11. Развитие стиля

Любимый вопрос всех тех слушателей моих лекций, кто, не испугавшись моего свирепого вида, моих острых когтей и волосатых лап, всё же нашёл в себе смелость его мне задать, всегда звучит так: «Как развить свой стиль?». И под стилем тут подразумевается отнюдь не умение небрежно повязывать белоснежные шёлковые галстуки и носить голубые замшевые туфли, подобно тедди-боям 1950-х или денди 19 века.

30 марта 1840 года в психиатрической лечебнице Лё-Бон-Совёр в Нормандии умирал старый, больной сифилисом, безумный и нищий, как церковная мышь, человек, молодость которого была озарена всемирной славой и восхищением. Человек, на которого равнялась вся Европа, и влияние которого мы ощущаем на себе по сей день. Звали его Джордж Брайан Браммел по прозвищу Красавчик, и был он первым в истории денди. Выходец из среднего класса, получивший, тем не менее, прекрасное образование и обладавший утончённым вкусом, он больше всего на свете жаждал быть принятым в высшие слои общества. Проходя в юности службу в гусарском полку, он познакомился с принцем Уэльским, будущим принцем-регентом и впоследствии королём Георгом IV и произвёл на того такое неизгладимое впечатление своим элегантным внешним видом и благородными манерами, что тут же получил в лице принца друга и покровителя на долгие годы. Не имея средств одеваться шикарно, как высшая знать, он все свои силы бросил на то, чтобы выглядеть утончённо и стильно. «Ничего лишнего!» – было его девизом. Элегантность и подчёркнутая небрежность в одежде, в сочетании с безукоризненным вкусом, стали его визитной карточкой. Он стал не только иконой стиля и моделью для подражания, но и, как бы мы сказали сейчас, первым стилистом и фэшн-блогером своего времени. Весь лондонский высший свет мужского пола выстраивался в очередь, чтобы получить его совет, как именно надо повязывать шейный платок или у каких мастеров заказывать перчатки. Нет, вы не ослышались, именно мастеров. Каждый палец перчатки делал свой мастер. Главный модник Лондона Браммел пять часов в день проводил перед зеркалом, доводя свой и без того блистательный облик до совершенства. Три, а иногда и пять раз в день полностью менял одежду, мылся, брился и укладывал волосы ежедневно, начищал сапоги шампанским. Вся лондонская, а затем и европейская знать была от него в восторге. Лорд Байрон искренне восхищался им и считал Браммела, наравне с Наполеоном и собой, одним из трёх величайших людей мира, причём, если выбирать между Наполеоном и Браммелом, отдавал предпочтение последнему.

Ведя шикарную светскую жизнь, Браммел довольно быстро потратил всё отцовское состояние и влез в невозможные долги, после чего вынужден был бежать во Францию, где даже посидел некоторое время в долговой тюрьме. Однако любим мы его не за его милые слабости. Любим и помним мы его прежде всего за то, что он в одиночку, лишь собственным блистательным примером, сделал невозможное и даже немыслимое, отобрав корону столицы моды у Парижа и подарив её Лондону, попутно заложив основы мужского стиля одежды на два столетия вперёд. На протяжении тысячелетий мужская мода скакала, как безумный кролик, с кочки на кочку, ни на одной кочке надолго не задерживаясь.

Мужчины носили хитоны, тоги, туники, штаны, панталоны, чулки, кружевные воротники, жабо, шляпы с перьями и без, накидки всех видов и размеров, меха, батист, колпаки, треуголки, береты, огромные гульфы, буфы с разрезами, шитые золотом камзолы и напудренные парики. Мужская мода менялась вместе с женской каждые несколько лет, каждые пару десятков лет делая крутой поворот и прыгая в новом направлении. Но вот пришёл Браммел и нарочито небрежно, как он это прекрасно умел делать, показал всему миру, как именно должен выглядеть настоящий элегантный и знающий себе цену джентльмен. Вне всякого сомнения, истинный джентльмен просто обязан носить тёмный фрак и белую сорочку, шейный платок или галстук, перчатки и цилиндр – так сказал Браммел. И сказал он это настолько веско и убедительно, что весь западный мир моментально прекратил все дальнейшие поиски и метания. С тех пор прошло уже 200 лет, женская мода сменилась десятки раз, однако принципы мужской элегантности остались всё теми же. Соглашусь, не все из нас носят цилиндр и фрак в будние дни, когда нужно выйти за молоком или вынести мусор. Да и галстуки немного поменяли форму за 200 лет. Но, тем не менее, когда нам надо одеться элегантно или официально, мы неукоснительно следуем советам Джорджа Браммела. Тёмный пиджак и брюки, белая сорочка и галстук являются непременной частью дресс-кода каждого праздничного или официального мероприятия, а также основой практически любого дресс-кода корпоративного. Японский император Акихито или американский школьник на выпускном балу, скромный банковский служащий или член Палаты Лордов, дирижёр или Нобелевский лауреат, чиновник, адвокат, бизнесмен и даже «люди в чёрном», гоняющиеся за межгалактическими преступниками, все они одеваются в точности как завещал нам лондонский модник, игрок и транжира Джордж Браммел. И когда Джеймс Бонд, небрежно облокотившись на стойку бара, бросает бармену своё легендарное «Взболтать, но не размешивать», то мы знаем, кого надо благодарить за то, что одет агент 007 в элегантный и мужественный чёрный смокинг с бабочкой, а не в розовый, шитый жемчугом камзол с бахромой и глупый напудренный парик и шляпу со свисающими с нее перьями. Поэтому давайте прямо здесь и сейчас поблагодарим старика от всей души. Спасибо, дорогой Джордж! Спасибо!

О нет, под стилем подразумевается исключительно стиль авторский, иллюстраторский. И правда, как его развить? Где его взять? Можно ли его как-то купить или позаимствовать? Можно ли ему научиться?

Когда мне было лет 12, все мальчишки моего возраста сходили с ума по старым гонконгским фильмам про кунг-фу. Мы смотрели их на затёртых до дыр видеокассетах, в ужасном качестве, иногда без перевода, жадно прильнув к экранам пузатых телевизоров. Нам было всё равно, что изображение было практически чёрно-белым, слов было не разобрать, а лица главных героев были размыты и искажались время от времени рябью.

Мы пытались научиться всем этим шикарным приёмам и техникам, всем этим прыжкам и крикам, чтобы потом, вывалив на улицу возбуждённой толпой, попробовать их все в весёлых дружеских потасовках. Главный герой в этих фильмах – всегда классический андердог, простой парень из низов, мечтающий отомстить главному злодею за какое-то древнее и непростительное прегрешение. Он идёт изучать кунг-фу к старому мастеру, обычно беспробудному пьянице. Старый мастер, давно отошедший от дел, нехотя берёт его в ученики. И вот он учит его и учит, долго и мучительно. И вот уже наш герой тоже становится вполне себе мастером, и тоже умеет прыгать и кричать, и машет ногами во все стороны, и даже в состоянии обратить в бегство небольшую банду злодеев средней руки. Однако до самого главного злодея ему ещё далеко.

И вот наступает момент истины, старый мастер решает, что его ученик уже готов, и передаёт ему свой самый большой секрет, потрёпанный свиток с описанием самого смертельного и непобедимого стиля кунг-фу, который только может быть. Наш герой его жадно изучает и тут же бежит вызывать на бой главного злодея, который ещё не догадывается, какая незавидная участь его ожидает. Они встречаются в чистом поле. Дело близится к развязке. Главный злодей ему громко говорит что-то вроде: «Твоё кунг-фу не так уж и плохо, но моё кунг-фу лучше твоего кунг-фу! Ха-ха-ха!». Однако мы все понимаем, что злодей жестоко ошибается, ибо не знает, что наш герой уже прочитал тайный свиток и научился самому страшному и непобедимому стилю. Стилю, которого главный злодей, разумеется, не знает. Фильм заканчивается, как правило, беспощадным избиением главного злодея нашим героем и победой добра над злом. Потом идут титры на китайском.

Ах, если бы в жизни иллюстратора всё было также просто! Если бы можно было прийти к старому мастеру, взять у него потрёпанный свиток, прочитать его и на месте овладеть желанным стилем. К сожалению, в реальности нельзя просто куда-то прийти, что-то прочитать, что-то посмотреть или прослушать цикл лекций, и опа! – у вас в кармане новый стиль. Все, кто вам обещает подобное, безбожно врут. Увы, в реальной жизни всё гораздо сложнее.

Отвечая на вопросы о стиле, я, как правило, говорю, что авторский стиль иллюстратора является прямым и естественным продолжением его личности как индивида, и поэтому развитие стиля во многом схоже с развитием личности, только, возможно, чуть более контролируемо.

Мы, как огромный невозможный пазл, состоим из миллиардов маленьких кусочков, бесчисленного роя взаимодействий, формирующих наше драгоценное Я. Мы – это песни, которые пела нам мама, слова, сказанные папой, игры, в которые мы играли, всё что мы слышали, читали, обсуждали, видели, все люди, с которыми мы общались, наши друзья и враги, музыка, которую мы любим, фильмы, которые мы смотрели, наши успехи и наши неудачи, наша работа и наше безделье, наши сны, мечты и разочарования. Убери это всё, и останется пустая, безмозглая оболочка, набор условных и безусловных рефлексов, кусок мяса с костями, реагирующий на внешнюю среду, сжимаясь, разжимаясь и изредка рыча.

Наш авторский стиль является точно таким же пазлом, состоящим из всего того, что оказывает на нас влияние в творческом плане, из всего того, что нам интересно, что нас захватывает, увлекает и вдохновляет. И точно так же, как невозможно собрать пазл одним взмахом волшебной палочки и требуется долгая и кропотливая работа, так и стиль иллюстратора не создаётся в один момент.

Единственное отличие процесса развития авторского стиля от процесса развития человеческой личности заключается в том, что над созданием собственного стиля мы работаем уже в относительно зрелом возрасте, когда научились рисовать и стали этим заниматься серьёзно. И поэтому сам процесс, как я уже сказал, проходит чуть более контролируемо и осознано, нежели в случае развития личности. И как маленькие дети, которые учатся, подражая своим родителям, художники тоже учатся, подражая, но уже не своим родителям, а более старшим, более опытным коллегам, учителям или кумирам.

У нас всех разные вкусы в искусстве, и это естественно. Один любит реализм, другой стилизацию, один любит простое, другой сложное, один любит яркое, другой сдержанное, один апельсины, другой яблоки. Поэтому и кумиры, примеры для подражания, люди, способные вдохновить, у каждого из нас могут быть очень разными. Чтобы развить свой собственный стиль, мы должны у них учиться.

Как это происходит? Отвечая на вопрос молодых иллюстраторов о выработке собственного стиля, я всегда говорю следующее:

Вам сейчас, вполне возможно, нравится абсолютно всё. Вы в восторге от десятка авторов, а может даже и от сотни. Вам нравятся разные стили, разные подходы, техники, разная тематика. Вы хотите попробовать всё и сразу. Вы как щенок, впервые в своей жизни на прогулке увидевший снег. Вы носитесь кругами вприпрыжку, заливаясь счастливым лаем, и пытаетесь вываляться в свежем снегу с ног до головы. Это нормально, и это прекрасно. Однако очень скоро вы увидите, что угнаться сразу за всем одновременно вы не сможете. Это будет очень тяжело, практически невозможно. Поэтому имеет смысл как-то сузить спектр техник и стилей, чтобы сфокусировать свои усилия и сделать процесс обучения более эффективным.

Я бы советовал из всех тех авторов, которые вам нравятся в данный момент, выбрать нескольких, ну скажем 3—5, не больше, и начать у них учиться. Учиться, подражая, перенимая, подсматривая. Скажем, у одного вам нравится цветовая гамма, у другого – то, как он стилизует форму, у третьего – его внимание к деталям, у четвёртого – динамичная композиция, а у пятого – лихие мазки кисти. И вот вы садитесь и начинаете работать, пытаясь всё это повторить и объединить в одно целое, собрать свой новый пазл из разных кусков. У вас не получится с первого раза. И со второго тоже не получится. Возможно, что и с сотого не выйдет. Вполне вероятно, что вы решите в какой-то момент что-то убрать из вашего пазла, что-то заменить или даже упростить его. А может и усложнить. Это долгий процесс, состоящий из проб и ошибок, находок и разочарований.

Вы спросите, а почему надо так мучиться, собирая воедино разные куски? Может, их вообще нельзя объединить? Почему нельзя взять одного любимого автора и учиться у него всему, если уж он так хорош?

А потому, мой дорогой читатель, что тогда вы будете просто копировать чужие наработки, не создавая ничего своего, ничего уникального. Помните, мы говорили про уникальность стиля и про тысячи норманнов рокуэллов? Пытаясь кого-то копировать или кому-то подражать, вы всегда будете плестись в хвосте, всегда будете отставать на шаг или два, всегда будете на втором месте. Страдивари никогда не стал бы великим скрипичным мастером, если бы просто копировал скрипки своего учителя Амати и не создавал своих инструментов с уникальным звучанием. Платон учился у Сократа, Аристотель учился у Платона, но всех троих мы знаем по их собственным мыслям, идеям и сочинениям. Питер Брейгель-младший стал художником, как и его великий отец, но выработал свой собственный стиль, с которым и вошёл в историю искусства. Абсолютное и бездумное копирование хорошо только в одном случае, когда учишься прыгать с парашютом. Во всех остальных случаях ничего хорошего оно вам не принесёт.

Копируя стиль другого иллюстратора, вы всегда будете получать результат значительно худший, чем оригинал. И ваша вторичность всегда будет бросаться людям в глаза. Люди ведь не идиоты, они знают, кто был первым, а кто вторым. Они обязательно это заметят и поставят вам на вид.

И уж совсем последним делом будет пытаться у кого-то что-то украсть. Под воровством я имею в виду откровенный плагиат, когда копируются, обрисовываются один к одному целые куски композиции или рисунка. Помимо того, что это незаконно в большинстве стран западного мира, это ещё несёт с собой непоправимые репутационные риски. С плагиатором никто никогда никаких дел иметь не будет. Даже если вы один раз оступились, сделали ошибку, украли у кого-то работу, а потом исправились и начали рисовать уже сами, ни у кого не воруя, вам уже никто не поверит. И вы никому ничего не докажете. Ваше имя будет безнадёжно запачкано, и вам не хватит целой железнодорожной цистерны Fairy, чтобы его отмыть.

С самого начала моей карьеры моим самым большим страхом, моим ночным кошмаром, после которого просыпаешься в холодном поту, был страх обвинения в плагиате. Он был настолько сильным, что любое сравнение моих работ с чужими я воспринимал, внутренне цепенея от ужаса. Доходило до того, что я боялся перенимать у своих коллег даже вполне невинные элементы.

Однажды я написал письмо своему старшему коллеге, великолепному канадскому художнику Жану-Батисту Монжу с просьбой разрешить в своей работе использовать бубенцы, которые в его работах являются настолько часто повторяющимся мотивом, что мне казалось, что, нарисовав такие же бубенцы, я украду у него его оригинальную находку. Моё письмо явно его позабавило, но разрешение он мне милостиво дал и вообще оказался замечательным человеком, с которым мы до сих пор дружим.

Что тут скажешь? В вопросе плагиата я ничуть не менее щепетилен, чем средневековая монахиня в вопросах своей девичьей чести. Хотя, по здравом размышлении, возможно даже более щепетилен. Знаем мы этих ушлых монахинь, мы все читали «Декамерон».

В то же время у меня крали самым наглым образом и не раз. Это тем более удивительно, ведь в век Интернета скрыть плагиат практически невозможно. Все у всех на виду, как муравьи под лупой. Никуда не скроешься.

Небольшой пример. Один раз некая вполне уважаемая художница, занимающаяся созданием кукол, взяла мою иллюстрацию и скопировала её в виде куклы, не изменив даже малейшей детали. И не просто скопировала, а даже отправила её на конкурс и заняла на нём первое место, получив приличный денежный приз. Разумеется, не только имени моего как автора оригинального дизайна она нигде не указала, но даже не спросила моего разрешения на использование этого дизайна. Проблема, однако, в том, что интернет и социальные сети – это настолько густонаселённые системы, что шансы на то, что такой ваш неприглядный поступок, как плагиат, останется незамеченным, с головокружительной скоростью стремятся к нулю. Естественно, кто-то из людей, кто был знаком с моим творчеством, узнал в её кукле мою работу и написал мне письмо. Я, разумеется, написал письмо ей, с просьбой исправить ситуацию. Она извинилась и добавила мое имя в качестве оригинального автора работы. Деньги, правда, решила со мной не делить, ну да я на них и не рассчитывал особо. Мне представляется, что быть пойманным на плагиате – не самая приятная в мире вещь, и я надеюсь, что больше эта милая во всех отношениях дама воровать ни у кого не будет.

И это, смею вас уверить, не единственный такой случай. Однажды, к моему неимоверному удивлению, меня прямо обвинили в плагиате моей собственной работы. Мне даже пришлось доказывать, что моя оригинальная работа была создана более чем на год раньше, чем та бессовестная копия, в плагиате которой меня обвинили.

Известная теория шести рукопожатий говорит нам о том, что между двумя любыми жителями Земли есть не более пяти уровней общих знакомых. Я более чем склонен с ней согласиться. К примеру, между мной и каким-нибудь пиратом Карибского моря пролегают всего два рукопожатия, потому что я лично знаю человека, который лично знаком с Гором Вербински, а уж тот, в свою очередь, я уверен, поименно знает всех пиратов Карибского моря, включая капитана Барбосу и его милую обезьянку. От Джорджа Мартина, создателя «Игры Престолов», я всего в одном рукопожатии, а значит, от Дейнерис Таргариен – всего в двух. В двух, представляете! И это я ещё известный интроверт и затворник.

Интернет и социальные сети уменьшают количество рукопожатий, пусть и виртуальных, до самого минимума. Сегодня можно, не выходя из дома, виртуально перезнакомиться с невероятной кучей народа и со всеми активно поддерживать связь. В такой тесной и огромной толпе скрыть плагиат невозможно никоим образом, какие старания к этому ни прилагай. Помните об этом, мои дорогие читатели, и не давайте рогатому и мохнатому искусителю, сидящему у вас на левом плече, нашептать вам недобрые мысли. Гоните его прочь, негодяя!

Возвращаясь к теме построения авторского стиля, нельзя обойти вниманием вопрос самообучения, вернее того, как и у кого мы учимся в разные периоды нашей карьеры. По моему скромному мнению, у процесса самообучения художника есть три этапа.

Во время моих поездок по разным конференциям и мастер-классам, посвящённым иллюстрации и цифровой живописи, я не мог не обратить внимания на то, что большинство молодых художников, посещающих эти мероприятия, в перерывах между лекциями не спешат подходить к лекторам с вопросами, как можно было бы от них ожидать. Наоборот, они собираются в небольшие группки и очень активно обсуждают свои собственные работы, показывают друг другу портфолио и дают друг другу советы. Казалось бы, у них есть редкая возможность пообщаться с профессионалами, задать наболевшие вопросы, узнать что-то новое, получить ценный совет. Но нет, они предпочитают общаться между собой. Однажды я слышал рассказ рекрутёра одной большой анимационной студии, который, подойдя к такой группе и заглянув через плечо одного из молодых художников, увидел очень интересное портфолио и захотел пообщаться с его автором, чтобы, возможно, предложить ему работу его мечты, но натолкнулся на раздражённое «что тебе надо? не видишь – мы разговариваем!». Излишне говорить, что работу мечты в тот день получил кто-то другой.

Поначалу я думал, что дело лишь в скромности и стеснительности молодых людей. Я думал, что они просто не могут набраться смелости, чтобы подойти к лектору и заговорить с ним. Однако потом я понял, что причина в ином. Они так учатся.

В самом начале творческого пути молодые художники слишком мало знают и умеют, слишком не уверены в себе, слишком нуждаются в одобрении и поддержке таких же новичков, как и они сами, и поэтому предпочитают общаться с себе подобными. Они учатся друг у друга, помогают друг другу, критикуют друг друга, делятся находками и новыми для них идеями, получают столь необходимую им поддержку. Их интересует очень многое, они всё хотят попробовать, и потому их круг общения и питательная творческая среда очень широки. Чем больше, тем лучше. Так выглядит первый этап самообучения.

В то же время, как я успел заметить, художники с опытом, уже более уверенные в себе и знающие, что именно их интересует, тоже общаются с людьми своего круга, такими же профессионалами, как и они сами, но уже никогда не показывают друг другу свои портфолио, не дают никаких советов. Они обсуждают клиентов, проекты, говорят о своих кумирах и примерах для подражания, но никогда не обсуждают работ своих собеседников. На этом этапе у каждого художника уже есть несколько направлений развития своего авторского стиля, четкое представление о том, куда двигаться и что для этого нужно. Советы коллег им уже неинтересны, и это мы можем назвать вторым этапом самообучения.

Однако есть ещё третий этап. На этом этапе художник уже, как правило, заканчивает активные поиски своего стиля и начинает работать сообразно собственному представлению о том, куда он движется и что ему необходимо для достижения его цели. Иными словами, он уже учится сам у себя. Это не значит, разумеется, что он перестаёт развиваться и интересоваться тем, что происходит вокруг него в мире искусства. Отнюдь, его интерес лишь фокусируется и становится более целенаправленным. Художники на этом этапе, если они были достаточно успешны и их карьера сложилась удачно, уже сами становятся примером для подражания среди молодёжи, и круг их общения сужается до небольшого количества избранных коллег и друзей.

Так что, рассуждая о том, у кого мы учимся, стоит помнить, что мы учимся в разные периоды нашей карьеры по-разному. В самом начале мы учимся у всех, потом мы учимся у избранных, и лишь потом – у самих себя.

Чуть выше я говорил, что создание своего стиля подобно сборке сложного пазла. Это, разумеется, так, но есть ещё один угол, под которым можно взглянуть на этот процесс. Собирая пазл, вы точно знаете, что у вас есть все необходимые его куски и вам лишь надо их расположить в правильном порядке. Работая же над своим стилем, вы никогда не можете знать не только, есть ли у вас в наличии все необходимые куски, но и даже то, подходят ли они друг другу в принципе и возможно ли из всего этого собрать что-то приличное. Всё, что у вас есть, это пестрый набор разных навыков, приёмов и техник на руках и одна большая цель в туманной дымке вдали.

«Цель? Какая цель? Вы ничего не говорили нам ни о какой цели!» – воскликнете вы и будете правы. Да, не говорил. Скажу сейчас. Вам нужна цель. Иначе, какой смысл отправляться в дорогу, если вы не знаете, куда хотите попасть? Хотя, если вспомнить сказанные в свое время Алисе слова одного во всех смыслах удивительного кота, то получается, что если достаточно долго идти, – куда-нибудь обязательно да попадёшь. Однако нас всё же более интересуют вопросы практические, вопросы построения карьеры и авторского стиля, нежели вопросы плана философского, поэтому кошачья мудрость, при всех её неоспоримых достоинствах, нам в данном случае принесёт мало пользы.

Итак, давайте примем за рабочую гипотезу, что некая цель нам всё же необходима, хорошо? Как её, цель эту, выбрать? Элементарно, Ватсон. Посмотрите на себя в вашем нынешнем состоянии. Посмотрите на то, что вы знаете и умеете в данный момент. Посмотрели? Отлично. Это ваша отправная точка, отсюда вы начинаете свой путь. А теперь представьте себя, ну скажем, через 10 лет. Чем вы хотите заниматься? Кем вы хотите быть? Какими навыками обладать? В какой области работать? Это будет ваша цель.

Скажем, через 10 лет вы хотите рисовать детские книжки и быть в этой области уважаемым профессионалом. Отличная цель, если спросите меня, и вполне уважаемое занятие. Не самое прибыльное, возможно, требующее особой усидчивости и терпения, но в качестве цели подходящее нам как нельзя лучше. Что теперь вам надо делать, чтобы её достичь? Прежде всего, как я уже сказал чуть раньше, оценить свои нынешние возможности и навыки. Потом внимательно ознакомиться с как можно более широким спектром стилей книжной иллюстрации и выбрать из всего этого разнообразия несколько стилей и авторов, которые вам кажутся наиболее интересными и близкими по духу. Далее вам необходимо проанализировать этих авторов и попытаться понять, из каких приёмов, навыков и умений состоят их стили и что из всего этого вы хотите перенять. Как я уже писал выше, копировать кого-то одного смысла не имеет, а копировать сразу нескольких невозможно, так как в каждом стиле есть свои тонкости и зачастую совместить даже два стиля бывает очень трудно, всегда приходится чем-то жертвовать.

Проанализировали, сделали несколько проб, попробовали новый подход на зуб, отбросили, если не подходит, или взяли на вооружение, если подходит.

В общем, по сути, работа над собственным стилем – это постоянный процесс анализа, проб и отсева. Отсева всего того, что не ведёт вас к вашей цели, не укладывается в ваш воображаемый пазл. И отсеивать надо без лишних метаний и сомнений, даже то, что вам, возможно, очень нравится в данный момент, однако в долгосрочной перспективе не поможет вам в создании того стиля, к которому вы стремитесь.

Помню, как мне было тяжело расстаться с некоторыми навыками и техниками, на овладение которыми я потратил не один год упорного труда. Я их не забыл, я просто перестал их использовать и развивать, перестал на них ставить упор в своём портфолио. Потому что я понял, что они уводят меня в сторону от того, кем я хочу быть, «когда вырасту».

Более того, такую коррекцию, переоценку ценностей и отсев стоит делать не только в начале иллюстраторской карьеры, а на всём её протяжении. Раз в год или два, не реже.

Представьте, что ваша профессиональная карьера и ваш авторский стиль – это большой корабль с гудящим такелажем и под надутыми, как пузыри, парусами, величаво плывущий по волнам согласно проложенному вами курсу. Время от времени вы берете в руки секстант, выходите на шканцы и проверяете, насколько вы сбились с курса из-за ветра и течений, и, если нужно, даёте рулевому указание скорректировать курс. Только так можно добраться до цели, постоянно и внимательно следя за собственным продвижением.

Но вот вы взяли верный курс на вашу цель, вы знаете, куда вы движетесь и что вам для этого нужно. Скажем, вы считаете, что для того, чтобы стать через 10 лет хорошим детским книжным иллюстратором, вам необходимо знать и уметь определённые вещи, с которыми вы до сих пор не сталкивались, и поэтому они нуждаются в серьёзной проработке. Например, вам стоило бы подтянуть навыки сторителлинга, а также поработать над своей композицией и научиться компоновать иллюстрацию с текстом. Вы не хотите стремиться к реализму, вас интересует стиль более упрощённый и наивный, поэтому вам, вероятно, не очень нужно идеальное знание пластической анатомии и законов перспективы. Однако вы хотели бы хорошей и интересной детализации иллюстрации, поэтому, вполне возможно, вам понадобится умение рисовать всякие виньетки, картуши и декоративные листики и цветочки. Также вы решили, что было бы неплохо поработать над колористикой и научиться сохранять единую цветовую гамму на протяжении все серии иллюстраций для каждой конкретной книги. Разумеется, все эти навыки и требования, которые я тут описываю, очень условны и индивидуальны, и я привожу их исключительно для пущей наглядности. В реальности же всё будет зависеть от выбранного вами стиля или общего направления, и поэтому набор навыков в вашем конкретном случае может быть абсолютно другим.

Тем не менее, теперь, когда вы разобрались с необходимым вам набором навыков и умений, вы должны сделать процесс их приобретения максимально эффективным. Для этого вам надо подойти к вопросу методично, а именно: разбить его решение на мелкие проблемы и решать каждую в свой черед, чтобы не распылять усилия, пытаясь решить всё и сразу. Иными словами, вам надо научиться задавать себе задания. Представьте себе, что вы школьник и вы же учитель. Вам надо научить себя новым вещам. При этом скорость и эффективность обучения будут зависеть только от вас, никто вам тут помочь не в силах. Поэтому самое важное тут – это уметь правильно задавать себе задания и не гнаться за моментальным результатом. Ключевое слово для данного процесса – постепенность.

Не пытайтесь сразу прыгнуть выше головы, не пытайтесь научиться всему за один раз. Откусывайте мелкими кусочками, чтобы было легче прожевать и усвоить. Учтите, что любой новый для вас навык, даже самый простой, состоит из многих более мелких элементов, каждый из которых надо воспринимать со всей серьёзностью.

Ещё не так давно, лет 5—7 назад, для каждой иллюстрации я составлял себе список вещей и элементов, на которые мне стоит обратить внимание. Получался список из приблизительно 70-ти пунктов, эдакий чек-лист, по которому я проходил в процессе работы над иллюстрацией и ставил галочки напротив каждого пункта, когда проверял его и убеждался, что всё в порядке.

Говорят, пилот современного пассажирского самолёта должен пройти по списку из более чем 300 последовательных операций, прежде чем самолёт оторвётся от земли. В моём скромном списке всего лишь 70 пунктов, но, с другой стороны, мне, хвала богам, нет надобности поднимать в воздух многотонную машину с тремя сотнями пассажиров на борту.

Со временем я научился держать весь список в голове и перестал его записывать на бумаге, а сегодня я о нём даже не вспоминаю, так как проверяю его автоматически, в процессе работы. И, тем не менее, список этот хоть и незримо, но присутствует в моей работе всегда. Будь моя стилистика чуть проще, возможно, и список был бы короче, но не думаю, что значительно. Любой процесс создания иллюстрации в любом стиле будет состоять из десятков отдельных элементов, хотя для разных стилей эти элементы будут выглядеть чуть по-разному.

И каждому такому элементу надо уделить внимание и тщательно его проработать. Проще будет брать по одному-два элемента, а не все сразу. Принцип проработки вполне несложен: рисуете иллюстрацию, в которой 90% вам будет просто, понятно и знакомо и 10% того, с чем вы никогда не сталкивались, и что вы хотели бы для себя попробовать и проработать.

«Почему именно иллюстрацию, а не какое-то отдельное техническое упражнение?», – спросите вы. Потому что, рисуя полновесную иллюстрацию, даже учитывая то, что 90% её составляющих вам хорошо знакомы, вы всё равно набираете опыт и набиваете руку. При этом 10% незнакомого материала, даже в случае полной неудачи, вряд ли испортят вам оставшиеся 90%, и так или иначе у вас в итоге будет неплохая работа, которую вы сможете положить в портфолио.

Более того, этот «принцип 90% знакомого и 10% нового», можно использовать не только, когда даёшь задания себе сам, а и в рутинной ежедневной работе с заказчиком. Рисуете для заказчика? Постарайтесь даже в самом скучном и банальном заказе найти для себя те самые 10% чего-то, что будет для вас новым, на чём вы можете потренироваться и что потом положите в свою копилку. Выходите из зоны вашего комфорта ежедневно, но не одним отчаянным прыжком в неизвестность, закрыв глаза от ужаса, а по чуть-чуть, высунув из-под тёплого одеяла сначала один пальчик, потом другой и так далее. Таким нехитрым манером вы всегда, постоянно и ежедневно, будете учиться новым вещам, приобретать новые навыки, не отбрасывая старые. И, как я уже говорил, совсем необязательно, чтобы это было что-то большое и важное. Отнеситесь к процессу самообучения, как к пазлу или, если хотите, как к башне, состоящей из тысяч маленьких кирпичиков. Нарисовали одну иллюстрацию, смогли в ней для себя найти что-то новое? Положили один кирпичик. Ещё одну нарисовали и снова что-то проработали, потренировали глаз, мозг и руку? Отлично! Ещё один кирпичик ваш. И так каждый день, кирпичик за кирпичиком, десятки, сотни, тысячи кирпичей. Всё выше и выше.

Главное не топтаться на месте и не скатываться в знакомую, поросшую мхом рутину, когда вы рисуете изо дня в день вещи, настолько для вас простые и не представляющие никакого творческого челленджа, что вы делаете свою работу автоматически, никак не задействуя серое вещество и не учась ничему новому. Такая рутина – прямой путь к творческой смерти. Вы превратитесь в овощ. Нет более жалкого и унылого зрелища, чем художник-овощ. Простейший организм, за еду создающий картинки, похожие одна на другую, как яйца в инкубаторе. Разумеется, наивно было бы предполагать, что в вашей карьере вам будут встречаться только очень интересные и развивающие вас в творческом плане проекты. Конечно же, любой иллюстратор в своей работе время от времени сталкивается с проектами скучными и не несущими в себе никакой новизны. Это неизбежно. Однако вся хитрость именно в том и заключается, чтобы уметь в куче унылого навоза находить ту самую маленькую, весело блестящую жемчужину, ради которой стоило в этом навозе копаться.

А теперь, вероятно, у вас уже возник вопрос вопросов. Сколько времени всё это может занять? Вот все эти задания самому себе, поиски стиля, самообучение и саморазвитие?

Хорошо всем известная теория, выдвинутая Малкольмом Гладуэллом в 1993 году, говорит нам о том, что на достижение мастерства в любой профессии достаточно потратить 10 тысяч часов. Скажу по правде, несмотря на широкую популярность этой теории, я всё же склонен видеть в ней определённые изъяны. Прямо скажем, она сама – один большой изъян. Я бы даже определил её как полную чушь, а не серьёзную теорию.

Во-первых, люди разных возрастов по-разному воспринимают информацию. Если вы начали чем-то серьёзно заниматься в семилетнем возрасте, когда ваш мозг впитывает новую информацию как губка, а любой новый опыт моментально усваивается на всю жизнь, то вполне возможно, что вам хватит 10 тысяч часов на достижение мастерства в вашем деле. Однако если вы начинаете тот же путь в возрасте более зрелом, скажем лет в 30, когда ваш мозг уже не только сформировался, но и из-за наличия определённого жизненного опыта новые впечатления не настолько ярки как в детстве, то, вероятно, 10 тысяч часов вам не хватит, а потребуется вдвое, а то и втрое большее количество времени.

Во-вторых, и профессии, и навыки бывают разные, и соответственно, требования к ним будут тоже разные. Чтобы научиться водить автомобиль, нужно совсем немного времени, иногда даже всего несколько дней, а вот чтобы научиться пилотировать современный истребитель, требуются годы тренировок. Чтобы стать профессиональным каменщиком или плотником, хватит нескольких лет работы, и значительно дольше придётся учиться, если вы хотите стать тем, кто проектирует здания или целые города.

В-третьих, люди бывают талантливые и не очень, умные и глупые, амбициозные и пассивные. Одному хватит 10 тысяч часов для достижения мастерства, а другой может всю жизнь учиться, работать, стараться изо всех сил, и в итоге ничего не добиться. Один всё схватывает на лету, другому же надо повторять раз за разом, прежде чем новая информация уложится у него в голове.

Repetitio est mater studiorum, то бишь «повторенье – мать учения», – говорили латиняне и моя школьная учительница английского. Древние римляне во всём, что касалось обучения, предпочитали многократное повторение всем другим дидактическим методам. Они искренне считали, что чем больше повторяешь, тем лучше усваиваешь. Что же, отчасти это так. Мы все помним знаменитую монтипайтоновскую сцену, когда римский центурион заставил беднягу Брайана сто раз написать на стене «Римляне убирайтесь домой!», чтобы научить того правильному спряжению латинских глаголов, и, вне сомнения, научил. Однако однотипное повторение всё же работает не всегда гладко. Например, когда, после 4-х лет диктатуры Юлия Цезаря его друзья сенаторы решили преподать ему урок демократии и народовластия, они собрались все вместе и прямо в зале заседаний Сената повторили ему этот урок целых 23 раза подряд, пока он всё не осознал и не скончался на месте от кровопотери. То есть, несомненно, мысль они свою до него донесли, но воспользоваться он ею уже не мог. В этом, конечно, была их большая стратегическая ошибка, ибо внучатый племянник Цезаря Октавиан Август оказался категорическим противником подобных варварских преподавательских практик, особенно с применением холодного оружия. Он справедливо считал, что совсем необязательно в живого человека тыкать мечом аж 23 раза, чтобы ему что-то доказать, вполне достаточно и одного. Через два года в битве при Филиппах он убедительно доказал свою правоту, с превеликим удовольствием поубивав большинство незадачливых сенаторов, которые, держу пари, уже и сами были не рады тому, что послушали в своё время Брута и Кассия и пошли в тот злосчастный день в Сенат учить Цезаря демократии.

Так что, как видите, теория о 10 тыс. часов не выдерживает никакой критики. В одном, правда, её автор был прав. Когда речь заходит о достижении мастерства в каком-то мало-мальски сложном виде человеческой деятельности, мы говорим не о днях, неделях или месяцах, а о годах. Те самые 10 тыс. часов – это приблизительно 5 лет, при 40-часовой рабочей неделе, с выходными и отпусками. 5 лет – это, прямо скажем, немного. Если говорить об иллюстрации, за это время вы сможете твёрдо овладеть основами и начать активно работать и накапливать опыт, но настоящим профессионалом, имеющим возможность гарантировано выдать качественный продукт, вы сможете стать, по моему скромному мнению, не раньше, чем лет через 7—10.

Когда вы находитесь в начале своей карьеры, в самом начале своего творческого пути, 10 лет могут показаться очень большим сроком, чем-то даже нереально далёким. На самом же деле, если вы активно учитесь и много работаете, то первые 10 лет вашей карьеры, возможно, будут самыми интересными и захватывающими и поэтому пролетят так быстро, что вы даже не успеете понять, что произошло. Вжух! И 10-ти лет как ни бывало. И вот вы уже умудрённый опытом профессионал, у вас проглядывает седина, усталый взгляд, лишний вес, одышка и что-то подозрительно хрустит в колене. Вы абсолютно счастливы.

На этой жизнеутверждающей ноте предлагаю тему стиля завершить и перейти к обсуждению темы техники. Идёт?