Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
В августе 2001 года за столом пышно отделанной переговорной в комплексе «Западная гора», правительственном здании с видом на Бэйдайхэ, сидели и беседовали издатель New York Times Артур Окс Сульцбергер-младший и китайский лидер Цзян Цзэминь178. Вот уже более четырех десятков лет Бэйдайхэ, курорт к востоку от Пекина на берегу залива Бохайвань, оставался излюбленным местом отдыха партийной элиты. Именно здесь в 1958 году Мао вынашивал замысел «Большого скачка». Здесь же тридцатью годами позднее верховный лидер Дэн Сяопин отправил в отставку генсека-реформатора Чжао Цзыяна, подготовив тем самым почву для масштабных репрессий после событий на Тяньаньмэнь.
Иностранцы в правительственном комплексе Бэйдайхэ появлялись редко, не говоря уже о журналистах. Даже представителей государственных СМИ пропускали туда только для официальных фотосессий. New York Times отправила на интервью целый отряд: Сульцбергер появился в сопровождении свиты журналистов, колумнистов и переводчиков. Цзян был в своих неизменных квадратных очках и темном костюме. С интервьюером он разговаривал прямо и откровенно, иногда переходя в контрнаступление. Непринужденность в общении с прессой он вывел на уровень, которого так и не достиг ни один из его преемников179.
На вопросы о системе противоракетной обороны США, Тайване и Далай-ламе Цзян отвечал пространно, то и дело вставляя цитаты из древнекитайских поэтов и английские фразеологизмы. В тупик его поставил разве что вопрос непосредственно о New York Times. Колумнист Том Фридман спросил, почему сайт газеты заблокирован Великим файрволом: «Как для вас соотносится прорыв Китая в области информационных технологий с практикой блокировок крупнейших информационных ресурсов, в частности сайта нашей газеты?»
«У всего на свете есть две стороны: достоинства и недостатки. Достоинства интернета заключаются в том, что с его помощью людям легче общаться, делиться передовым опытом и информацией о науке и технологиях. Но при всех достоинствах в интернете есть и весьма пагубная сторона, – начал Цзян, но затем о чем-то задумался. – Вы спрашивали конкретно о сайте New York Times. Я не могу ответить на этот вопрос. Но могу сказать, что я думаю о New York Times. Это очень качественное издание – вот мой ответ».
Как рассказывает Крейг Смит, глава Шанхайского бюро издания, который присутствовал на встрече с Цзяном вместе с Фридманом и Сульцбергером, через несколько дней сайт nytimes.com снова был в свободном доступе в Китае.
Так продолжалось почти десять лет. Когда же газета выпустила репортаж о личных финансах китайской партийной верхушки, включая членов семьи Цзяна, сайт снова заблокировали.
Для начала нового тысячелетия это было неслыханное достижение. В июле 2001 года, когда в Китае почти 26 миллионов человек имели доступ в интернет, Цзян сетовал, что действовавшее тогда законодательство непригодно для решения проблем, связанных с интернетом. На пленуме ЦК КПК он заявил, что интернет во многом способствовал экономическому росту Китая, но развитие информационных технологий принесло и новые проблемы, в частности распространение суеверий, порнографии, насилия и опасной информации, которая может нанести вред психическому здоровью населения, в особенности молодежи180. Так началась первая из многих кампаний по борьбе с порнографией и другой тлетворной информацией, в результате которой цензоры приобрели множество новых технологических возможностей и законных полномочий.
ЦК выпустил несколько десятков новых постановлений. В одном из них было сказано, что задача новостных сайтов – не информировать население, а служить делу социализма и блюсти национальные и общественные интересы. От контента в интернете требовали благопристойности и приличия, а также служения делу народного воспитания181. Особенный упор – на выявление порнографии, деструктивных сект и пережитков феодализма.
11 декабря 2001 года Китай вступил во Всемирную торговую организацию (ВТО). Это знаковое событие было воспринято как победа курса на реформы и гласность. Но партия, добившись цели, к которой шла несколько десятилетий, терпеливо подчиняясь всем требованиям США и ВТО, с удвоенной силой принялась закручивать гайки.
Годом позднее случилась первая блокировка Google. Объем инвестиций в проект «Золотой щит» достиг 770 млн долларов, а в аппарате цензуры служило уже свыше 30 тыс. сотрудников службы безопасности182. Согласно исследованиям Гарвардского университета, в 2002 году Китай был страной с самым большим в мире количеством ограничительных мер против интернета183.
Одним из первых, кто испытал на себе ужесточение мер, стал Ли Хункуань. Теперь подписчикам было все труднее читать «Да Цанькао». «Приблизительно тогда же, когда Китай вступил во Всемирную торговую организацию, на Великий файрвол стали тратить гораздо больше денег», – рассказывает он.
Мы встретились с ним в Вашингтоне в 2018 году, в начале марта. Небо было затянуто тучами. Я вышел из гостиницы совсем рядом с Капитолийским холмом и пошел к ресторану на тихой соседней улочке.
Ли было 54. Стрижка ежиком, искренняя улыбка. Он жил в Вашингтоне уже почти двадцать лет и сколотил небольшое состояние на покупке и продаже домов в окрестностях столицы. Мы заказали сербскую еду (сыра, правда, могло быть и поменьше).
Ли начал рассказывать, как весь прошлый год он воевал в интернете с еще одним китайским эмигрантом, миллиардером Го Вэньгуем. Го бежал из Пекина в Нью-Йорк, грозя китайскому руководству сенсационными коррупционными разоблачениями. Ли с энтузиазмом поддержал его. Потом оказалось, что за громкими заявлениями Го ничего не стоит. Дело приняло неприятный оборот: Го подал на Ли в суд за нападение, оскорбление и клевету184. По всей видимости, Ли не особенно пугала перспектива схлестнуться в суде с миллиардером, который может потратить на адвокатов сколько захочет. За эти годы он привык биться в интернете с самыми разными противниками: от прокитайских троллей и коллег по диссидентскому движению до различных американских ведомств и всего аппарата интернет-цензуры в Китае185.
«С самого начала я не переставал верить, что благодаря свободному обмену информацией диктатура в Китае когда-нибудь падет, – сказал он. – Я думал, это наступит раньше, но как-то КНР удалось продержаться. Этот режим спасло вступление в ВТО. Они разбогатели и вложили много денег в Великий файрвол, чтобы затруднить свободное распространение информации, без которого режим не свергнуть».
В борьбе с «Да Цанькао», как и в случае с Китайской демократической партией, цензура одержала верх. Файрвол стал быстрее и мощнее, теперь нельзя было спамить рассылкой, как раньше. Ли и его помощники пробовали по-разному обходить системы фильтрации. Они заменяли компрометирующие слова на акронимы или слова с похожим звучанием, вместо текста вставляли картинки, а иногда составляли рассылку вертикально, по одному слову в строке. Но ничего не помогало.
Ли удалось продержаться так несколько лет. К 2005 году деньги у него были на исходе и рассылать «Да Цанькао» становилось все труднее. Обещанный грант в 40 000 тысяч долларов от Национального фонда демократии (NFD) Ли так и не увидел, к тому же ему пришлось судиться за эти деньги, что тоже не добавляло оптимизма. Последний полноценный номер «Да Цанькао» вышел 30 мая 2005 года.
Блогер Майкл Анти, которого в молодости вдохновила история «Да Цанькао», говорит, что проект Ли пал жертвой собственного успеха. Из-за того что у издания была большая аудитория, оно не только привлекло к себе внимание цензоров, но и породило волну подражателей. К тому же в начале нулевых в Китае появились первые блоги. Да, пусть блогерам в стране часто приходилось заниматься самоцензурой или мириться с удалением постов, но обсуждаемая повестка стала гораздо разнообразнее. «Да Цанькао» суждено было отойти на второй план. «Чем дальше, тем более серьезные темы обсуждали в китайском интернете, – рассказывает Анти. – Он один, а их сотни. Как тут будешь конкурировать?»
Тем не менее и ему, и многим другим было жаль расставаться с «Да Цанькао». Когда-то рассылка Ли задавала тон дискуссиям практически для всего сообщества не согласных с политикой КНР. Пусть в стране после закрытия «Да Цанькао» и остаются альтернативные источники новостей и мнений, как заблокированные, так и нет, они «никогда не станут для нас тем, чем для нас была “Да Цанькао”».
Один из главных противников цензуры был повержен. Настоящая война с файрволом была впереди. Вскоре цензорам придется столкнуться с самой серьезной проверкой на прочность.
Войти с помощью соц. сетей: