Критика трансгуманизма: людей сделают «довольными коровами»

Самые злоязычные определения трансгуманизма принадлежат двум деятелям науки. Первый из них – профессор биологии Университета штата Миннесота Пол Закария Майерс: «техно-мистическое фуфло», которое возникло потому, что «Рэймонд Курцвайль просто не понимает, как работает человеческий мозг».

Второй – лауреат Пулитцеровской премии Дуглас Хофштадтер сказал об учении Курцвайля следующее: «Как будто вы взяли много очень хорошей еды и немножечко собачьих экскрементов и смешали их. Это тонко перемешанная смесь мусора и хороших идей».

Научный руководитель компании Microsoft изобретатель виртуальной реальности Джарон Ланье известен своей многолетней жесткой критикой идей Курцвайля и трансгуманистов. Эти идеи он называет «кибернетическим тотализмом», со всей очевидностью находя подобную идеологию тоталитарной. Она навязывается человечеству в качестве одного-единственного возможного пути развития, отметая альтернативы и приучая мыслить в жесткой парадигме «единственно верного учения» – что еще раз подтверждает его ненаучную природу.

Американец Дэниэл Деннетт – профессор философии Университета Тафтс, убежденный атеист, не верит, что будут созданы машины, которые воплощают человеческое сознание. Для того чтобы машина могла вести интеллектуальный человеческий разговор, в нее, по расчетам Деннетта, нужно было бы загрузить 1015 триллионов различных сопутствующих разговоров. Их загрузка заняла бы несколько миллиардов лет.

Существует уже целое биоконсервативное движение, как светского, так и христианского характера, объединяющее таких разных людей, как Леон Касс, Фрэнсис Фукуяма, Джордж Аннас, Уэсли Смит, Джереми Рифкин и Билл МакКиббен. Они выступают против использования технологий для изменения человеческой природы.

По мнению философа-трансгуманиста Ника Бострёма, существует «два самых распространенных страха перед постчеловеком» в биоконсервативном движении. Первый страх – постчеловек будет лишен обычных радостей, возможностей, его существование будет во вред ему самому. Второй страх – постчеловек может представлять угрозу для «обычных» людей. Самый выдающийся биоэтик, который сосредоточился на первом страхе – Леон Касс. Бывший глава Президентского совета США по биоэтике при Джордже Буше-младшем (20012005 гг.), а ныне научный сотрудник Американского института предпринимательства (AEI), Касс считает, что претворение в жизнь идеологии трансгуманизма означает на практике полную дегуманизацию в духе романов Олдоса Хаксли и Клайва Синклера Льюиса. Или, с собственных слов Касса, «в момент своего триумфа прометеевский человек станет довольной коровой». Или, как он ласково добавлял, «коровой Курцвайля».

Второй страх – постчеловек может представлять угрозу для «обычных» людей. Джордж Аннас (директор Центра законов здоровья, этики и прав человека Бостонского университета) и его соратница Лори Эндрюс (директор Центра науки, права и технологий Иллинойского технологического института) – авторы документа, который утверждает, что мы должны рассматривать клонирование человека и генетические модификации как «преступления против человечества». Что только так можно уменьшить вероятность возникновения постчеловеческих видов, сиречь экзистенциальных угроз «человеку традиционному». По их мнению, постчеловек, скорее всего, будет рассматривать обычных людей как низших существ, пригодных для рабства или убоя. И обычные люди, с другой стороны, могут рассматривать постлюдей как угрозу.

С другой стороны, с проблемы достоинства, ко второму страху подошел небезызвестный изобретатель «Конца истории» Фрэнсис Фукуяма в своей книге 2002 года «Наше постчеловеческое будущее: последствия биотехнологической революции». Достоинство – это моральный статус или неотъемлемое право на обращение одного индивидуума к другому с базовым уровнем уважения. Отрицание концепции человеческого достоинства, согласно Фукуяме, то есть отказ от идеи, что в человеческой расе есть что-то уникальное, что дает каждому представителю вида моральный статус, ведет человека по очень опасному пути. Фукуяму беспокоит, что появление «улучшенных личностей» может привести к тому, что некоторые люди потеряют моральный статус, и что фундаментальный, на самом-то деле, принцип равного достоинства для всех, будет уничтожен.

Резкой критике трансгуманисты любых видов и форм подвергаются со стороны иерархов и общественных организаций консервативного крыла Римско-Католической Церкви. Гвинейский кардинал Роберт Сара – автор одного из таких резких заявлений: «Гендерная идеология – это сатанинский отказ от сексуальной природы, которая дана нам от Бога. Трансгуманизм является конечной аватарой этого движения. Даже человеческая природа, потому что это дар от Бога, становится невыносимой для западного человека». Существующая с 1981 года в США католическая организация Human Life International (HLI), одна из крупнейших в мире организаций за «традиционные ценности», заявила, устами своего директора исследовательских проектов Брайана Клоуза, о своей готовности начать организацию борьбы с трансгуманистами.

Тактика для биоконсерваторов: контекст и возможности

Иногда родители стесняются своих детей – особенно в ситуациях, когда те ведут себя «ненадлежащим образом». Но дети – это дети, как не изображай конфуз по их поводу. Именно в такой парадигме выглядят отношения трансгуманистов и Body Hacking Movement (BHM) – движения «телохакеров». Трансгуманизм активно продвигается в последние годы через фильмы, художественные и документальные, музыкальные клипы, видеоигры. Этот пропагандистский эффект и породил «телохакерство». Это движение отказывается от любых этических и философских оговорок и «но», которые высказывают даже сами трансгуманисты. Его задача – киборгизация тела здесь и сейчас, как неотъемлемое право человека распоряжаться собственным телом. Многие боятся того дня, когда имплантация микрочипов станет обязательной частью чей-то тоталитарной антиутопии. А некоторые уже платят за то, чтобы им внедряли такие чипы немедленно – вместе со светодиодными фонариками (факт). Существует интеллектуальная поддержка движения – The Cyborg Foundation, который ставит своей задачей всемирную «защиту прав киборгов».

Амаль Графстра, самый известный активист движения, уже создал собственную мастерскую-лабораторию, где сотни его единомышленников и он сам имплантируют в себя эти самые микрочипы, содержащие уникальные идентификационные номера, которые могут быть использованы для управления «умным домом» или разблокировки смартфона владельца. Сейчас самый актуальный запрос в движении – на глаз, способный видеть инфракрасное излучение или работать по принципу «приблизить-отдалить».

Урок первый из этой истории для биоконсерваторов: 1) идти к цели возможно и нужно не «одной колонной», а по зонтичной схеме, сеять свои идеи через масс-медиа, и не бояться экспериментировать с ними – 2) их обилие поможет отобрать рабочие варианты и отбросит социально малоприемлемые, 3) пропаганда такого рода идей должна идти с максимальным задействованием культурно-развлекательных масс-медиа. Телесная автономия, когнитивная свобода и гражданские права при этом – неотъемлемая часть любой разновидности биоконсервативной политики.

Трансгуманистическое движение стремится улучшить человеческий интеллект, физическую силу и пять чувств при помощи технических средств. Трансгуманисты пропагандируют идеологию технологической сингулярности, когда появится машинный искусственный интеллект. Люди и компьютеры «сольются», и человечество в целом окажется на новой стадии развития, выходящей за пределы биологии. Body Hacking Movement (BHM) – это просто-напросто радикалы от трансгуманизма, жаждущие своих имплантов и сингулярности здесь и сейчас. И они же – превосходная, почти идеальная мишень с точки зрения атаки на весь трансгуманизм.

Биоконсерватизм можно реализовывать и 1) как движение пуристов, стремящихся сохранять привычный нам человеческий облик, а можно 2) как ассоциацию за «этичное долголетие» или «мобилизацию внутреннего ресурса». В последнем случае с упором на то, что ни с гуманитарно-философской, ни с медицинской, ни с социальной точки зрения Homo Sapiens не использует полностью своих уже имеющихся у него способностей и возможностей. Трансгуманисты стремятся продлить максимально жизнь человека? Давайте последовательно отбирать у них монополию на такого рода дискурс – ничего зазорного для человека верующего или просто отвергающего киборгизацию ради киборгизации в стремлении жить дольше нет. Это просто еще один рабочий вариант для продвижения биоконсервативной повестки – «мафусаилизм».

Трансгуманисты, кстати, очень неохотно говорят о том, как будет работать общество представляемого ими будущего при реализации их собственных схем пролонгации жизни. Может быть, потому что они его себе не представляют? Любая работающая система продолжительной жизни – это вызов существующей сфере здравоохранения и социальных услуг, пенсионного обеспечения, рынкам страхования и труда. А как будет происходить смена поколений, и как будут работать социальные лифты в такого рода обществе? Биоконсервативное движение могло бы предложить свои рецепты разрешения этой ситуации, благо у трансгуманистов с этим проблемы.

Достижения в области SD-печати также становятся частью мира протезирования и трансплантации органов. Скоро развитие этой технологии позволит печатать «пользовательские запасные части» для конечностей и органов. И здесь сразу возникает этический конфликт с трансгуманистами, на котором можно играть. Представимо будущее, где человек сможет не только заменять конечности и органы в случае болезни или катастрофы, но и менять свой облик при помощи бионических аугментаций и дополнений, специально разработанных для замены наших «банальных» рук, ног, сердца и печени. Биоконсервативное движение заранее может разработать и настоять на внедрении свода правил допустимого или недопустимого в такой ситуации.

Трансгуманисты жаждут победить смерть в принципе? То, что так много атеистов-трансгуманистов смотрят на смерть с враждебностью и жаждой бессмертия, должно быть обнадеживающим для христиан, этим стоит воспользоваться. Трансгуманизм обращается к фундаментальной надежде, которую христиане могут подтвердить: смерть – это враг, которую в конечном итоге они превзойдут. В конце концов, христиане верят, что смерть уже была побеждена Иисусом Христом. Из-за этого христиане никогда не теряют надежды на свое собственное будущее воскресение. Насколько более слабым и в сущности нелепым является ожидание пробуждения от криозаморозки? Отличный сюжет для рекламирующего ценности биоконсерватизма ролика!

То, что христиане возлагают свою последнюю надежду на окончательную победу Христа над смертью, не означает, что они не могут бороться с тем, что угрожает жизни и счастью здесь и сейчас. Они должны приветствовать технологии, которые приводят к улучшению здоровья человека – эти очки, кардиостимуляторы, искусственные конечности и трансплантации органов – до тех пор, пока эти технологии являются восстановительными. Такие технологии все равно соответствуют нашей человеческой природе; они не стремятся превратить нас в нечто совершенно иное.

Трансгуманизм пытается найти формы конвергенции с христианской верой? Уже есть «христианские трансгуманисты» с собственной ассоциацией? Давайте создадим учебно-просветительскую программу, последовательно и просто объясняющую, почему же это не так, и почему такого рода организации являются формой рейдерства. Трансгуманизм резко расходится с христианством и биоконсервативной повесткой в своем отрицании идеи о том, что наши человеческие тела хороши сами по себе, потому что они созданы Богом. Сам Христос имеет человеческое тело и обладает человеческой природой, сие подтверждает благость и полноту человека. В этом отношении трансгуманизм больше сродни гностицизму прошлых веков, или даже манихейству, которые рассматривали тело как нечто откровенно отталкивающее, одноразовое, омерзительное. Трансгуманизм также тесно связан с другим радикальным движением современности – трансгендеризмом, который отвергает идею о предопределенности пола, также относя его к вопросу личного выбора индивидуума.

У трансгуманистической антиутопии есть аспект, о котором ее адепты предпочитают частенько скромно умалчивать: все программы создания физического бессмертия финансируются сверхбогатыми и создаются для них же. Понятия высший класс и классовое неравенство «заиграют новыми красками», перестав быть категориями только социологическими, они станут антропологическими, видовыми. Этим тоже стоило бы воспользоваться. Привилегированные, становящие все более привилегированными в мире, где стандарты достойной жизни могут себе позволить не все – отличная тема для любой идеологической атаки.

Есть и еще одно «но», уже изначально социально-антропологическое. Генная инженерия, целью которой является «выведение» искусственным путем особо одаренных или биологически отличных детей, разрушает основы самого принципа свободы. Если мы позволим генной инженерии трансгуманистическое «производство детей» вместо исправления врожденных генетических дефектов, то право на естественное размножение окажется под угрозой. Здесь же, в сюжете генной инженерии – проблема евгеники, ассоциирующаяся главным образом с нацистской Германией. Идеальная цель для атаки.

Сохранение культурно-исторического наследия рода человеческого – проблема, к которой трансгуманисты толком и не знают, как подступать в контексте своих теоретических воззрений. Аргументы про «сотни лет для сочинений Моцарта и Бетховена или живописи Вермеера или Кандинского», нотации на тему «когда творец умирает, вместе с ним умирает и его уникальное видение» это – подмена понятий в споре о наследии Homo Sapiens, вновь выводящий биоконсерваторов лишь на дискуссию о бессмертной элите, в данном случае – творческой. Таким образом, в части сохранения культуры и исторических достижений, биоконсервативное движение имеет фору перед трансгуманистами – они говорят принципиально про иное.