Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Особая прельстительность трансгуманизма заключается в том, что он появился в нужное время и в нужном месте. Сейчас достижения НТР уже позволяют производить аугментацию человека. Любому общественному движению, любой группе, претендующей на свое уникальное видение будущего, требуется определить свое этическую позицию в этом вопросе. Как удержать человека, потерявшего руку, ногу или зрение в катастрофе или по болезни от установки механического или биоинженерного протеза, которые восстановят его полноценную жизнь? Имеем ли мы вообще на это право? Как контролировать военные разработки по созданию аугментаций, которые обязательно выделят их носителей в отдельную группу?
Контекст может изучить всякий желающий: ему просто достаточно сыграть в игры научно-фантастической серии о ближайшем будущем – Deus Ex: собственно Deus Ex (2000 год), Deus Ex: Human Revolution (2011 год) и Deus Ex: Mankind Divided (2016 год). Общество, разобщенное на аугментированных людей и неаугментированных, возможные последствия слияния человека и машины в случае такого цивилизационного выбора, тайные общества закулисья, стремящиеся контролировать и управлять этими процессами – все в наличии, обо всем этом можно подумать в игровой форме.
Если же говорить о современном трансгуманизме, то стоит отметить следующее:
1) Самого Рэймонда Курцвайля ожидает разочарование – стоит довериться мнению множества биологов и кибернетиков, которые не верят в возможность слияния человека и машины. Но после Курцвайля остается интеллектуальное движение, и никуда не исчезнет стремление новой глобальной элиты обрести физическое бессмертие. Отсюда и щедрое финансирование трансгуманистических исследований и гуманитарных начинаний со стороны корпоративного Запада.
2) При этом разработки машинного разума и механических/биоинженерных усовершенствований человека никуда не исчезнут – это авангард новейшего этапа НТР.
3) Правда, пользуясь афоризмом Е. Островского, «любой верующий человек прекрасно знает, что человеческий интеллект – сам по себе искусственный». Сложно поэтому найти более весомый аргумент в пользу существования Бога, чем создание машинного разума.
4) Секуляризм – концепция, уходящая вместе с духом Просвещения. Этим хотят воспользоваться (и уже вовсю пользуются) экологические пантеистические кружки и организации, включая трансгайянистов. Для протестантских организаций, образующих и поддерживающих Христианскую трансгуманистическую ассоциацию (CTA) – трансгуманизм видятся как экспериментальная возможность обрести новую паству. Той же цели придерживаются и мормоны – через Мормонскую трансгуманистическую ассоциацию (MTA).
5) Любому движению, претендующему на роль биоконсервативного, следует задуматься о продвижении инициатив, направленных на точное определение параметров, что такое быть человеком, с точки зрения допустимости вмешательства в его биологию, внутренний мир и границ допустимых аугментаций – «Великого Кодекса Человечности».
6) И задуматься о мерах, который обеспечили бы исполнение этого Кодекса ретивым научным сообществом. На помощь приходит фантастика. В произведениях классика киберпанка Уильяма Гибсона действует «Полиция Тьюринга» – международная организация, чья цель в недопущении превышения лимита разумности машинными интеллектами, как и предотвращение действий людей, пытающихся создать такого рода машины. Во вселенной романов и игр Dishonored действует организация «Аббатство Обывателей», чья цель – борьба с оккультизмом и поощрение в качестве противовеса ему разумной научной деятельности.
Свинья, которой Илон Маск вживил в мозг чип, спела гимн Украины на 49 языках, призвала ввести санкции против России и выдвинулась в президенты США.
(Из соцсетей)
Человеческое желание улучшить себя абсолютно естественно. Важнейшие сферы нашей деятельности – медицина и образование – являются частными проявлениями этого фундаментального желания. И каждый технологический рывок, каждое продвижение вперед в познании мира и в совершенствовании способов его изменения неизбежно ведут ко все новым попыткам сделать себя долговечнее, умнее, чувствительнее.
Жаждущие вернуться «назад к природе» обычно не сознают глубины нашей зависимости от технологий; достаточно вспомнить изъеденные кариесом зубы первобытных людей, которые, по всей видимости, чудовищно страдали от самой тривиальной и легко (так или иначе) устраняемой нами уже с десяток поколений зубной боли.
Понятно, что стремительное развитие информационных технологий, дав старт невероятной, небывалой в истории технологической революции, меняющей саму сущность человека (который на всем протяжении своей истории менял окружающий мир, а теперь все больше меняет свое восприятие этого мира), просто не могло обойтись без форсированных попыток самоулучшения.
Трансгуманизм стал результатом попытки осмысления этих попыток и абсолютизации намечающихся возможностей человека по механическому самосовершенствованию и самопреобразованию. Падение общего уровня образования и культуры (в том числе вызванное распространением информационных технологий и превращением человеческого сознания в основной объект воздействия) привело к отсутствию даже представлений о невозможности экстраполяции тенденций в бесконечность из-за неизбежного перехода количественных изменений в новое качество. В результате трансгуманизм стал одним из фундаменталистских ответвлений современной либеральной религии, проповедующим форсированный отказ человека от своей природы с полным и вполне сознательным пренебрежением угрозой потери им при этом своей сущности.
По сути, трансгуманизм провозглашает расчеловечивание в качестве главной цели и ориентира прогресса.
Такое возведение в абсолют инструментальных средств при полном игнорировании цели любого прогресса – морального улучшения и гуманизации (то есть приспособления окружающего мира и самого человека к его общественно оправданным потребностям) – производит впечатление доведения до абсурда и глубочайшего извращения естественного стремления человека к совершенству, превращаемого трансгуманизмом в категорический отказ от собственной природы.
Вместе с тем принципиально важно, что пугающе всеобъемлющие претензии трансгуманизма на преобразование человека и даже самой его природы отнюдь не возникли на пустом месте: они вполне гармонично вырастают из фундаментальных изменений, связанных со стремительным распространением информационных технологий. Эти технологии меняют нас не только сильнее, чем нам хотелось бы, но и глубже, чем нам представляется приемлемым.
Господствующие технологии меняют структуры не только обществ, но и личностей (хотя, разумеется, не столь глубоко и однозначно). Индустриальная эпоха сменилась информационной в 1991 году (когда объем закупок материальных благ в США впервые и, по-видимому, навсегда стал меньше закупок благ нематериальных), и сейчас, более чем через поколение спустя, волна потрясений и протестов знаменует собой становление новой общественной структуры. Схожие по своей глубине, стихийности и остроте (хотя в силу инерционности и менее масштабные) изменения охватывают и личности: мы меняемся, и многое, кажущееся нам единственно возможным и допустимым, утрачивает жизнеспособность.
Некоторые изменения (например, эксперименты с сексуальностью и разрушение нормальности в этой сфере, – как, впрочем, и распространение самого трансгуманизма в ряде его наиболее последовательных форм) ставят под угрозу само существование человека как биологического вида.
Однако даже вне столь экстремальных изменений глубокие трансформации испытывает (обычно незаметно для себя) и самая обычная личность. Под воздействием информационных технологий меняется не только образ действия, но и мировосприятие людей: мы по-другому воспринимаем информацию и принимаем решения. Пластичность и даже мозаичность личности перестали быть категориями психологических диагнозов и превратились в общественно приемлемую норму – причем не в классификации болезней обслуживающей интересы глобальных спекулянтов ВОЗ, а непосредственно в повседневной жизни.
Человек меняется – и естественным образом преувеличивает как сознательность своего изменения, так и его масштабы, и, в особенности, свою возможность управлять этим процессом. Это особенно ярко проявляется в росте возможностей – как коллективных, так и индивидуальных.
Следует понимать и воспринимать как данность, что качественный рост возможностей, даже оставаясь потенциальным, совершенно неизбежно и вполне объективно ведет к их преувеличению. Если в Средние века с распространением механики многим казалось, что человек – это просто механизм (что, помимо создания разнообразных протезов, породило иллюзию возможности создания Франкенштейна, то есть человека, собранного целиком из одних только заведомо частичных по отдельности протезов), то сейчас распространение информационных технологий вкупе с утратой базового образования породило среди недоучек популярность представлений современных «алхимиков» о том, что человек – это просто алгоритм или, в крайнем случае, совокупность алгоритмов, разделение и расшифровка которых является хотя и технически сложной, но принципиально вполне решаемой задачей.
Распространение информационных технологий вкупе с утратой базового образования породило среди недоучек популярность представлений современных «алхимиков» о том, что человек – это просто алгоритм или, в крайнем случае, совокупность алгоритмов, разделение и расшифровка которых является хотя и технически сложной, но принципиально вполне решаемой задачей.
Справедливо критикуя трансгуманизм за безоглядное и пугающее в своей безграмотности забегание вперед, следует сознавать, что он опирается на достаточно прочную техническую базу, на многочисленные и поражающие воображение достижения, в первую очередь – нейропротезы, уже сегодня позволяющие, например, восстанавливая разрушенные нервы, вполне надежно и безопасно возвращать людям слух и зрение.
Уже в настоящее время почти 1 % населения США пользуется имплантами, контролируемыми через Интернет. Большинство из них обеспечивает работу изношенного сердца, однако широко распространены импланты, обеспечивающие впрыск инсулина по мере потребности организма, а также импланты, блокирующие боль или стимулирующие мозговую деятельность.
Эти достижения не могли не породить «головокружение от успехов» и представлений о возможности быстрого и радикального улучшения человеческого организма – от его физиологических до интеллектуальных параметров. То, что при этом волшебным образом не рассматриваются моральные аспекты, представляется принципиально важной характеристикой трансгуманизма как последовательно внеморального учения, воспринимающего человека не как человека в полном смысле слова (то есть как существо, живущее в обществе себя подобных, зависимое от них и ответственное перед ними), а как отдельно взятый, обособленный от остальных организм, – подобно политэкономам XVIII (и даже XIX) века, над которыми вполне справедливо глумился еще Маркс.
Войти с помощью соц. сетей: