Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Однажды майским утром в 2005 году Ли Юаньлун сел за рабочий стол в своей квартире на западной окраине Бицзе. Этот влажный дождливый город лежит в долине между покрытыми зеленью холмами в северо-западной части Гуйчжоу, почти на границе с провинциями Сычуань и Юньнань. Невысокий сорокачетырехлетний мужчина с торчащими ушами и квадратным подбородком, работал Журналистом в государственной газете «Бицзе жибао». Итак, он сел за стол, включил массивный стационарный компьютер Lenovo, который купил годом раньше, и запустил приложение FreeGate186.
Сын Ли скопировал инсталлятор у приятеля сразу после того, как Ли провел в квартиру интернет187. Действуя в обход Великого файрвола, Ли с сыном получали доступ к сайтам политических эмигрантов из Китая.
Пальцы Ли яростно барабанили по клавиатуре. Его возмутила новость об увольнении преподавателя на факультете журналистики престижного Пекинского университета. Цзяо Гуобяо сняли с должности после того, как он опубликовал серию очерков с критикой правительства, один из которых назывался «Разоблачение отдела пропаганды ЦК»188. А еще Цзяо превозносил внешнюю политику США, например написал скверного качества стихотворение, восхваляющее войну в Ираке, а потом статью, в которой обещал продать Китай Америке за цент189. Коллеги Цзяо подвергли эти творения уничижительной критике, которая не прекратилась и после его увольнения190.
Такое отношение привело Ли, разделявшего праволиберальные проамериканские взгляды Цзяо, в ярость. Он написал длинный пост под заголовком «Как стать гражданином Америки по духу», где воспевал демократические принципы и интервенционистскую политику США, а КПК и ее сторонников назвал одним большим мертвецом, который только и годится, чтобы кормить червей191. Запустив FreeGate для обхода файрвола, он опубликовал пост на сайте выходящей в США на китайском языке диссидентской газеты Epoch Times под псевдонимом «Ночной волк».
Четыре месяца спустя семнадцатилетний сын Ли Алекс шел домой из школы. Вдруг ему позвонила мачеха и велела пока не приходить – в квартире была полиция192. Ее забрали с работы и привезли домой, чтобы она могла присутствовать при обыске. В это же время Ли арестовали на работе, а его кабинет обыскали193. Когда Алекс все-таки пришел домой, мачеха сидела в слезах, а компьютера отца нигде не было. По обвинению в подстрекательстве к подрыву государственной власти Ли приговорили к двум годам тюрьмы. Алекса вынудили дать показания против отца в суде194.
В публикации Ли было достаточно опасного материала, чтобы привлечь внимание цензоров. К тому же он, сам того не желая, забрел на передовую одного из самых ожесточенных сражений в китайском интернете. Там счет погибших шел на сотни, а получивших реальные сроки – на тысячи. По сравнению с этой битвой стычка китайских националистов и проамериканских консерваторов играла роль второго, а то и третьего плана. За Epoch Times и FreeGate стояли одни и те же люди – последователи «Фалуньгун», которые к тому моменту превратились во врагов партии № 1 и попали под полный запрет в китайском интернете.
Хотя движение поначалу носило отчетливо национальный характер и оставалось явлением по сути локальным, после отъезда основателя Ли Хунчжи в 1996 году «Фалуньгун» начало перемещаться в Северную Америку, главным образом на восточное побережье США и Канады. С самого начала репрессий движение активно пользовалось интернетом для распространения своих материалов. Все книги Ли были выложены в свободный доступ с переводом на множество языков, а сторонникам движения рекомендовали подписываться на почтовые рассылки, чтобы всегда быть в курсе, какие мероприятия «Фалуньгун» проходят поблизости. Когда движение попало в Китае под полный запрет, благодаря действующей, пусть и частично заблокированной файрволом инфраструктуре, ее сторонники продолжили распространять свои материалы, зачастую прибегая к тактике спама, как «Да Цанькао», и обмену пиратскими компакт-дисками и дискетами.
Учение «Фалуньгун» гласит: приверженцем может считаться любой человек независимо от формального членства в организации. Главное – выполнять упражнения и изучать работы Ли Хунчжи. И действительно, если сравнивать с другими религиозными организациями, в «Фалуньгун» нет жесткой вертикальной структуры, но какая-то иерархия управления присутствует. Почти все ключевые фигуры в движении, не в последнюю очередь сам Ли, сейчас живут в США. Основные рупоры «Фалуньгун» Epoch Times и телеканал «Новая династия Тан» (NTD), а также коллектив классического китайского танца «Шэнь Юнь» базируются в Нью-Йорке. Только в одном Нью-Йорке действует тридцать пять залов, где занимаются приверженцы «Фалуньгун»195. Сайты Minghui.org и FalunDafa.org, которые служат для последователей по всему миру главными источниками новостей об организации и хранилищем ее материалов, всеми силами скрывают, кто ими управляет и где они находятся. Однако из архивных записей следует, что оба сайта зарегистрированы в США196. По данным Налогового управления США, крупный филиал под названием «Восточноамериканская ассоциация изучения буддизма “Фалунь Дафа”» зарегистрирован в штате Нью-Йорк как общественная благотворительная организация197. За 2014–2015 отчетный год доходы этой организации, расположенной в здании из красного кирпича на зеленой улице в районе Куинс, составили 200 тыс. долларов, а расходы – 250 тыс. долларов198. Согласно уставу, цели ассоциации – информирование и привлечение общественности к практике «Фалунь Дафа» («Фалуньгун»), проведение внутренних съездов и собраний по практическому применению принципов учения. Ассоциации принадлежат все права по использованию на территории США двух основных товарных знаков «Фалунь Дафа», которые размещаются на печатных материалах, одежде и других предметах199.
По данным отчета Конгресса, в 2006 году в США насчитывалось несколько тысяч последователей «Фалуньгун»200. Исследователь Дэвид Оунби, который несколько лет проводил наблюдения среди последователей «Фалуньгун» в Северной Америке, отмечает, что 90 % из них – это материально обеспеченные иммигранты из Китая с высшим образованием, проживающие в крупных городах. Большинство из них прибыли в США в восьмидесятых и девяностых, до начала репрессий201. Потом в их число влились бежавшие из Китая последователи. Многие из новоприбывших получили политическое убежище как преследуемые по религиозным мотивам.
О том, что в манхэттенском чайна-тауне живет много последователей «Фалуньгун», можно догадаться по ярко-желтым автоматам для продажи газет с надписью на китайском Epoch Times. Кроме того, последователи регулярно устраивают демонстрации рядом с большим серым зданием неподалеку от туннеля Линкольна, где расположено китайское консульство.
В середине 2018 года я приехал в Нью-Йорк и своими глазами видел, как через дорогу, напротив длинной очереди желающих получить визу в Китай, встали несколько последователей «Фалуньгун» с плакатами и начали выполнять свои упражнения. Когда наступает какая-нибудь важная годовщина, проводятся более многочисленные акции протеста – у посольства Китая в Вашингтоне и консульств в других крупных городах США.
Последователи «Фалуньгун» заручились в Вашингтоне поддержкой, ведь в правительстве США было достаточно желающих выслушать людей, ратующих за свободу вероисповедания и критикующих коммунистический режим. Среди них много политиков-неоконсерваторов, агитирующих за свободу интернета, для которых «Фалуньгун» – жертва Великого файрвола.
Действовать в обход цензуры было для «Фалуньгун» естественным делом. С началом репрессий запросы, связанные с «Фалуньгун», обошли по популярности в топе блокировок даже площадь Тяньаньмэнь и Тибет. В попавшей в Сеть документации на «Зеленую дамбу охраны молодости»202 было несколько сотен ключевых слов, имеющих отношение к «Фалуньгун»: «Чжуань Фалунь», «Великая эпоха», «Офис 610» (по слухам, такой номер был у специального правительственного отдела, который специально занимался ликвидацией «Фалуньгун»), «Цзян Цзэминь» и священная триада движения «Истина, доброта, терпение»203. Блокировали «Фалуньгун» буквально по крупицам. Дошло до того, что под запретом цензоров оказался кириллический знак, которым в математике обозначается множитель «миллион», из-за схожести с символикой «Фалуньгун»204.
Когда в начале нулевых цензура одержала громкие победы над «Да Цанькао» и другими подпольными изданиями, связанные с «Фалуньгун» разработчики в США решили создать программное обеспечение, способное прорваться через Великий файрвол и предоставить последователям (и в перспективе новообращенным) внутри страны доступ к материалам «Фалуньгун».
Одним из них был Билл Ся, уехавший в США в девяностых, еще до запрета «Фалуньгун»205. Сидя дома в Северной Каролине, Ся вместе с другими адептами движения собирались в чатах, чтобы обсуждать борьбу с усиливающейся цензурой. В одном из таких чатов он познакомился с Дэвидом Тянем, который работал в исследовательской лаборатории NASA в Центре космических полетов Годдарда206. Вначале они позаимствовали тактику у Ли Хункуаня и «Да Цанькао» – отправляли рассылку с новостями и учебными материалами «Фалуньгун» на миллионы электронных почтовых ящиков китайских пользователей. Для того чтобы одурачить тогда еще примитивный файрвол, сообщники преобразовывали текст в изображение и постоянно меняли серверы. У этой тактики был довольно короткий срок годности, к тому же адресатами были пассивные получатели информации. Невозможно было пойти в интернет и найти правду о событиях на Тяньаньмэнь или свежие публикации Ли Хунчжи. Оставалось надеяться, что все это случайно попадет в ваш почтовый ящик вместе со спамерской рассылкой от команды разработчиков из «Фалуньгун».
В 2001 году Ся и его соратники начали присматриваться к проекту FreeNet, думая адаптировать его для нужд пользователей в Китае. FreeNet разработал ирландский программист Иэн Кларк во время учебы в Эдинбургском университете207. Программа вышла в начале 2000 года и позволяла публиковать подцензурный контент в даркнете, скрытом слое интернета, недоступном для поисковиков и других сервисов, индексирующих контент. Сейчас о даркнете знает куда больше людей благодаря громким делам нелегальных площадок по торговле наркотиками вроде Silk Road и Agora. Эти сайты работали параллельно с видимой сетью, но попасть на них можно было только с помощью специального программного обеспечения, например браузера Tor Browser. Изначально Tor разрабатывали в США на государственные деньги, чтобы защитить от перехвата переписку агентов за рубежом. Сейчас это одно из самых популярных средств для обеспечения анонимности в Сети, хотя оно не настолько эффективно для обхода цензурных блокировок. По результатам испытаний, проведенных как АНБ, так и независимыми исследователями, в браузере Tor есть серьезные уязвимости, эксплуатируя которые можно установить личность пользователя.
Главное отличие FreeNet от тогдашних приложений для обхода цензуры заключалось в том, что она была предназначена не столько для доступа к заблокированным сайтам, сколько для обмена файлами. Теоретически с помощью FreeNet можно создать копию заблокированного сайта, так же как в Tor создаются зеркала New York Times208 и запрещенного издания Daily Stormer209. Но при этом всё равно придется выложить ссылки на такую копию в основной интернет и подвергнуться риску обнаружения и разоблачения. Такие зеркала загружаются гораздо медленнее, чем сайты в видимом интернете. Это неудивительно: приходится перенаправлять запросы через несколько слоев серверов для анонимизации и обхода ограничений.
Китайская версия FreeNet появилась в Сети в конце 2001 года210. «Мы хотели настроить программу для пользователей из Китая, – рассказывает Ся. – Мы адаптировали интерфейс, внесли изменения в код программы». Как и основная версия FreeNet, китайский вариант предоставлял доступ к запрещенным материалам, например «Досье Тяньаньмэнь», сборнику (предположительно) секретных документов Политбюро о событиях 1989 года, архивным номерам «Да Цанькао» и других журналов, выпускающихся сторонниками демократии. Несомненно, обширная онлайн-коллекция самиздата сама по себе – большое достижение. На практике человека, который ищет в интернете «Досье Тяньаньмэнь», вряд ли можно назвать приверженцем КПК. А раз он узнал, как найти эти документы, у него должен быть выход на сообщества диссидентов в интернете или хотя бы знакомые, которые могли бы передать ему дистрибутив FreeNet China, ведь программу заблокировали чуть ли не сразу после ее выхода.
В одном исследовании, где сравнивали различные пиринговые программы, доступные в Китае, указывалось, что в 2002 году база постоянных пользователей FreeNet China насчитывала несколько тысяч человек. Саму программу распространяли по электронной почте или, благодаря небольшому размеру дистрибутива, копировали дискеты. Вряд ли эта база пользователей с тех пор увеличилась: на смену пришел Tor, который оказался популярнее, работал быстрее и обладал большим набором расширений для обхода ограничений. Поэтому с его помощью можно было и заходить на заблокированные сайты в видимой зоне интернета, и передавать файлы.
Спустя год после выхода FreeNet China Ся с коллегами все чаще стал задумываться о написании новой программы с нуля. В 2002 году они создали инструмент для обхода цензуры DynaWeb с довольно примитивной функциональностью. Но и сам Великий файрвол тогда не отличался изысканностью с технической точки зрения. Первые его фильтры были построены по принципу черного списка, в который вносились конкретные сайты и IP-адреса, а потом уже к ним перекрывался доступ. Допустим, пользователь вводит запрещенный URL в адресную строку браузера. Провайдер загружает его не сразу: сначала проводит проверку по списку запрещенных сайтов, а уже потом разрешает или перекрывает доступ. Таким же образом система работала и в случае IP-адресов, уникальных номеров, присваиваемых каждому серверу: если пользователь указывает фиктивное доменное имя, которое отсутствует в черном списке, но ведет на IP-адрес, который в списке есть, доступ к такому домену также блокируется.
Изначально для обхода таких ограничений применяли прокси-серверы, своего рода островки безопасности, через которые перенаправлялся трафик. Так что с точки зрения файрвола пользователь загружал сайт не из черного списка. Запрещенный URL вводился не напрямую. Вместо этого запрос отправлялся на прокси-сервер, который передавал его на целевой сервер, загружал страницу и отправлял результат пользователю. Автоматика системы цензуры воспринимала это так: пользователь взаимодействует только с прокси-сервером, а не с самим запрещенным сайтом, блокировать, по сути, нечего. Разумеется, сам прокси-сервер должен быть в открытом доступе, с чистым доменным именем и IP-адресом, и в этом скрывалась главная проблема: прокси-серверы, которыми пользовались в Китае, блокировали пачками. В первые годы существования Великого файрвола пользователи каждый день получали рассылку со свежими прокси и старались использовать их как можно быстрее, пока их не заблокировали.
По такому же принципу работала DynaWeb и пришедшая ему на смену программа FreeGate, только в большем масштабе: с их помощью пользователи получали доступ к десяткам, а иногда и сотням одновременно работающих серверов. Если какой-то из них оказывался заблокирован или был недоступен по другой причине, программа автоматически переключалась на другой незаметно для пользователя – и можно было открывать любые сайты без каких-либо проблем. Правда, скорость была гораздо ниже, чем без прокси. «Власти пытались заблокировать любой запускаемый нами сайт или зеркало. Так что нужно было постоянно менять сервера, чтобы обеспечить работоспособность всей сети, – говорит Ся. – Наша система сама подключала пользователей к сети динамических прокси, не нужно было постоянно вручную вводить адрес прокси-сервера или обновлять список и смотреть, какой из них заблокирован, а какой – нет».
В 2006 году команда Ся объединила усилия с Аланом Хуаном, разработчиком из Кремниевой долины, сторонником «Фалуньгун» и создателем аналогичной программы UltraSurf. Так появился Консорциум глобальной интернет-свободы (GIFC). Кроме того, они зарегистрировали несколько юридических лиц, к которым привязали свои программные решения. Это позволило участвовать в американских государственных тендерах и получать финансирование.
Главная задача разработчиков была в том, чтобы FreeGate и сопутствующими утилитами было очень просто пользоваться. Учитывая, что первыми пользователями программы должны были стать адепты «Фалуньгун» в Китае, которые в большинстве своем были предпенсионного и пенсионного возраста и слабо разбирались в компьютерах, эта задача стала делом первой необходимости, а не только принципа. Чаще всего обычные пользователи жаловались, что в приложениях для обхода цензуры сложно разобраться. Особенно это касалось анонимайзеров вроде Tor, хотя с тех пор разработчики проекта выпустили куда более понятный Tor Browser. Я сам постоянно пользовался FreeGate с 2010 года, когда в первый раз уехал жить в Китай, и могу подтвердить, что это относительно дружелюбная для пользователя программа. В то время она опережала цензоров, постоянно обновлялась и оперативно заменяла заблокированные сервера. Впрочем, иногда программа наотрез отказывалась работать, и проблема решалась только тем, что нужно было зайти в открытый интернет с другого браузера и скачать новую версию программы или переписать у кого-нибудь файл с обновлением. Это не составляло особого труда для иностранца, периодически выезжавшего из страны и имевшего доступ к VPN. К тому же всегда можно было попросить друзей за границей скачать программу и прислать ее по почте. Однако для простых пользователей интернета в Китае все было куда сложнее.
Как и для любых других программ для обхода цензурных ограничений, для FreeGate самой большой трудностью было рассказать о себе целевой аудитории. Даже самые толковые программы становятся совершенно бесполезными, когда те, для кого они предназначены, не знают об их существовании. Естественно, в полностью подконтрольной цензуре сети очень сложно информировать пользователей о способах борьбы с ограничениями. «Из всех возможных каналов на первом этапе для нас самым важным стали массовые рассылки, – рассказывает Ся. – Мы вставляли ссылку на прокси в текст письма». Преимуществом его программы стало то, что у него были связи с людьми из «Фалуньгун», которые к тому моменту уже некоторое время подпольно распространяли тексты Ли Хунчжи и другие запрещенные материалы. Они и рассказали о FreeGate как людям, практиковавшим «Фалуньгун», так и всем прочим. Команде Ся также сыграло на руку то, что где-то месяц после выхода FreeGate в свет цензоры не обращали на нее особого внимания. Ее можно было спокойно скачивать и на территории Китая. Благодаря этому у программы появилась база пользователей. Они, в свою очередь, рассказывали о FreeGate другим и делились дистрибутивом, когда программу все-таки начали блокировать. «Цензоры пристальнее всего следят за наиболее популярными программами и технологиями, – говорит Ся. – Из-за этого новым технологиям сложнее завоевать популярность. С другой стороны, если эта новая технология не будет особенно высовываться, дольше проживет. Когда льготный период подошел к концу, наши IP начали активно блокировать. Все эти годы их технологии [блокировки] совершенствуются, а мы тоже стараемся развиваться, чтобы не отстать от них».
Хотя доля пользователей, которые активно пытаются обойти ограничения, любой подцензурной сети очень мала, нельзя не признать, что FreeGate и UltraSurf имели бешеный успех. И это несмотря на то, что их сайты выглядели так, будто не обновлялись с середины девяностых. На интерфейс было больно смотреть, а сами программы от релиза к релизу кишели багами. На волне популярности количество уникальных пользователей обоих приложений в месяц исчислялось миллионами211. UltraSurf, в частности, получал восторженные отзывы, в особенности его хвалили за эффективность в обходе блокировок. Так об этой программе в 2011 году отзывались авторы доклада Freedom House: «[Эта программа] отличается компактностью, ее легко скрыть на компьютере, она незаметна во время работы. Обеспечивает отличную производительность и не требует установки»212. Однако в отчете отмечалось, что при анализе программы и ее производительности у исследователей возникли проблемы, поскольку код был закрытым, а техническая документация практически отсутствовала.
У исследователей были аналогичные вопросы к FreeGate и другим программным продуктам компании Dynamic Internet Technology (DIT). «Технологию и заявления DIT невозможно оценить человеку со стороны, – писали авторы отчета. – По словам DIT, программа показывает стабильно успешные результаты при обходе блокировок проекта “Золотой щит”, но никаких научных и других доказательств компания не приводит».
FreeGate и UltraSurf уже давно критикуют за непрозрачность и закрытость. В 2012 году главный разработчик проекта Tor и бывший представитель WikiLeaks Джейкоб Эпплбаум опубликовал разгромную статью по результатам обратной разработки UltraSurf. В частности, Эпплбаум обнаружил, что UltraSurf можно найти и заблокировать с помощью обычного коммерческого программного обеспечения213. Контраргумент убийственный, учитывая, что главная задача программы как раз и состоит в обходе блокировок. Эпплбаум утверждал, что UltraSurf как инструмент защиты приватности пользователя практически бесполезен. Возникают многочисленные проблемы с безопасностью, например, с помощью ложных копий программы можно организовывать атаки на ничего не подозревающих людей, которые их устанавливают214. «UltraSurf не обеспечивает должной степени анонимности, а заявления разработчиков об уровне безопасности программы не соответствуют действительности, вводят пользователей в заблуждение или же в корне неверны. Не советуем тем, кто заботится о минимальной безопасности, пользоваться UltraSurf, – заключалось в отчете Tor. – Не рекомендуется пользоваться UltraSurf в целях сохранения анонимности, безопасности, конфиденциальности или для обхода цензурных ограничений».
В ответ разработчики UltraSurf обвинили Эпплбаума в том, что он тестировал старую версию программы и предоставил читателям заведомо ложные или же просто ошибочные сведения о других ее функциях. Создатели программы прямо намекнули, что, критикуя UltraSurf, разработчик Tor преследует свои цели, например получение выгодных правительственных контрактов. «Tor и UltraSurf – это два диаметрально противоположных подхода к решению проблемы цензуры в интернете, – говорилось в заявлении. – В силу фундаментальных различий в подходах Tor физически не в состоянии выполнять столько же операций и поддерживать одновременную работу такого же количества пользователей, как UltraSurf».
Читаем ответ UltraSurf далее: «В частности, на борьбу с программами типа UltraSurf правительство Китая потратило огромные средства, закупило высококлассное оборудование у лучших производителей со всего мира, но полностью и надолго заблокировать нас так и не вышло. Никаких оснований предполагать, что наш трафик просматривают, также нет, чего нельзя сказать о системе Tor, которая много раз полностью блокировалась на территории Китая на продолжительный период»215.
Многие поборники свободы интернета, которые в массе своей разделяют либертарианские ценности первых хакеров, не желают иметь ничего общего ни с FreeGate, ни c UltraSurf: программы сами не дают пользователям заходить на сомнительные, по мнению разработчиков, сайты. По признанию компании, в UltraSurf встроены фильтры, которые блокируют доступ к порнографическим материалам, сайтам с противоправным и оскорбительным содержанием. Как и сама программа, фильтры действуют незаметно для пользователя. Можно допустить, что для работы сервисов вроде UltraSurf нужно блокировать порнографический контент для экономии трафика или по причинам религиозного характера. В этом объяснении нет четких критериев, что считать порнографией, а определение «сайты с оскорбительным содержанием» звучит совсем расплывчато. В 2010 году в разговоре с журналистом Wired один из программистов UltraSurf так отозвался об обнаруженном им в системных логах сайте с транссексуальным порно: «Мы не собираемся тратить деньги на поддержку вот этого»216.
Долгие годы борьбы с Великим файрволом стоили немалых денег. Для Ся и его коллег-разработчиков главной проблемой всегда было финансирование. В 2001 году он зарегистрировал в Северной Каролине, по месту жительства, акционерное общество Global Internet Freedom Inc.217 В том же году компания поменяла название на Dynamic Internet Technology Inc. (DIT). Кроме этого, он учредил некоммерческий фонд DynaWeb Foundation (сначала назывался Global Internet Freedom Inc.) для сбора пожертвований и подачи заявлений на получение грантов. Согласно годовому отчету за 2003 год, основным видом деятельности DIT было консультирование по вопросам информатики, а в состав совета директоров компании входили восемь человек, включая Ся. За первый год существования некоммерческой организации ее прибыль, по данным налоговых деклараций, составила около 6500 долларов. К 2003 году выручка выросла до 30 тыс. долларов, а расходы составили 23 тыс. Главной статьей расходов за тот год стало предоставление доступа к запрещенным веб-сайтам на домашних компьютерах пользователей.
В конце 2002 года DIT заручилась поддержкой «Голоса Америки» и радио «Свободная Азия» (РСА) для распространения контента на территории Китая. Появившиеся в ходе Второй мировой или после нее «Голос Америки» и РСА финансировались официальным Вашингтоном. Их вещание на территории родной страны, США, в течение нескольких десятилетий было под запретом в соответствии с законодательством о противодействии пропаганде218. Хотя обе вещательные компании громко выступают за объективность и беспристрастность, в их программах чаще всего представлен проамериканский взгляд на события, а при освещении каких-либо регионов упор делается на мнение диссидентов и критиков действующих правительств. Чаще всего программы этих компаний служат своего рода противовесом внутренним пропагандистским СМИ, где местные правительства практически не подвергаются никакой критике. Например, на РСА выходят превосходные репортажи местных журналистов, и зачастую авторы делают их с риском для жизни из Тибета и Синьцзяна, куда не пускают западных репортеров.
Устав компании гласит: главная цель деятельности – предоставление достоверной и своевременной информации населению в странах Азии, где правительства ограничивают свободу прессы219.
После событий на площади Тяньаньмэнь США увеличили финансирование отделения «Голоса Америки» в Китае, а в 1994 году РСА начала вещать на китайском языке, чтобы способствовать развитию демократии и защиты прав человека в Китае220. Через год власти в Пекине начали глушить трансляции обеих вещательных компаний, в государственных СМИ развернулась борьба с так называемыми орудиями ЦРУ. Их сайты и рассылки также подвергли масштабным блокировкам. Здесь сотрудничество с компанией Ся пришлось как нельзя кстати.
К тому времени DIT уже некоторое время занималась спам-рассылкой материалов «Фалуньгун». «Голосу Америки» и РСА компания предоставляла ссылки на прокси-серверы и перепечатки попавших под запрет репортажей. Срок годности таких рассылок был невелик: их быстро обнаруживали и прикрывали. Чтобы перехитрить высокочувствительные спам-фильтры китайских почтовых приложений, программисты DIT отслеживали, какие сообщения доходят до адресатов, а какие – нет. Так удалось понять, по какому принципу работают черные списки цензоров. Для обхода фильтров применялся опыт ранних спамеров: замена букв, вставка изображений вместо текста и тому подобные нехитрые приемы. Например, вместо аббревиатуры «Голоса Америки» VOA в рассылке писали V0A, а вместо часто фильтруемых иероглифов использовали другие с похожим звучанием221. Работа со сторонними заказами (услугами DIT также пользовались организация «Права человека в Китае» и несколько других НКО) приносила деньги, но не так много: прибыль компании, по данным деклараций 2000-х, составила чуть более 10 тыс. долларов в год. Компания еле-еле держалась у порога самоокупаемости: почти вся прибыль уходила на технические издержки, главным образом на оплату серверов.
В то же время услуги FreeGate и UltraSurf пользовались все большим спросом. В 2006 году Ся и его партнеры познакомились с давним критиком коммунистического Китая Майклом Хоровицем из консервативного аналитического центра «Институт Хадсона» и бывшим американским дипломатом Марком Палмером222. В свою очередь, эти двое свели эмигрантов с конгрессменами-республиканцами и помогли с финансированием от государства. В 2007 году DIT получила контракт на услуги по организации почтовой рассылки и распространению информации на 4,47 млн долларов от Наблюдательного совета по международному вещанию (BBG), в ведении которого находятся «Голос Америки» и РСА, а компании сразу выдали 900 тыс. долларов223. Палмер стал главным лоббистом интересов «Фалуньгун» в целом и DIT в частности. За его плечами была карьера спичрайтера у Генри Киссинджера и одного из основателей NED, через который из американского бюджета выделяются средства на поддержку диссидентских и правозащитных групп в странах с автократическим правлением. Фонд неоднократно критиковали за непрозрачность и участие в свержении неугодных режимов. У NED настолько сомнительная репутация в ряде стран, что часть организаций, которые могли бы получать от него финансирование, намеренно не подают заявления, чтобы их не сочли пособниками американского империализма.
BBG была не единственной американской правительственной организацией, поддерживавшей материально борьбу за свободный интернет. В 2001 году венчурный фонд ЦРУ In-Q-Tel вложил 1 млн долларов в SafeWeb, стартап из Калифорнии, основателем которого был тридцатипятилетний Стивен Сюй224. Этот стартап занимался разработкой программы Triangle Boy. Она должна была предоставить пользователям по всему миру свободный, анонимный и защищенный доступ в интернет без цензурных ограничений225. В 2003 году компанию купил производитель антивирусов Symantec226 и поддержку Triangle Boy без лишнего шума прекратили.
В мае 2008 года сотрудник GIFC, организации, которая контролировала и FreeGate, и UltraSurf, выступил в подкомитете Сената США. Речь шла о правах человека и о соблюдении законности. Он призвал увеличить финансирование проектов по борьбе за свободный интернет. «Компании и организации в составе [GIFC] с 2000 года ведут самую масштабную в мире войну с цензурой, – заявил Шию Чжоу. – Сейчас борьба за свободный интернет перешла в стадию войны ресурсов. Мы полагаем, что 50 млн долларов, которые позволят проектам [GIFC] перейти на новый уровень развития за счет закупки оборудования и увеличения пропускной способности сети, – достаточная сумма для достижения критической массы в размере 10 % от всех 230 млн пользователей интернета в Китае. Очень важно добиться этого именно в текущем году, учитывая политическую ситуацию в Китае и проведение там Олимпиады. Мы надеемся, что Сенат и Конгресс воспользуются этой исторической, по нашему мнению, возможностью»227.
Выступление Чжоу и лоббистская деятельность Хоровица и Палмера принесли плоды. В 2008 году несколько конгрессменов от Республиканской партии успешно продавили проект изменений в Закон о бюджетных ассигнованиях. Согласно внесенным ими поправкам, предполагалось выделить Фонду содействия демократии и защиты прав человека при Госдепартаменте еще 15 млн долларов на поддержку инициатив по предоставлению доступа к свободному интернету и распространению информации в закрытых государствах, в том числе в странах Ближнего Востока и Азии228. Однако поначалу GIFC никаких денег от этого фонда не досталось: чиновники обеспокоились, что скажет Пекин по поводу такой большой выплаты сторонникам «Фалуньгун».
Тем не менее началось мощное финансирование проектов GIFC. По официальным документам, с 2007 по 2017 год FreeGate и UltraSurf получили от BBG почти 12 млн долларов. Впрочем, финансовая поддержка организации, связанной с «Фалуньгун», к тому же активно выступающей против внутренней политики Китая, вызвала вопросы. Посла Китая в США Ван Баодуна это решение крайне возмутило, что неудивительно. В частности, он заявил, что GIFC вместе с «Фалуньгун» не остановятся ни перед чем, чтобы очернить руководство Китая ложными обвинениями, поколебать стабильность в обществе и испортить отношениям между Китаем и США229. Но стоило кому-нибудь заикнуться, что финансирование GIFC нужно прекратить или перенаправить деньги кому-то другому, как Хоровиц, Палмер и их союзники в Конгрессе и прессе любыми средствами убеждали Госдепартамент не перекрывать денежный поток. Так, в 2010 году журналисты писали, что Госдепартамент призывали оказать поддержку GIFC со страниц New York Times, Wall Street Journal и даже главный редактор Washington Post230.
В немалой степени лоббистам помогли выборы в Иране в 2009 году. После массовых протестов в стране ужесточили контроль за интернетом. В результате жители начали повально скачивать UltraSurf и FreeGate. В Вашингтоне антииранские настроения разделяют как республиканцы, так и демократы. В прессе протесты все чаще называли Twitter-революцией, что играло на руку поборникам свободного интернета. В июне 2009 года влиятельный консервативный публицист Эндрю Салливан разразился серией постов на сайте журнала The Atlantic. Салливан когда-то поддерживал войну в Ираке, но потом стал резко критиковать ее, а также прославился поддержкой псевдонаучных расовых теорий на страницах журнала The New Republic. По поводу ситуации в Иране он писал, что Twitter стал критически важным средством организации сопротивления231. В интервью National Public Radio (NPR) журналист Wall Street Journal Йохи Дризен пошел еще дальше, заявив, что эта [революция] не состоялась бы, если бы не было Twitter232. Бывший советник по нацбезопасности при Джордже Буше-младшем Марк Пфайфль даже предлагал номинировать Twitter на Нобелевскую премию мира233.
Трудно не согласиться с тем, что, если бы не Twitter, миллионы людей на Западе так и не узнали бы о протестах в других странах или просто не заинтересовались бы ими. Однако на месте событий Twitter в целом мало на что повлиял. Развенчивая миф о Twitter-революции, журналист Евгений Морозов писал: на момент начала протестов пользователей Twitter в Иране было менее 0,027 % населения, а большинство популярных иранских аккаунтов в Сети принадлежали представителям иранской диаспоры. В своих твитах они пересказывали, что им присылали родственники и друзья с места событий. Да, с помощью Twitter распространялась информация о протестах, но главным образом на Западе и на английском языке. В самом же Иране протестующие говорили на фарси и пользовались более традиционными методами для связи друг с другом, население в своей массе вообще никак не следило за происходящим в Twitter234. На эти факты никто не обратил внимания. Через несколько месяцев после того, как протесты стихли, в Wall Street Journal вышла колонка редактора, где утверждалось, что один Twitter сделал больше для свержения режима в Исламской Республике, чем все годы санкций, угроз и переговоров в Женеве, вместе взятые235.
Были в Иране и те, кто следил за социальной сетью, – цензоры. С самого начала они с подозрением отнеслись к этой компании из Кремниевой долины, которую ведущие западные медиа считали вдохновителем и администратором протестов, охвативших страну. И эти подозрения вполне оправдались, когда один молодой сотрудник Госдепа допустил серьезную ошибку. Джаред Коэн написал основателю Twitter Джеку Дорси по электронной почте и попросил его отложить плановые профилактические работы, которые предполагали отключение сервиса на несколько часов. Еще более необъяснимыми выглядят дальнейшие действия Госдепа: заместитель госсекретаря по связям с общественностью Пи Джей Краули в интервью New York Times говорил: «Мы просто обратились к ним и сказали: “Сейчас в Иране непростое время. Кажется, Twitter играет в этих событиях не последнюю роль. Можно пока не отключать сервис?”»236
Если к тому моменту существовало предположение, что в иранских протестах не обошлось без участия США, то после признания Госдепа в использовании своего влияния с тем, чтобы не дать Twitter уйти на профилактику, подозрения перешли в убежденность. Это дало цензорам в Тегеране, Пекине и других столицах повод еще раз заявить: «смотрите, этим американским соцсетям нет никакого доверия». Нобелевская премия мира не досталась Twitter237, Махмуд Ахмадинежад во второй раз стал президентом Ирана. Тем не менее осязаемый результат у воображаемой Twitter-революции и ее сторонников на Западе все же был: они предоставили интернет-цензорам по всему миру весомое оправдание их деятельности. В итоге под блокировки попало множество социальных сетей и других сервисов, в том числе и те, с помощью которых недовольные могли бы самоорганизовываться и устраивать акции протеста.
Twitter-революция наглядно показала, какие опасности таит в себе прямое вмешательство государства – особенно если это США – в борьбу за свободный интернет. Существование интернет-цензуры часто оправдывается тем, что иностранные технологии и сервисы угрожают национальной безопасности, поэтому их следует блокировать так же, как и террористические организации. Это означает, что борцам за свободный интернет, выступающим за технологии, потенциально опасные для автократических режимов, нужно следить, чтобы противникам не показалось, будто борцы преследуют интересы других государств. Интернет – не орудие американского империализма, однако это не мешает другим людям так его позиционировать.
В случае Китая прямое американское финансирование попыток «Фалуньгун» обойти Великий файрвол могло повредить делу борьбы за свободный интернет даже несмотря на чудовищные репрессии и непрекращающуюся кампанию по очернению движения. Судя по всему, в Вашингтоне со временем это тоже поняли: то ли риск был слишком велик, то ли не хотели и дальше злить китайских коллег. Ся прекрасно понимал, чем это чревато.
После событий в Иране мощный потоков финансирования FreeGate и UltraSurf начал иссякать. Согласно официальным документам, последний контракт правительства США с GIFC истек в 2016 году. «В последние годы наше сотрудничество прекратилось», – говорит Ся. К несчастью для него и пользователей его разработок, финансирование интернет-цензуры, напротив, увеличилось, и теперь пользоваться FreeGate в Китае очень сложно.
FreeGate и UltraSurf не раскрывают точные данные о количестве пользователей. По собственному опыту и общению в среде борцов за свободный интернет я могу сказать, что количество людей, которые пользуются этими сервисами для доступа в интернет в Китае, снизилось, хотя эти программы до сих пор популярны в странах с менее совершенными файрволами, вроде Ирана и других ближневосточных государств. За последние десять лет пользователи в Китае все чаще выбирают для обхода блокировок виртуальные частные сети (VPN). В стране наблюдается настоящий бум коммерческих средств, предлагаемых пользователям, которые не хотят, чтобы за их активностью в интернете следило государство или работодатели. У VPN есть проблемы с обходом цензурных ограничений, к тому же по мере развития Великого файрвола их надежность неуклонно падает. В течение довольно продолжительного времени с их помощью можно было выходить в открытый интернет, пусть даже самые качественные VPN-продукты стоили слишком дорого для рядового пользователя в Китае.
Другие же и вовсе прекратили попытки выбраться из-под колпака цензуры. С момента выхода первой версии FreeGate интернет в Китае преобразился. Теперь он напоминал уже не сад, огороженный забором, через который вело множество лестниц, а практически непроницаемый пузырь – с альтернативами популярным сайтам, но и с жесткой цензурой и без всякой связи с глобальным интернетом. Частично такое преображение обусловлено нуждами растущего аппарата цензуры. Однако была и другая причина: обычному китайскому пользователю теперь стало проще прожить без сайтов в глобальном интернете. Компании, которые верховодят в интернете в остальном мире – Amazon, Facebook и Google, попытались закрепиться в Китае – и потерпели неудачу. На первых порах пустующая ниша была слишком велика, чтобы ее не заметить, и ее наличие мотивировало пользователей обойти Великий файрвол. Со временем пришли новые китайские технологические гиганты, создавшие аналоги, ничем не уступающие по качеству прототипам, с одной лишь разницей: они совсем не против сотрудничать с государственной цензурой, к тому же получают от этого солидную выгоду.
Войти с помощью соц. сетей: