За порогом Маркус увидел комнату, в которой находилась группа людей. Они оживленно беседовали между собой, но, казалось, ожидали прибытия еще какого-то гостя. Когда Маркус вошел, они повернулись к нему и прекратили разговоры.

Комната закружилась у него перед глазами, и он почувствовал слабость в коленях. Казалось, все в мире перевернулось с ног на голову. Он подумал, уж не лишился ли он в какой-то момент рассудка. Мир оказался совершенно незнакомым ему местом. Все, во что он верил, теперь представлялось ложным. Все, что он считал реальным и осязаемым, оказалось иллюзией.

Осматривая лица собравшихся в комнате людей, он ощутил столько противоречивых эмоций, что было совершенно невозможно выбрать какую-то одну и сосредоточиться на ней. Он готов был плакать и смеяться одновременно. Он узнал нескольких людей из команды шерифа, но это его не удивило. Куда большим сюрпризом стало присутствие Мэгги и стоявшего рядом с ней человека. Эндрю улыбался во весь рот, держа в руке зеленую банку с газировкой.

Маркус дышал так часто, что едва не задохнулся. Но восставший из мертвых Эндрю стал не единственным сюрпризом для него. Что его действительно шокировало, так это привидение бывшего учителя английского языка, сидевшее на одном из стульев. Лорен, жена Аллена, — если только это действительно была его жена, — сидела рядом. Было очевидно, что Аллен Брубейкер не погиб той ночью, как и его жена. Их детей, Чарли и Эми, не было в комнате, но можно было догадаться, что их смерть тоже была фальсификацией.

Как только он узнал всех этих людей, его охватило такое невероятное чувство облегчения, такая радость, что он с трудом справился с желанием немедленно обнять их. Но радость очень быстро сменилась злостью, едва он вспомнил о боли и об ощущении вины перед ними, когда думал, что подвел их. Правда же заключалась в том, что все они с самого начала были в сговоре против него.

Призраки Эндрю Гаррисона и Аллена Брубейкера подошли, чтобы поздороваться. Маркус заметил, что Мэгги держалась позади всех. Она выглядела пристыженной. Вот и хорошо, поживи с этим чувством.

Подойдя, Эндрю еще раз широко улыбнулся.

— Привет, дружище! Извини, что пришлось лгать тебе обо всем этом.

Аллен Брубейкер протянул руку и с лукавой улыбкой сказал:

— Никаких обид?

Маркус бесстрастно посмотрел на протянутую руку.

— Разумеется, никаких обид. — Затем резким движением сгреб Эндрю за воротник рубашки и ударил его лбом в голову.

Эндрю упал на спину. Но прежде чем тело Эндрю коснулось пола, Маркус провел хук правой в челюсть Аллена Брубейкера, и тот оказался рядом с Эндрю. Эти двое сидели на полу комнаты для инструктажа с выражением шока на лицах.

Шериф тихо смеялся, стоя рядом с Маркусом.

— Молодчина! Давай, выпусти пар!

Маркус развернулся к шерифу и нанес быстрый удар ему в лицо. Шериф тоже повалился на пол, но при этом совсем не показался удивленным. Он сидел на выложенном плиткой полу и смеялся, потирая щеку.

Маркус снова повернулся к Аллену и Эндрю, которые даже не пытались подняться.

— Да что с вами такое, люди? Вы думаете, это какая-то игра? Вы заставили меня думать, что вы мертвы, и чувствовать себя виновным в вашей гибели. Вы совсем сбрендили. Держитесь от меня подальше. — Он оторвал взгляд от мужчин, посмотрел на Мэгги и указал на нее пальцем. — Твое счастье, что ты женщина, иначе тоже валялась бы сейчас на полу. — Он прошел мимо них и уселся на стул в дальнем конце комнаты. Спустя какое-то время шериф подошел и сел напротив него.

— Все прошло лучше, чем я ожидал.

— Скажите спасибо, что у меня нет пистолета.

— Да брось ты. Тебе вообще не нравятся пистолеты, или забыл?

— Я начал пересматривать свои взгляды. — Его голос слегка дрожал. Он уставился куда-то вдаль, не желая встречаться взглядом с шерифом. Он бы сразу же ушел, если бы не хотел получить ответы на свои вопросы. Кроме того, он не был уверен, что его так легко отпустят.

— Оглядываясь назад, я убеждаюсь, что сделал правильный выбор, вызвав тебя сюда, — сказал шериф.

Маркус повернулся и пристально посмотрел на него.

— Зачем вы притащили меня сюда и что здесь вообще происходит? Всего несколько минут назад я думал, что большинство людей, собравшихся в этой комнате, мертвы. Я видел, как они умирали. И вот они здесь. Как такое может быть?

— Ты задаешь правильные вопросы, сынок. Что касается людей в этой комнате, все очень просто. Поразительно, на что способны в наши дни мастера по спецэффектам.

Маркус недоверчиво покачал головой.

— Половину времени, проведенного здесь, я бегал с настоящим пистолетом. Что, если бы я убил вас или кого-то из них?

— Мы контролировали ситуацию, насколько это было возможно, и носили защитную экипировку. Но если быть до конца честным, Маркус, я знал, что ты никогда никого не убьешь преднамеренно, если только у тебя не останется выбора. Мы составили твой детальный психологический портрет. Хотя, когда ты в доме Брубейкеров смастерил гранату из консервной банки или чего-то еще — это, кстати, была классика, — я отчасти пересмотрел свое мнение о тебе, но незначительно. Кроме того, все здесь осознавали риск. В моей команде подобрались только самые лучшие, но эта операция потребовала тщательного планирования… большой работы. Мне даже пришлось заставить их пройти курс обучения актерскому мастерству, чтобы они выглядели убедительно. Правда, я оставил тебе кое-какие подсказки. Хотел проверить твое внимание к деталям. Нам пришлось импровизировать на ходу, но в целом план, как мне кажется, сработал. — Шериф усмехнулся. — Но иногда ты путал нам карты. Например, в случае с Брубейкерами. Задержавший тебя офицер должен был изобразить поломку автомобиля у их дома. Аллен должен был что-то заподозрить, спасти тебя и так далее и тому подобное. Но ты сумел столкнуть машину с дороги и сбежать. Ты оказался примерно там, где нужно, был ранен, поэтому казалось вполне естественным, что ты сам пойдешь к этому дому. И все же странно, что все сложилось именно так… Вмешательство судьбы, не иначе. Мэгги — еще один пример. Она из команды Аллена и, кстати, не моя дочь. Она должна была всего лишь приглядывать за тобой в баре, а потом сыграть небольшую роль с тобой и Эндрю. Но у судьбы оказались другие планы. Когда ты проявил к ней интерес, ее роль изменилась. — Шериф оглянулся на Мэгги, потом наклонился ближе к Маркусу.

— Кстати, будь с ней помягче. В чем-то она тебя обманула, но не думаю, что ее чувства к тебе тоже обман. Просто имей это в виду. Она…

— Теперь я даже не знаю, кто она такая.

— У тебя будет время узнать, но это уже не моего ума дело. — Шериф откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул.

— Что касается другого твоего вопроса. Почему ты здесь… Это немного сложнее. Все началось со списка. Поначалу он содержал имена нескольких тысяч перспективных кандидатов, людей, которые по той или иной причине считались имевшими нужный потенциал. Твое имя тоже было в том списке. Прежде всего из-за того, что случилось с твоими родителями, а позже из-за способностей, которыми ты обладал. Время шло, и мы постепенно вычеркивали имена из этого списка, пока не осталось всего несколько избранных. — Шериф помолчал, словно тщательно подбирая слова для следующей фразы. — После того, что произошло с сенатором Мавросом, я понял, что именно ты нам и нужен.

— Потому что вы искали наемного убийцу?

Шериф выпрямился на стуле.

— Ничего подобного. Я подбирал человека, который сделает то, что считает правильным, не думая о том, как это будет воспринято обществом. Некоторые люди обладают даром, который трудно описать словами. Одни имеют талант к математике или к теории музыки, есть прирожденные атлеты. А у других одаренность проявляется иначе. Наука не может найти для этого подходящего объяснения. Я не знаю, рождаются героями или становятся. Мне не известно, являются ли выдающиеся способности, которыми отличаются герои, элементами их генетической структуры, частью их души или же жизненные обстоятельства делают из них необыкновенных людей, наделенных силой вершить великие дела. Я знаю только, что ты один из таких людей. Я искал героя.

Минуту оба молчали.

— Вы выбрали не того, кто вам нужен. Я не герой.

— Именно так и сказал бы настоящий герой.

— Вы все еще не ответили на мой вопрос. Что вам от меня нужно? Зачем вы заставили меня приехать сюда?

Шериф почесал бородку и снова приблизился к Маркусу.

— Я возглавляю группу в нашем правительстве, известную как организация «Пастух». Наша задача — сделать все возможное, чтобы защитить граждан этой страны.

— Все возможное? Значит, вы ставите себя над законом?

— Если коротко, то да. Мы хорошие парни, совершающие зло, когда без него не обойтись. Ты мне нужен, потому что ты обладаешь способностями, необходимыми для выслеживания и устранения серийных убийц.

— А под устранением вы подразумеваете убийство. Разве полиция и ФБР не справляются с поимкой убийц?

— Организации, которые ты назвал, борются с обычными преступниками. Но большинство из тех, на кого охотимся мы, не простые преступники. Мы редко имеем дело с людьми, убивающими из-за денег, любви, мести или какого-то другого рационального мотива. Объекты нашей охоты — настоящие монстры. Они убивают ни в чем не повинных людей и не чувствуют раскаяния. Отдел поведенческого анализа ФБР некоторое время назад опубликовал результаты исследования, согласно которому в Соединенных Штатах орудуют приблизительно от двадцати до пятидесяти все еще неустановленных серийных убийц. Я же из собственного опыта знаю, что эта цифра значительно занижена. Кто-то должен принять необходимые меры, чтобы защитить граждан страны от этих чудовищ. Наша организация называется «Пастух», потому что мы занимаемся тем, что отгоняем этих волков.

Маркус презрительно покачал головой.

— И обходите систему правосудия. Выступаете одновременно в роли судьи, присяжных и палача.

— Мы делаем то, что необходимо. Даже если иногда мы действуем в обход судебной системы, это не значит, что мы обходимся без правосудия. Мы сами его вершим, и все, что мы делаем, санкционировано правительством США и лично президентом.

Маркус рассмеялся.

— Прекрасно. Лично президентом. А вот мне вы кажетесь похожими на Унабомбера, а все сказанное — часть вашего манифеста.

— Ну конечно. Ведь Унабомберу не составило бы труда организовать собрание своих единомышленников в комнате для инструктажа местного отделения ФБР. Посмотри лучше туда. На человека, с которым разговаривает Аллен. Я просил его держаться незаметно, когда ты придешь, но ему уж очень хотелось с тобой встретиться.

Маркус повернулся и увидел человека, который был ему определенно знаком.

— Так это же…

— Томас Колдуэлл, генеральный прокурор Соединенных Штатов Америки.

Генеральный прокурор заметил направленные на него взгляды и поднял два пальца в знак приветствия.

У Маркуса пересохло во рту. Он с трудом сглотнул и сказал:

— Это двойник. Вы подстроили это для меня.

Шериф рассмеялся.

— Вижу, у тебя развилась паранойя, но после выпавшей тебе недели мне трудно тебя винить. Я представлю тебя ему позже. И ты сам можешь удостовериться в его подлинности. Ну а если и это тебя не убедит, тогда мы устроим тебе персональную экскурсию по Белому дому.

Маркус открыл рот, чтобы отпустить саркастическое замечание, но слова застряли в горле. Сарказм стал для него защитным механизмом. Теперь он понимал это. Это была одна из стен, возведенных им, чтобы приобрести множество хороших знакомых, но ни одного близкого друга.

Шериф продолжал:

— Один из наших бывших президентов издал секретный приказ, в соответствии с которым и была создана организация «Пастух». Он чувствовал, что порой обстоятельства складываются так, что закон оказывается бессилен и многие его положения, вместо того чтобы защищать обычных людей, позволяют злодеям оставаться безнаказанными. По его замыслу, должна была появиться группа тщательно отобранных людей, которая будет выполнять свое дело, обходя бюрократические препоны. Наши основатели предусмотрели, чтобы организация подчинялась непосредственно президенту, вице-президенту и генеральному прокурору. Они также предусмотрели возможность роспуска «Пастуха» в любое время, если новый президент поймет, что в организации больше нет необходимости или она перестала исполнять поставленные перед ней задачи. Но, несмотря на такую возможность, наша организация до сих пор ни разу не оставалась без полной и всемерной поддержки главнокомандующего. Мы — очень небольшая, элитная группа. У нас нет огромного раздутого бюджета, как у министерства национальной безопасности или ФБР. Мы очень серьезно относимся к подбору новых кадров. Пастухов не так уж много. Вот почему генеральный прокурор пожелал с тобой встретиться. Видишь ли, мы действуем ячейками…

— Как террористы.

Нисколько не смущенный комментарием, шериф сказал:

— Именно так. Это позволяет обеспечить безопасность членов группы и их семей. Как ты понимаешь, время от времени мы наживаем себе врагов. Ячейка состоит из пастуха и его команды. Вот для этого ты и понадобился. Аллен был пастухом уже много лет. Ему пришло время передать эстафету. Он собирается зажить размеренной жизнью, став обузой жене и детям. А ты должен возглавить его ячейку.

— Странно, что вам разрешено заводить семьи.

— Вообще-то, это даже поощряется. Поддержка семьи помогает нам помнить, почему мы делаем то, что делаем. Помогает сохранить здравый рассудок.

Маркус покачал головой и спросил:

— Почему именно я? Почему не Эндрю, или Льюис Фостер, или кто-то еще?

Шериф бросил на него глубокий, проницательный взгляд.

— Потому что это твоя судьба. Это твоя суть. То, для чего ты был рожден. Что касается тех, о ком ты упомянул, то Эндрю — правая рука Аллена. И, если честно, он знает свое место и свое предназначение. И он доволен своим положением. А вот Льюис… — Шериф замолчал, и слезы навернулись у него на глаза. — Льюис был для меня как сын, и он очень хотел стать пастухом. А мне не хватало духа, чтобы объяснить ему, почему он не годится для этого. Льюис любил свою работу. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем поимка преступника и помощь людям, и это было абсолютно правильно. Он испытывал огромную радость, когда удавалось устранить злодея, на которого велась охота. Но, если уж совсем начистоту, он не относился к тем людям, из которых получаются хорошие пастухи.

— Что вы имеете в виду?

— Я не ищу того, кто будет получать удовольствие от этой работы. Я ищу того, для кого она станет кошмаром. Того, кто будет мучиться, задавать вопросы и видеть лица каждого из убитых им людей, как только закроет глаза. Мне нужен человек, постоянно сомневающийся в правильности своих действий и спрашивающий Создателя, одобряет ли он его. И в то же время тот, кто мне нужен, должен продолжать действовать, поскольку в глубине души он уверен в правильности и справедливости того, что делает. Вот кого я ищу. Когда этот человек спустит курок, он сделает это с полной уверенностью. И поэтому мой выбор остановился на тебе, Маркус. Не из-за того, что ты убил Мавроса, а из-за того, насколько это убийство изменило тебя. И до сих пор преследует тебя.

Маркус сжал переносицу. Головная боль усиливалась. Они немного помолчали.

— А при чем здесь Акерман? Зачем вмешивать сюда его?

Глаза шерифа погрустнели, и он отвел взгляд.

— Конечно же, Акермана нельзя было освобождать, но я проявил небрежность и совершил ошибку. Теперь мне придется с этим жить. Аллен предупреждал меня, но я счел Акермана важной частью твоей вербовки. Мы поймали его в Колорадо. Он успел убить там двух полицейских и застрелить посетителя кафе. Аллен, Эндрю и Льюис отследили его до дома Морин Хилл. Выстрелили в него транквилизатором. Теперь я думаю, что нужно было прикончить его на месте. План с самого начала состоял в том, чтобы инсценировать место убийства, используя труп, а потом сделать так, чтобы ты столкнулся с убийцей. Акерман предоставил нам такую возможность, убив Морин Хилл. Мы гонялись за ним уже давно. Именно фактор времени заставил нас поторопить события. Вот почему Мэгги уже на первом свидании повела тебя знакомиться с Морин Хилл. Мы…

— Но почему вам был необходим реальный убийца? Разве не было бы гораздо безопаснее, если бы кто-то сыграл его роль?

Шериф помотал головой.

— Ты бы сразу все понял. Так мы не добились бы поставленной цели. Невозможно притвориться таким человеком, как Акерман. Мы планировали арестовать тебя, когда ты окажешься на месте преступления, а затем поместить вас вместе в одну камеру. Ты должен был увидеть лицо истинного зла. Должен был заглянуть в темноту его души и понять, на кого мы ведем охоту. Типы вроде Акермана не поддаются реабилитации или уговорам. Он — животное. Может, это и не его вина, и я в какой-то степени ему сочувствую, но в конечном итоге он убийца и продолжит убивать ни в чем не повинных людей, пока кто-то его не остановит. Позволить ему разгуливать на свободе или даже посадить в тюрьму — это все равно что… запустить большую белую акулу в бассейн с детьми.

— Но Акерман спас нас. Мне показалось, он действительно раскаялся. Когда мы находились в бывшей школе в Ашертоне, он спросил меня о прощении. Если под конец жизни он действительно раскаялся, то убить его значило бы лишить его этой возможности и обречь его душу на гибель. У нас нет такого права.

— И сколько еще людей должны умереть, прежде чем он обретет свой путь? Ты подумал об их душах? У него есть такое право?

— Его можно схватить и запереть в тюремной камере, где он уже никому не причинит вреда. Тогда у него будет весь остаток жизни, чтобы подумать обо всем, что он сделал.

— У меня был друг, работавший в тюрьме особо строгого режима. Он рассказал мне об одном таком маньяке, убившем несколько человек. Как-то на завтрак там давали яйца, и ему не понравилось, что они всмятку. Охранник, естественно, спросил его, кто он такой, велел сесть на место и заткнуться. Заключенный отставил поднос и ударил охранника по горлу. Тот умер почти мгновенно, и все из-за каких-то яиц. А убийце было все равно. Его уже приговорили к нескольким пожизненным срокам. И деньги налогоплательщиков шли на еду, одежду и крышу над головой этому монстру. — Шериф откинулся на спинку стула и соединил кончики пальцев. — Я понимаю, к чему ты клонишь, сынок, но у нас здесь простая математика. Мы убиваем одного убийцу, чтобы спасти жизни множества его потенциальных жертв. Этот способ не совершенен, но только так можно действительно защитить невинных людей.

Маркус вздохнул.

— И все же, зачем вам понадобилось устраивать это представление? Почему было не поговорить со мной, как мы разговариваем сейчас?

— Это не было представлением, сынок. Можешь считать это экзаменом, хотя, если честно, я сразу понял, что ты — тот человек, которого я искал. Все это делалось ради того, чтобы ты сам осознал это. Прежде мы пытались делать так, как ты говоришь, но ничего не вышло. Те, кого мы вербовали, не были готовы к встрече с демонами — ни внешними, ни внутренними. Они начинали сомневаться. Гибли люди. И никакие разговоры не смогли бы их подготовить. И тогда мы разработали этот метод. Мы бросили тебя в ситуацию, которая потребовала от тебя мобилизации всех способностей, стала проверкой твоего предназначения. Вот почему я выбрал сценарий с политическим убийством. Я решил поставить тебя в условия, когда речь шла о жизни еще одного облеченного властью человека, который тоже был потенциальным убийцей. Я счел, что такое совпадение заставит тебя вспомнить эмоции, связанные с убийством Мавроса, воссоздаст их в твоем сознании. Мы разработали сложный план, предусматривающий, что ты попытаешься остановить меня в Сан-Антонио. Но Акерман сбежал, снова стали погибать люди, и я велел Эндрю сократить наш сценарий. Мы собирались посвятить тебя во все после финального акта, чтобы вместе отправиться за Акерманом, но ты сумел сбежать от той могилы и стал охотиться на него самостоятельно. Это, как мне показалось, доказывало твою готовность, вот только тебе по-прежнему нужно примириться с тем, кто ты есть. Прежде чем ты сможешь двигаться дальше и узнаешь, что ждет впереди, ты должен примириться с дорогой, которую уже прошел.

— Примириться? Я хладнокровно застрелил человека. Как мне примириться с этим? Как вы можете думать, что я буду работать на вас, продолжая делать то же самое? Неужели моя судьба… быть убийцей?

Шериф пожал плечами.

— Мне жаль, сынок, но ничто не бывает исключительно белым или черным. Если ты ищешь совершенный мир, ты сошел не на той остановке. Мир наполнен оттенками серого, и каждое решение представляет собой обоюдоострый меч, причем опасна каждая его сторона. Зачастую ни один выбор не бывает верным. Мы всего лишь выбираем из двух зол меньшее. У меня нет ответов на все вопросы. Хотел бы я их иметь. Жаль, что не могу процитировать Писание или другие мудрые слова, чтобы помочь тебе справиться со всем этим, но таких слов я не знаю. Все, что я могу сказать: тебе нужно заглянуть в самого себя. В глубине души ты знаешь, были твои поступки правильными или нет.

Шериф подался вперед и заговорил совсем тихо.

— Позволь спросить тебя об одной вещи. Ты действительно винишь себя в смерти Мавроса? Именно это мучит тебя, не позволяя спать спокойно? Или тебе не дает покоя тот факт, что ты отнял жизнь у другого человека и совсем не чувствуешь своей вины?

Маркус несколько секунд смотрел на шерифа, но потом отвел взгляд, и его глаза налились слезами.

— И это тебя испугало, верно? Испугало, потому что заставило задуматься, что же отделяет такого человека, как ты, от таких, как Акерман. И ты стал думать о том, на что действительно способен. Вот подлинный секрет твоего прошлого, который тебя мучает. Я прав?

Маркус опустил голову и закрыл глаза, стараясь сдержать слезы.

— Я должен был ощутить хоть что-то. Должен был почувствовать вину, сожаление и тысячу других эмоций, которые испытал бы нормальный человек, убивший кого-то. Но не почувствовал. Ничего не почувствовал. Акерман заявил, что мог бы убить Мэгги так же легко, как щелкнуть выключателем. Я запомнил эти слова. Потому что это действительно оказалось легко. Я просто навел пушку и выключил его свет. — Он перестал себя сдерживать, и слезы покатились по его щекам. — Вы правы. С той самой ночи в Нью-Йорке я постоянно думал о том, какова граница между мною и людьми, подобными Акерману. Когда он произнес эти слова, я ясно понял, насколько тонка эта линия. И да… это меня пугает.

Глаза шерифа излучали тепло и понимание.

— Возможно, у меня нет всех ответов, сынок, но одно я знаю твердо: ты нисколько не похож на Акермана. Вы находитесь на противоположных полюсах. Быть может, ты не чувствуешь вины из-за смерта Мавроса потому, что в глубине души считаешь свой поступок правильным? В ту ночь ты защитил не только девушку в лимузине. Ты предотвратил жертвы, которые могли появиться после нее. Зло расцветет пышным цветом, если не будет хороших людей, которые восстанут против него, и в случае Мавроса это было именно так. Он продолжал бы творить свои черные дела и убивать невинных до тех пор, пока кто-то не набрался бы смелости восстать против него. Пусть даже в одиночку.

Шериф поднялся и положил руку на плечо Маркусу.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы обдумать мое предложение. Но, по моему мнению, людей можно разделить на три категории: ты либо пастух, либо волк, либо член стада. Могу с абсолютной уверенностью сказать, что ты не из числа волков. Настало время решать, станешь ли ты защитником и пастухом… или останешься в стаде.

Директор оставил Маркуса наедине с его мыслями и присоединился к остальным. Аллен подошел и спросил:

— Как он все воспринял?

— Очень хорошо, учитывая обстоятельства.

— Ты думаешь, он примет предложение?

— Еще слишком рано говорить наверняка, но мне кажется, примет.

— Хорошо. Я становлюсь слишком стар для этого. — Аллен поколебался, барабаня пальцами по своему стакану, потом запустил руку в подернутую сединой шевелюру. — Ты собираешься сказать Маркусу о его связи с Акерманом?

— Нет.

— Не считаешь, что он должен знать?

— Акерман мертв. Маркусу ничего не нужно знать.