрителя ничего, кроме раздражения.
Правило третье.
Детали должны быть правдоподобными.
Однажды я дал своим студентам довольно несложное задание. Они должны были нарисовать любых 5 одушевлённых и 5 неодушевленных объектов, при этом стараясь наполнить эти объекты как можно большим количеством деталей. Задание было на наблюдательность, внимание и усидчивость. Мне хотелось, чтобы мои студенты не просто нарисовали, ну скажем, велосипед или холодильник так, как они их помнят, а постарались, не полагаясь на память, изучить объект как следует и нарисовать его со всей возможной тщательностью. Иначе говоря, это было упражнение на развитие отвратительного и тошнотворного педантизма. И вот одна моя студентка, молодая мама, нарисовала в числе прочих вещей детскую коляску, что, надо сказать, было более чем естественно в её ситуации. Вот только колёса её коляски были нарисованы явно по памяти, так как были они удивительно примитивными: у них отсутствовали ступицы и оси и спицы просто смыкались в центре как лучи снежинки. Это был некий абстрактный образ, символ колеса, а не материальный объект. Так обычно рисуют дети, когда дым из трубы дома у них выглядит как пружинка, уходящая в небо, а солнце как кружок с отходящими в разные стороны палочками-лучами. Я попросил эту студентку проделать эксперимент – выйти в ту комнату, где у неё стоит детская коляска и внимательно посмотреть на колёса этой коляски, разглядеть их во всех деталях. А потом сесть и попытаться нарисовать её снова. После того как она сделала и заново сдала это задание, она призналась: «Надо же! Ведь эта коляска была у меня всё время перед глазами, но я никогда не думала, что там столько деталей!».
Должен сказать, проблема с неправдоподобными, неточными или вообще выдуманными деталями является достаточно распространённой среди молодых иллюстраторов. Как мы уже видели, стремление работать, прежде всего, над мелкими деталями, упуская из виду вещи более важные и даже базовые, преследует начинающих художников, как слепень корову, ну или если вам по душе более романтически окрашенное сравнение, пусть будет, как образ Эльдорадо преследовал Франсиско де Орельяна, конкистадора, подарившего Европе реку Амазонку.
Очень часто можно видеть, как молодые художники, стремясь покрыть деталями любую свободную поверхность, просто выдумывают их, даже в ситуациях, когда этого делать явно не стоит, так как подделка будет сразу бросаться в глаза. Довольно ярко это проявляется в ситуациях, когда есть необходимость рисовать архитектуру, детали оружия или техники, всякие декоративные элементы, узоры или орнаменты. Однако ещё более ярко, ярче, чем звезда Альтаир, это можно наблюдать, когда молодые художники рисуют доспехи.
О, доспехи! Что может быть привлекательнее и интереснее для художника в начале его творческого пути, чем рисовать эти блестящие символы неукротимой мужественности, благородной войны и жертвенного рыцарства? Какой герой почувствует себя значительным и важным, если его грудь не прикрывает блестящая, как ёлочная игрушка, кираса? Ни одна прекрасная дама не упадёт в его объятия, если его мужественные руки не облачены в сверкающие латные рукавицы. Герой без доспеха – не герой, а просто малоинтересный персонаж.
Доспехи, мой дорогой читатель, рисуют все. Абсолютно. Это, конечно, моё очень личное и сугубо субъективное ощущение, и я могу тут ошибаться, но, тем не менее, никто не станет отрицать, что на данный момент весь интернет забит под завязку доспехами, как лавка старьёвщика ржавыми керосиновыми лампами.
Причин тому много, от традиционной уже популярности вселенной «Властелина Колец» Дж. Р. Р. Толкина, настольных игр DnD, и вообще жанра фэнтези как такового, и до неимоверного количества видео- и мобильных игр в этом жанре, созданных в последние годы и приобрётших армию преданных фанатов. Иными словами, если вы молодой иллюстратор, то бьюсь об заклад, парочка-другая героев в доспехах у вас в портфолио обязательно присутствует.
Смею даже предположить, что по популярности своей у молодых авторов герои в доспехах не уступают сексапильным девицам с большими бюстами и длинными ногами, а это, надо отметить, не шутки, а очень серьёзный уровень популярности, прямо пропорциональный размеру бюста, кстати говоря.
При этом, как я успел заметить, рисуются эти доспехи все либо по памяти, либо вообще придумываются на ходу из головы абы как. И, судя по всему, считается, что чем более доспех вычурный и эклектичный, чем больше в нём бессмысленных завитушек и бесполезных деталей, тем выше уровень креативности его автора.
А между тем, я бы осмелился со всей возможной скромностью напомнить своим юным коллегам, что человечество ковало, клепало, шило и создавало различные доспехи очень активно на протяжении двух тысяч лет, со времён закованных в полный рост катафрактариев скифов и парфян и до зеркальных кирас Дворцовой кавалерии королевы Елизаветы II. Поэтому, я думаю, можно сказать, что кое-какой опыт в создании доспехов человечеством всё же был накоплен и было бы глупо его не использовать. Ну, или хотя бы немного изучить его для общего развития.
Каждый раз, посещая какой-нибудь исторический музей и глядя на шедевры, созданные мастерами-оружейниками прошлых столетий, я неизменно поражаюсь тому, насколько изобретательны и скрупулёзны они были в своём мастерстве. Сколько внимания они уделяли каждой малейшей детали в своей работе, как тщательно они продумывали каждую плоскость, каждую кривую и с точки зрения функциональности доспеха, и с точки зрения эстетики! Глядя на всю эту красоту, я каждый раз спрашиваю себя, зачем надо пытаться придумывать всё с нуля, когда за 20 веков столько всего уже придумано профессионалами гораздо более высокого уровня, чем мы? Почему бы не поинтересоваться и не попытаться разобраться во всём этом великолепном разнообразии? Например, чтобы понять, чем отличается готический доспех от миланского, а миланский от максимилиановского? Или почему турнирные доспехи, например штехцойг, так отличались от боевых? Или, скажем, что такое топфхельм, бацинет, салад, армет, морион и чем они между собой разнятся? Из каких частей состоял средневековый доспех, как эти части между собой соединялись и как смещались при движении воина? Чем украшались эти доспехи, какими узорами и какие технологии для этого использовались? Чтобы знать ответы на все эти вопросы, совсем необязательно быть профессиональным историком, нужен просто живой интерес к своему делу и горячее желание знать о своём ремесле всё.
Когда-то в раннем детстве, ещё в начальной школе, уж не помню, как так получилось, но однажды я от скуки прочитал книжку по ювелирному делу. Вроде бы я сидел у отца в мастерской, и была зима, и гулять мне не хотелось, а тут под рукой полка с книгами. Не знаю, как она там затесалась, эта книжка среди альбомов по скульптуре, но чем-то она меня привлекла, и я её прямо на месте за несколько часов и прочитал. Узнал из неё много интересного, кучу новой терминологии, практически целый новый мир неизвестной мне доселе профессии. Например, узнал, как оцениваются драгоценные камни, какие существуют виды огранки камней, какие материалы и сплавы используются в ювелирном деле и в каких случаях. Среди всего прочего я открыл для себя, чем инкрустация отличается от филиграни, как выполняется золочение и чернение, что такое эмалирование и гравировка. Вы спросите, а к чему все эти знания 10-летнему ребёнку? Да, в общем, ни к чему. Ювелиром я не стал, ничего с тех пор ни золотить, ни чернить мне не доводилось. Однако эта небольшая книжка расширила мой кругозор и сделала окружающий мир чуть более понятным. Кроме того, если сегодня мне придётся рисовать, скажем, какие-нибудь богато декорированные доспехи или оружие, то я буду это делать с гораздо большим пониманием. Потому что я знаю, что именно я рисую и как оно должно выглядеть. Потому что я знаю, как оно создавалось, какая технология при этом использовалась и почему.
Я уже говорил это выше и скажу ещё раз. Лишних знаний для иллюстратора не существует. Всё, что вы знаете об окружающем мире – вам полезно. Любая мелочь, любое мельчайшее и даже случайное знание может вам когда-нибудь пригодиться в работе.
Более того, внимание к мелким деталям и стремление к достоверности их изображения, на мой скромный взгляд, являются неотъемлемой частью трудовой этики иллюстратора.
Не бывает маловажных деталей, все они важны, насколько бы мелкими они ни были.
А теперь, оставив наконец-то в покое доспехи и возвращаясь к нашему брутальному байкеру, давайте посмотрим, как можно было бы подойти к решению его образа с точки зрения достоверной детализации. При этом, прошу заметить, речь здесь не идёт о реализме. Никоим образом. Речь идёт лишь о точности и достоверности деталей, а уж в какой стилистике вы изъявите желание их изобразить, это сугубо ваше личное дело.
Итак, приступим!
Скажем, перед нами стоит задача сделать нашего персонажа не просто суровым и мужественным дядькой с татуировками и в кожаной жилетке, а самым настоящим байкером, бесстрашным воином дорог и грозой всех местных баров. С чего начнём? Начнём мы с татуировок, с чего же ещё?!
Идём немедля в сеть и ищем там всё, что сможем найти про байкерские татуировки. Сайтов на эту тему тьма тьмущая, поэтому найти нужную информацию будет не очень сложно. Что нам важно? Нам важно понять, как выглядят самые распространённые байкерские татуировки, где они обычно располагаются, какие цвета в них используются, а также какие мотивы и образы являются самыми популярными. Чем больше материала мы перекопаем, тем больше будет статистическая выборка и тем лучше, так как мы сможем составить для себя некий усреднённый образ татуировки среднестатистического байкера. Что нам, собственно, и нужно.
В конечном итоге мы, скорее всего, получим следующую картину. Наиболее популярными мотивами для байкерских татуировок будут: черепа различных видов, в шлемах, банданах, с рогами, в огне, мотоциклы, скелеты на мотоциклах, поршни мотоциклетных двигателей и сами двигатели целиком, колёса с крыльями и без, орлы, кинжалы, гробы, цепи, смерть с косой и германский орден «Железный крест». В большинстве случаев это будут чёрно-белые татуировки, довольно мрачные на вид, без весёлых цветов и элементов. Скажем прямо, вы вряд ли увидите байкера с татуировкой радуги и единорога. Или уж если там будет единорог, то вероятнее всего, с оторванной головой или на вертеле. Бескомпромиссную брутальность, презрение к смерти и романтику раскалённого асфальта – вот что вы увидите.
Соответственно, если мы хотим нарисовать правдоподобного байкера, украшенного правдоподобными байкерскими татуировками, то выбирать нам придётся из этих мотивов, и ни из каких иных. Разумеется, мы можем и даже обязаны как-то их обыграть визуально в рамках нашей собственной стилистики. Возможно даже слегка сместить акценты, добавив в них абсурда или как-то сгустив краски. Это уже будет зависеть от вашего стиля и от того месседжа, который должен нести этот персонаж в вашей истории. Мне в данном примере важно лишь довести до вас смысл тщательной и продуманной детализации. Детализации, в которой у любой мелочи есть значение и ничто не рисуется просто так, ради красоты или заполнения места.
Далее, если уж мы рисуем байкера, то важно понимать, чем настоящий байкер отличается от, скажем, обычного любителя мотоциклов в рваных джинсах и с банданой на голове. Настоящий байкер, как правило, является членом мотоклуба и носит особый кожаный жилет с нашивками-цветами, то есть символами своего мотоклуба. Эти нашивки как своеобразный бар-код содержат в себе всю информацию об их хозяине и его месте в иерархии клуба. Прозвище байкера, его ранг в клубе, название клуба, его логотип, название чаптера, то есть отделения клуба, страна, особые заслуги, годы членства в клубе – всё это помещается в виде нашивок на жилет. Каждая такая нашивка имеет свои особые размеры и положение на жилете, большинство из которых традиционно едино для всех байкерских клубов в мире. Получить такой жилет с цветами клуба, не состоя в нём, абсолютно невозможно. Потеря жилета считается серьёзным проступком и может повлечь исключение из клуба. Говоря образно, цвета для байкера – это как полковое знамя для солдата XVIII—XIX веков.
Так что если уж мы рисуем байкера, то одними правдоподобными татуировками нам не обойтись, придётся исследовать тему байкеров и их символики чуть глубже. Потому как это часть нашей работы – знать и понимать то, что мы рисуем вплоть до мельчайшей детали.
Путь к этому знанию лежит через работу с референсами.
Мы уже, если помните, обсуждали тему референсов в главе о глубине культурного слоя, однако там речь шла об общих и довольно размытых материях, об эрудиции иллюстратора, о его знакомстве с темой, которую он иллюстрирует, о глубине его познаний в данной культурной нише. Сейчас же мы поговорим о более узком и техническом аспекте работы с референсами, а именно о то том, как их использовать для повышения детализации вашей иллюстрации. Иными словами, как сделать так, чтобы ваша иллюстрация была наполнена тщательно продуманными и достоверными деталями, а не просто визуальным мусором.
Часто можно наблюдать, как молодые художники публикуют работы, являющиеся, по сути своей, обрисованными фотографиями. При этом можно слышать аргументы вроде «я не обрисовывал один к одному, я положил фотографию рядом и просто сверялся с ней, как с референсом». Увы, мои дорогие друзья и коллеги, подобные аргументы всерьёз воспринимать никак нельзя. Положили ли вы фотографию справа или слева, обрисовали ли вы её поверх, это не имеет значения. Если в итоге получилась картинка, в которой все решения изначально принимали не вы, а объектив фотоаппарата, то вы – не художник, а просто очень некачественная органическая копировальная машина. Суть работы с референсами заключается в том, что они как фундамент в архитектуре – лишь невидимая глазу основа строения, а не само строение. Референсы нам нужны для знания, получения необходимой информации, а не для копирования. Любой референс даёт нам новую визуальную информацию, которую мы добавляем к уже существующей, анализируем, препарируем, трансформируем, стилизуем и только тогда превращаем в двухмерное изображение. Только так и никак иначе.
Референсы – это пища для мозга, материал для анализа и изучения, а не объект для копирования.
Разумеется, если вы рисуете что-то, с чем вы прекрасно знакомы и в чём у вас есть большой опыт, то, я более чем уверен, референсы вам не понадобятся. Скажем, вы очень любите собак, всю свою жизнь их рисуете и знаете их очень хорошо. Поэтому нарисовать ещё одну собаку для вас не составит никакого труда. Ведь вы прекрасно знаете собачьи повадки, их анатомию, отлично умеете их стилизовать. Проще простого, не так ли? Однако если вам вдруг потребуется нарисовать что-то, с чем вы никогда не сталкивались, то тут могут возникнуть проблемы и без изучения референсов вам не обойтись.
Вот я, например, никогда не водил мотоцикл и в мотоциклах разбираюсь плохо. Попросите меня пририсовать к уже порядочно нам всем поднадоевшему байкеру его верный «Харли-Дэвидсон», мне придётся изрядно попотеть. Мотоцикл такого типа – это же машина с открытым мотором, то есть все его цилиндры, радиатор, выхлопные трубы, все болты и педали – всё находится снаружи. То есть чтобы всё это нарисовать, мне надо знать и понимать, где что находится и откуда какая труба выходит, ибо моя ошибка будет заметна сразу и многим. Вот тут самое время для меня обложиться фотографиями мотоциклов и отдельных их частей и тщательно их изучить, чтобы понять, как они устроены. Возможно, даже придётся посидеть и изучить чертежи двигателей для более полной картины. И только будучи полностью уверен, что никакой грубой ошибки не допущу, я могу сесть за эскизы и начать рисовать на основе своего этого нового знания и понимания. Рисовать из головы и стилизовать, но не срисовывать с фотографии.
Ну и наконец, последнее правило детализации, которого бы я посоветовал вам придерживаться в своей работе. Звучит оно так:
Если детали не видны, то они и не нужны.
Это значит, что если изображаемые вами детали настолько мелкие, что есть большой шанс, что их не заметят, то тратить на них время и вкладывать в них дополнительную информацию не имеет никакого смысла. Более того, само наличие этих деталей уже теряет всякий смысл.
Однажды я нарисовал Гусеницу. Ту самую, которая, сидя на грибе прямо посреди Страны Чудес, разговаривала с Алисой. Изначально я рассчитывал не на книжный формат, а на стандартный размер постера, поэтому кучу времени потратил на прорисовку деталей вроде текстуры кожи Гусеницы и даже мелких волосков на её спине. Я был ужасно горд результатом своей работы. Ещё бы! Такие мелкие детали и все столь тщательно проработаны! К сожалению, эти волоски, на которые я потратил столько времени и сил, были абсолютно неразличимы в цифровом формате, когда я выложил работу в интернет. «Ничего страшного, – подумал я, – главное, чтобы они были видны в печати, в формате постера». Однако к моему невыразимому разочарованию, оказалось, что даже в формате огромного постера эти волоски можно заметить, только приблизившись к нему вплотную, практически уткнувшись в постер носом. Тогда они, конечно же, производят серьёзное впечатление, не скрою, но большую часть времени их просто не видно! Получается, несколько часов кропотливой работы над мелкими деталями я потратил впустую. Это было очень обидно, скажу я вам.
Поэтому, если вы не уверены, что ваши мелкие детали будут увидены зрителем и получат достаточную долю зрительского внимания, лучше не тратьте на них своё драгоценное время. Сходите вместо этого в парк или выпейте чаю с лимоном.
Это точно полезнее.
